Что ж, будить ее я не стал, решив, что будет лучше, если она выспится и протрезвеет, а до этого момента я повыше закатал рукава и занялся уборкой в доме. Начал я с кухни. Для начала, я вымыл всю посуду, собрал и вынес весь мусор, выкинул пустые бутылки из под пива и водки, вычистил до блеска раковину и плиту, а потом принялся за шкафы и холодильник. Уже после того как я вымыл полы и разложил привезенный мной утром продукты, я с чистой совестью повалился на ближайший сидение, чтобы отдохнуть.

Раскинувшись на стуле и вытянув ноги вперед, я вздохнул, а потом неожиданно из-за спины послышался женский вопль. − Какого хрена!?

− О, господи! Ты меня напугала, − резко дернувшись на стуле, я схватился за сердце.

− Ты кто такой, черт возьми!? Что тут делаешь? – запаниковала она.

Я же недоумевал... − Кто Я? Ээ, Рене, ты меня не помнишь? – удивленно спросил я. Когда я увидел с каким непониманием женщина огляделась по сторонам, а потом с таким же непониманием посмотрела на меня, я понял, что она и правда забыла кто я такой и что мы виделись и разговаривали с ней вчера. – Я вчера приезжал. Я Кайл. Вагнер, помнишь?

Она прищурилась, копаясь у себя в мыслях.

− Ааа, да точно, − она начала расслабляться, а через пару секунд снова насторожилась и нахмурилась. − Только какого хера тут происходит? Ты чего сделал с моей кухней?!

− Я всего лишь прибрался тут, − оглядевшись вокруг, сдержанно изрек я.

− Зачем? – насупилась она.

− Чтобы было чисто. Тебе не нравится?

− Я тебя не просила об этом! – возмутилась женщина.

− Знаю. Это была моя инициатива, − признался я.

− Но мне это было не нужно. Какое ты имеешь право приходить ко мне домой и наводить здесь свои порядки?!

− Я всего лишь вынес мусор и убрал грязь, − начал оправдываться я. Конечно, с ее точки зрения я вел себя нагло, но зато я сделал это абсолютно бесплатно, черт, да ей надо было радоваться такому подарку!

− А может, мне и так всё нравилось? Может, мне нужны были мои бутылки? – заворчала она.

− Зачем?

− Это неважно! Верни мне мои бутылки! – схватив швабру, стоящую в углу, она замахнулась на меня.

− Эээ, постой, − я вытянул руки вперед и попятился назад. – Только успокойся.

− Не успокаивай меня! − она припугнула меня, взмахнув шваброй в моем направлении. − Я хочу видеть всё, что было здесь раньше! Верни мне прежний вид комнаты!

− Я не буду ничего возвращать, я оставлю всё как есть, потому что сейчас здесь светло и чисто, сейчас здесь можно находиться без угрозы для жизни. Но если тебе нравится жить в свинарнике, если тебе нравится вести убогий образ жизни, если тебе нравится быть алкоголичкой и если тебя всё устраивает, то я, пожалуй, сейчас выйду в ту дверь и больше не вернусь сюда, идет?

− Да? Здорово! Именно этого я и добиваюсь, − прикрикнула она и снова замахнулась.

Я отпрыгнул в сторону, а потом остановился, серьезно посмотрел на нее и покачал головой.

− Знаешь, я хотел тебе помочь. Думал, что ты еще можешь что-нибудь изменить в своей жизни, думал, что ты не безнадежна и ты захочешь принять мою помощь. Но сейчас я вижу, что сильно ошибся. Мне жаль, − вполне искренне выговорился я, после чего отодвинул палку, которую она тыкала мне в лицо и вышел из кухни.

− Ага, мне тоже! – крикнула она мне вслед. После ее выпада я хлопнул дверью и покинул ее дом.

В тот день я ушел и, вернувшись к себе в гостиницу, занялся своими делам. Позвонил в Нью-Йорк, решил кое-какие важные вопросы, связался с партнерами в Сиэтле, договорился о встречах в Порт-Анджелесе, а потом, когда наступила ночь, лег спать в ожидании следующего дня. Дело в том, что крайне неприветливое отношение Рене еще больше подстегивало меня к действиям. Поэтому, несмотря на то, что она выгнала меня вчера, я собирался раз за разом, каждый день навещать ее, говорить с ней, убираться в ее доме, надеясь, что рано или поздно мои поступки и болтовня приведут к чему-нибудь полезному.

Наступил новый будний день и я снова, снарядившись перчатками и чистящими средствами, поехал к женщине в гости. Когда я прибыл на место, то Рене уже ждала меня. Хотя не думаю, что она ждала именно меня, она просто была на улице и, сидя на ступеньках крыльца, курила сигарету. По-моему, когда я припарковался у дома, она уже не была удивлена моему появлению.

− Ты издеваешься надо мной? – фыркнула женщина, как только я вышел из машины.

− Нет, с чего ты взяла? – недоумевал я, идя в ее направлении.

− Я же тебя выгнала, − сообщила она, подняв голову и устремив на меня свой взор.

− Разве? Я думал, ты вчера попросила меня уйти, потому что была не в духе, − предположил я. Разумеется, я играл с ней. Мне нужно было наладить с ней контакт и мне приходилось раз за разом притворяться полным дураком, чтобы она начала принимать меня за своего.

− Нет, вообще-то, я тебя выгнала и рассчитывала, что ты больше не будешь докучать мне.

− А сейчас что? – я уселся на ступеньки рядом с ней. − Ты хочешь, чтобы я уехал или ты всё-таки впустишь меня в дом?

− Хочешь покурить? – проигнорировав мой вопрос, она предложила мне сигарету.

− Нет, спасибо, я бросил, − отказался я.

− А я не могу, столько раз пыталась, но не получается. Силы воли не хватает, − мрачно вздохнула она.

− Нужна не сила воли, а желание, − уточнил я, глядя на то, как Рене делает затяжку. − Если есть желание, то и сила воли появляется.

− Хах, ну да, − усмехнулась она и опрокинула голову на руки. В этот момент я услышал, как забурлил ее желудок.

− Ты кушала сегодня что-нибудь? – поинтересовался я, не отрывая от нее своего взгляда.

− Неа, аппетита нет, − пролепетала она себе в руки.

− А что насчет выпивки?

− А что? − она ту же оживилась и подняла голову. − Хочешь выпить?

− Нет, я спрашиваю о тебе. Ты пила сегодня?

− Немного, всего две бутылки пива, − она пожала плечами.

− С утра, − подчеркнул я.

− Вместо завтрака, оно же сытное, − улыбнулась Рене.

Юмор у нее был отменный.

− Ага, сытное, – повторил я. − Я тогда пойду приготовлю что-нибудь, хоть поешь сегодня, − проведя ладонями по своим коленям, я собрался подняться на ноги.

− О, не надо, − женщина вдруг схватил меня за руку и потянула вниз, чтобы я сел обратно на ступеньку. Ощутив ее прикосновение, по моему телу пробежала дрожь и я занервничал. Ощущения были прямо как тогда, в нашем общем прошлом, когда мы еще встречались.

− Мне не сложно, я лучше пойду, − ощутив, как сердце затрепетало, я всё-таки встал с лестницы и быстрым шагом вошел в дом. Я пытался контролировать себя и свои чувства, но вместо этого получалось, что Рене, сама этого не понимая, контролировала меня. Это не входило в мои планы, да и сама ситуация немного настораживала меня, ведь я никогда никому не позволял манипулировать собой, а тут всё шло наперекосяк. Но как только я оказался в доме, я смог расслабиться и направить свои мысли на что-то другое.

Войдя на кухню, я был приятно удивлен, когда обнаружил там ту же свежесть и порядок, что оставил вчера. Мне показалось, что Рене после моего ухода даже не заходила сюда и мусор в ведро не выкидывала, лишь бы не напачкать. Но в данном случае это меня не радовало, ведь она ничего не ела и кроме спиртных напитков почти ничего не пила, это удручало. Я оглянулся назад на входную дверь и, поняв, что женщина продолжает сидеть на крыльце, я предположил, что пока она не против моего пребывания здесь, а значит, я мог заняться приготовлением обеда, надеясь, что она хоть что-нибудь сегодня съест.

Прошло совсем немного времени и когда рис и рыба в имбирном соусе были практически готовы, я услышал мягкие шаги позади себя, а потом оглянулся и поймал на себе задумчивый взгляд хозяйки дома. Я, молча, делая вид, что занят своим делом, напряженно ждал от нее какого-нибудь вопроса и вскоре получил его.

− Зачем ты это делаешь? – сложив руки на груди, спросила Рене.

− Что именно?

− Зачем ты вернулся в Форкс? Зачем нашел меня и теперь каждый день приезжаешь сюда? Зачем готовишь для меня?

− Наверное, за пятнадцать лет я не смог забыть тебя и поэтому приехал, чтобы сказать тебе об этом, − откровенно проговорил я, нарезая зелень для салата.

− Шестнадцать, − изрекла женщина.

− Что? – я оглянулся назад и бросил непонимающий взгляд на Рене.

− Прошло шестнадцать лет, а не пятнадцать, − исправила она меня.

− Верно, − я нахмурился. − Но суть та же, − буркнул я и начал перемешивать салат.

− Да, только с тех пор всё круто изменилось. Мы уже не те. Я не та девчонка, да и ты не тот паренек. Ты сейчас вон какой, красивый, уверенный в себе, при деньгах. Верно? У тебя, наверное, очень много поклонниц... – произнесла она и, медленно пройдя к стулу и сев на него, вперила мне в спину пронизывающий взгляд.

− Да, много, − согласился я и повернулся лицом к Рене.

− И, несмотря на это ты приехал, чтобы повидаться со мной?

− Хочешь правду? У меня в планах было не просто повидаться с тобой, я собирался увезти тебя отсюда, − вытирая руки новым полотенцем, сообщил я.

− Очень смешно, − пробормотала она, нисколько не смягчившись и не улыбнувшись.

− Я вообще-то серьезно, − поставив руки на пояс, подметил я.

− У тебя ничего не получится, − она скривилась в легкой улыбке и помотала головой.

− Почему?

− Потому что я не хочу уезжать. Мне здесь нравится, у меня тут своя жизнь, свои дела.

− Да, и какие же? – прищурился я.

− Всякие разные, − она пожала плечами и, опустив взгляд, с печалью уставилась на стол, начав водить по нему пальцами.

− Ммм, − протянул я, словно всё понял.

− Кстати о делах, − она подняла голову. − Ты поторапливайся, мне через два часа надо быть на работе.

− Тебя подвезти?

− Нет уж, − тут же отвергла она мое предложение.

− А в чем проблема?

− Не хочу, чтобы по городу пошел слух, что я катаюсь на дорогой тачке с каким-то приезжим парнем, − фыркнула она, а потом поднялась со стула и направилась в коридор.

− Разве для тебя это проблема? Я слышал, что ты много с кем встречалась, − бросил я ей вслед.

Я не придумал это, я действительно слышал эти сплетни в местной забегаловке, где как-то ужинал на днях. Мне сначала казалось, что это всего лишь беспочвенные, не имеющие под собой никакой основы разговоры, но угостив пару человек в баре, они с превеликим удовольствием посвятили меня в некоторые детали жизни Рене Кларк. Я узнал, что после развода женщина начала много пить, курить, стала встречаться с разными мужчинами, а потом и вовсе перестала разбираться в них и начала спать со всеми подряд. Такие подробности, конечно, сильно огорчили меня и очень расстроили, но это была ее личная жизнь, Рене имела право делать всё, что захочет. Однако потом я выяснил, что помимо ухода Чарли и смерти отца у Рене был ребенок − девочка, которая однажды куда-то пропала. Кто-то говорил, что девочку забрал отец ребенка, а кто-то говорил, что она умерла. Тем не менее, прошло много лет и никто толком не знал куда подевался ребенок, а также никто толком не помнил всей истории их семьи, так что я решил не доверять слухам и просто поговорить с Рене, если у меня появилась бы такая возможность.

И в итоге, единственное, что мне удалось затронуть, так это тему ее разгульного образа жизни. И прямо скажем, я неудачно выбрал время и место для обсуждения ее личной жизни.

− Расскажешь потом, что они говорят? А то страсть как интересно узнать мнение чужих людей обо мне, − умело скрывая свое раздражение, проворковала женщина, вернувшись из коридора сразу после моего заявления на кухне.

− Возможно, когда-нибудь я поделюсь с тобой этой информацией, − согласился я, не став дальше развивать больную для нас обоих тему.

− Хорошо. Я в душ, а ты как доготовишь, можешь ехать по своим делам, я тебя не держу. Только дверь плотно закрой, а то не хватало еще соседских бомжей пускать, − поднимаясь на второй этаж, посоветовала она. Я же остался стоять на месте и недоумевать, о каких именно бомжах она говорит? О тех, что в прошлый раз приходили сюда? О том парне, с которым она обжималась, как с родным мужем? Это о нем она говорит?

Чем больше я общался с Рене, тем меньше я понимал, что происходит. Но так или иначе, я серьезно продвинулся вперед и уяснил, что не стоит пытаться понять эту женщину, это не поможет и ни к чему полезному не приведет.

В общем, когда Рене отправилась в ванную, оставив меня одного доготавливать обед, я не был против. По крайней мере, сегодня она не была враждебно настроена и это уже было хорошо. Я почувствовал, что у меня есть шанс воздействовать на нее и это внушало мне большую надежду на лучшее...

В тот день я сделал так, как она хотела: приготовил обед, собрал и вынес мусор из гостиной и коридора, а потом плотно закрыл входную дверь и уехал. На следующий день мне пришлось пропустить встречу с женщиной из-за поездки в Сиэтл по вопросам бизнеса, но уже через пару суток я вернулся и снова оказался на пороге ее дома. Однако то, что я увидел, нисколько не обрадовало меня. Когда я оказался внутри, я понял, что попал на большую вечеринку. В доме была куча народу, в основном это были мужчины, и все, включая Рене, были в стельку пьяные. Я стоял в дверном проеме и под звук громкой музыки смотрел, как Рене в совершенно неадекватном состоянии обжимается и целуется с каким-то мужиком. Сначала я думал позвать ее, разогнать эту гулянку и вырубить музыку, бьющую по мозгам, но осознав, что это ничего не даст, молча развернулся и ушел. В тот вечер я ехал к себе в гостиницу и размышлял, продолжать ли свои попытки вернуть Рене к жизни или всё же остановиться и больше не терзать себя. Я видел какая она, видел что она из себя стала представлять, понимал, что она никогда не станет прежней и я понимал, что она не нравится мне такой, какой она является сейчас. Но проблема заключалась в том, что какой бы мерзкий образ жизни она не вела, как бы много не пила и с кем бы ни спала, меня всё равно тянуло к ней. Со стороны могло показаться, что я совершенно не дружу с головой, что я безвольный и мягкотелый тип, которым легко управлять, но исходя из своих размышлений и своего непривычного поведения, я лишь доказал самому себе, что до сих пор люблю её и готов принять ее любой, какой бы она ни была. Именно поэтому спустя тринадцать часов, я приехал к ней вновь и принялся за старое. Пока Рене отсыпалась после пьянки, мне пришлось вывести из дома нескольких пьянчуг, которые уснули в гостиной и на кухне, потом пришлось снова навести порядок, вымыть посуду и вынести мусор, и уже только после уборки я стал ждать появление Рене.

Я был на улице, когда услышал, как женщина вышла из дома. Я уже заранее предположил, что она будет недовольна моим присутствием, но меня это мало беспокоило.

− О господи, чего тебе опять надо? – застонала она, увидев меня стоящего у перил на крыльце дома. − Я думала, ты уже отстал от меня, ты же не приезжал пару дней.

− Я ездил в Сиэтл по делам и вернулся, − объяснил я, наблюдая за помятым видом женщины.

− А мне то что с того? – она схватилась за голову.

− Почему ты начала пить? – не ответив на ее вопрос, вдруг напрямую спросил я ее.

− Что? – она поморщилась. Настроение Рене явно не было расположено для серьезного разговора со мной, но мне было плевать. Пора было прекращать эту тягомотину и расставить все точки над и.

− Что заставило тебя начать выпивать? Почему ты стала такой? – повторил я, желая узнать причину ее поведения из ее уст.

− А что, такой я тебе не нравлюсь? – усмехнулась она, направившись ко мне полупьяной походкой.

− Нет.

− Ну так, я не собираюсь меняться ради тебя, − она встала рядом со мной и окатила меня противным запахом перегара. − Можешь не ждать чудесного перевоплощения. Это ты у нас мистер совершенство, а не я, и у меня нет ни желания, ни силы воли, ни денег, чтобы радоваться жизни и тем более меняться или бросать свои привычки. Мне не за чем это делать, − растолковала она свою позицию.

− Ты не ответила на мой вопрос. Как давно ты пьешь? – я повернул голову и взглянул на нее.

− Уже лет десять, наверное, или чуть больше, − засомневалась она, сильно нахмурив лоб.

− Почему начала? – продолжал допытываться я.

− Ты думаешь так просто ответить на этот вопрос? – хмыкнула женщина.

− Но ведь основная причина есть? – предположил я.

− Есть, − кивнула она, а потом отвлеклась и буркнула, − Я хочу курить. − Она закопошилась в кармане, нашла пачку сигарет с ментолом, закурила и, бросив сгоревшую спичку на траву, почесала голову и посмотрела на меня. Всё это время я внимательно наблюдал за каждым ее движением и ждал продолжения нашего диалога. − Хочешь знать причину?

− Хотелось бы услышать, − я поменял позу, встав к женщине лицом и облокотившись одной рукой о перила, стал ждать ее пояснения.

− Ты, − она указала на меня пальцами, в которых держала сигарету.

− Я? Причем здесь я? – на мгновение нахмурив брови, удивился я.

− В смысле не ты сам, а то, что произошло между нами...

− Я не понимаю, − усмехнувшись, сказал я и снова оперся обеими руками о перила.

− С самого начала я сделала ошибку, согласившись с отцом. Я бросила тебя из-за него и вышла замуж за Чарли, а потом этот хрен ушел от меня, оставив одну с... с огромной кучей долгов и проблем, ко всему прочему меня потом уволили с работы. В итоге, на меня свалилась куча дерьма, которую надо было разгребать, − она сделала затяжку, − а тут еще и папаша решил скопытиться, вот я и пристрастилась к стакану. Так было проще, я расслаблялась, все плохие мысли уходили, проблемы решались сами собой, и жизнь становилась легче.

− Ты пыталась бросить пить?

− Конечно, но это не так-то просто! – она сделала еще одну затяжку и медленно выдохнула сизый дым сигарет.

− А сейчас ты хочешь бросить?

− Ничего не выйдет, − помотав головой, она выбросила окурок и посмотрела на меня.

− Я тебе помогу, − пообещал я, разглядывая ее опухшие веки и поникшие отчаявшиеся глаза. − Тебе просто нужно захотеть.

− Чего захотеть?

− Измениться. Перестать пить. Начать новую жизнь, − перечислил я.

− Думаешь это так легко?

− Я знаю, что это нелегко, но это возможно, главное твое желание. Алкоголизм лечится.

− Откуда тебе это знать? Ты когда-нибудь был в зависимости от препаратов или алкоголя? – с легким налетом упрека, поинтересовалась она.

− Нет, не был. Я не специалист, но знаю, что люди избавляются от этого недуга, главное найти хорошую клинику.

После моих слов я заметил, как начало меняться выражение лица Рене. Ее кожа посерела, морщины стали видны еще больше, глаза озлобились и яростно загорелись, а челюсть напряглась так сильно, что ее губы задрожали и тогда я понял, что пошел не тем путем.

− Клинику? Какого черта? − прошипела она. − Ты хочешь упечь меня в психушку?

− О чем ты? Нет, конечно, − я пытался оставаться спокойным и не вестись на ее провокацию.

− Ага, я всё поняла. Ты думал, что я куплюсь на твою доброту и ангельский голос? Я не дура, и я не собираюсь плясать под твою дудку, тебе не удастся запихнуть меня в клинику. Даже не мечтай! – прорычала она прямо мне в лицо, отчего мне пришлось задержать дыхание, потому что думал, что вот-вот могу задохнуться.

Но как только она отошла от меня, я вобрал в легкие свежего воздуха, а потом пояснил:

− Я не собирался сдавать тебя в психушку, я просто хочу тебе помочь.

− Мне не надо помогать! Я что по-твоему бесхребетная дура? Ты себе сначала помоги, а потом за других берись! Я-то уж не пропаду! Я научилась выживать, − с самодовольным видом проскрежетала Рене, но на меня ее высказывание произвело обратный эффект. Я стоял и сжимал кулаки, сдерживаясь от того, чтобы не ударить ее. Соблазн был очень велик, мне реально хотелось отлупить ее и насильно заставить думать мозгами, которые у нее еще вроде как остались.

− Ты научилась существовать, а не жить и, по сути, ты больше ничего не добилась в жизни, − наконец, собравшись с силами, заявил я.

− Ты думаешь, что всё знаешь!? – услышав меня, она повернулась и жутко прищурилась. − Так вот, нихрена ты не знаешь! Ты не я и ты понятия не имеешь, что я пережила и что чувствую! Да, у меня нет денег и нет такой тачки, еще у меня нет такой красивой обуви и прически, − указывая на меня и мои вещи, она размахивала руками, − Но это не значит, что я не живу. Меня всё устраивает, а вот тебе явно что-то мешает жить, раз ты приехал сюда. Так что кто из нас еще существует...

− Кто знает, возможно, ты права, − задетый за живое, согласился я. Проблема была в том, что Рене не понимала почему я здесь. Она не хотела видеть очевидное. Я приехал, потому что до сих пор любил ее, а не потому что хотел вторгнуться в ее жизнь и навести здесь свои правила и порядки, но убеждать ее в обратном я уже не видел смысла.

Когда я согласился с ней и можно сказать сдался, Рене громко хмыкнула. Всё-таки ее высказывания повлияли на мое решение и, поджав губы и кивнув, я достал свою визитку, написал на обороте данные и отдал карточку женщине. − Это мой номер телефона и адрес гостиницы, в которой я остановился в Порт-Анджелесе, − после этого я достал свой бумажник и вынул из него несколько сотенных купюр и также протянул их Рене. – Возьми, вдруг понадобятся.

− Да пошел ты со своими деньгами! − вскинув руку, она толкнула меня и деньги разлетелись по воздуху, упав мне под ноги. – Чтоб ты провалился, козел! – с этими словами она развернулась и ушла в дом. Я лишь еще раз посмотрел на входную дверь, а потом понял, что это был последний раз, когда я находился на ее территории, потому как ей не нужна была моя помощь, и ей точно не нужен был я, так что не стоило больше приезжать к ней. Я бросил взгляд на разбросанные по полу деньги, а потом быстро спустился по лестнице и сел в машину. Я торопился, заводя двигатель, боясь, что в любой момент могу передумать и снова вернуться к женщине, которую любил в течение стольких лет и несмотря ни на что, продолжаю любить сейчас. Однако как бы я ни старался, я не видел никакого продвижения в нашем общении, всё пошло не так, поэтому я резво тронулся с места и выехал на дорогу, намереваясь как можно быстрее покинуть город.

В Порт-Анджелесе я пробыл еще два дня. Так как я завершил все свои дела в Сиэтле и Форксе, мне не было нужды больше оставаться в штате, я собирался улетать в Нью-Йорк через одни сутки. Я до последнего надеялся, что Рене одумается и позвонит, но она не звонила.

Но когда до вылета мне оставалось всего восемь часов, в мой номер поступил неожиданный звонок от консьержа, который сказал, что ко мне пришел гость – женщина по имени Рене. Я был удивлен и немного сбит с толку, но я позволил ему впустить ее. Однако консьерж до конца убеждал меня, что не стоит этого делать и будет лучше, если я вызову свою охрану. Сначала я не понимал, почему парень так реагировал на нее, но предположил, что она была пьяна и именно поэтому она не вызывала доверия у смотрителя гостиницы. Однако когда я открыл дверь и передо мной предстала женщина, то я понял подозрительность и опасения консьержа, потому что Рене выглядела просто ужасно. Ее волосы, которые и без того были в беспорядке выглядели в еще большем кошмаре, ее руки, шея и лицо были в синяках, а одежда местами была изорвана.

− Кайл, прости меня, пожалуйста, − взмолилась женщина, как только я открыл перед ней дверь. − Я не хотела тебе говорить того, что наговорила, − прошептав эти слова и не дав даже ответить ей, она бросилась ко мне в объятия. − Я не хотела, прости меня, − зарыдала она, прижавшись к моей груди.

Я же стоял в полном оцепенении, но потом я провел рукой по ее спине и, ощутив волну страха за любимую, прижал ее к себе так крепко, на сколько мог себе это позволить.

− Что случилось? – прошептал я, боясь, что с ней произошло что-то действительно ужасное.

− Я не хотела причинять тебе боль, я не думала, что говорю, − не ответив на мой вопрос, бормотала Рене, продолжив плакать у меня на груди.

− Рене успокойся, − я взял ее за плечи и заглянул ей в лицо. − Что произошло?

− Ничего, я просто... Ты ушел и тогда я... – она подавилась слезами и вся затряслась.

− Что ты сделала? – я сжимал ее в своих руках, а она продолжала рыдать, но мне было важно узнать, что же всё-таки стряслось. − Рене?!

− Я много выпила в тот вечер и ничего не помню, − взглянув на меня заплаканными глазами, она попыталась всё объяснить. − Я проснулась сегодня утром в каком-то доме и я была... Я была раздета, у меня болело все тело и я... – она сглотнула, − а потом я увидела себя в зеркале и... Кайл, похоже, меня изнасиловали, − изрекла она и зарыдала пуще прежнего.

Это был просто удар. Вся эта ситуация настораживала и пугала меня. Я не знал как реагировать, но решил, что мы можем что-нибудь с этим сделать...

− Рене, посмотри на меня. Ты помнишь, где находится этот дом?

− Нет, − она отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.

− Когда ты проснулась, ты видела кого-нибудь?

− Нет, я была одна, − всхлипнув, объяснила Рене.

− Надо вызвать полицию, − пришел я к выводу и тут поспешил взять свой телефон.

− Нет! Постой, не нужно! – вцепившись мне в руку, с дрожью во всем теле остановила она меня.

− Почему?

− Кто мне поверит? Я алкоголичка, все будут смеяться надо мной, они решат, что я сама виновата. Я не выдержу еще и их насмешек, − просипела она, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать вновь.

Посмотрев в ее измученные, перепуганные глаза, я положил телефон на стол и уверенно сказал:

− Послушай, никто не будет над тобой смеяться, я этого не позволю.

Мы оба понимали, что должны были позвонить в полицию и сообщить о совершенном преступлении. Я не мог просто спустить с рук изнасилование своей любимой женщины и хоть она и была в тот момент в неадекватном состоянии, это не значило, что всяким уродам позволено совершать что взбредет в их сумасшедшие головы.

Однако Рене не была согласна со мной. − Я не хочу ехать в полицию. Не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня. Просто помоги мне, − схватив меня за рубашку, женщина буквально повисла на мне. Она так плакала, что мое сердце просто кровью обливалось, я не знал, чем могу ей помочь, о чем она просит меня.

− Как? Рене, как мне тебе помочь?

− Вылечи меня. Прошу тебя, спаси меня. Я больше так не могу, − практически завыла она. − Если ты мне не поможешь, я просто умру, я чувствую, что мне недолго осталось. Помоги мне... Кайл, прошу тебя, − она обхватила меня за шею и практически залила мою рубашку слезами.

Мне ничего не оставалось, я просто обнял ее и попытался утешить. Я готов был пойти на что угодно, лишь бы вернуть себе свою любимую. – Тише, я помогу тебе. Рене, я обещаю, я сделаю всё для тебя, только не плачь, пожалуйста.

− Не отпускай меня, прошу тебя. Забери, увези меня куда угодно. Только не отпускай...

Этот момент я называю началом перерождения. Именно в тот вечер среды Рене сказала мне «да». В смысле, она согласилась сделать всё, лишь бы избавиться от своей зависимости, а это означало, что она была согласна уехать со мной куда угодно и сделать всё, о чем я ее попрошу, лишь бы не возвращаться к прошлому, в ту жизнь, которая сделала ее такой.

В ту ночь мы съездили в больницу, удостоверились, что у Рене нет серьезных повреждений, потом мы заехали в магазин за одеждой и, прикупив все необходимое, я заказал еще один билет до Нью-Йорка.

Из Порт-Анджелеса мы улетели вместе. Мы уехали можно сказать в спешке, спонтанно. Мы не стали возвращаться в Форкс за вещами, не стали заниматься продажей дома, мы просто сели на самолет и улетели. Немного позже я поручил своим людям привезти некоторые вещи из дома Рене, дал указания что-то выкинуть оттуда или отдать в дома для престарелых или в детские дома, а сам дом, с согласия хозяйки, выставил на продажу, решив, что больше я никогда не потеряю и не отпущу женщину, которую люблю. Я искренне верил, что Рене никогда не вернется в Форкс и планировал сделать всё, чтобы она даже не вспоминала об этом городе и доме, я хотел изменить ее жизнь к лучшему и дать ей всё, о чем она даже не мечтала.

Но мои фантазии и планы не были столь простыми и легко выполнимыми.

Как только мы приземлились в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке, и нас встретила машина, я отвез Рене в одну из принадлежавших мне квартир в городе. Дело в том, что мы приняли решение, что сначала будем жить отдельно в разных квартирах и в будущем попробуем начать всё сначала, но перед этим в наших планах стояло провести полную диагностику ее физического здоровья, пройти курс лечения и, конечно, избавиться от ее алкозависимости. Впрочем, как бы просто все не казалось, найти выход из сложного положения Рене было не так легко.

Во-первых, я никогда не сталкивался с наркологическими клиниками. Нам было трудно определиться какой метод выбрать для лечения, я не знал какой способ самый эффективный и как вообще все это лечится. Первый блин у нас вышел комом. Сначала мы прибегнули к лечению на дому, так как Рене не хотела лечиться в реабилитационном центре, боясь, что ее примут за психически нездоровую. Я не понимал ее страха, но шел ей на встречу, однако эти одноразовые беседы со специалистами ни к чему не приводили. Женщина первое время ничего не употребляла, но потом все симптомы возвращались и желание выпить спиртное просто сводило ее с ума. Я смотрел на нее и мне казалось, что она готова убить или умереть ради бутылки, поэтому я пошел на отчаянные меры. Я практически насильно отправил Рене лечиться в клинику для людей с алкогольной зависимостью. Я помню, как она была зла на меня, помню, как угрожала и кричала, что ненавидит меня, что я предал её. Но я старался сделать как лучше. Но проблема была в том, что Рене не хотела лечиться таким способом и, разумеется, лечение не приносило никаких результатов. Это был поистине кризисный момент. В то время я практически забыл про все, забыл про маму и сестру, забыл про работу, спихнув все свои обязанности на других людей, я занимался только Рене. Это было странно. Складывалось такое ощущение, что я одержим ею, мне это не нравилось, но чем больше я старался вытащить ее из того состояния, чем больше я прикладывал усилий, тем больше я сам становился зависимым от женщины, от ее присутствия рядом. Я настолько привык к ней, что был готов на всё, лишь бы она оставалась со мной и больше не злилась на меня.

Я помню, как мама, которая с самого начала негативно отнеслась к появлению в моей жизни Рене, говорила мне, что я перехожу все рамки и мне стоит остановиться, стоит прекратить заботиться о той женщине, которая не стоит нашего внимания. Мама была очень лояльным человеком, но она без конца твердила мне, что я должен начать думать о себе, а не об алкоголичке из провинции. В какой-то степени меня это дико задевало, но всё-таки я в чем-то был согласен с ней и поэтому в какой-то момент я прекратил попытки вылечить Рене и просто занял позицию наблюдателя. Порой она вела себя примерно, старалась не пить, держалась из последних сил, но потом всё равно срывалась и уходила в запои. Тогда я просто стоял в стороне и абсолютно ничего не делал. Я смотрел, как она себя убивает, но ничего не говорил ей, не боролся, не лишал ее денег и не мешал ей расслабляться, мне показалось, что я тогда почти смирился. Но потом наступил переломный момент, тот момент, которого я со страхом ожидал. Рене попала в больницу с диагнозом острый панкреатит. Ее прооперировали. И, слава Богу, после операции она пришла в себя, начала восстанавливаться, а уже через две недели вернулась домой и стала жить обычной жизнью. Но самое жуткое было то, что Рене было важно соблюдать строгую диету и ей точно запрещалось употребление спиртных напитков, однако по ее мнению это были лишь предписания и пожелания врача, а не панацея. Так что она по-прежнему рвалась к выпивке и даже страх того, что она может снова попасть в больницу и умереть, ее не останавливал.

Вот именно тогда-то и наступил критический момент, когда я психанул. Я поставил перед ней ультиматум: либо она берет себя в руки и лечится, либо я отправляю ее обратно в Форкс и позволяю ей жить дальше так, как хочется ей. Наверное, мой гневный выпад сильно подействовал на Рене, потому что через несколько дней после нашего серьезного разговора она задумалась и приняла решение лечь в реабилитационный центр.

В общей сложности на лечение в клиниках от алкогольной зависимости, прохождение полного обследования, лечение у психотерапевтов, посещение разного рода клубов и собраний для бывших алкоголиков у нас ушло почти пять лет, а после этого начался период восстановления и приведение в порядок внешнего облика. Разумеется, годы определенного стиля жизни оставили огромный отпечаток на внешности, поведении женщины, ей потребовалась частичная пластическая хирургия, стоматологическое лечение, иглотерапия и, конечно, регулярное посещение салонов красоты. Нам было очень тяжело, но мы прошли и преодолели все сложности вместе. Я не оставлял Рене одну, делал для нее всё и в итоге, мы стали жить вместе. Я любил ее всегда и ни на секунду не сомневался в своих чувствах к ней, а что касается Рене, то я ощущал, что она очень благодарна мне, что ценит всё, что я сделал для нее, но я долго не был уверен, что она хотя бы чуть-чуть любит меня.

Но время не стоит на месте. Прошло шесть лет с момента нашего воссоединения в Форксе и тогда мы поняли, что мы оба изменились. Изменилось наше восприятие, а самое главное, за это время мы поняли, что не можем жить друг без друга. Мы признались друг другу в любви, а в скором времени я сделал Рене предложение руки и сердца и, к моему счастью, она ответила «да». Мы поженились через месяц после согласия Рене выйти за меня замуж.

Наша свадьба была закрыта для посторонних лиц, на церемонии были только самые близкие люди и никаких репортеров. Тем не менее, репортеры каким-то образом смогли получить несколько кадров нашего бракосочетания, а на следующий день, когда мы с женой были в медовом месяце на частном острове в Дубаи, в газетах я обнаружил наши фотографии и вычитал новость о свадьбе миллиардера Кайла Вагнера с никому неизвестной, но перспективной бизнес-леди, владелицей собственной студии мебельного дизайна Рене Вагнер в девичестве Кларк.

И правда, журналисты не ошиблись, у Рене действительно был свой бизнес. За время восстановления она не только привела в норму свое моральное состояние и внешний вид, но и получила образование. Окончив курсы дизайна интерьера и курсы моделирования мебели, Рене с моей помощью открыла свою мебельную мастерскую. Я был горд ею и был горд собой, потому что знал, что в ее развитии есть и моя заслуга. Так что для общества Рене не была алкоголичкой из Форкса, наоборот, для непосвященных, она была деловой женщиной, с которой мечтали познакомиться весьма влиятельные и деловые люди.

После свадьбы и медового месяца для нас начался новый приятный виток жизни.

Мы с Рене стали официально жить вместе. Так как работа находилась в городе, нам было неудобно каждый день мотаться туда из пригорода, где у нас был свой особняк, поэтому мы обосновались в городе в квартире с площадью в 400 кв.м.

Рене обожала квартиры и дома огромных размеров, ее привлекала масштабность, воздушность таких помещений, ведь так она могла дать свободу своим фантазиям и творчеству, однако я предпочитал квартиры с более скромными площадями, считая, что очень просторные дома нужны при наличии большой семьи, а у нас таковой не было. Но как бы там ни было, я и тогда пошел навстречу своей любимой и на свадьбу преподнес ей подарок в виде пентхауса, который располагался в одном из построенных мною высотных зданий. Именно он и стал нашим основным местом проживания.

Впрочем, втайне я надеялся, что когда-нибудь эти свободные воздушные пространства в квартирах заполнятся другими членами семьи − нашими детьми. Но, как бы велико ни было мое желание обзавестись своими малышами, Рене была категорически против такого поворота событий в нашей семье.

Однажды я читал интересную статью в газете про одного из акционеров известной строительной компании. Колонка привлекла мое внимание не потому, что речь шла о бизнесе, а потому что вдруг стало известно, что у моего конкурента есть ребенок, о котором он якобы ничего не знал. Его обвиняли в уклонении от выплаты алиментов. Мягко говоря, эта ситуация мне показалась смешной и совершенно неправдоподобной. Да, Эдвард Каллен был известен, как заядлый бабник, разбиватель женских сердец и, откровенно говоря, он имел репутацию бессердечного, наглого типа, которому всегда всё сходило с рук. Но по мнению многих, он был отменным руководителем и успешным бизнесменом, к тому же я хорошо знал и уважал его отца, который не позволил бы парню так беспечно вести себя, поэтому мне показалось, что Каллена хотели просто развести на деньги или попросту подставить.

В тот день я задумался, а как бы я себя повел, если бы оказался в такой ситуации, чтобы предпринял, стал бы отказываться от отцовства или бы просто промолчал...

Как бы там ни было, я никак не мог выбросить из головы все обсуждения этой сложной темы и плюс ко всему у меня начали всплывать мысли о собственном ребенке, который мог бы появиться у нас.

Вечером после работы, я сидел в гостиной и смотрел телевизор, продолжая вникать в ситуацию с Калленом. В этот момент в комнату вошла моя жена и, сев рядом со мной на диван, она нанесла увлажняющий крем на руки, начала растирать его, а потом спросила:

− Что смотришь?

− Новости, − пояснил я и, переключив канал, положил пульт на стол и растянулся на диване.

− Неужели там еще можно увидеть что-нибудь необычное... – проворковала Рене, начав самостоятельно разминать свои ножки.

− Да, порой там можно выведать полезную информацию, − пробормотал я, наблюдая за женщиной.

− Да? И какую же? – усмехнулась она, вытянув ноги вперед. Запрокинув голову назад на спинку дивана, она вздохнула. − Ох, как же я устала...

− Массаж сделать? – предложил я, видя, как моя любимая сильно устала после рабочего дня.

− Мм, если тебе не сложно... – произнесла Рене. Я улыбнулся и сев на кофейный столик, положил одну ножку себе на колени и начал массировать ступни жены. – Как приятно, − протянула она, расслабляясь от моих движений рук, а потом она также еле слышно добавила:

− Так что такого захватывающего ты сегодня узнал?

− Что мой конкурент − весьма состоятельный и успешный человек уклоняется от алиментов.

− И что в этом такого? Многие не платят алименты, − нисколько не удивившись, проговорила моя любимая.

− Да, но он известный влиятельный человек, ему не позволительно так ошибаться, понимаешь? Он не имеет права на ошибку, иначе его репутация может сильно пострадать, а это может привести к очень печальным последствиям.

− Он твой конкурент? – удостоверилась моя жена.

− Да, − кивнул я, беря в руку вторую ножку женщины.

− Тогда чего тебе переживать? – раскинув руки на диване, вздохнула Рене. − Пусть его репутация страдает сколько угодно, тебе же от этого лучше.

− Верно. Но мне кажется, что в этом деле, что-то не чисто. Он утверждает, что не знал о существовании дочери, но это как-то глупо... – не прекращая делать массаж, вслух размышлял я. – Мне кажется, что в его случае никто не стал бы утаивать существование ребенка, ведь это невыгодно для матери, а значит, он давно знал о ребенке, но всё равно здесь что-то не так...− подвел я итог своим рассуждением и вдруг ощутил, как Рене напряглась и внезапно выдернула ногу из моих рук.

− В чем дело? – испугался я, не понимая, почему Рене дернулась от меня. − Я сделал тебе больно?

− Ты ведь не хочешь снова начинать тему детей? – с опасением посмотрев на меня, проворчала женщина.

− А почему бы и нет? – оперевшись руками о стол, спросил я.

− Я так и знала, − занервничала Рене, подскочив с дивана.

− А что в этом такого? – я поднял взгляд на жену, вставшую передо мной и занявшую враждебную позицию.

− Я не хочу говорить об этом, − процедила она.

− Зато я хочу. Я хочу ребенка, − я встал со стола и уже сверху вниз посмотрел на женщину.

Некоторое время она молчала, думала, что сказать мне, а потом вдруг выпалила:

− Так усынови кого-нибудь! – Она всплеснула руками и, рывком отвернувшись от меня, поторопилась уйти.

− Я хочу своего ребенка, ты же знаешь! – повысив голос, проголосил я.

− Зато я не хочу, − резко повернувшись и яростно посмотрев на меня, прокричала она. − Я не могу быть матерью.

− Почему не можешь? – не желая ругаться с Рене, я вернул спокойный тон голоса и с мирной энергетикой направился к ней.

− У меня возраст не для рождения детей, ты же понимаешь, − любимая также мирно попыталась объяснить мне свои опасения.

− Тебе только сорок два года, Рене Мы же ходили к врачам, они сказали, что ты вполне здорова и можешь еще родить, − подойдя к ней вплотную, продолжал убеждать я ее.

− А что будет, если с ребенком что-нибудь случится? Что будет со мной? Ты об этом подумал? – моментально погрустнев и понурив голову, заговорила она.

− С ним ничего не случится, − подойдя еще ближе, я положил руки на живот Рене и поцеловал ее в лоб и щеку.

− Откуда ты знаешь? Я тоже так думала, когда родила свою дочь, а потом она умерла. Я не переживу, если рожу в таком возрасте и с ребенком опять что-нибудь случится, − сказала она, положив ладони поверх моих рук.

− Слушай, я понимаю, что ты пережила большую утрату, но это было сколько, двадцать лет назад? К тому же ты была с Чарли, он не поддерживал тебя и никак не помогал тебе, а я не Чарли, я буду хорошим отцом. Я сделаю все, лишь бы ты и наш малыш были в порядке, чтобы мы были вместе счастливы и здоровы. У тебя будет лучший медицинский присмотр, лучшие врачи, я сделаю всё, чтобы наш ребенок родился здоровым, только давай попробуем? Прошу тебя, пока мы еще не состарились, давай родим ребенка? – практически умолял я.

− Я не могу больше рожать. Прости, но я не готова к детям. Я не хочу. Извини меня, − сказав это, она отвернулась от меня и ушла в другую комнату. Я остался один. Я стоял посреди гостиной и мучился от осознания того, что Рене серьезно настроена, она абсолютно уверена, что не хочет детей, и переубедить ее у меня вряд ли могло получиться.

Впрочем, я не прекращал попыток уговорить ее на продолжение рода Вагнеров. Раз в неделю я обязательно поднимал эту тему и каждый раз Рене, грубо говоря, меня отшивала. Я никак не мог повлиять на ее решение. Мне даже порой казалось, что она не любит детей, ей противна мысль о родах, о воспитании и меня это жутко пугало, ведь я даже подумать не мог, что Рене так относится к детям. Но еще больше меня привел в ужас наш последний разговор на эту тему, когда жена буквально взбесившись, проорала:

− Сколько можно перетирать эту тему!? Прекращай, Кайл, иначе я просто уйду от тебя! Запомни мои слова!!! – пригрозила моя жена в один из последних разговоров о нашем будущем.

Что ж, тогда я очень хорошо запомнил ее слова и больше о собственных отпрысках не заговаривал, но стоило мне поднять разговор о приемных детях, Рене бесилась еще больше.

− Ты задолбал меня, Кайл! Я не хочу детей, я их ненавижу, неужели это не ясно?!

Этот дикий разговор произошел вечером обычного буднего дня перед тем как мы собирались лечь спать.

После того, как Рене вылечилась от алкогольной зависимости, я часто наблюдал за ней вспышки враждебности, недовольства, гнева и истерики, но я заметил, что она пребывает в еще большей агонии и ярости в моменты разговоров о ребенке. Мысль о родах и материнстве, приводила ее в бешенство. Я, как ни старался, не мог понять такой агрессии с ее стороны и никак не мог разобраться в чем тут дело, ведь у нее был свой собственный ребенок. Но после тех слов я понял окончательно, что женился на женщине, которая терпеть не может детей, и самое мерзкое, о чем я вдруг задумался, а не убила ли она свое дитя, который по ее словам утонул в ванной. Рене рассказала мне жуткую историю о гибели ее малышки, но с каждым разом, после каждого скандала с ней, эта история мне все больше стала казаться ложной, абсолютно выдуманной и нереальной, но и спросить у нее об этом я, конечно же, не мог, хотя и собирался кое-что проверить иным путем.

Я решил провести собственное расследование, заказав частного детектива. Он отправился в Форкс, чтобы выяснить, что на самом деле случилось с дочерью Рене, и почему ее муж бросил ее в такой тяжелый для них обоих момент, и пока я ждал результатов, я просто пытался выкинуть всё из головы. Скрыто наблюдая за своей женой, я продолжал жить в мире и почти полном согласии с ней. Всё было как прежде, я всё также зарабатывал деньги, продолжал играть в жесткие игры с конкурирующими компаниями, продумывал хитрые ходы, чтобы оставить за собой первенство на строительном рынке. Но, несмотря на внешнее благополучие, я старался не расслабляться ни в бизнесе, ни в домашней обстановке, потому как моя жена, которая проявляла себя, как новая личность, с каждым днем все больше и больше тревожила меня.

Впрочем с виду Рене не о чем было волноваться, она была вполне счастлива. Женщина спокойно развивала свое молодое, но очень прибыльное дело, ни в чем себе не отказывала и совершенно ни о чем не переживала и не беспокоилась. Хотя стоило, потому что на ее безоблачный мир надвигались большие черные тучи.

Источник: http://robsten.ru/forum/29-687-1