Дойдя до своей комнаты и стукнув рукой по двери, Эдвард развернулся ко мне и, сжав губы, прищурился. 

− Это я ничего не знаю!? Если ты имеешь ввиду смерть моей сестры, то я тоже пережил горе, также как ты и мама! Мне тоже было плохо, но я не жаловался, я молчал и надеялся, что рано или поздно придет и моя очередь для утешений. Но никто из вас даже не подумал об этом! – на одном дыхании с глубокой обидой проговорил сын.

− Господи... – стоя позади меня, прошептала Эсми. Услышать его мнение было слишком тяжело. И пока я в немом шоке просто стоял и смотрел на парня, моя жена буквально убежала со слезами на глазах. Я должен был пойти за Эсми, но до этого мне хотелось выслушать Эдварда до конца.

− Мне плохо, а вы ведете себя так, словно ничего не произошло. Конечно, ведь это не у вас несчастье. Оно вас не коснулось! – со странной ненавистью ко мне, изрек он.

− Ты же знаешь, что это не так, – парировал я.

− Не нужно сейчас оправдываться!

− Я не оправдываюсь, я просто хочу, чтобы ты знал, что это не так. Мы переживаем за тебя.

− Не надо переживать за меня, переживайте лучше за себя... − Сказав эти слова, Эдвард отвернулся и, войдя в свою комнату, захлопнул дверь прямо перед моим лицом. Постояв еще пару секунд перед закрытым дверным полотном, я вздохнул, а потом отправился в комнату к жене. Когда я вошел в спальню, я обнаружил Эсми лежащей на кровати. Она плакала в подушку, что было неудивительно. Смерть нашей дочери самая болезненная тема в нашей семье, мы не бередим наши раны, Эдвард это знал, но он почему-то не пожалел свою мать, вылив на нас полный ушат обид. Но теперь мне предстояло успокоиться самому и утешить Эсми, что сделать было весьма непросто.

− Милая... – я подсел на кровать, положил руки на плечи любимой и начал нежно поглаживать ее. – Дорогая, я... Эдвард не хотел. Он был не в себе, ты же понимаешь?

Она продолжала плакать, так и не отвечая мне. Придвинувшись поближе, я прилег рядом и просто обнял ее. Я ждал, когда она придет в норму и через некоторое время мне удалось успокоить ее, что несказанно обрадовало меня.

− Принеси мне, пожалуйста, воды, − вдруг прошептала моя любимая.

− Воды? – я приподнял голову, пытаясь заглянуть ей в лицо. Было важно как она сейчас чувствует себя, потому что оставлять ее одну я не хотел.

− Угу, − слегка кивнула она, уткнувшись носиком в одеяло.

− Хорошо. Тебя можно оставить одну?

− Прекрати. Я просто хочу воды, − она, наконец, повернулась ко мне и я смог разглядеть ее покрасневшее заплаканное лицо.

− Хорошо. Я скоро, − поцеловав ее в щеку, а потом и в соленые от слез губки, я выбрался из постели и отправился на кухню.

Но когда я вернулся со стаканом воды в руках, то понял, что слишком припозднился. Эсми уже спала, так что я не стал ее тревожить. Поставив стакан с водой на прикроватную тумбочку, я присел на край кровати, позволив себе на минуту расслабиться и немного подумать. В итоге, я решил пойти и проверить как там Эдвард. Всё-таки его состояние пугало меня, я боялся, что он натворит каких-нибудь глупостей.

− Не спишь? Можно к тебе? – спросил я, заглянув в его комнату. Повернувшись и равнодушно посмотрев на меня, сын ничего не ответил, но дал понять, что я могу войти в его обитель.

− Я еле успокоил Эсми, − тихим голосом изложил я, встав напротив кровати парня. Но он молчал, опустив взгляд на аптечку, которая лежала перед ним на кровати. Парень не подавал признаков того, что он вообще слышит меня, но несмотря на это я продолжил. − Ты слышишь меня?

− Чего ты хочешь от меня? – вскинув едкий взгляд исподлобья, спросил Эдвард.

− Я хочу просто поговорить.

− По-моему мы всё уже выяснили, − резким движением захлопнув аптечку, пробурчал он.

− Не понимаю, – сложив руки в карманы брюк, со вздохом произнес я.

− Что именно?

− Почему ты всегда ищешь виновных? – спросил я. Эдвард гипнотизировал меня своим взглядом, а я в ответ смотрел на него. Он не знал, что я виноват в смерти Элизабет, но даже так, он почему-то злится именно на меня. Мне даже порой казалось, что он знает правду, только не говорит о ней.

Когда я понял, что наш диалог окончен, я отправился на выход из комнаты, но Эдвард остановил меня, застав врасплох своим заявлением.

− Я ненавижу тебя...

Я обернулся к нему и нахмурился, а потом ответил:

− И на этом спасибо. Рад, что я вызываю у тебя хоть какие-то эмоции. Спокойной ночи, Эдвард.

После этого я просто дернул ручку двери на себя и вышел из его комнаты.[/i]

На следующий день мы не разговаривали с Эдвардом. Казалось, что между нами была проведена черта, через которую ни я, ни он не собирались переступать. У нас с сыном в отношениях наступили по-настоящему прохладные времена. Всё случилось само собой. По сути у нас не было причин ненавидеть друг друга. Я не одобрял его поступков и в целом его поведение, он не воспринимал меня ни как критика, ни как отца. Но несмотря на это, я никак не мог понять почему между нами возникла эта пропасть. Мы практически перестали с ним общаться, однако с Эсми он всё же наладил контакт и именно благодаря этой связи я мог влиять на сына.

Очевидно, что мои вспышки гнева, слезы Эсми, долгие воспитательные разговоры с Эдвардом всё-таки заставили его прислушаться к нам и вновь взяться за ум. Впрочем, через пару лет наши старания оправдались и привели нашего сына к отличному окончанию университета и скорому устройству на работу. Разумеется, работать он начал у меня. По правде говоря, к этому моменту я оттаял и уже не так яро выяснял отношения с парнем, хотя, признаюсь, порой он жутко бесил меня, также как и я его. Но как бы там ни было, Эдвард был умным и способным молодым человеком, так что я вполне мог поручить ему любое задание. К тому же парень не был новичком в строительном деле, так как учась в институте, он прошел две практики и обе в моей компании. Опыт у него имелся и на период вступления в должность начальника строительного управления в строительстве, он чувствовал себя как рыба в воде.

Конечно, резкие и не совсем благоприятные изменения в характере и поведении Эдварда не радовали меня, однако некоторые приобретенные черты, более строгий и уверенный стиль общения и нестандартный способ ведения переговоров с деловыми партнерами шли ему на пользу. Скажем так, если мне предстояла встреча, цель которой − заключить очень важную сделку, то Эдвард обязательно присутствовал на ней. Этот парень умел договариваться. Он подкупал своим обаянием, если переговоры шли в обществе женщин, а в обществе мужчин − своим требовательным, практичным и конструктивным подходом к обсуждаемому вопросу. Мне нравилось то, что я видел в своем сыне. Он был прирожденным бизнесменом, способным решить практически любую задачу и, наверное, поэтому он достаточно быстро поднимался по карьерной лестнице. Вскоре я принял решение, что Эдвард готов занять определенную позицию в рядах компании. На его двадцать пятый день рождения я сделал ему подарок. Он стал владельцем 18% акций компании. Что ж, это был сюрприз не только для Эдварда, но и для всех совладельцев фирмы. Не могу сказать, что все были рады новому лицу в совете акционеров. Больше всего меня удивил Фрэнк Сальваторе, который совсем недавно получил пакет акций в дар от своего отца. Было несколько странно и парадоксально наблюдать за тем, как он рьяно высказывается против моего сына. Но в общей сложности, ни меня, ни Эдварда не волновали мнения наших коллег, так как владение компанией и решения, касающиеся ее управления, оставались за мной.

Благодаря новому положению в компании и успешному ведению переговоров не только с постоянными американскими клиентами, но и с иностранными партнерами, Эдвард быстро заработал себе отличную репутацию и авторитет. Он был узнаваем и обладал высоким рейтингом в деловых кругах. Парень весьма быстро адаптировался в мире большого бизнеса. Он рос на глазах. За короткий срок молодой человек завел огромное количество связей, благодаря которым нам удалось осуществить несколько довольно успешных проектов в тех странах, в которых мы раньше не работали. И в какой-то момент я понял, что Эдвард идеально подходит на роль президента компании. Конечно, я не хотел торопиться с его продвижением вверх, так как планировал какое-то время подождать и понаблюдать за сыном, однако жизнь внесла свои коррективы. В 2007−2008 годах в стране и по всему миру начался финансовый кризис. Понятно, что трудная экономическая ситуация коснулся и нас. Так как мы напрямую зависели от банков, страховых компаний и покупателей, компанию начало трясти. Это негативно отражалось на положении наших дел. В тот период мы регулярно собирали совет акционеров для решения возникающих вопросов, но на каждом собрании Эдвард проявлял себя, как настоящий руководитель. На фоне всех присутствующих в зале совещания мой сын выглядел настолько уверенно, решительно и собранно, что в один прекрасный день на очередном собрании акционеров, я предложил кандидатуру Эдварда на пост президента компании. В тот миг все пребывали в шоке от внезапности моего предложения, но в итоге все проголосовали «за» его руководство. Меня это полностью устраивало, к тому же, как раз в тот момент мы с женой приняли решение о переезде в другую страну. Эсми поступило предложение поработать в Лондоне, я согласился, потому как у меня появилась возможность взять под свое руководство филиал компании, находящийся в этом чудесном городе. Всё складывалось как нельзя лучше. В январе 2009 года Эдвард вступил на пост президента компании, а мы с Эсми уехали жить в Англию.

Всё было хорошо. Единственное, что нас с Эсми немного беспокоило, так это чрезвычайная влюбчивость нашего сына. Если признаться, то меня жутко раздражали его внезапно начавшиеся отношения с моей бывшей секретаршей. Ее звали Таня Денали. Умная и высокомерная девушка, которая никого не видит вокруг себя. Единственное, что отражается в ее глазах это стодолларовые купюры, которые водились у ее потенциальных ухажеров. Ее цель была проста: влюбить в себя какого-нибудь бедолагу, окрутить его и завладеть его банковским счетом. К несчастью, этим влюбленным идиотом оказался Эдвард. Я не знаю, о чем он думал, но они начали встречаться. Правда их любовь (или что у них там было) долго не продлилась, и парень вернулся к своим старым привычкам. К моему стыду, о постельных похождениях моего сына знало полстраны. Для прессы личная жизнь бизнесмена Эдварда Каллена была золотой жилой. Черт возьми, он был ходячей новостью. Но если серьезно, то частые похождения по женщинам настораживали, но еще больше меня пугал исход таких встреч. Мы с Эсми полагали, что наш сын однажды либо подцепит какую-нибудь болезнь, либо подцепить даму, которая придет к нему и скажет, что он скоро станет папой. Конечно, ни я, ни Эсми не были против внуков, но только если эти дети будут рождены в любви, а не по расчету...

Шел третий год, как мы с Эсми переехали жить в Лондон. Моя жена продолжала работать над дизайном квартир, хотя скорее для нее это было просто хобби, ведь большую часть денег, которую она получала, Эсми спускала на благотворительность. Я этому не препятствовал, а даже наоборот поддерживал и сам принимал участие в поддержке фондов помощи. Но помимо благотворительности, я всё также управлял компанией, а если точнее ее филиалом.

В принципе, дела в фирме двигались по ровному спокойному течению. Конечно, у нас порой возникали разного рода проблемы, всегда присутствовала здоровая конкуренция и соперничество с другими компаниями, но это было естественно. Наверное, более неестественной была растущая конкуренция внутри компании. Акционеры ради денег были готовы сожрать друг друга и одним из таких людей был Габриель Хелфер. Этот человек всегда любил держать всё под своим контролем и он доказал это, когда однажды пришел ко мне в офис и властным тоном заявил, что на следующем собрании акционеров я должен проинформировать всех присутствующих о слиянии двух компаний. Мужчина не спрашивал моего мнения или согласия, он просто настаивал на своем предложении. Я понимал его бурное рвение к объединению двух сил, он хотел создать одну из самых крупных строительных корпораций в мире, но я пока не был готов к такому шагу. Так что мне пришлось быстро развеять мечты своего коллеги, дипломатично отказавшись от его предложения. Но Габриель не из робкого десятка. Уходя, он открыто намекнул, что он не отступит и добьется своего, даже если я буду стоять у него на пути... Угроза? Не думаю. Просто способ надавить на меня.

Впрочем, следующая встреча с Хелфером состоялась всего через две недели в Нью-Йорке. Это был день, собрания акционеров. Собралось много народу и Габриель как всегда был вежлив со всеми, ведь только так он мог перетянуть одеяло на себя. Он собирал команду, которая проголосовала бы за слияние компаний. Что ж, я был не против, так как в тот день меньше всего думал о своем компаньоне. В тот день мое внимание привлекли совершенно иные вещи. Странная картина разворачивалось у меня на глазах. И это было интересно...

Тем утром я появился в офисе очень рано. Эдварда еще не было на рабочем месте, но зато в приемной меня встретила девушка. Она оказалась новой секретаршей и ее звали Изабелла Свон. За последние пару лет, это был первый случай, когда при виде секретарши моего сына меня не тошнило. Девушка казалась очень милой, приветливой, но немного нервной. Хотя у нее была причина сходить с ума. Еще бы, попробуй, угоди каждому, кто приходит в офис, да еще и без причины орет на тебя. Но девушка вела себя достойно. Она мне понравилась с самого начала. Не подумайте ничего плохого, просто я заметил в ней нечто такое, что заставило меня искренне улыбаться ей. А когда я стал свидетелем ее теплых отношений с Джаспером Хейлом, я вдруг понял, что именно такую девушку хотел бы видеть рядом со своим сыном.

Понятия не имею, откуда у меня возникли такие мысли. Но я отлично знал вкус Эдварда и понимал, что эта девушка ему по зубам. Она слишком чистая и ранимая. Ей просто нельзя связываться с таким проблемным человеком, как мой сын. Жаль так говорить, но, похоже, Эдварду подходили только такие дамочки, как Таня Денали. Ему подходят такие отношения, в которых нет никакой ответственности друг перед другом, никаких обязательств, никакой любви. Обидно, но это правда.

Хотя может, я ошибался.

На протяжении всего дня я наблюдал за Свон. Она была очень неуклюжей, робкой и застенчивой. А еще я заметил, что она абсолютно не ладила с президентом компании, то бишь с моим сыном. Было забавно наблюдать за тем, как Эдвард смотрит на нее. Казалось, если она произнесет хоть одно слово или посмотрит в его сторону, то он набросится на нее и просто задушит. Он так сжимал кулаки, когда она появлялась в дверях конференц-зала, что меня поневоле заинтриговало такое напряжение между ними. С чего бы это... Откуда столько эмоций? Они вряд ли были дружны и уж точно не были любовниками, но что-то всё-таки происходило между этими двумя. Конечно, я по-прежнему считал, что у этих двоих могло быть что-то общее, однако после одной очень странной встречи я засомневался.

Дело в том, что во время перерыва я вышел из зала совещаний и сразу направился в офис Эдварда. Но как только я подошел к его кабинету, в дверях я столкнулся с Изабеллой. Она была с маленьким ребенком. С дочерью. Маленькая милая девочка с большими зелеными глазами. Очень знакомыми зелеными глазами. Меня по-настоящему смутило внешнее сходство девочки с моим сыном. Я был сбит с толку. Этого просто не могло быть. Мы бы знали, если бы у Эдварда была дочь, верно? Но вскоре странное наваждение прошло. Девушка с ребенком попрощалась со мной и ушла, а я в задумчивости отправился дальше на деловой разговор к сыну. Через некоторое время я совсем забыл об этой встрече, об этой девочке и Изабелле, скорее я не думал о них, но только до определенной поры. Однажды меня словно прошибло и мысли о Эмили вихрем завертелись в моей голове.

На тот момент я уже вернулся в Лондон. Ничего нового не происходило: семейная жизнь, деловые встречи, вечера, путешествия в другие страны и города, знакомства с новыми людьми, проблемы с бизнес партнерами, в общем, существовал определенный жизненный цикл, который повторялся изо дня в день. Я и не думал, что может произойти что-то непредсказуемое, что-то ломающее нашу стабильность, что-то, что может в корне изменить нашу жизнь навсегда.

Как-то ночью мне приснился сон. Маленькая девочка в желтом платье, с длинными развивающимися волосами и красивыми глазами. Я знал ее, то есть видел ее один раз в жизни, но во сне она вела себя так, словно мы хорошо общались и знали друг друга. Она ничего не говорила, она просто веселилась, улыбалась мне, кружилась и бегала по цветочному полю. Я слышал ее детский смех. Он был таким заразительным и очень знакомым. Казалось, я уже где-то слышал этот смех, только очень давно. А потом я проснулся и весь день ходил как в тумане.

− Что-то случилось? – спросила Эсми, заметив мою отчужденность. Мы находились на кухне. Она готовила кофе, а я читал газету или делал вид, что читаю.

− Нет. С чего ты взяла? – удивился я, посмотрев на жену.

− Ну у тебя взгляд, будто ты пытаешься взглядом прожечь бумагу. И к тому же ты кажешься напряженным, − пояснила она, стоя ко мне спиной.

− Нет... Хотя... – я вздохнул и, отложив газету в сторону, задумался. − Знаешь, мне сегодня приснился странный сон.

− Сон? Не думала, что ты уделяешь столько внимания таким вещам, − с недоумением проговорила женщина, на секунду оторвавшись от варки кофе и посмотрев на меня.

− Я и не уделял до сегодняшней ночи, − я поджал губы и приподнял плечи.

− Да? И что же тебе такого приснилось? – полюбопытствовала Эсми, расставляя чашки на столе.

− Девочка.

− Девочка? Что за девочка?

− Обычная девочка. Ребенок. Я видел ее один раз, − я покачал головой, будто отмахиваясь от мысли, что я вообще знаком с этим ребенком.

− Правда? И где ты ее видел? − поинтересовалась моя любимая.

− У Эдварда.

− Что значит у Эдварда? − брови Эсми медленно поползли вверх.

− Когда я был в Нью-Йорке на совещании, в офисе я столкнулся с девочкой и ее мамой. Девушка кстати, работает секретаршей у нашего сына, − объяснил я, медленно подбираясь к самой сути.

− Хорошо. И что в этом странного? − поинтересовалась она, начав разливать кофе по чашкам.

− Не знаю, − я задумчиво покачал головой. − Вероятно, мне просто показалось.

− Ты о чем? – нахмурилась она, вновь поглядев на меня.

− Наверное, я себя накручиваю, но мне показалось, что девочка очень похожа на Эдварда.

− Ты намекаешь, что...

− Что это его дочь.

− Брось. Этого не может быть, − усмехнувшись, Эсми отмахнулась от такой возможности.

− Почему нет? – На самом деле я был удивлен, что моя жена так уверена в своем сыне, ведь Эдвард явно не скромник и не отличается робким поведением среди женщин. − Сколько девушек было у нашего сына? Он, наверное, даже сам сосчитать не сможет, − я развел руками. − Возможно, что у него все-таки мог кто-то родиться, − вслух размышлял я.

− Тогда мы бы об этом знали. Эдвард бы не стал скрывать от нас такое, − пробормотала Эсми. Но я не разделял ее иллюзий. Эдвард не из тех, кто делится своими секретами. По крайней мере, от него я ожидаю чего угодно... – К тому же, мало ли людей похожих на нашего мальчика...?

− Не знаю, Эсми. Глядя на Эдварда, я допускаю разные ситуации.

− Тогда позвони ему и спроси его об этом, − изрекла она, отлично зная, что я ни за что не стану звонить Эдварду просто из-за своих нелепых догадок. Да и с чего бы он стал со мной откровенничать...

− Ты смеешься?

− Нет, я серьезно, − широко улыбаясь, ответила жена.

− Позвони ему сама, а мне пора ехать на работу, − предложил я, сделав из кружки глоток кофе. Эсми ничего не ответила, лишь хмыкнула и кивнула головой. Наверное, она собиралась сделать так, как я и сказал, но выяснять ее планы я не стал, а просто поцеловал ее и вышел из комнаты, оставив на потом все мысли о девочке, которая возможно могла быть нашей внучкой.

Но видимо не зря я тогда заподозрил неладное. Ведь все мои догадки оправдались всего через несколько дней.

− Карлайл! − Я мылся в душе, когда услышал крик жены. – Карлайл!

− Что? Я моюсь, − громко отозвался я, пытаясь перекричать шум воды.

− Карлайл... – наконец, в ванную комнату вбежала Эсми и остановилась напротив душевой кабинки, в которой я и находился. − Здесь... Здесь написано, что у Эдварда есть дочь!

− Что? − Я думал, что мне послышалось, поэтому я тут же отодвинул створку душевой кабинки и выглянул наружу. Обратив внимание на Эсми, которая стояла передо мной с газетой в руках, я затаил дыхание.

− «Эдвард Каллен – президент компании «Cullen Industry» долгое время скрывал, что у него есть внебрачный ребенок, дочь в возрасте четырех лет. Девочка живет с мамой, которая работает в компании мистера Каллена. До сих пор не ясно, поддерживает ли отец связь со своим ребенком и его матерью. Говорят, что мистер Эдвард Каллен никогда не принимал участия в воспитании девочки, это наводит на мысль, что один из самых влиятельных и состоятельных мужчин в этом городе не потянул запросы на обеспечение дочери». Здесь еще написано много нелестных отзывов о нашем сыне, это я читать не буду. Как думаешь, это правда? – спросила Эсми, оторвав глаза от газеты и устремив взгляд ко мне.

− Что именно? «Про девочку» или про то, что наш сын «урод, каких повидать»? – с усмешкой уточнил я.

− Я о девочке.

− Не знаю, но вполне возможно, − выключив душ и начав обтираться полотенцем, пробурчал я. На самом деле, я уже ничему не удивлялся и вполне допускал правдивость этой новости. Хотя это всего лишь статья в сомнительной газетенке, от них чего угодно можно ожидать. Сам не раз попадал в дикие истории из-за газетчиков, так что я не был особо впечатлен.

− Ты говоришь так, словно тебя это нисколько не волнует.

− Так оно и есть, − я с равнодушием подтвердил ее догадки.

− Не понимаю. Речь ведь идет о нашей потенциальной внучке, а ты говоришь, что тебя это не волнует? Не ты ли на днях вспоминал свои сны о девочке и казался очень обеспокоенным? – возмутилась Эсми.

− Я говорил о девочке, потому что она была похожа на Эдварда, а не потому что я хотел внучку, Эсми, − объяснил я, встав перед зеркалом и начав укладывать свои волосы.

− Так ты не рад, что можешь оказаться дедушкой?

− ... Только не сейчас, − посмотрев на свою жену через отражение в зеркале, ответил я.

Эсми пребывала в полном недоумении, видя мое странное отношение к этой ситуации, но у меня была причина так вести себя. Важно было не то, что у Эдварда внезапно появилась дочь, а то, что этой девочке угрожала опасность. Я знал, о чем говорю, ведь у меня были причины так считать. Дело в том, что кроме заговоров, создаваемых коалиций внутри компании и озлобленных статей репортеров, мечтающих разнести меня в пух и прах, мне стали вновь приходить сообщения с угрозами. Мне обещали устроить ад на земле, если я не расстанусь со своими акциями. Это не было новым для меня. Я уже прошел через такой сценарий, но с меня хватило гибели Элизабет, так что ввиду обстоятельств мне не хотелось вновь рисковать, да еще и маленькой девочкой. Я предпочел пропустить новости мимо ушей и сделать вид, что у нас нет прибавления в семье, по крайней мере, до тех пор, пока мы все не окажемся в безопасности.

Но я поступил неправильно. Я ошибся, ведь я знал, чем больше отдаляешься от близких, тем больше ты страдаешь и становишься уязвимым для врагов. Но я предпочел действовать по-своему.

Я принял решение, что мы с Эсми должны вернуться в Нью-Йорк. Просто мы были нужны Эдварду, у которого наступила черная полоса в жизни. Казалось, что все его дела разваливаются. Каждый день что-нибудь происходило, каждый день мы хватались за голову. Всё началось с провальной сделки с «Black Building». За ней последовала целая череда неудач: несчастный случай на одной из строек в Чикаго, внеочередные проверки, которые потянули за собой огромные финансовые потери, кража документов, увольнение Изабеллы Свон, которая через несколько дней попала в больницу. Всё это привлекало огромное внимание прессы и всё сильнее разжигало конфликты в совете директоров и акционеров. Но больше всего обостряли общую обстановку наши враги, которые вновь принялись за старое и начали угрожать. Перед нами встала главная задача – выяснить, кто является отправителем посланий.

У моего сына на этот счет были свои мысли. Он подозревал Джейкоба Блэка, который создал столько проблем, не только компании, но и самому Эдварду, что я бы тоже подозревал его во всех смертных грехах. Однако у меня не было конфликтов с Джейкобом, так что с чего бы он шантажировал меня? Я не видел в этом никакой логики. Но помимо Блэка, еще был Габриель Хелфер − человек абсолютно беспринципный и к тому же серьезно настроенный на поглощение моей компании. Но лично для меня он не дотягивал до человека, готового пойти на убийство. Конечно, нельзя недооценивать противника, но Габриель, со своим желанием работать в тандеме, вряд ли бы стал устранять меня или Эдварда, хотя запугивание и шантаж вполне ему подходит. Но, не желая проверять и узнавать кто на что способен, я пришел к выводу, что мне стоит на какое-то время уйти в тень, чтобы слегка остудить пыл недругов, но для этого мне нужно было подгадать момент.

Кстати, такой случай мне все же подвернулся.

На Эдварда было совершено покушение. Его автомобиль обстреляли. Наш сын погиб. Узнал я об этом, когда мы с Эсми ехали на вечер, устраиваемый Корнером. Что мы испытали в тот миг? Сумасшедший шок. Меня трясло, Эсми чуть не упала в обморок. Я понимал, окажись это правдой, она не перенесет смерть сына. Мир словно замер на какой-то момент. Эсми не могла говорить, она плакала, не реагируя на мои слова, хотя у меня самого тряслись руки, сердце вырывалось из груди, а голос дрожал так, что говорить приходилось с трудом. Я пытался дозвониться до Эдварда, но его телефон молчал, но я почему до последнего не верил, что наш сын погиб. Я чувствовал, что он жив. Плюс ко всему, собравшись с мыслями, я объяснял это тем, что на момент обстрела он должен был быть в больнице с Изабеллой и ко всему прочему он не был на своей машине, ведь он оставил ее мне, когда второпях уезжал от юриста. Когда я, наконец, дозвонился до охраны Эдварда и узнал, что с ним все в порядке, что он здоров и без единой царапины находится в палате Изабеллы, я от радости чуть сознание не потерял. Эмоции захлестывали через край, а Эсми еще больше разрыдалась. Чувство облегчения повергло нас в новую волну шока, а заодно и радости. А через пару мгновений меня осенило, что у меня появился шанс на время выйти из игры. Куй железо пока горячо. Я начал действовать и в мгновение ока обзвонил свою охрану, связался с некоторыми людьми, которые могли помочь нам с Эсми погибнуть вместо Эдварда. И это было правильным решением.

Через час новость о гибели четы Калленов облетела полстраны. Разумеется, Эдвард не сразу всё понял. Он был очень зол, однако игра стоила свеч. В конце концов, я смог обратить ситуацию в свою пользу. По крайней мере, у меня появилось время на размышления и возможность тайного перемещения по стране.

Как только мы с Эсми переехали в наш старый дом за городом, для людей мы стали практически недоступны. Никто даже предположить не мог, что дом до сих пор в нашем распоряжении и уж тем более, что мы можем находиться в нем. Ведь несколько лет назад мы продали его. В принципе так оно и было, только фактически дом оставался нашим, но владельцем числился один из моих телохранителей. Просто так было нужно... И пока Эдвард занимался нашими фиктивными похоронами, Эсми наводила порядок в запылившемся доме, а я пытался выстроить цепочку всех событий, которые могли бы привести меня к заказчику покушения.

Подозреваемых было несколько, но и фактических сторон, от которых исходила опасность, было больше, чем предполагалось изначально. В итоге я вышел на Роберта Борги-Уильямса, который, узнав о кончине матери, больше полугода назад выписался из наркологической клиники. И именно с того самого периода я начал получать письма с угрозами, в которых шла речь об акциях, по праву не принадлежавших мне. Но кто мог знать об этом? Только те, кто хоть как-то был причастен к той афере. Вскоре выяснилось, что Марио Реймс, а потом и его помощник скончались в начале этого года с разницей в несколько недель. Таким образом, свидетелей не стало, и остались только те, кто имел непосредственное отношение к самому Джонатану Уильямсу. Разумеется, первым под подозрение попал Роберт. Однако выход на этого человека, не давал ответов, на многие вопросы. Я продолжал копать дальше, но времени у меня оставалось в обрез. Ситуация в компании накалялась, создавалось впечатление, что в один миг, все восстали против Эдварда. Акционеры во главе с Габриелем Хелфером создали альянс и начали со всех сторон нападать на парня, желая раздавить и убрать его с пути. Так как на тот момент у него не было той поддержки, которая всегда исходила от меня, я понимал, что не сегодня так завтра мой сын может потерять президентский пост, но я не мог позволить случиться этому. Было принципиально важно удержать компанию в своих руках. Именно так я принял решение вернуться из «мира мертвых», чтобы уладить обстановку внутри компании. Все были ошарашены, когда увидели меня на собрании и даже забыли о выборах нового президента, так что Эдвард усидел в своем кресле. Но надолго ли? Всё зависело от того как скоро мы найдем зачинщиков покушения и возникших неприятностей в фирме.

И возможно мы бы и дальше топтались на месте, если бы совершенно неожиданно нам под руку не попалась Таня Денали. Черт, я всегда знал, что она сука, но чтобы настолько! Но я был благодарен ей, она сдала Зака Бэйли, которого вскоре арестовали, обвинив сразу в нескольких преступлениях: взлом и грабеж квартиры Эдварда, поджог здания, шантаж, угрозы, кража документов, покушение на убийство и плюс еще пара тройка статей уголовного кодекса. Но несмотря на все обвинения, похоже мало кто верил в его вину. По крайней мере, его образ спокойного и размеренного семьянина никак не вязался с образом человека, совершившего столько преступлений всего за полгода. Что-то не сходилось в этом деле. И как оказалось, мы были правы. Хоть Бэйли и сидел в тюрьме, но это нисколько не улучшило общую атмосферу, ведь чуть позже по нам был нанесен первый сокрушительный удар. Роберт Уильямс похитил мою внучку Эмили. Что я чувствовал в тот момент? Что бы вы чувствовали, зная, что маленький ребенок находится в руках психа? А что бы вы чувствовали, что ваш ребенок или внучка находится в руках психа-наркомана, которого вы когда-то обманули? Страх... Нет, не просто страх, а сумасшедший всепоглощающий страх, заставляющий вас дрожать и неметь с ног до головы.

Но ужаснее всего было состояние паники, когда не знаешь, что делать дальше. Я больше всего на свете страшился того, что это произойдет. Я всеми способами пытался отгородиться от малышки, которая с самого первого взгляда запала мне в душу. Но я не хотел привыкать к ней, потому что боялся, что могу потерять ее также как и нашу дочь. И я не хотел, чтобы Эсми воспринимала ее, как родную. Я знаю, что это слишком жестоко и эгоистично с моей стороны, но я готовился к худшему. Но глядя на Эдварда, который никогда раньше не проявлял любви к детям, но вдруг стал любящим, заботливым отцом для девочки, я стал всё больше понимать, что бредовая затея отстраниться от малышки просто нереальна. Мой сын знал девочку всего несколько месяцев, но он уже не мог без счастливого блеска в глазах смотреть на нее. Он искренне и очень сильно любил свою дочь. Но не любить Эмили в принципе невозможно, она как озорной лучик света, дарящий тепло всем, кто находится рядом с ней.

Она была моей внучкой, моей кровью, а это значило, что я должен был собрать всю свою волю в кулак, включить мозги и начать действовать так быстро, насколько это вообще было возможно.

Уильямс хотел вернуть свои акции, хотел получить денег, хотел запугать нас. Что ж, мы удовлетворили все его желания, после чего парень оказался за решеткой. Нам удалось без серьезных потерь вызволить Эмили из когтистых лап зверя, но это был далеко не конец. Опасность не миновала. Нам предстояло понять, кто стоит за Уильямсом, ведь со своим уровнем IQ он точно не мог спланировать всё самостоятельно. Но помимо Роберта, у меня появилась еще одна проблема и она настораживала меня больше всех остальных.

Создавалось впечатление, что чем больше людей по нашей вине оказываются в тюрьме, тем больше появляется желающих жить с ними по соседству. Я чувствовал себя так, словно оказался в центре муравейника, где я выступал в роли жертвы. Мне не нравилось такое положение вещей. Это было не по мне, но врагам было плевать на мое мнение. Они жаждали зрелищ и море крови. Они хотели уничтожить всю мою семью. Откуда я это узнал? От первых лиц. А если точнее, от моего старого тайного воздыхателя...

− Карлайл, − через столько лет я вновь услышал этот неестественный голос.

− Давно не слышал тебя, − будто совсем не удивившись этому звонку, произнес я. Но был ли я шокирован? Признаюсь, я не ожидал повторного общения с этим человеком, но я не был в ужасе.

− Были проблемы, пришлось на время уйти в тень, − объяснил он так, словно мы с ним друзья и у него просто не было времени позвонить и узнать как у меня дела. Абсурд какой-то.

− Я думал, ты работаешь на Харта...

− О, Харт, бедняга. Ему так долго сходили с рук его проделки, стольких людей он облапошил и только ты решил разобраться с ним. Но не стоило тебе брать грех на душу, он был всего лишь пешкой в большой игре. В моей игре. Карлайл, серьезно, тебе стоило брать выше...

− Харт работал на тебя? − догадался я. Получилась очень неприятная штука, я избавился не от того человека. Я точно буду гореть в аду.

− Ага.

− На кого ты работаешь? – я знал, что задаю глупый вопрос, я давно хотел спросить его об этом.

− Карлайл, ты меня недооцениваешь. Я ни на кого не работаю, это я нанимаю людей для работы на меня, так было всегда.

− Но со мной ты предпочитаешь общаться лично, − подытожил я. Настоящие заказчики никогда не будут действовать самостоятельно, это слишком опасно для них. Вероятность, что их поймают увеличивается в миллионы раз, но этот человек оказывал мне честь, говоря со мной лично. Это значило, что я важен для него не как владелец акций, а как человек. Его что-то тревожило и причиной этому был я, не мои деньги.

− Ты особенный человек, Карлайл.

− Да? И в чем моя особенность?

− Нас очень многое связывает.

− Я так не считаю, − усмехнулся я.

− Ты ошибаешься.

− Чего ты от меня хочешь? − я перешел к делу, потому что я ужасно устал от этой бессмысленной болтовни.

− Я уже много раз говорил. Твою компанию, Карлайл. Я хочу твою компанию.

− Мою компанию? Ты смешон.

− Ну или я начну вновь убирать дорогих тебе людей.

− Тебе меня этим не напугать.

− Брось, ты же знаешь, что я отвечаю за свои слова. Из-за своего упрямства ты уже пожертвовал несколькими жизнями, не пора ли тебе остановиться. Всё-таки мне не хочется повторения истории с Элизабет. У Эдварда появилась семья? Дочь, если я правильно понял?

− Ты не тронешь её. За эту девочку я собирался стоять горой.

− Конечно, я ведь не конченный подонок. Детей я не убиваю, но ее мама очень симпатичная и милая девушка, ты так не считаешь?

− Давай я просто пропущу это мимо ушей. Ты можешь звонить, угрожать мне, но у меня уже выработался иммунитет к таким вещам. Я устал.

− Ты готов пожертвовать новой любовью твоего сына? Кажется, прошлую потерю он пережил с трудом, а что будет с ним в этот раз? – он спросил меня об этом, а я погрузился в свои мысли. Этот человек всё время внимательно следил за моей жизнью, за моей семьей. Я долгое время не хотел этого признавать, но было понятно, что мой собеседник не просто мой враг, он один из близких мне людей. Конечно, он мог установить за мной слежку и получать регулярные отчеты о проделанной работе, но он не делал этого. Вся информация получалась им лично, это сильно чувствовалось. Это означало, что я общался с этим человеком постоянно.

− Я не собираюсь впутывать в это дело мою семью, но и акции я тебе не отдам.

− Твоя самоуверенность когда-нибудь тебя погубит, Карлайл... – сказав это, он внезапно повесил трубку, а я остался сидеть за столом и думать, кто из приближенных так меня ненавидит.

После этого звонка я много думал и пришел к выводу, что должен отдать акции, потому что только таким путем я смогу добраться до своего преследователя, но для этого мне нужно было перебраться куда-нибудь подальше от Нью-Йорка, чтобы не подвергать опасности свою семью. Выбор пал на Чикаго. К тому же Эдварду требовался человек для работы в филиале и я решил совместить два дела одновременно.

Последние пару дней перед вылетом в Чикаго я провел со своей семьей. Я хотел быть с ними, ведь я понимал, что играю со огнем. В Чикаго я мог остаться навсегда, меня попросту могли убить. Я был готов к этому, поэтому хотел надышаться семейной идиллией, которая царила в нашем загородном доме. Я хотел запомнить голоса, разговоры, шутки, смех. Хотел запечатлеть в памяти улыбку и взгляды Эсми, теплый взгляд Изабеллы, которую я с самого начала принял в нашу семью, как родную, я хотел успеть почувствовать себя настоящим дедушкой, играя со своей непоседливой внучкой, которая чуть не погибла по моей вине. А еще я очень надеялся побыть с сыном наедине, поговорить с ним, но мне это практически не удалось. Эдвард был занят делами в компании, и по большому счету мы смогли провести вместе всего несколько часов. Я не успел обсудить с ним многие вещи, не дал ему наставлений и не успел сделать самое важное – дать почувствовать мою отцовскую любовь. Я столько лет был рядом с ним, мы столько пережили, столько ссорились, но я очень редко говорил ему, что люблю его, что дорожу им. Но самое главное, я так и не решился сказать ему, то на мне лежит вина за смерть его первой любви. Я не мог просто взять и признаться. Думаю, если бы я выложил все карты на стол, я бы моментально потерял сына, мы бы с ним больше никогда не общались. Я не мог позволить случиться этому и, наверное, по этой причине я промолчал о своих истинных планах, которые я преследую в Чикаго. Я решил, что со временем, если со мной что-то случится, Эдвард сам обо всем догадается или ему об этом скажут. Но если это произойдет, то меня успокаивало одно, что я не увижу гнева, потрясения и ненависти на лице своего сына...

Когда наступил день вылета, моя семья рано утром вышла провожать меня. Я прощался со своей женой, сыном, с Изабеллой и, конечно, я прощался с маленькой девочкой, моей внучкой − самым чудесным ребенком на Земле. Я не знал, увижу ли я их всех вновь, однако их печальные глаза заставляли меня гореть от желания вернуться в Нью-Йорк, несмотря ни на что. Я хотел вернуться, чтобы провести будущее в окружении семьи, которая наверняка будет разрастаться. Я мечтал когда-нибудь стать дряхлым стариком, сидеть на диване в обнимку с Эсми и смотреть на малышей, которые будут бегать вокруг Рождественской елки, которую я установлю своими руками.

Мы стояли у машины, прощались, и я уже трудом сдерживал наплыв грустных мыслей. А когда Эмили спросила правда ли я ее дедушка, мне вдруг стало так обидно. Я не понимал, почему кто-то может отобрать у меня право видеть, как растет моя внучка. Так что, улетая в другой город, я, во что бы то ни стало, планировал вернуться и познать все прелести семейного счастья.

*

Я прибыл в Город Ветров и, поселившись в одном из своих отелей, занялся филиалом компании, в котором по-прежнему творилась неразбериха. Но, конечно же, в первую очередь я ждал встречи со своим врагом. И всего через несколько дней после моего прибытия в Чикаго, он, наконец, дал о себе знать.

− Жду тебя завтра в ресторане «Alinea» в четыре, − не дав ему и слова вставить, я тут же выдвинул свои условия.

− Документы? – Его интересовали бумаги о передаче акций на его имя, что ж они были готовы.

− На руках.

− Полиция?

− Ты же вроде очень хорошо меня знаешь. Я не люблю впутывать полицию, − ответил я. Дело в том, что я действительно не хотел связываться с полицией. Они и так уже занимались делами Эдварда и в итоге ни к чему до сих пор не пришли, так каким образом они могли помочь мне?

− Да, я помню, − показывая, что знает меня вдоль и поперек, согласился мужчина.

− У меня к тебе последний вопрос.

− Слушаю.

− Как часто мы с тобой видимся? − я все-таки не сдержал любопытства и решился произнести вслух мучающий меня вопрос.

− Часто.

− Жаль. Оказывается, я совершенно не разбираюсь в людях.

− Это не твоя вина, просто люди порой не живут, а играют свою роль. Я именно такой человек. Прости.

Наш разговор состоялся, но после него во мне зародились сомнения. Я занервничал. Во-первых, то, что этот человек столько лет копался в моем белье и теперь с такой легкостью согласился на встречу со мной, было по меньшей мере подозрительно. Я полагал, что при выходе из здания меня ждет сюрприз. Конечно, я был не один, а с охраной, но если иметь сильное желание уничтожить кого-то, то даже целого взвода не хватит, чтобы уберечься от покушения. А во-вторых, меня беспокоило то, что отчасти, я солгал насчет акций, которые должен был передать своему ненавистнику. Возможно, он был в курсе, что папка, которую я приготовил для него, пуста.

Дело в том, что я предусмотрительно избавился от всех акций, которые мне принадлежали. Я переписал их на имя своего сына за несколько дней до своего вылета в Чикаго. Я был уверен, в том, что поступаю правильно, по крайней мере, у меня не было причин сомневаться в Эдварде и в его силах. Я знал, что он готов стать полноправным владельцем компании.

Так что ко дню сделки я контролировал лишь 1% акций. Конечно, это была чистого рода авантюра с примесью безумства, ведь стоит моему врагу узнать о моих планах, то я могу тут же распрощаться с жизнью. Но он никак не мог знать о передаче акций другому лицу, так как сделка совершалась тайно и знали об этом только пара человек, которым я определенно мог доверять.

Однако либо я ошибся в своих доверенных лицах, либо у моего недоброжелателя сильно развитая интуиция, либо он очень нетерпелив, потому что он не стал дожидаться личной встречи со мной. Я попал в его ловушку.

Выйдя из здания компании в окружении охраны, я вдруг остановился. Моё чутье подсказывало мне, что что-то не так. Я не знал наверняка, но я испытывал странные покалывающие ощущения во всем теле. Мне казалось, за мной кто-то наблюдает.

Я мог бы списать это на манию преследования, если бы в следующее мгновение по нам не открыли огонь.

Всё произошло очень быстро. Всё, что я успел ощутить, это резкую боль от выстрела в шею, а потом два сильнейших удара в грудь. Всё, что я помню, это безумную боль, звон в ушах, слабость в ногах и палящее солнце, светившее прямо мне в глаза, а потом внезапно наступившую темноту. Я не успел ничего понять, я просто потерял сознание...

Как долго я был в отключке? Понятия не имею, но я знаю одно: за это время я смог хорошенько выспаться. Я слышал много историй о том, как различные образы возникают у людей, пребывающих без сознания. Что-то вроде света в конце тоннеля или философских разговоров с ангелами. Со мной ничего из этого не происходило. Я испытывал несколько иные ощущения: мне было холодно, почти всегда, а еще я чувствовал себя так, словно парализован. Боже, наверное, я валялся как бревно. Но самое поразительное, я запомнил одну вещь – меня поглощал непреодолимый пронизывающий до костей ледяной страх. Страх не проснуться и остаться в этом скованном, неподвижном состоянии навсегда. Наверное, это и был мой личный ад из которого я больше всего на свете хотел выбраться.

− Я пойду за кофе. Ты побудешь здесь одна? − словно из-под толщи воды, услышал я эти слова. Это была девушка. Сначала мне показалось, что она говорила со мной, но потом я понял, что она обращалась к кому-то другому, но я не мог разобрать кому. В какой-то момент я решил, что она снится мне, потому что я вроде как был без сознания, и столь прекрасному голосу не откуда было взяться.

− Угу, − послышался второй голос. Он принадлежал ребенку. И почему-то это внушало мне надежду на лучшее.

− Ничего здесь не трогай, − продолжала говорить девушка, а я в это время прислушивался к красивому женскому голосу и пытался понять, почему он кажется мне таким знакомым.

− Хорошо... – сказала девочка. А всё лежал и не мог определиться, то ли я воображаю это, то ли я возвращаюсь к реальности. Состояние было такое словно я пьяный.

Но, к моему облегчению, все мои сомнения ушли прочь, когда я ощутил теплое прикосновение к своей руке. Меня словно током пронзило, я передернулся, а потом вынырнул из черной бездны, которую я так ненавидел. А потом, когда девочка заговорила со мной, я вдруг понял, кто находится рядом со мной.

− Я хочу, чтобы ты был моим дедушкой. Ты мне нравишься. Эсми тоже мне нравится, но я не называю ее бабушкой, хотя мама сказала, что ей будет приятно. А тебе будет приятно быть дедушкой? Мы бы могли с тобой гулять иногда...

Конечно, я молчал, ведь попросту не мог ей ответить, хотя очень-очень старался.

Я слышал, как девочка вздохнула. Ей было скучно со мной. Я так хотел ответить ей, что собрав всю волю в кулак, все-таки смог слегка сжать пальцами ее маленькую ручку. Это был мой положительный ответ на ее вопрос, по крайней мере, я надеялся, что она поймет меня, ведь дети всегда умнее взрослых. Они быстро обо всем догадываются.

− Ахх! Ты меня слышишь? – то ли испугалась, то ли обрадовалась малышка, начав усердно гладить меня по руке. Тогда я снова попробовал сжать ее ладошку, но у меня получилось лишь слабо пошевелить пальцами, потому как силы стали вновь покидать меня. Через секунду я снова провалился в беспамятство. Вновь наступила черная тишина...

Не знаю сколько прошло времени, но в какой-то момент я ощутил прилив энергии и я словно утопающий начал пробиваться сквозь тонны воды, собираясь выплыть наружу и сделать такой жизненно важный глоток воздуха.

Я дернулся, сделал резкий вдох и очнулся, будто меня резко разбудили.

− Но я не придумала! Он слышит нас! − Как раз в это же мгновение послышался крик девочки. Я был в коматозном состоянии, но несмотря на это, я потихоньку начал осознавать, что происходит вокруг меня.

− Эмили, не кричи. Успокойся, − сказал мужчина. Хотя я узнал его. Это был Эдвард. Черт, я до потери сознания был рад его слышать!

− Я знаю, что он нас слышит! Вы должны мне поверить!

Эмили. Тут я узнал свою внучку и это говорило о том, что я начал соображать и узнавать своих родных. Самое страшное было позади, но мне было необходимо открыть глаза. Я просто жаждал увидеть солнечный свет, людей, стены, да что угодно! Мне было плевать, сколько сейчас времени, ночь или день, вечер или утро, мне было важно просто что-нибудь увидеть.

Впрочем, я решил помочь Эмили и дать понять ее непутевым родителям, что нужно хоть иногда прислушиваться к словам ребенка. Но в следующий миг, я ощутил, как совершенно другая ладонь коснулась моей руки. Это была Изабелла. Когда она начала что-то говорить, я использовал этот шанс и внезапно для девушки схватил ее так крепко насколько был способен. Я безумно хотел вернуться в реальность, но для этого мне нужна была ощутимая поддержка извне, и Белла мне ее дала. А через несколько секунд я открыл глаза и увидел перед собой свет и своих близких.

Источник: http://robsten.ru/forum/29-687-1