Изабелла Свон.

Выбор, сомнения и противоречия... Как много людей в этом мире мучается от этих чувств. Начиная с самого утра и до позднего вечера, человек впадает в омут отрицания и согласия с самим собой. Это можно сравнить с тем, что на одном плече сидит ангел, а на другом демон, и они оба нашептывают что-то на ухо, дабы добиться какого-то результата. Человек постоянно пребывает в тревожном состоянии выбора. Он изо дня в день думает, как ему поступить, а когда все-таки приходит к решению, то  опять начинает сомневаться. Вот представим, вы выходите на улицу, надев на себя легкое пальто и сапоги на высоком каблуке. Но как только вас обдает прохладный осенний воздух, вы передергиваете плечами и начинаете ругать себя, что не надели куртку с подкладкой, в ней то вы уж точно не замерзли. Согласившись с тем, что уже сделано, вы идете дальше. Ваши ноги начинают постепенно уставать или вообще, вы цепляетесь каблуком за какую-нибудь кочку и шипите на себя, что не надели удобные ботинки, в которых вам было бы в сто раз удобней, ведь вы не на презентацию какую-нибудь собрались, а  всего лишь в булочную, которая находится неподалеку. Проверив свою обувь на целостность, вы поднимаете голову и шагаете дальше, но вскоре останавливаетесь. Вам нужно перейти дорогу. Горит красный свет светофора. Вы оглядываетесь по сторонам. Дорога пуста. Почему бы не пойти на красный, зачем ждать? Но нет. Вы знаете, что если пойдете на красный, то, во-первых, нарушите закон, это несерьезное нарушение, но нежелательное, во-вторых, это опасно. Вдруг вы шагнете, а в это время появится машина, которая на всей скорости собьет вас, не успев остановиться, ну в этом случае единственной хорошей новостью будет лишь то, что на этом ваш выбор закончится... Ладно, пока вы стояли и думали, загорелся зеленый и вы, перейдя на другую сторону, направились к дверям нужного вам магазинчика. Он как раз находится через два дома, не так уж далеко. Вы медленно шагаете, засунув руки в карманы легкого пальто, теребя пальцами странную бумажку. Вы ее вытаскиваете и обнаруживаете, что это старый чек, который уже давно выцвел и потерял свою ценность. Вы его хотите выбросить, хотя можно просто оставить в кармане и забыть, но этот клочок бумаги почему-то начинает просто дико вас раздражать. Вы находите урну, но очень близко к ней не подходите и чуть на расстоянии кидаете жухлый чек в мусорку и... Конечно, не попадаете. Белая бумажка падает на асфальт рядом с урной, а вы закатываете глаза и начинаете соображать. Конечно, вы не стоите часами и не думаете об этом. Все это происходит за доли секунды, но мысли в любом случае вертятся в голове. Итак, подойти и, подняв мусор, выкинуть его или же, пойти дальше и просто забыть о  том, что вы внесли свою маленькую лепту в загрязнение этого и так уже грязного города. Так как вы очень добросовестный гражданин, вы подходите и двумя пальцами, боясь собрать все микробы (как будто он успел жутко испачкаться за это время), поднимаете свой мусор и выкидываете его точно в урну. Бинго! Кивнув, удовлетворившись своим же дельным поступком, вы отряхиваете ладони и идете дальше. Подходите к булочной и сталкиваетесь с другим посетителем в дверях. Приходится опять делать выбор. Но вы как человек, знающий, что нужно сначала выпустить человека, отходите в сторону и ждете, когда он освободить вам путь. Здесь нужно заметить, что не всегда все гладко проходит, но останавливаться на этом не будем. Вы заходите внутрь и видите огромную очередь. И что делать? Вы же хотели купить здесь пончик и еще зайти за кофе в соседнее кафе, чтобы спокойно отправиться домой и насладиться вкусным завтраком в уютной спокойной обстановке. Ладно, так уж и быть, вы встаете в очередь, которая продвигается ужасно медленно. К этому времени вы уже находитесь на стадии все бросить и уйти, потому что ноги уже устали, вы ведь на каблуках... Но вскоре наступает ваш черед, и вы начинаете снова задумываться, какую именно выпечку вам взять. Здесь столько сладостей, только выбирай! Но на все же денег не хватит, да и здоровья тоже, я уж не говорю про фигуру, которую очень хочется уберечь, но в связи с утренним настроением видимо не получится. Ох уж эти сомнения... Наконец, когда вы сделали покупку, вы можете вернуться домой и с чистой совестью заполнить свой желудок. После этого начинается последующая суета жизнедеятельности, которая опять будет требовать выбора.

Я не хотела затягивать с объяснениями, но я хочу подчеркнуть, что я описала только утренний выход на улицу, где не обошлось без неимоверного количества противоречивых мыслей. А если представить что было дальше? Вы не хотите это слышать, я знаю, потому что это ужасно. Страшно только представить сколько человек думает, чтобы совершить то или иное действие. Причем он это делает постоянно, ежечасно, ежедневно, ежемесячно, если быть точнее, то ежесекундно, хотя мы на это уже не обращаем внимания. А если представить сколько сил он затрачивает на то, чтобы не только сделать, но еще и сказать об этом, то это просто катастрофа. Ведь порой сомнения бывают настолько серьезными, что просто стоишь в ступоре и не знаешь как поступить и что ответить. Не хотела тыкать пальцем, но есть один человек, который точно не знает как быть со своими постоянными внутренними протестами. А виной тому разум и чувства – два совершенно противоположных друг другу слова.  Что ж именно с этой проблемой мне и пришлось столкнуться всего пару часов назад.

Сейчас я принимаю горячую ванну. Согнув ноги и прижав к груди мягкую вспененную губку, я не перестаю думать о том, что сделала... Что именно я  сделала?

Выбор.

Выбор из-за которого мучаюсь в сомнениях. Как обычно у меня это бывает. Страх того, что я приняла неправильное решение, сводит меня с ума. Но вспоминая то, что произошло, я опять убеждаюсь, что поступила верно. Я устала от этих противоречий...

Чуть изменив положение в неудобной ванне, я делаю глубокий вздох, чтобы избавиться от тяжести в груди. Я чувствую, как от горячей воды мое сердце начинает биться все чаще, кожа покрылась испариной, мокрые волосы прилипли к щекам, шее и плечам, а голова уже не такая ясная, сказывается усталость за день и вечернее расслабление. Хочется прикрыть глаза и забыться, чтобы ощутить полную свободу от мыслей, но стоит это сделать, как перед глазами возникают образы. А скорее образ молодого человека, который стоит на лестнице и умоляет меня остаться. Его взгляд, его поза, его слова и мягкий грустный голос – все это вертится в моем сознании, не позволяя абстрагироваться и сделать вид, что этого не было. Но это невозможно сделать, потому что я помню и как сейчас могу воспроизвести его слова в памяти...

− Белла, прости меня. Я – идиот, − это первые стоящие слова Эдварда, которые он произнес за все последнее время. Остановив меня на лестнице после ссоры, мне пришлось его выслушать, потому что я не могла бороться с этим взглядом. Взглядом, который ломал меня изнутри. − Я бы никогда не ударил тебя. Я бы не посмел, − с явной болью в горле сказал он, когда я с горечью наблюдала за ним и понимала, что тону в толще обиды и сильнейших чувств к нему. Ну почему же всё так сложно? Почему нельзя просто взять и залепить ему смачную пощечину и признаться ему в своих чувствах... Почему я такая слабая и мягкотелая? Меня порой саму от себя тошнило, потому что я любила и люблю этого человека, а признаться не могу, потому что боюсь его реакции, которая как и ситуация на кухне может повлечь за собой очень непредсказуемые последствия. По крайней мере, умирать я пока не собиралась, а если скажу ему о своих чувствах, то он точно не поймет, посмеется, в лучшем случае убьет меня, чтобы нам обоим стало легче,  и не было так неловко...

− Белла, я обещаю, что такое больше не повториться, − пробормотал он, чуть подавшись ко мне. А я как дура стояла и просто смотрела на него, соображая как  нам справиться с этим. Я не знала верить ли ему. Возможно, он никогда больше не поднимет на меня руку, но он понимал, что эти сумасшедшие крики и всплески эмоций неподвластны его самоконтролю. Но по какой-то причине он настаивал на своем и просто  обещал мне исправиться. Глупый...

Но и я не очень-то умная раз решила вступить в диалог, начав объяснять ему, что не верю в обещания и просто боюсь его взрывного характера. Разумеется, он пошел в атаку, попытавшись переубедить меня, что, в общем-то, у него неплохо получалось.

− Я не знаю, что тебе сказать, − сдавленно просипел он и сглотнул. Я видела, как его глаза наполняются слезами, и видеть его таким было на удивление страшно. Я пыталась не смотреть ему в ответ, потому что у самой наворачивались слезы, но подглядывать за ним мне никто не мешал. Сжав губы и хмуро посмотрев в сторону, он покачал головой. − Ты права, я схожу с ума, − он опустил голову и грустно усмехнулся, словно таким способом хотел скрыть свою внутреннюю боль. − Я никогда не думал, что я такой слабак. У меня в жизни было много потрясений, и я справлялся, а сейчас... – он запнулся и снова сглотнул. Потрясения... Возможно, одним из них была гибель его девушки, о которой я ничего не знаю. Удивительно о скольких тайнах Каллена я абсолютно не в курсе, а ведь раньше думала, что изучила его вдоль и поперек, как же я ошибалась... − Я понял, что больше не могу, − выдохнул он, нервно проведя рукой по волосам. − И знаешь какая мысль испепеляет меня дотла? Мысль, что все это время я хватался за надежду, − признался он, облизнув высохшие губы и снова посмотрев на меня. − Да, я признаю, что был последним мудаком, я вел себя как придурок, но когда появилась Эмили, я решил, что у меня появился шанс измениться. Я хотел измениться ради нее. Я хотел быть настоящим отцом, хотел стать вашей опорой и поддержкой. Я хотел, чтобы вы доверяли мне. Я признаюсь, я никогда не любил детей и вообще понятия не имел как вести себя с ними, но я хотел научиться этому. Я хотел, чтобы она приняла меня, хотя бы если не как отца, ну хотя бы как друга, − поджав губы, с отчаянием пояснил он, стараясь не смотреть на меня. Он боялся моего осуждения или безразличия, но когда он говорил все это, то даже не предполагал насколько я поражена его словам. Дело даже не в том, что он сказал, а как именно он это сказал. Эта искренность и его выражение лица... Ему трудно признаваться в том,  в чем он сам долгое время не был уверен. Он выглядел ужасно напуганным и уязвимым. Он пытался объясниться со мной, но  так, чтобы я не просто его услышала и поняла, а чтобы смогла почувствовать все то, что чувствует он. Я не могла не реагировать на это, я знала, что между нами существует тонкая связь, поэтому я могла представить и ощутить все о чем он говорил.

−  Я понял одну вещь...  Находясь рядом со мной, вы страдаете. Пока я жив и пока у меня есть деньги вы будете под прицелом. Вы всегда будете в опасности, если будете находиться со мной, − надломленным голосом прохрипел он, считая себя виноватым во всех наших проблемах. Но, конечно, это было не так, он заблуждался. На самом деле, его речь походила на исповедь, а я вдруг начала ощущать себя священником, который должен понять его и отпустить все его грехи. Скажу так, я приняла эту роль на себя и честно выполнила свои обязанности. Нахмурившись и опустив взгляд, он сделал глубокий вдох и продолжил. − Я могу отпустить вас, я могу обеспечить вас, я могу дать вам жилье, я даже могу найти тебе работу, которую ты пожелаешь, − торопливо изложил он и покачал головой, заметив мое желание вмешаться в его монолог. Ну о какой работе может идти речь... − И не нужно сейчас говорить, что в этом нет нужды, дело не в этом. Просто я знаю, что находясь далеко от меня, вы будете в точно такой же опасности. Даже в большей опасности, чем сейчас. Если вы будете рядом со мной, то я смогу обеспечить вам защиту. По крайней мере, я буду стараться сделать все, чтобы вы были в порядке, целы и невредимы, − подытожил он. В его словах была доля разума, но меня терзали разные мысли на это счет. Опять же, сплошные сомнения.

Я закусила нижнюю губу и слегка покачала головой.

− Эдвард, всего чего я боюсь, так это тебя. Я не хочу, чтобы мой ребенок жил с человеком, который не в состоянии контролировать себя и свои эмоции, − заявила я, грустно посмотрев на парня, который скривился от моих слов и боли в боку, которая постоянно беспокоила его. Жалость к нему тут же начала накатывать на меня короткими волнами. Я просто не могу стоять на месте и смотреть на то, как сама своими словами причиняю ему боль. Это было выше моих сил.

− Белла, я обещаю, что это больше не повторится, − он поднялся на ступень выше и, встав прямо передо мной, уставился на меня молящим взглядом. Стоя напротив него, я разглядывала его уставшее лицо и размышляла о том, что он все-таки пошел за мной, остановил, чтобы попытаться объясниться и удержать меня. Сейчас он выглядел как загнанный зверь, который не знал куда ему деваться и как уберечься от гибели. Он смотрел так, словно только я могла спасти его, подав руку помощи. Мое подсознание всячески пыталось оправдать его передо мной же. Он причинил столько боли, принес нам столько огорчений и страданий и теперь я стою и думаю как ему будет плохо без нас с Эмили, если мы уйдем... Это очень странно, я противоречила сама себе, стараясь следовать логике и разуму, и одновременно переживала и защищала его, полностью отдаваясь своим чувствам.

− Для чего ты это делаешь, Эдвард? – тихо спросила я, глядя ему прямо в глаза. Глаза, которые пленили меня с первого взгляда и которым я не могла противостоять. Я пыталась прочитать в них ответ и все что я могла там увидеть − это несказанную нежность, смешанную с усталостью и страхом. Нежность? Откуда она взялась там?

− Я не хочу, чтобы вы уезжали. Я боюсь потерять вас, − хрипло ответил он, а я продолжала смотреть ему в глаза, ища там хоть каплю лжи. Но ее там не было, он говорил правду,  я это чувствовала. − Я буду держать себя в руках, я постараюсь измениться, Белла. Только, пожалуйста, не уезжайте. Прошу тебя, − он перешел на умоляющий шепот, от которого у меня мурашки побежали по телу. − Дай мне еще один шанс, Белла, пожалуйста. Умоляю тебя. Давай попробуем все сначала... – простонал он, а я застыла, зациклившись на словах «Давай попробуем все сначала»... Что это значит? Неужели он имел ввиду не только отношения с  Эмили, но и наши с ним отношения? Но он ведь никогда не рассматривал меня как девушку... Или рассматривал? Откуда мне знать, что именно он обо мне думал, ведь как-никак когда-то он обратил на меня внимание, хоть и был пьян, но все же... Так почему же сейчас не может... Эта мысль моментально въелась в мой мозг, подарив мне надежду на воплощение в реальность моих потаенных желаний. Я всегда думала, я даже была уверена, что абсолютно ни капельки не интересую его, но после этих слов во мне зародилось подозрение, что я была неправа. Похоже, что не только Каллен слепой и не замечает очевидных вещей, видимо мне пора присоединиться к его отряду незрячих. − Сделай это не ради меня, ради Эмили. Прошу тебя, пожалуйста, − просил он, вглядываясь мне в лицо, а я затаив дыхание и почувствовав, как мои органы скручиваются и давят на ребра, боролась со своими внутренними демонами, пытаясь принять единственное верное решение.

− Хорошо, − на секунду прикрыв глаза, выдохнула я, стараясь унять пробивающую меня дрожь. – Ладно, − уже более уверенно повторила я, прочистив горло. Я сделала это. Я решила дать еще один шанс. Шанс нам обоим. Шанс Эмили, которая всю свою жизнь мечтала об отце. После столь длинного пройденного пути, после стольких проблем, я не могла взять и выбросить последний шанс на помойку. Это было бы слишком большим расточительством с моей стороны. Мы перешагнули через скандалы, подозрения, через новость о том, что Эдвард отец девочки, она об этом узнала, и отступать было уже некуда. Нужно было, чтобы она либо приняла его, либо окончательно дала понять, что знать его не желает. Ситуация была слишком неоднозначной, но мои мечты на то, что у Эмили будет папа, а я наконец обрету поддержку  никуда не пропали, поэтому я согласилась на новую попытку ужиться с Калленом.

Я понимала на что иду, но вера в то, что Эдвард сможет исправиться не покидала меня, поэтому случилось то, что случилось. Я сделала выбор. Я решила, что мы с Эмили будем жить в квартире Эдварда до тех пор, пока всё не образуется...

Почувствовав, что вода достаточно сильно остыла, я решила закончить свои водные процедуры. Немного устало я обтерлась полотенцем, обсушила мокрые волосы, надела на себя удобное нижнее белье и хлопковую ночную сорочку, после чего прошла в комнату дочери, которая просила меня не оставлять ее на ночь одну.

Лежа в постели, я не переставая, продолжала размышлять об Эдварде и о нашем разговоре.

Мысли, что все образуется стали навязчивой идеей, однако я сама себя загоняла в тупик, пытаясь представить, что именно это  может значить...

Я вздохнула и, повернув голову, посмотрела на спящую дочку. Она хмурилась, что-то тихо бормотала во сне, но спала более или менее умиротворенно, по крайней мере, она не ворочалась в постели и не кричала, что хотя бы немного радовало меня, ведь последние ночи не были спокойными. И слава Богу, что дочка не видела и не слышала нашу с Эдвардом ссору, иначе я не представляю чем бы все это закончилось. Не хватало еще одного потрясения для нее, когда мы и с этим-то справиться не можем.

Я снова повернула голову и, сложив руки поверх одеяла, уставилась в потолок, продолжая терзать себя сомнениями. Чего я добиваюсь? На что рассчитываю?

Как минимум я надеюсь на то, что Эдвард перестанет вести себя как истеричка и займется своим самообладанием. Но по большей части я молилась о том, чтобы Эмили приняла его, ну или хотя бы начала с ним общаться. Это было первостепенной целью для меня. Я хотела, чтобы они  подружились, чтобы малышка обрела своего папу. Думаю, если они наладят контакт, то моя девочка станет счастливей, а для меня большей радости и быть не может...

Что до нас с Калленом, то об этом я пока молчу. Раньше даже мысль о том, что Эдвард  заметит меня как женщину, заставляла меня глумится над самой собой. Я реалистка и видела как на самом деле обстоят дела. Я видела какие именно женщины привлекали его – длинноногие красавицы с пышной грудью, тонкой талией, с идеально уложенными волосами и заурядными сексуальными способностями. Я могу продолжить этот список, но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, какая я блеклая на фоне этих женщин. Я ни по каким параметрам не подходила в эту избранную категорию, я просто не такая как они. Конечно, у меня нормальная стройная фигура, но остальным я не могла похвастаться, в общем, я  никогда не была в его вкусе, да и вообще сейчас мы с ним  как кошка с собакой! Идея того, что мы могли бы с ним встречаться, казалась мне всегда просто абсурдной. Однако, несмотря на это, я все равно надеялась, что мы хотя бы перестанем ссориться, будем вести себя как взрослые адекватные люди. Так было до сегодняшнего вечера.

Во время и после разговора на лестнице во мне что-то поменялось. Я не знаю почему, но я вдруг почувствовала уверенность в себе, в моей голове мелькнула мысль, что мы можем с ним быть не только родителями для Эми, знакомыми, но и мужчиной и женщиной, которые нравятся друг другу. Почему нет? Чем я хуже тех других женщин? Чем я хуже Тани? Да у меня нет таких длинных стройных ног и накрашенных красным лаком ногтей, ну и что!? Я ведь все равно лучше! Конечно,  я не восхваляю себя и не возношу до небес, но я не стерва и не шлюха. Я мать его ребенка! Черт возьми, я люблю его! Почему я должна упускать его, когда он совсем рядом?! Я заслужила счастье! Я имею право быть с ним! Конечно, если он этого захочет... Но под лежачий камень вода не течет, поэтому пора браться за дело. Я попытаюсь наладить с ним отношения. Для начала попробую стать ему другом, партнером, а потом посмотрим, может что-нибудь да будет...

***

Проснувшись ранним утром в довольно хорошем настроении, я слегка потянулась. Посмотрев на мирно спящую дочку, я улыбнулась и, поприветствовав новый день, ощутила невероятный прилив бодрости и сил. Я понятия не имела как лучше начать день и как вести себя с Эдвардом, поэтому решила не гнать лошадей и делать все постепенно, считая, что какие-нибудь идеи по установлению отношений с Калленом со временем обязательно появятся.

Выбравшись из постели, почистив зубы, завязав волосы в хвост, приняв таблетки и переодевшись, я вернулась в комнату дочери, которая уже проснулась и просто валялась в постели.

− Доброе утро, моя сладкая, − подбираясь к дочке, пробормотала я, ложась животом на кровать. Малышка повернулась ко мне и на мое удивление улыбнулась. Так, лед двинулся с места. То, что моя девочка улыбнулась, говорило о многом. Она начала отходить от шока. Разумеется, я понимала, что ее улыбка не говорит о том, что она в норме и ее больше не мучают воспоминания и боль от того, что с ней произошло, но по крайней мере, она не замкнулась в себе и показывала, что воспринимает меня, готова к диалогу со мной, и это было просто замечательно. Первый шаг всегда самый сложный и, кажется, она его сделала. – Как тебе спалось? Как ты себя чувствуешь?

− Хорошо. Мне снились сны, − пролепетала Эмили, протянув ко мне руки.

− Добрые? − я обхватила ее мягкие ладошки руками и начала ласково поглаживать пальцами нежную кожу.

−  Да. Они были цветными, − приподняв уголки губ, пробормотала она, чуть сместив голову на подушке. Я улыбнулась, радуясь, что хотя бы  сегодня дочка не мучилась от кошмаров.

− Это хорошо. А о чем они были? – полюбопытствовала я, пытаясь вытянуть из нее больше информации. Я считала, что чем больше мы будем с ней разговаривать, чем больше я буду отвлекать ее, тем быстрее и легче она вольется в прежний жизненный режим.

− О том, как мы устроили пик-ник на полянке, которая была усыпана разными цветами. А еще мы играли в прятки, когда гуляли по лесу. Там было так тепло и все было таким зеленым и ярким. Нам всем было очень весело, мы смеялись... 

Я внимательно наблюдала за Эми и чувствовала как меня переполняют ликующие эмоции, когда видела как загорались ее глаза, стоило ей с восторгом вспомнить ночные сновидения.

− Очень красиво, − заворожено прошептала я, продолжая поглаживать пальчики своей девочки. Опустив глаза на наши сомкнувшиеся руки, я задумалась... −  А «мы», это мы с тобой?

Не знаю почему я задала этот вопрос, но меня не покидало чувство, что Эмили чего-то не договаривала. И слова «нам всем было весело» подтверждали мои подозрения. Не услышав ответа, я  подняла глаза и посмотрела на дочку, которая прятала от меня свой взгляд.

− Эми? Что-то не так? – нахмурилась я и, чуть опустив голову, заглянула ей в лицо. Я тут же отругала себя за излишнюю придирчивость, ведь малышка только что улыбалась и была в хорошем настроении, а я со своими вопросами опять все испортила, вернув ее к состоянию апатии и страха, только не это.

− Нет, − пробурчала она, так и не поглядев на меня, но при этом поселив во мне полное непонимание происходящего.

− Тогда почему ты вдруг замолчала? – я пододвинулась к ней, заняв место у изголовья кровати, оперевшись спиной на подушки.

− Ты будешь ругаться, − сказав это, она виновато посмотрела на меня. Ее слова вызвали во мне легкую тревогу. Я не понимала, что такого ей могло присниться, чтобы она думала, что я буду ругаться. Да и с чего бы? Я вообще никогда не ругаюсь на нее...

− Почему я должна ругаться?

− Во сне мы были втроем. С нами был... – она запнулась и мне это не понравилось.

− Кто?

− Эдвард, − очень тихо произнесла она и опустила голову, словно стыдясь того, что ей приснился ее отец. Я же была в легком ступоре.

− Эдвард? − с изумлением спросила я, не отрывая взгляда от девочки. На самом деле, я испытала неимоверное облегчение, услышав это. – Эми,  почему ты решила, что я буду ругаться?

− Ну... я ведь не должна его видеть во сне, – она напугано посмотрела на меня. А я удивленно распахнула глаза и слегка задохнулась, не ожидая узнать такое предположение дочери.

− Почему ты так думаешь? – чуть изменив положение, развернувшись лицом к Эмили, спросила я, положив руку поверх спинки кровати. − Малыш, то, что ты видела его во сне это нормально. Это хорошо, − настойчиво, но спокойно изрекла я, пытаясь донести до нее свое отношение к этому. − То есть, доченька, он твой папа. Я знаю, это непривычно тебе слышать. И ты очень обижена на него, но Эми, ты не должна злиться на него, − мягко пояснила я, чуть наклонившись к дочке.

− Почему? – спросила она, непонимающе поглядев на меня.

− Ну, − я качнула головой и поджала губы, не представляя как мне все объяснить ей. Немного скривившись в лице, я прищурилась и осторожно начала:

− Думаю, что это я виновата, что не сказала тебе, что Эдвард твой папа. Он много раз хотел сказать тебе, но я ему не разрешала, − взяв всю вину на себя, проговорила я, а потом выдохнула, отметив про себя, что для первого разговора о Каллене у меня неплохо получилось.

− Почему?

− Ну, я не знала как ты это воспримешь, я боялась, что он тебе не понравится...

− Он мне всегда нравился, − парировала она мне, а я хотела ответить ей, но захлопнула свой рот, ища в своей голове хоть какое-то разумное оправдание своей скрытности.

− Да, но... Я сомневалась. А потом ты так привыкла к нему, что потом я просто не решилась тебе сказать правду, понимаешь? – изрекла я, слегка съежившись, словно ожидая, что за эти слова меня треснут по хребту. Ну, я просто не знала, как еще оправдаться перед ребенком.

− Наверное... – вздохнула малышка, уставившись на свои руки, сложенные поверх одеяла.

− Малыш, Эдвард ни в чем не виноват, − придвинувшись к Эми, прошептала я и провела рукой по ее плечу. − Ты можешь общаться с ним, если этого хочешь. Я не заставляю тебя, и тем более не принуждаю называть его папой, это необязательно. Вы просто можете дружить, как и раньше, − предложила я, качнув головой.

− Мы не можем, − с грустью произнесла она, а я не совсем поняв ее ответа, нахмурилась.

− Почему нет?

− Он злится на меня. Я ведь сказала, что ненавижу его, − протянула дочка, жалостливо подняв на меня глаза.

− Он не злится на тебя, Эми. Он любит тебя, − улыбнувшись, проворковала я, после чего наклонилась и поцеловала ее в висок.

− Нет. Он обижается, я знаю. Он никогда не простит меня, − простонала девочка, натягивая одеяло поближе к лицу, норовя спрятаться под ним. Это уже слишком.

− Доченька, родная моя, конечно, он простит тебя, − заботливо заверила я, остановив ее манипуляции с одеялом. − Он любит тебя и ни за что не будет на тебя обижаться и тем более злиться. Да он мечтает поговорить с тобой, − с вдохновением проговорила я, надеясь, что у меня получится развеять ее ошибочные суждения.

− Правда? – с неуверенностью, но надеждой в голосе спросила дочка, снова вскинув взгляд ко мне.

− Правда, − нежно улыбнулась я. − И вообще, это он боится, что ты никогда больше с ним не заговоришь, − с напускной важностью заметила я, а потом улыбнулась. На самом деле, так оно и было, я нисколько не кривила душой.

− И что теперь делать?

− Ты ничего не должна делать, − заговорщически объяснила я, вскинув бровь. − Просто дай ему понять, что не сердишься на него.

− Я боюсь, − буркнула она, а я опустила плечи, не испытывая радости от того, что Эмили боится идти на контакт с Эдвардом. Почему она считает себя виноватой, как мы докатились до этого?

− Ты не должна бояться. Но если ты пока не готова показать ему свое отношение, то не надо, − успокоила я ее. − Пусть пройдет время, и вы сами поймете, что вы можете быть друзьями.

− А если он не захочет? – усомнилась девочка.

− Захочет... В этом я уверена! – с хитрецой  заявила я, подмигнув дочке. Однако Эмили не была столь же воодушевлена. Пожав плечами, она опустила глаза и громко вздохнула.

Конечно, я не могла настаивать и давить на ребенка, поэтому решила немного притормозить с развитием событий и просто перевести это в легкую беседу. По крайней мере, теперь я знала, что Эмили вполне признаёт Эдварда и втайне относится к нему  с теплотой, хоть и скрывает это от нас.

Чуть позже, когда Эмили почистила зубки и оделась, а я нанесла на ее рану мазь от ожога, мы спустились вниз на кухню чтобы позавтракать. Усадив дочку на стул, я достала все что может потребоваться для приготовления завтрака. Решив, что яичница будет отличным началом дня, я заглянула в холодильник. Взяв десяток яиц, я заметила стоящий на полке пудинг, несколько йогуртов с разными вкусами и сок. Я не знала имею ли право вот так нагло шариться по шкафам и холодильникам Эдварда, но подозревала, что он не будет против если я накормлю нашу дочь и приготовлю для него завтрак.

− Вишневый, клубничный или персиковый? – взяв в руки пачки с йогуртами, я повернулась к дочери.

− Клубничный, − сказала Эмили. Кто бы сомневался, она всегда выбирала клубничный.

− Может, персиковый? – предложила я на выбор другой вкус, хотя знала, что она откажется.

− Нет, − настойчиво ответила дочка. Люблю когда она такая.

− Ну ладно, − согласилась я. Открыв коробку с йогуртом и поставив ее на стол перед Эми, я вернулась к столу и занялась приготовлением яичницы. Как только я прикрыла сковородку крышкой, я снова повернулась к дочери, у которой сегодня был отменный аппетит, поэтому на радостях, я пыталась запихнуть в нее все, что ее душе было угодно.

− Сок будешь?

− Буду, − кивнула малышка. Налив ей сок, я поставила перед ней стакан и, сделав замечание, чтобы она не болтала ногами, вдруг заметила шевеление в гостиной. Внутри все опустилось. Конечно, я знала что сюда никто не проберется, ведь мы под защитой, но мои затаившиеся страхи все равно припоминали о себе. Выглянув в проем кухни, я заметила Эдварда, который очень осторожно пробирался к лестнице. Я тут же с облегчением выдохнула. Ну конечно! Ну, кто же еще это мог быть!?

− Эдвард? – наверное слишком резко позвала я его, отчего он вздрогнул и резко повернулся ко мне.

− А? – расширив глаза, он посмотрел на меня так, словно я застала его врасплох.

− Ты будешь завтракать? – спросила я, чтобы хоть что-то спросить, а не стоять как два истукана и пялиться друг на друга. − Я яичницу приготовила...  – пробормотала я, а сама задумалась, что она скоро начнет подгорать.

− Эээ, да, я... – замялся Каллен. Нахмурившись, он почесал затылок, потом проскользил пальцами по шее, позже перешел к животу, на котором покоилась повязка, а потом его глаза округлились. Я же просто стояла и наблюдала за его тонкими пальцами, которые лежали на его рельефной груди. И когда это он успевает держать себя в форме? Я пробежалась взглядом по его крепкой фигуре, заострив свое внимание на его нижнем белье. Боже, мама дорогая! ОН был в покое, но то, что было спрятано и сильно выпирало из-под плотной ткани боксеров, заставило мое воображение разыграться. Господи, прости, но я готова прямо сейчас наброситься на этого жеребца... Хм, если бы здесь не было Эмили... и если бы он этого сам захотел... Хотя, кто его вообще спрашивает?

Черт, откуда это во мне? Я похожа на изголодавшуюся самку во время течки! Наверное, я совсем спятила, раз подумываю об изнасиловании Эдварда Каллена...

– Я только пойду умоюсь и оденусь. Хорошо? – вернув меня в реальный мир, неуверенно произнес мужчина, указывая пальцами куда-то назад в сторону. Казалось, он сам был немало смущен и вся эта ситуация была слишком неуместной, поэтому я решила быстро прекратить это и отпустить его туда, куда он там собирался.

− Ладно, − кивнула я, еще раз оглядев его идеальную фигуру.

− Да, − буркнул он и, развернувшись, быстро пошагал наверх. Проследив за ним, а именно за его  широкой крепкой спиной, не очень широкой талией и притягательной задницей, я облизнулась и, прикусив губы, вздохнула, после чего вернулась обратно на кухню. Черт! У меня же яичница пригорает!