Глава 21.
Танец со смертью.

Говоря, что его в землю пора закапывать, Сильвер явно прибеднялся. Когда на первой репетиции он по просьбе Эдварда без усилий продемонстрировал сложную акробатическую комбинацию, по залу пронесся завистливый вздох.
- Чтоб мне иметь такую растяжку в его возрасте, - протянул Джейк, озвучивая общую мысль.
- Главное, не вместе с такой пластикой, - пренебрежительно бросила Леа, - не то вылетишь из труппы, как пробка из бутылки шампанского.
- Ну, у нас тут не "Ромео и Джульетта" все-таки, но в целом соглашусь - это ни разу не балет, - историческое событие, Эмили Янг в чем-то соглашается с Леа...
И я понимала, что они имеют в виду. Танцор балета должен передавать движениями свои чувства - и делать это красиво, полностью сосредоточившись на процессе; только тогда результат получится отменным. Сильвер же двигался как-то отрешенно, не растворялся в движениях, но словно смотрел на свое тело сквозь многометровый слой воды. Словно видел перед собой цель, к которой должно прийти любыми путями, и плевать, как это выглядит со стороны... выглядело, в общем, довольно красиво. И страшно. Дай ему в руки меч - и набор элементов превратится в танец смерти, единственная цель которого - убить врага и не быть убитым.
Позднее Лэнс обмолвился, что фехтованием занимается чуть меньше тридцати лет; Эдвард с размаху хлопнул себя по лбу и горестно застонал, показывая, насколько ему это не по душе.
- Научить выполнять основные элементы можно кого хочешь, хоть какую гору мускулов, но этого мало... - я представила себе бодибилдера, выполняющего courus, и фыркнула. - Вот-вот, ты смеешься, значит, понимаешь, о чем я. Сформировавшуюся за тридцать лет пластику сломать и переделать почти невозможно. За столь короткий срок - совершенно точно не получится. Но, с другой стороны, ее можно круто использовать...
То, что придумал Каллен, походило на классическую балетную партию, как яблоко на горох. Почти вся хореография Инариума оказалась построена на акробатике вперемешку с фехтованием - пришлось включить в балет несколько лишних поединков. Элементы классического танца включались очень редко, в основном когда мы танцевали в паре. Поначалу такая эклектика смотрелась дико, но постепенно все привыкли, подстроившись под неопытного солиста.
Меня же беспокоил еще один момент - как таковой парой мы не были.
Все мои наставники, включая Эдварда, в один голос твердили, что мало одной только техники, что танец - это страсть, это искреннее чувство, которое невольно передается зрителям. Я, оглядываясь на свои прошлые выступления, подписывалась под каждым их словом. Вспоминала Дориана - да мы едва не отдавались друг другу на сцене, как еще костюмы не загорались... С Джейком не было ничего подобного, но все же нам нравилось танцевать вдвоем - и наша общая страсть к танцу компенсировала отсутствие любви друг к другу.
С Сильвером я поняла значение слова "потусторонний" - никак иначе описать его танец было нельзя.
Даже в самых нежных и чувственных сценах я чувствовала исходящую от него отрешенность; порой казалось, что на моей талии лежат руки не живого мужчины, но каменного изваяния - такие же надежные... такие же холодные и мертвые. Много ли удовольствия - обниматься с камнем?
А я между тем оставалась женщиной, живой, изголодавшейся по любви - уже которую неделю в нашу с принцем постель я ложилась одна... У меня и в мыслях не было изменять Дориану, но, черт возьми, тело жаждало разрядки хотя бы в танце; с Джейком такую разрядку я получала. С Лэнсом - нет.
Поначалу я даже злилась - как мне играть любовь за двоих? Ведь там же вроде как любовь... Как ни странно, мозги мне вправил поход к костюмеру.
Лоран, кстати, внезапно оказался в выигрыше - изначально Моник должна была танцевать в пачке, но жесткую тюлевую юбку решили заменить юбкой-оберткой, чтобы не усложнять задачу Сильверу. Сшить такую тоже куда легче, чем возиться с километрами органзы.

Я примеряю свой костюм, огненно-красный с россыпью золотых и алых страз. Потрясающе...
- Нравится? - он не видит моего восхищенного лица - специально не смотрит в зеркало, чтобы не встречаться со мной глазами, не пугать. Но мне не удается сдержать дрожь, когда плечи чуть сжимают сильные горячие пальцы; Каа тут же отдергивает руки:
- Ты что - каждой тени теперь боишься?
- Ну, почти... - не объяснять же почти незнакомому человеку, какую власть надо мной сейчас имеют мужские прикосновения...
- Зря, - коротко отвечает парень и отходит, не мешая мне вертеться перед зеркалом. У него на столе - недоделанный костюм дракона, золотой с лазурной вставкой на груди; на ней три звезды - пока только наметаны; наверное, к выступлению засверкают золотом.
- Это первый или второй костюм?
- И первый, и второй, при превращении в человека одежду менять не будем. Лэнс сказал, что надо делать так, - ну конечно, он сказал...
- А тебе не кажется, что мы делаем слишком много скидок для него? Я понимаю, что он не профессионал, но...
- Белла, он как раз профессионал, - чуть с нажимом произносит последнее слово. - Как-то вы все очень легко об этом забыли.
Да. Забыли. Мы все стараемся рассматривать зловещую "Ватханарию" всего лишь как обычное выступление, потому что так легче. Репетировать, постоянно думая, что сама себе сколачиваешь эшафот, просто невозможно - вот мозг и вытесняет ненужные мысли.
- Ты видел, что он может?
- Испытал на себе.
- И... и как?
- Как видишь, - он обводит себя взглядом. Не понимаю... - Есть время на долгую слезливую историю?
Киваю и усаживаюсь на колченогую табуретку, приготовившись слушать. Сегодня я не занята. На дворе лето, сезон не начался, и представления дают далеко не каждый вечер.
- Короче, тебе наверняка говорили, что у меня с сердцем не все в порядке, - снова киваю. - Это не совсем так. При рождении сердце у меня было нормальное, просто справа, зато легкие - с самого начала больные в хлам. Из пневмоний и насморков не вылезал, бронхит был - на зависть всем курильщикам. Сердцу жутко не хватало кислорода, и оно начало пошаливать; к семнадцати годам я был вполне типичным сердечником - весь серый, с синими губами, пальцы были, как улиткины рожки,* ста метров без отдыха пройти не мог...
- Какой ужас... куда твои родители смотрели? - Рене и Чарли с ума бы сошли, случись со мной что подобное. Да даже дед Дориана оплачивал его лечение... кем надо быть, чтобы так запустить здоровье своего ребенка? Каа только пожимает плечами:
- Без понятия - не представилось случая спросить. Я рос в интернате для детей с отклонениями, где всем на всех было до того плевать, что вряд ли кто-то заметил мое исчезновение в один прекрасный день. Короче, в семнадцать лет я уже примеривался, под каким бы забором сдохнуть, а сам думал - как же так, неужели Господь такая свинья, что позволит мне окочуриться, мне же... короче, не хотелось умирать, - перебивает сам себя и даже улыбаться на секунду перестает, но почти сразу берет себя в руки. - А тут Лэнс. Он взялся меня лечить, просто за спасибо - откуда у беспризорника деньги... Да, да, знаю, бесплатный сыр и все такое, но я для себя так решил: помоги, странный человек, а я тебе как хочешь потом отработаю. Сначала пришлось лечь под скальпель и вырезать из легких всякую дрянь. А потом за дело взялся Сильвер - правильному дыханию учил, всяким штукам вроде йоги, чтобы тело само себя поддерживало.*
- Ну, это не магия.
- Да как сказать. Если судить по снимкам, мне вырезали полтора легкого. А я абсолютно здоров... ну, правда, есть ограничения на алкоголь, табак и стрессы, но это всем вредно.
Лоран говорит спокойно, даже улыбается, хотя ничего веселого в его рассказе нет. Я потрясенно молчу, переваривая информацию. Интересно выходит... человек, готовый разбиваться в лепешку из-за тысячи фунтов, из своего кармана платил за операцию - и потом выхаживал совершенно незнакомого ему подростка за спасибо? Что-то здесь не сходится...
Хотя почему нет. В то время он, возможно, мог себе это позволить.
- Только давай вся эта история останется между нами, - уже серьезно продолжает костюмер; дьявольский взгляд прожигает меня до костей, но невозможно отвести глаза. И я понимаю, что действительно не смогу никому рассказать об этом. Невозможно сопротивляться такому взгляду... - Я не люблю это вспоминать, и только к тому тебе рассказываю, чтобы ты усвоила, что Лэнс - действительно мастер своего дела. Он здесь для решения конкретной задачи - спасения твоей бренной шкуры. А ваши красивости сценические ему совершенно до лампочки.
Досадует на мою неблагодарность. И правильно... я не должна бояться смерти, когда рядом Сильвер. Но и не имею права раздражаться на невидимую стену между нами, потому что так и должно быть. По эту сторону стены - мы с нашими проблемами, желанием выступить как можно лучше, эффектнее, чтобы всем надолго запомнилось; я со своими детскими обидами, изношенными нервами и нерастраченной любовью... А по ту - человек со змеиным лицом и его танец со смертью.
Танец, предназначенный мне.

От автора:
*Такая деформация пальцев называется "барабанные палочки", и Лоран об этом знает, но "улиткины рожки" лучше передают отношение.))
**Очередная ложь. Вообще-то, такие вещи - специализация Ланы(и йогу, между прочим, тоже практикует именно она - недаром Лэнс в предыдущей главе о йоге ни словом не обмолвился), но Каа умышленно перетасовывает факты, потому что да.

Источник: http://robsten.ru/forum/67-1744-1