твой язык мне понятен, но дик и чужд
мне, пожалуй, ответить нечем;
то, о чём я подумала «по плечу»
утопило меня
как котёнка в речке*

- Просыпайся уже, Свон! – в моё плечо вонзается чужой палец, дополняемый наполненным неприязнью голосом Розали. – Господи, почему именно мне достаются самые невыносимые пациенты?

Я открываю глаза и принимаю вертикальное положение, отстраняясь от медсестры. Её палец всё ещё остается вытянутым, что напоминает мне ту картину из кафетерия, когда Эдвард представил её как «Леди».

- Почему я постоянно должна тебя будить после времени подъема? Я не твоя горничная! – Розали упирает руки в бока и кривит рот, отчего когда-то красивое лицо невероятно искажается.

- Я думала, у вас здесь «всё включено»? – не могу удержаться от ответной агрессии: вид ошарашенной Леди приносит слишком много веселья, которого в этой психушке чрезвычайно мало.

Она молчит какое-то время, очевидно придумывая более язвительный ответ, но так ничего и не найдя в своей пергидрольной голове, фыркает и идёт к выходу из палаты. Я мысленно похлопываю себя по плечу за очередную выигранную перепалку (а что, в такой ситуации нужно ценить любые победы).

- Ничего, уже скоро тебе назначат длинный список лекарств, от которых твоя спесь значительно спадёт, - мило улыбаясь, цедит сквозь зубы Розали. – Наслаждайся последними днями в этой реальности.

Её слова задевают меня глубже, чем хотелось бы. Уж Леди то точно будет следить за тем, чтобы я проглотила все приписанные пилюли. Надеюсь, Аро не будет опускаться до таких крайних мер, как накачивание меня транквилизаторами (хотя кого я обманываю, он уже опустился ниже некуда).

Пока я принимаю освежающий душ, голова постепенно проясняется от глубокого сна и наполняется сотнями переживаний. Это, в общем, моё обычное состояние – в той, прошлой нормальной жизни, я то и дело посещала психолога из-за повышенной тревожности, что, впрочем, не сильно помогало. Терапевт каждый раз говорила, что мне нужно просто принять свой нервоз и позволить себе чувствовать неприятные эмоции (и за это я платила около ста долларов в час).

Интересно, что бы она сказала Эдварду, когда увидела его вечные копания в еде? Что ему нужно просто позволить себе съесть завтрак?

Мысли о Прекрасном Сумасшедшем (сокращённо ПС) в сочетании со струящейся по телу водой настойчиво дрейфуют в неправильную сторону, и я выбираюсь из душа от греха подальше.

Я, конечно, тысячу раз слышала утверждение, что жизнь несправедлива, но в полной мере её цинизм я оценила лишь на том групповом коллоквиуме (собрании?), когда впервые увидела Эдварда (тогда и родилось его прозвище, которое теперь уже намертво прилипло к образу в моей голове).

Серьезно, этому парню стоит быть какой-нибудь моделью, с такими-то чертами лица и телосложением! Будь я на месте Аро, я бы давно запустила рекламную компанию с ПС в главной роли, привлекая богатых клиенток в больницу на недельную программу по лечению депрессии (возможно, так он смог бы заработать гораздо больше денег легальным путём и не стал бы героем моего последнего расследования).

Я, конечно же, не могла пройти мимо, как мотылёк привлечённая яркой картинкой, и была приятно удивлена тем, что Эдвард вовсе не казался совсем уж безнадёжным (а таких здесь хватает). Уже позже я стала замечать мелкие особенности, которые не присущи никаким другим моим знакомым за пределами больницы: щепетильная разборчивость в еде, частые погружения в себя (особенно, когда я жду ответа на вопрос), избегание зрительного контакта. Слишком мелко для того, чтобы держать человека в психушке, не так ли?

Вчера тучи стали сгущаться, и в этой смене погодных условий есть очень большая доля моей глупости. О чем я только думала, когда пыталась взять его за руку? (О том, чтобы прикоснуться к прекрасному, конечно.) Очевидно, что у ПС какие-то более глубокие проблемы, чем он склонен демонстрировать. Также ясно, что его так просто не разговорить – он чрезвычайно замкнут и молчалив (ещё одно чудесное свойство в копилку идеального мужчины для обложки журнала).

Лучшим вариантом было бы просто отстать от него и заняться более насущными делами, такими как высвобождение себя из психиатрической клиники, но беда в том, что я, кажется, больше не могу заставить себя отстать. То, что начиналось как эгоистичная попытка оказаться поближе к красивому мужчине, теперь переросло в нечто личное. Эдвард стал симпатичен мне как человек, внутри которого миллион нерассказанных историй и спрятанных улыбок. Он так искренне хочет мне помочь (пусть и находясь в таком же положении, что и я), что это вызывает лишь теплоту и ответное дружелюбие.

Да и нормального плана по высвобождению у меня всё также нет. Полагаясь на информацию от Джаспера, я придумала что-то типа отвлекающего манёвра для того, чтобы пробраться к телефону (да, я взяла это из одного фильма). Я не учла только одного – Джаспер сумасшедший, и на его слова полагаться нельзя. Но почему я тогда так легко верю Эдварду?

Дни в больнице похожи как две капли воды: палата, коридоры, столовая, прогулка по огороженной территории. Первое время я отчаянно пыталась наладить контакт с персоналом – хоть кем-то, обладающим большей степенью свободы, но довольно быстро мне стало очевидно, что они не принимают пациентов больницы за людей со своими нуждами и желаниями, мы для них просто серые безмозглые тени, крадущиеся по стенкам длинных коридоров.

В особенно глухую стену я упиралась в редких разговорах с Карлайлом, хотя изначально именно на него я возлагала большие надежды - уж очень дружелюбно он выглядит.

Возможно, это профессиональная деформация, но я видела, как при личных разговорах со мной или другими пациентами его глаза стекленели и теряли фокус – словно перед ним стоял не человек, а мелкий майский жук, не стоящий внимания.

Тем не менее, похоже, именно через Карлайла лежит мой путь обратно в мир интернета и пиццы на дом (с грибами и пеперони). Есть ещё Элис, которая по скрытности схожа с Лох-Несским чудовищем – мне удалось застать её на рабочем месте лишь единожды, а учитывая, что она не ест в общей столовой (ещё один занимательный факт, стоящий анализа), шанс договориться с ней о сотрудничестве стремится к нулю. Если только Эдвард сможет убедить её помочь мне…

Белла Свон, Господи, да прекрати ты уже думать о этом ПС!

У парня, очевидно, своих проблем по горло, раз он здесь маринуется больше года. Вряд ли он сможет помочь, не имея никаких ресурсов. Хотя моё журналистское нутро просто изнывает от желания узнать всю местную кухню, истории обитателей и страшные секреты персонала. Я могла бы выпустить потрясный материал после побега (или даже книгу). Всё, что мне нужно, это только начать понемногу расспрашивать Эдварда, благо у нас теперь есть уединённое место для бесед…

И куда меня постоянно заносит? Это место пагубно влияет на мой рассудок даже без каких-либо лекарств. Что бы сказал Джейк на мои мысленные слюнопускания по почти незнакомому постороннему мужчине? Не хочу даже думать.

Интересно, чем он сейчас занимается? Понял ли, что именно Аро стоит за всем этим театром абсурда, или даже не удосужился проверить информацию? Я надеюсь на первое, но каждый новый час моего пребывания в больнице говорит в пользу второго. Джейк редко воспринимал меня всерьез, и чаще всего это мне нравилось, принося лёгкость и непосредственность, но сейчас выходит боком. Зная его, боюсь, в данной ситуации он поверит кому угодно, но не мне. Боюсь, но надеюсь на лучшее, так как если (когда) я доберусь до телефона, кроме Джейка, мне звонить некому.

Но довольно самоанализа (хотя он и приносит больше пользы, чем стодолларовый специалист)! Мне надо тщательно спланировать каждый мой будущий шаг, разведать оставшуюся неизученной территорию и заручиться поддержкой как можно большего количества людей. А вечером в качестве поощрения за все труды меня ждёт новое заседание клуба любителей воображаемых шахмат с ПС в главной роли.

----

*Автор эпиграфа - Ананасова

P.S. Как вам взгляд со стороны Беллы?