разрывая в улыбке краешки рта
я по сто раз до ста
считаю в уме наши встречи
когда не могу уснуть
на моих ладонях тебе все линии –
можешь гнуть*

Секунды перетекают в минуты, мои размеренные вдохи сливаются с её выдержанными в тоске выдохами. Я стараюсь исключить любые движения, боясь потревожить обнимающий нас горячий воздух, состоящий из солнца и учащенного сердцебиения. Её голова лежит на моём плече, что даёт мне невероятную возможность беспрепятственно скользить взглядом по контуру тёмных ресниц и выступающим скулам. Мне нравится втягивать носом запах её волос, хотя он и имеет какой-то наркотический эффект – встраивает себя в структуру моих лёгких и впрыскивается в кровь, заставляя как можно скорее сделать ещё один вдох. 

– Самое страшное, – Белла едва шевелит высохшими губами, – что я уже почти не помню, как это – жить нормальной жизнью. Время здесь тянется ужасно медленно.

Я делаю новый вдох, нагретый воздух усиливает эффект, и мне с трудом удаётся проглотить сдавливающую горло нежность. Она проваливается на дно живота, создавая там ощущение невесомости.

– Что ты сделаешь первым делом, когда окажешься дома? – я задаю случайно всплывший в голове вопрос, чтобы отвлечь её от плохих мыслей.

– Х-м-м, – Белла немного меняет положение тела, устраиваясь поудобнее, – нужно подумать.

Я вдруг жалею, что задал такую тему: скорее всего, с домом у неё ассоциируется Джейкоб, а его изображения, заполняющие голову, – это последнее, чего мне сейчас хочется. Я нервно провожу языком по зубам слева направо и обратно, успокаивая выходящие из-под контроля мысли. 

– Приму ванну и закажу XXL пиццу с грибами, – мечтательно проговаривает она. 

Я снова втягиваю в себя этот невероятно вкусный воздух, переливающийся книжной пылью и загаданными желаниями. Мой взгляд мягко перебирает её ресницы, безуспешно пытаясь их сосчитать. 

Вопрос (с завышенными ожиданиями): Если бы у меня были такие пушистые ресницы, люди ко мне тоже тянулись бы?

– А ты что сделаешь первым делом? - Та-которая-пользуется-популярностью слегка откидывает голову и заглядывает в моё лицо.

Я выкашливаю из себя усмешку: вопрос слишком не связан с реальностью. Мне приходит на ум недавний разговор с Карлайлом и его похожий мотив. 

– Скуплю все грибные пиццы в городе, чтобы тебе ничего не досталось.

Мне хочется добавить ещё «и чтобы тебе пришлось прийти ко мне и провести со мной вечер», но я только растягиваю губы в полуулыбке, вкладывая туда всё недосказанное.

– Очень мило, – фыркает она. – Тратишь своё самое первое дело за пределами больницы на то, чтобы насолить мне. 

Я мысленно хлопаю себя по плечу за то, что отвлечение сработало и голос Беллы больше не звучит безразлично и подавленно, словно со дна пересохшего колодца. Её голова ёрзает по моему плечу в поисках удобного положения, и я задерживаю дыхание, отсчитывая в голове числа от двадцати до нуля. Настолько непривычная близость почти ранит, доставляя какое-то болезненное удовольствие.

– После пиццы и ванны… – я продолжаю развивать эту тему, кажущуюся мне теперь нейтральной и безопасной… – куда бы ты поехала? К родителям?

– Моих родителей уже давно нет в живых, – спокойно отвечает она.

Я знаю, что в таких случаях принято говорить «сочувствую», показывая свою эмпатию, но это слово ничего для меня не значит – во мне нет нужных чувств и эмоций для его наполнения. Мне не хочется бросаться в Беллу пустыми, лишёнными настоящего смысла словами, поэтому я молча касаюсь кончиком носа её волос, надеясь, что это выразит моё понимание.

– Я бы бросила всё к чертям и уехала в трёхмесячный круиз по Карибскому морю, – легко продолжает она. 

Кажется, тема родителей её сильно не задевает – прошло уже много времени. Смогу ли я когда-нибудь так же спокойно реагировать на подобные вопросы, не погружаясь в мысленный кошмар, вводящий в паралич?

/Даже не надейся/

Та-которая-поражает-своей-стойкостью высвобождает из-под себя левую ладонь и чешет нос. Я внимательно наблюдаю за всеми её действиями: происходя так близко, прямо перед глазами, они вызывают во мне какой-то гиперболизированный интерес и сакральный трепет. Смахнув с лица все щекочущие пылинки, Белла не убирает руку обратно, а подсовывает под свою голову, очевидно оценив костлявость моих плеч. 

Подушечки её пальцев касаются моей шеи прохладными электрическими зарядами. Я очень быстро втягиваю воздух, будто внутри меня взорвалась сверхтяжёлая звезда и образовавшийся вакуум всасывает в себя всё вокруг. Я заземлен, обескуражен и перемазан звёздной пылью.

– А ты куда бы поехал? – с какой-то далёкой орбиты доносится до меня её голос.

– Сложно сказать, – откашливаюсь я, пытаясь справиться с хрипотой. – Я не то чтобы много где был, лишь в паре городов нашего штата. 

/И в нескольких психиатрических больницах/

– Когда это ты успел? - Белла снова немного откидывает назад голову, чтобы посмотреть в моё лицо.

Наши взгляды на мгновение пересекаются, но я уже настолько переполнен переживаниями, что не могу вынести ещё и эту тёмно-карюю пытку. 

– Ну, – я усмехаюсь на её удивление, – я не всегда находился на таких замечательных курортах, как этот. У меня было примерно полгода свободного времени между нынешним и предыдущим местом.

– И ты встречался с… – она опускает глаза вниз и начинает усердно кусать нижнюю губу, словно не зная, как закончить вопрос.

– Нет, – даже несмотря на её заведомую неосуществимость, мысль о том, чтобы вновь увидеть родителей, пробирает крупной дрожью. – Я преимущественно жил в отелях. Один.

– Полгода в отелях? – Белла смотрит вверх и вправо, что-то подсчитывая. – Откуда такая роскошь, мистер Скрудж? 

Я отворачиваю голову, стараясь избежать любопытного и изучающего взгляда Той-которая-тянет-за-нити. Разговор опять находится в крайне зыбкой зоне, где каждый следующий мой ответ может стать последним. Последним для «нас» как концепции. Как яркой сумасбродной идеи. Как нестабильного и взрывоопасного соединения.

– У меня есть кое-какие средства, – язык начинает пересчёт зубов, – и доверенное лицо, которое всем распоряжается.

– Вау, никогда не думала, что смогу завести такие полезные связи в психиатрической лечебнице, – с преувеличенным сарказмом говорит она, но не настаивает на продолжении темы, почувствовав мою отстранённость.

Солнце переваливает за середину неба и с ярко-жёлтым наслаждением запускает в нас свои лучи через библиотечное окно. Лицо Беллы сразу преображается, словно до этого она была заколдована, но теперь может блестеть и переливаться сколько угодно.

Вопрос (по истории сказок): Останется ли Алиса с Безумным Шляпником?

– Кстати, – взгляд Беллы снова опускается вниз, – а у тебя есть хоть какие-то ориентиры, когда это может произойти?

– Что «это»?

Прямой солнечный свет нагревает окружающий воздух ещё сильнее, вводя меня в опьяняющий транс. 

– Когда тебя выпустят отсюда, – она шепчет тише с каждым словом, произнося последнее лишь одними губами.

/Не говори/

Кончики её пальцев вобрали в себя тепло моей кожи, возвели его в абсолют и теперь прижигают шею. Мне сложно сконцентрироваться на вопросе, на ответе и на просчитывании их последствий. Я никогда не думал, что физические касания могут быть настолько отвлекающими и запутывающими.

Я одурманен, обожжён и вырван из контекста. В голову лезут странные, рождающие панические всплески мысли о том, каково это – чувствовать бьющийся в кончики моих пальцев пульс, спрятанный под её тонкой мраморно-молочной кожей.  

– В отличие от прошлого места, – я начинаю говорить, просто чтобы проверить, что не потерял эту способность, – здесь я по собственной воле.

– То есть ты можешь уйти в любой момент? - Белла убирает голову с моего плеча и выпрямляется. 

От перепада температуры внутри меня что-то ломается. Исчезновение источника инфракрасного излучения пагубно влияет на работу дыхательной системы, и я запинаюсь на вдохе. Её глаза сканируют моё лицо, пытаясь поймать взгляд, но я надежно спрятал его на её острой, почти прорезающей больничную пижаму ключице. 

– Меня никто не держит – да, – я крепко зажмуриваюсь, возвращаясь в свою привычную, ничем не примечательную реальность. – Могу ли я уйти – нет. 

– Почему? – она хмурит брови и снова начинает кусать губы.

– Потому что я болен, Белла. Мне не место рядом с нормальными людьми, – я встаю, встряхиваю плечами и приподнимаю уголки губ, стараясь смягчить сказанное, – рядом с такими, как ты. 

*Автор эпиграфа - Эм Нева