ключ в замок, словно меч в ножны
выпьем за вселенную твоих глаз
я верю исключительно в то, что кажется невозможным
поэтому я верю в нас*

Мой тайник стал богаче на ещё одну порцию таблеток. Я стал старше на сутки, нервознее и пропитаннее июльской влажностью. Мне не спится сегодня: слишком светлые ночи раздражают глаза даже сквозь закрытые веки. Вернувшиеся в атипичную норму мысли не дают покоя, проворачивая вчерашний разговор с Беллой, выворачивая мои внутренние переживания наизнанку, оголяя нервы точечными воспоминаниями и упрекая совершенными ошибками.

Я завис в неопределенности, напуган и восхищён. Происходящие со мной изменения уже настолько очевидны, что невозможно продолжать себя обманывать. Та-которая-заставляет-проигрывать надёжно встроена в мою жизнь, её не вытащишь клещами и уговорами – у меня просто нет на это сил, ресурсов и желания.

Насколько плохой кажется ситуация, настолько лучше я себя чувствую. Осознавая растущую во мне привязанность, лелея её и превознося. Проклиная себя за слабость, вспоминая миллионы примеров, когда чувства играли против меня, посыпая голову пеплом и излучая ненависть. Я чувствую себя живым в этой странной дуальности, отвергая и восхищаясь собственными переживаниями.

Мои эмоции гипертрофированы. Я не знаю, куда себя деть: в это время, возможно, прямо сейчас Белла предпринимает попытку попасть в кабинет Аро. Волнение стремительно распускает внутри меня свои корни, и я переживаю одновременно за два исхода. Что если её поймают и накажут? Что если у неё всё получится, и она сбежит?

Вопрос (простукивая зубы языком): Как внутри настолько пропащего человека, как я, может быть столько эгоизма?

Когда споры тревоги проникают в каждый мой орган, отравляя его отчаянием... Когда секундная стрелка движется так медленно, что её подёргивания отдают зубной болью... Когда тишина в палате становится настолько давящей, что хочется кричать... Я выбираюсь из душного, заполненного людьми здания и иду к административному крылу.

Здесь никогда нет столпотворений, даже просто проходящих мимо пациентов почти не найти – никто не хочет без нужды приближаться к докторам и их непредсказуемости. Поравнявшись со входом, я глубоко вдыхаю: объём съежившихся лёгких снова позволяет это сделать.

Что теперь? Одно только нахождение здесь ослабляет болезненную хватку на моём горле. Я прислоняюсь к стене и замираю. Если вдруг Белле понадобится моя помощь,

/Ты ничего не сможешь сделать/

я буду рядом.

Резкое снижение уровня тревоги даёт мимолётное ощущение спокойствия. Мне сложно сказать, сколько прошло времени с моего прихода: мысли плавают в прострации, а тело застыло в невесомости. Я наблюдаю за изменяющимися тенями, скользящими по высохшей земле, сквозь полуприкрытые глаза. Мне кажется, я даже засыпаю, потому что голос Беллы, обрушившийся из ниоткуда, слишком резко вырывает меня из медитации:

– Эдвард?

Я отшатываюсь от бетонной стены, будто бы она стала бить током. Мне сложно вспомнить, какими были мои первоначальные цели, но сейчас, стоя перед Той-которая-вырывает-из-обыденности, я ощущаю какую-то нездоровую эйфорию.

– Что ты тут делаешь?

Белла обнимает себя руками, словно спасаясь от холода, несмотря на удушливо жаркую погоду.

– Я переживал за тебя, – неизвестно откуда взявшаяся откровенность заполняет горло приторным вкусом, заставляя произносить себя. – Не знал, что буду делать, если…

Предложение остаётся незаконченным. Поток мыслей уносит меня в слишком тёмные вариации будущего, которые сложно обдумывать и невозможно произносить. Я вдруг замечаю, что уже довольно продолжительное время заламываю пальцы, сцепленные между собой за спиной.

– Всё нормально, – будто бы поняв мою нерешительность, отвечает Белла. – Ничего не произошло: кабинет Аро был закрыт, и я просто ушла.

Она выглядит расстроенной и раздражённой. Брови то и дело сходятся на переносице, хмурясь под стать разбухшему июльскому небу. Взгляд сосредоточенно блуждает по бетонной стене, на которой ещё остался биологический отпечаток моего тела. Её поза излучает отрешённость и фрустрацию, что я незамедлительно принимаю на свой счёт, хотя и стараюсь сохранить нейтральность. Мне вдруг отчаянно хочется привлечь её внимание, напомнить о себе, заставить видеть меня.

Вопрос (странный): Воспринимает ли она меня как нечто временное и побочное?

– Боже… – Белла накрывает лицо руками, – Джейкоб будет здесь уже на следующей неделе, и, если к тому времени у меня не будет ничего, доказывающего вину Аро… – она замолкает на какое-то время и спустя несколько шумных вдохов убирает ладони, – тогда твоё желание сбудется, и я действительно останусь тут навечно.

/Надеюсь, ты доволен/

Я обездвижен, зациклен и пойман врасплох. Тысячи воображаемых насекомых, только что трепетавших крыльями в моём животе, теперь вгрызаются в его стенки. Мне хочется скрыться от этих чувств, закопать себя в землю и остаться там навсегда.

– Я не должен был вчера это говорить, – мои пальцы потеряли чувствительность от слишком долгого заламывания. – Эгоистичная глупость. Я не хочу этого на самом деле.

Белла нервно оглядывается и ещё сильнее сжимает себя руками. Она переступает с ноги на ногу, стараясь высвободить скопившуюся тревожность, и снова хмурится.

– Давай уйдём отсюда. Не хочу, чтобы кто-то из персонала нас увидел.

Какое-то время мы молча идём в случайно выбранном направлении. Я пересчитал каждый зуб в своём плотно сжатом рту и теперь захожу на новый круг. Неприязнь к самому себе расцветает в каждом внутреннем органе пышными уродливыми цветами, царапающими горло. Я потерян, дестабилизирован и с головой зарыт в чувство вины.

– Насчёт твоих слов… – Та-которая-всё-ещё-здесь бросает на меня быстрый взгляд. – Я действительно надеюсь, что ты не имел в виду то, что сказал вчера, – по мере проговаривания мыслей черты её лица смягчаются, а голос теряет раздражённость, – иначе это действительно сумасшествие.

/Это действительно сумасшествие/

Всё моё внимание приклеено к её переносице, отмечая любые изменения в мимике. Пасмурное летнее небо нагнетает серостью и добавляет тяжести в и без того глубокие синие круги под её глазами. Я не знаю, как справиться с глубочайшим чувством отвращения к самому себе, поэтому говорю:

– Я знаю.

Белла задумчиво кивает головой. Её волосы, ставшие почти чёрными от отсутствия прямого солнечного света и повышенной влажности, подпрыгивают на плечах. Я бережно коллекционирую внутри своей головы все мелочи и нюансы. Почему-то это кажется важным.

– Остаться в больнице! – Вдруг восклицает она, всплеснув руками. – Надо же такое придумать! Мог бы наоборот предложить выбраться из этой чёртовой дыры! – Белла замолкает и спустя несколько секунд добавляет тихим голосом… – вместе.

На её щеках проступает молочно-розовый румянец, оживляя пасмурный день новыми красками. Моё сердце подпрыгивает и достаёт до горла. Слова не вяжутся в предложение, мысли рассредоточены и хаотичны.

Вопрос (еле собранный воедино): Что вообще происходит?

– И, если бы я это предложил… – я склоняю голову набок, чтобы лучше её видеть, – ты бы согласилась?

Белла останавливается посреди тропинки. Со всех четырёх сторон нас окружают сосны: мы добрались почти до самого края больничной территории. Запах хвои и земли теоретически должен действовать расслабляюще, но мой пульс выступает против этого ритмичным стаккато.

– У нас слишком нетривиальная ситуация, чтобы можно было дать прямой ответ, – она улыбается, но улыбка не затрагивает её глаз.

Я вдруг отчетливо и кристально чисто осознаю потребность быть ближе. Кожа начинает зудеть одномоментно и повсеместно, вниз по позвоночнику бегут реки мурашек. Мысли замолкают и затаиваются в ожидании. Это чувство, настолько глобальное и перекрывающее, полностью парализует все остальные эмоции, и, только когда я медленно поднимаю руку и аккуратно касаюсь лоскута её волос, заправляя его за ухо, оно немного отпускает, сбавляя амплитуду и разжимая контроль.

– Белла, – я смотрю в её расширенные от удивления глаза и с удовольствием погружаюсь в яркие всплески салютов внутри своей головы, – я бы хотел, чтобы мы вместе выбрались из этой больницы.

Та-которая-действует-исцеляюще всё ещё не может справиться с переживаниями от произошедшего, она впивается в меня непонимающим и неверующим взглядом, но меня не пугает эта отрешённость. Неожиданно для себя самого и всего безумного мира, что нас окружает, я верю в то, что ещё не всё потеряно.

*Автор эпиграфа - Ес Соя