помня, как ты смеялась и как ты плакала
как сжимала ладони, врала о нас
я тебя разлюблю в феврале, тридцатого
если ты не разлюбишь меня сейчас*

– Отстань от меня, Эдвард, – Квин ускоряет шаг, повторяя эти слова, как заклинание.

– Когда ты видел её в последний раз? – я тоже наращиваю скорость, не собираясь сдаваться.

– Не знаю, неделю назад? – вопросительная интонация делает ответ больше похожим на предположение.

Я вжимаю язык в сомкнутые зубы и, потакая достигшей максимума в последние дни паранойе, быстро оглядываюсь. Коридор пуст, хотя где-то за поворотом позади нас слышны отголоски шагов.

/Это твоя вина/

– Эммет, – я выдыхаю в его спину, уловив желание скрыться от меня в сестринской комнате, – Элис не могла так просто пропустить несколько своих смен.

– Всякое бывает, – нахмурившись, он смотрит на полузакрытую дверь между нами.

На всякий случай, я встаю в дверной проем.

– Она бы не оставила… – я думаю о Джаспере, но не решаюсь произнести вслух, не желая нарушать обещание, – …нас.

Квин сдвигает брови на переносице так сильно, что они превращаются в сплошную тревожную линию. Его лицо посерело и осунулось – последние дни дались всем нам тяжело.

– Эдвард, – начинает он, наконец, поднимая на меня взгляд, – я бы на твоем месте о себе заботился. Когда назначен визит Эсме, сегодня?

Я быстро киваю, ускоряя ритм языка, простукивающего зубы в верхнем ряду. У меня в запасе есть около часа, и я должен распорядиться временем рационально.

Вопрос (с небольшим налётом гордости): С каких пор я стал таким прагматичным?

– Отлично, не упусти эту возможность, – Эммет берётся за дверную ручку, заканчивая разговор, – выбирайся отсюда как можно скорее.

– Но Элис? – я упираю ладонь в дверь. – Мне кажется… я думаю, что это моя вина… что у неё из-за меня проблемы.

Скулы медбрата на секунду сводит напряжением, но затем черты лица смягчаются, потеряв большую часть раздражения. Я все ещё придерживаю дверь рукой и борюсь со снова нарастающим желанием обернуться. По позвоночнику пробегает неприятный озноб.

– У всех здесь из-за тебя проблемы, Эдвард, – горько усмехнувшись, отвечает Эммет. – Я попытаюсь найти её, но… – он делает паузу, – прислушайся к моему совету.

Он закрывает дверь прямо перед моим лицом, оставляя меня один на один с пустым коридором и разбегающейся миллионами пауков внутри позвоночного столба паранойей.  Я позволяю себе пролистать в своей голове несколько упоительно тёплых мыслей о Белле – это снижает уровень стресса, и желание постоянно оборачиваться сходит на нет. Пару мгновений я разрываюсь между необходимостью найти Ту-которая-лучше-успокоительных и подготовиться к визиту Эсме, но, радостно сдавшись, иду в столовую.

Коридоры больницы за последние дни растеряли большую часть пациентов. Я не знаю, куда все пропали – возможно, спрятались под тонкими одеялами в своих палатах или сгинули в десятках негуманных экспериментов. Атмосфера клиники перенасыщена напряжением и вот-вот должна разразиться грандиозным перформансом. Определенно, не один я могу ощущать эту колючесть взглядов, нервность персонала, повышенные дозы успокоительных, ежедневные прочесывания новых мест в поисках чего-то ценного.

Накалённая обстановка действует на меня отрезвляюще. Я добираюсь до столовой всего за двадцать девять ударов языком по зубам.

/Новый рекорд/

Я замечаю присутствие Беллы на собственной индикационной панели ещё до того, как вижу её силуэт – смещение электрических полей тянет низ живота, легкий аллергический зуд пробивает нёбо, а кровеносные сосуды расширяются в эйфоричном припадке. Она выходит из столовой: взгляд буравит истёртый пол, тёмные волосы закрывают лицо от непрошенных взглядов. Двойная пластиковая дверь кажется слишком тяжелой для неё – Белла налегает всем телом, пытаясь протиснуться в узкую открывшуюся щель.

– Белла?

Несмотря на мой мягкий шёпот, она вздрагивает, испугавшись.

– О, – её губы медленно округляются в маленькое удивлённое колечко.

Более не сдерживаемый никакими внутренними зажимами, я легко прохожусь кончиками пальцев по её скуле, приподнимая лицо, чтобы заглянуть в глаза. Её взгляд блуждает где-то между мочками моих ушей, зрачки расширены и затуманены. Я наклоняюсь и оставляю   быстрый поцелуй на её лбу, выдыхая в сладко пахнущую кожу тревогу и фрустрацию. Ощущение бессилия сжимает челюсть в пульсирующей злобе.

– Пошли, отведём тебя в палату.

Я беру её необычно прохладные пальцы в свою ладонь и мягко тяну в нужном направлении.

Я слишком хорошо знаю, в какой неприятной вязкой реальности сейчас плавает одурманенное успокоительным сознание Беллы. Моё собственное утопало в похожем болоте более семи лет.

/Позаботься о ней/

Впервые за многие годы сосуществования наши мысли действительно совпадают.

– Эдвард?

Та-которая-создаёт-смысл борется с тяжестью собственной головы, стараясь посмотреть в мои глаза. Её ноги цепляются за ровный пол, но я привязан к ней чересчур сильно, чтобы позволить упасть.

– Уже скоро, любовь моя, – слегка сжимаю её холодную ладошку, уверенный, что её притупленные нервные окончания не смогут зафиксировать подобное воздействие. – Я передам документы Эсме, и она вытащит тебя отсюда.

– И тебя, – растягивая губы в полуулыбке, отвечает она.

По отсутствию уточняющих вопросов я понимаю, что Белла плохо осознает, о чем я.

По пустым коридорам мы доходим до её палаты, дважды обысканной и перевёрнутой вверх дном, подобно моей. Я укладываю её на кровать, прямо в одежде, надеясь, что это согреет её немного больше, чем тонкое одеяло; снимаю истоптанные больничные ботинки с ног и, даже не стараясь сильно себя сдерживать, оставляю несколько поцелуев по кромке её волос. Белла засыпает ещё, кажется, до того, как я накрываю её одеялом. Из моих плавающих в расплавленной нежности лёгких вырывается продолжительный выдох. Уйти сейчас ощущается как оскорбление собственных святынь, но я разрываю те невидимые нити, которые сочатся из каждой моей поры, завязываясь узлами на её запястьях, и закрываю за собой дверь.

Тревога делает шаги резче и шире. Я наэлектризован, испуган и намерен идти до конца. Гипертрофированное волнение давит изнутри на рёбра, пересчёт зубов не помогает, а заполненный пустотой коридор снова вызывает паранойю. Я почти добегаю до библиотеки, и, когда за моей спиной со знакомым звуком закрывается дверь аудитории, наконец, свободно выдыхаю. Глаза быстро пробегаются по старым стеллажам, попутно отмечая отсутствие каких-то изменений. Я цепляюсь за это последнее, оставшееся неизменным место в моей микро вселенной, словно за незыблемую точку на оси координат, по которой можно ориентироваться. Часы, висящие над головой, беззвучно оглашают свой вердикт: у меня больше не осталось времени.

Вопрос (гипотетического характера): Буду ли я жалеть о том, что когда-то медлил?

Даже с закрытыми глазами я могу найти спрятанную среди макулатуры папку с документами Аро. Пару секунд я сверлю потасканную обложку взглядом, ненавидя и одновременно возлагая огромные надежды на неодушевлённые клочки бумаги. Наконец, собравшись с мыслями и эмоциями, я засовываю её под кофту, фиксируя под резинкой штанов, и выбегаю из библиотеки, отчаянно борясь со сверлящим затылок желанием обернуться.

Просто отдать папку Эсме и попросить о помощи. Четыре удара языком по зубам, пять быстрых шагов, один короткий вдох и выдох. Просто отдать папку Эсме. Язык метрономом отстукивает моё безумие по стенкам зубов. Раз, два, три, четыре, пять.

– Эсме!

Знакомый силуэт, одиноко стоящий у окна общей гостиной, вызывает мощнейшее чувство облегчения.

– Привет, милый, – она поворачивается ко мне, одаривая тёплой искренней улыбкой. – Все нормально?

– Да, то есть… – я подхожу к ней ближе, одновременно ощупывая документы под тканью больничной кофты, – я должен попросить тебя кое о чем.

Эсме не делает никаких попыток подойти ближе или поймать мой взгляд. За наше почти десятилетнее знакомство она, возможно, была единственной, кто никогда не настаивал и не пытался насильно расширить мои границы.

– Эсме, как я рад тебя видеть! – высокий, как обычно наполненный фальшивым изумлением голос поднимает волосы на моём затылке.

– Аро, – Эсме кивает, вежливо улыбнувшись, – мы действительно давно не виделись.

Наперекор всему предыдущему дню с его разъедающей паранойей сейчас я не могу заставить себя обернуться. Подошвы моих ботинок вросли в старый больничный пол, я словно засохшее дерево, поражённое сотнями молний.

/Веди себя естественно/

– Надеюсь, ты не заберёшь у нас Эдварда? Карлайл добился выдающихся результатов за чрезвычайно короткий срок, – Аро буквально извергается искусственным восхищением.

– Рада это слышать, – оставляя вопрос без ответа, Эсме пробегается быстрым взглядом по моему онемевшему лицу. – Но мне хотелось бы поговорить с мистером Мэйсеном, если ты позволишь?

– О, ну, конечно! – я слышу, как главный врач всплескивает руками. – Я не буду вам мешать, сяду вот здесь: мне нужно перехватить дежурную медсестру до того, как начнется обед.

Боковым зрением я вижу, как Аро садится на кресло в дальнем углу гостиной позади нас. Его выбеленный халат раздражает мои глаза, как случайные капли химического реагента. Я фокусирую свой взгляд на переносице Эсме, неуверенный в собственных силах выдержать это напряжение ещё хоть секунду дольше.

– Ты что-то начинал говорить, Эдвард? – она делает голос тише, неосознанно правильно интерпретируя произошедшее.

– Да, я…

/Просто отдай папку Эсме/

Резко, не позволяя себе замедлиться и запаниковать, я обхватываю её плечи и прижимаю к себе хрупкое напряжённое тело в самом неподобающем первом объятии за всё наше знакомство. Эсме моментально столбенеет: она слишком хорошо помнит, что происходило со мной ранее при любых прикосновениях посторонних людей. В попытке показать одновременно и ей, и себе, что всё в порядке, я чуть сильнее сжимаю её плечи левой рукой, прижимаясь щекой к волосам и слегка разворачиваясь так, чтобы быть к Аро спиной. Спустя секунду я чувствую, как Эсме робко обнимает меня в ответ. Неожиданное щипающее чувство любви и заботы закладывает уши. На сумасшедшее короткое мгновение я ощущаю себя маленьким мальчиком, обожаемым мамой.

/Действуй/

Тёплые мягкие слёзы застилают глаза, и я быстро моргаю, пытаясь вернуть концентрацию. Все ещё обнимая её плечи одной рукой, я как можно незаметнее достаю папку из-под кофты и быстро кладу её в сумку Эсме, висящую на её плече.

– Пожалуйста, вытащи нас отсюда, – я шепчу ей на ухо и быстро целую в мокрую от слёз щеку.

Эсме неохотно отпускает меня из объятий. Она бросает быстрый взгляд на свою сумку, теперь содержащую наш с Беллой единственный билет на свободу, и молча смотрит прямо в мои глаза. Я выдерживаю её взгляд, дублируя просьбу ещё раз, но уже мысленно: “Пожалуйста, вытащи нас отсюда”.

– Было приятно повидаться с тобой, Эдвард, – быстрыми движениями смахивая слезы, Эсме прижимает к себе сумку и направляется к выходу. – До новых встреч, Аро, – вежливо добавляет она, когда проходит мимо главного врача.

*Автор эпиграфа - Defin