быть счастливым на этом и никаком другом свете
обожать весну и играть с детьми
во дворе
дождь закончился – а ты и не заметил –
еще в ноябре*

По понедельникам я всегда сплю дольше.

Меня обычно вырывают из сна собственные мысли, громко отражаясь от замкнутого пространства черепной коробки. Но по понедельникам я просыпаюсь сам, не знаю почему, возможно, это пошло ещё со школьных времён. Когда я учился, то не мог дождаться понедельника – выходные были хуже всего. Чем ближе было начало новой учебной недели, тем яснее становились мои мысли, тем больше было надежды дотянуть до желанного времени, пережить еще одну суббото-воскресную пару.

Я прислушиваюсь к себе – сонные мысли всё ещё не проснулись, даря мне минуту полного головокружительного спокойствия. Но мне сразу же становится неуютно вместе с этим спокойствием, и я начинаю отыскивать в голове то, что волнует и нервирует меня. Мне нужно вспомнить всё, что я когда-либо сделал неправильно.

Вопрос (вместо утреннего кофе): Почему так сложно позволить себе делать ошибки?

Кстати об ошибках, или если использовать синонимы, то о нашем втором разговоре с Беллой. Втором провальном разговоре.

Я сильно зажмуриваю глаза, в полной мере ощущая, как стыд и сожаление падают на меня, словно метровый слой старой штукатурки с потолка. Почему я не могу нормально провести хоть один диалог, не вызывая у неё желания уйти?

Я, как самоотверженный и опытный эмоциональный мазохист, даю себе надышаться этим душевным страданием, так сильно напоминающим физическое, что уже не отличить, где болит: внутри или снаружи. И только полностью прочувствовав, как утро понедельника прошлось по мне тяжелыми военными ботинками с рифлёной подошвой, я поднимаю себя с кровати.

Мне не хочется есть – это обычное состояние, но мне хочется прийти в столовую – это что-то новое. Я лелею каждую условно положительную эмоцию, которую могу отыскать в дебрях себя. Во мне словно огромная чёрная дыра размером с тысячу солнц, жадно рыщущая в поисках новой дозы наркотика под названием «почувствуй себя живым». Или «почувствуй себя нормальным» – я пока не определился с названием.

/Хватит плакаться, это не вернёт твою поехавшую башку на место/

Я заворачиваю за угол, оказываясь в коридоре, ведущем в столовую, и сразу же вижу Беллу.

Вопрос (прищурившись): Что за удивительная у неё способность приклеиваться к моему взгляду за считанные мгновения?

Та-которая-постоянно-уходит разговаривает с Джаспером, облокотившись о грязно-болезненную стену коридора. Я не слышу, что она говорит, так как нахожусь в процессе медленного приближения к ним, но даже с такого расстояния могу заметить, что Белла выглядит по-другому. Её волосы собраны в хвост, выражение лица серьёзно-возбужденное: кажется, её захватывает тема разговора.

/Перестань так пристально смотреть/

Я быстро отвожу взгляд, возможно, даже слишком быстро, так что глаза теряют фокус. Привычная нервозность отдаёт неприятными импульсами в нёбо, и я начинаю отсчитывать предположительно успокаивающие двенадцать ударов языком по зубам.

Когда я оказываюсь у дверей столовой, Белла пристраивается ко мне справа, один в один повторяя тот первый день, когда мы только познакомились. Она ловит мой взгляд, одними лишь глазами указывает в направлении нашего стола и сразу же уходит к вендинговым автоматам с закусками.

Я ощущаю лёгкое чувство дежавю, от которого слегка мутит.

/Возьми картофельный салат, лазанью и рис с овощами /

Мне не хочется брать такую еду: её слишком тяжело делить по цветовой принадлежности, но я хочу сохранить моральные силы на нечто более важное, поэтому складываю всё перечисленное на поднос и иду к нашему столу.

Белла уже сидит на своём месте: одна рука подпирает подбородок, другая чересчур усердно встряхивает картонную коробочку с соком. На её подносе – только упакованная еда из автомата.

Та-которая-снова-изменилась молча кивает мне головой, всё еще взбалтывая напиток. Такие активные действия кажутся мне чрезмерными для двухсотмиллилитровой упаковки, но как человек, который несколько следующих минут будет решать, к какому цвету отнести фарш, смешанный с соусом из лазаньи, я не делаю досрочных выводов.

– Твоё предложение помощи всё ещё в силе?

Белла, наконец, оставила в покое сок и теперь вертит в руке шоколадный батончик.

Я не знаю, как реагировать на вопрос. Мне казалось, что я обидел её в прошлый раз, и она не захочет снова к этому возвращаться, но сегодня её настроение приподнятое, и, возможно, я прощён.

Тянуще-медленно, словно растаявшая ириска, где-то между лёгкими и желудком начинает нарастать волна приятного волнения. Может, в этот раз всё пройдет хорошо, и я получу ударную дозу новых эмоций?

– Ты должен говорить вслух, если хочешь, чтобы я слышала. Я не телепат.

Та-которая-не-умеет-читать-мысли слегка наклоняет голову набок, всматриваясь в моё лицо.

Я концентрирую взгляд на кончике её носа, боясь снова быть пойманным в нахмуренной переносице. Мне хочется ответить какой-то шуткой, чтобы Белла улыбнулась, а у меня добавилась еще одна приятная мысль, которую можно обдумывать перед сном.

– Моё предложение всё ещё в силе, – не найдя ничего забавного в нервно пульсирующем мозгу, я отвечаю чистую правду, надеясь, что этого будет достаточно.

– Отлично, – она быстро кивает головой. – Я хочу устроить бунт.

– Бунт?

Из-за неожиданной информации мои глаза теряют фокусировку и начинают метаться по её лицу в поисках точки опоры.

– Да, я хочу, чтобы пациенты, – она заминается на этом слове, наклоняется ко мне поближе и, немного подумав, продолжает, – чтобы вы отвлекли внимание персонала. Тогда я смогла бы добраться до телефона.

Закончив сортировку уже остывшей еды, я, наконец, начинаю медленно есть, мысленно прокручивая слова Той-которая-создаёт-безумные-планы.

– Это только в фильмах работает, – всё же отвечаю я, перемещаясь взглядом по её ярко вычерченным скулам.

– Нет, – Белла складывает руки на груди в замок и поджимает губы. – Идеи фильмов не берутся с потолка. Если вы сможете выманить весь персонал этажа из сестринской комнаты, я воспользуюсь их телефоном.

– В сестринской комнате нет проводного телефона, – я чувствую, как постепенно вовлекаюсь в её игру, – в отличие от кабинета Карлайла.

Та-которая-умеет-меня-заинтересовать округляет глаза, демонстрируя свою неготовность к такому повороту событий.

– Я разговаривала с Джаспером. Он согласился помочь мне, но он ничего не сказал про отсутствие телефона.

Я быстро окидываю взглядом столовую, ища светлую голову Джаспера. Он оказался здесь задолго до моего появления, но я так никогда и не узнал, что с ним не так. Хотя и без этой информации было видно, что Джаспер не от мира сего: всегда заторможен и неэмоционален.

– Вряд ли Джаспер поможет тебе с бунтом, – я слегка улыбаюсь, представляя мятеж в его исполнении. – Он не особо способен на агрессивное проявление эмоций... да вообще хоть каких-то эмоций, – добавляю я. – Он никогда ни к чему не проявляет интерес. Откуда ему знать что-то про телефоны?

– Тогда мне нужно немного переосмыслить свой план, – задумчиво произносит Белла, дотрагиваясь рукой до своей щеки в попытке стряхнуть мой назойливый взгляд.

– Я знаю безлюдное место, где мы можем всё обсудить. Библиотека.

Язык очень быстро прокатывается по зубам слева направо, замирая в ожидании ответа.

– Превосходно! – широко улыбнувшись, отвечает Белла.

Мне хочется повторить эту улыбку – так приятно она выглядит и чувствуется.

– Тогда сегодня в шесть.

Всё оставшееся время до сегодняшней групповой консультации я провожу в предвкушении. Я даже начинаю нравиться себе таким, более лёгким и взволнованным. Мои мысли на какое-то время перестают кружиться со сверхзвуковой скоростью и теперь медленно плавают внутри меня, словно я состою из фруктового желе. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я ждал чего-то так, как жду шести часов вечера.

Не зря мне всегда нравились понедельники.

Вопрос (о стиле): Позволительно ли приходить на свидание в больничной пижаме?

----

*Автор эпиграфа -  Саша Птица

P.S. Опрос - нужен ли ауттейк от лица Беллы?