Kapitel 4.
«Geborgenheit»(нем. безопасность) - нетранслириуемое выражение, которое описывает состояние безопасности и благополучия, а также символизирует близость, теплоту, мир и спокойствие.
«Geborgenheit»(нем. безопасность) - нетранслириуемое выражение, которое описывает состояние безопасности и благополучия, а также символизирует близость, теплоту, мир и спокойствие.
Леденцовый, так бы я его назвала. Леденцовый цвет. Ярко-алые полосы, перемежаясь кремово-белыми, блестят в огнях заката, подгоняемые брызгами волн. Выпуклый, четкий, с четырьмя углами и хрупкой для такого веса мачтой. Парус, влекущий по волнам небольшое суденышко викингов, неистово борется с ветром.
Есть что-то прекрасное и настолько же ужасное в штормах. Взобравшись на их гребень, людям открывается вид на мили вокруг, но также быстро они и поглощают, не оставляя вокруг ничего, кроме воды. Яркий корабль на фоне пурпурного неба, чьи облака замешаны в густую, пеструю массу, несмотря ни на что движется вперед. Вот оно, олицетворение событий последней недели моей жизни. Или же предугаданное будущее отношений, которые я так хотела бы сохранить. По крайней мере, теперь я в иллюстративном образе вижу, что вызывают во мне поцелуи Эдварда и те легкие касания, что их сопровождают.
Я так зачарованно смотрю на эту картину выставочного зала, что Элис, отошедшая далеко вперед, возвращается. Останавливается рядом со мной, с налетом недоумения поглядывая на изображение. Ник Эрксей, «Плавание VI», масло и дерево.
- Посмотри, Элис, - прошу подругу, чуть наклонив голову влево, в сторону натянутого полотна паруса, дабы оживить образ. – Это что-то невероятное.
- Очень яркие цвета и объемные формы, - соглашается она, задумчиво оглядывая каждый элемент картины, - но сюжет, как по мне, простоват. Не зря это «Плавание VI». Мы только что прошли предыдущие пять вариантов, и они все чем-то схожи. Наверное, он любил наблюдать за кораблями.
- Этот выделяется. У паруса, быть может, последний закат. Море к нему отнюдь не милосердно, посмотри, какие волны…
- Насколько я вижу, пытаются грести только трое или четверо викингов (по крайней мере, это их манера перевозки щитов, стало быть, это викинги), остальные смирились с участью.
- Они любили море, Элис. Им не страшно поддаваться искушению… испробовать его силу.
- Даже при том, что они ничего о нем не знают? Даже если последствия окажутся фатальными?
- Таковы правила игры, - рассматриваю мельчайшие мазки масла на деревянной поверхности, - зато какой может быть выигрыш…
Элис, заинтригованная моей неожиданной философией, под разными углами изучает «Плавание VI», кажется, больше всего проникаясь к пурпурным облакам. А я вдруг понимаю, вполне ясно, почему работа меня зацепила. Сама себе только что объяснила, описывая впечатление от сюжета.
Вчерашний вечер был одним из лучших на моей памяти. В плане свиданий – абсолютное первенство. Эдвард не просто был галантен и внимателен, он помнил мельчайшие детали моих рассказов и воплотил их в жизнь самым непосредственным образом. Начиная от вида на Берлин с Колонны Победы и заканчивая кофе на закатной лужайке Рейхстага. Вернувшись домой и проигрывая в голове снова и снова наше первое официальное свидание, я все больше удивлялась ему. В темноте спальни, с все еще столь живыми пионами на журнальном столике, чувствовала себя по-настоящему счастливой. Забавно, но после череды наших поцелуев на разных локациях германской столицы, при мысли об Эдварде у меня теперь слегка саднят губы.
Этот корабль, все его окружение – это то, что я чувствую рядом с ним, и то, что подстерегает меня в виде прошлого и настоящего. Легко нырнуть вглубь волны, если знаешь, что ты на пляже, а глубина не больше пары метров. А готов ли нырнуть, когда не известно ничего, в том числе, всплывешь ли? Парус яркий, мерцающий даже, он мчит на всех порах, он притягивает внимание и не отпускает, переворачивает все внутри – знакомо. Только морская пучина, ветер и нависшее мрачное небо никуда не делись. Они ждут решения и готовы ему поспособствовать. А какой итог всему этому, узнать суждено лишь в конце.
- Надеюсь, они будут довольны выигрышем, - резюмирует Элис, мягко увлекая меня к следующим картинам. Оставляя взглядом корабль, я понимаю, что согласна с ней. В моей ситуации с Эдвардом речь не о выигрыше, о джек-поте. Вчерашняя мысль о том, что влюбляюсь в него, как бы парадоксальна ни была после третьей встречи, укрепилась этим же утром.
Я собиралась к Элис, которая внезапно позвонила с предложением провести часть дня вместе, когда в дверь позвонили. В воскресном сонном Берлине, в десять утра, бодрый курьер принес мне цветы. Нежные бутоны белого цвета, крупные, с зелеными листьями и окантовкой в виде темно-синей ленты. Розы.
Размус, проводивший курьера до моей двери, с довольной и многообещающей улыбкой стоял с ним рядом. И когда, забрав цветы, я расписалась в их получении, с тем же выражением лица двинулся с курьером назад. Этот пожилой консьерж невольно стал хранителем нашей романтической истории. Одобряющим хранителем, что немаловажно.
Бутонов оказалось двадцать семь. Все настолько живые, легко пахнущие, до конца не распустившиеся и обещающие еще больше красоты. Как и повелось, с запиской. С радостью не меньшей, чем ребенок в рождественское утро, я искала ее среди роз. Сине-голубую на этот раз.
«Бах писал жене, Изабелла: целовать тебя – все равно, что целовать розы. Я с ним совершенно согласен. Спасибо за удивительный вечер, meine Schöne. Эдвард».
Вечер действительно был удивительным. Но не менее удивительным стало после послания и мое утро. Мне нравится, что Эдвард всегда пишет сам, его почерк дополняет каждое слово, подчеркивает его. И можно почувствовать углубление от стержня в плотной бумаге, усилить эффект. Двадцать семь роз. Двадцать седьмое сентября, сегодня уже сменившееся на двадцать восьмое. У меня теперь будет хорошая память на даты. Да и уроки немецкого продолжаются.
- Ты такая загадочная, Белла, - мягкий, но веселый тон Элис вливается в мои воспоминания, возвращая в Берлинскую Галерею, где вчера открылась новая выставка современных художников, - в соседнем зале экспозиция «Загадочные полотна XXI века», может быть, нам пойти туда?
Я улыбаюсь ее псевдо-подозрительному взгляду.
- Все в порядке, это отличная экспозиция.
Мы останавливаемся возле очередной картины автора, изображающей женщину в образе яблони, телом заменив ее ствол, а волосами создавая крону. Вид у женщины, мягко говоря, неважный. В испуганных глазах и общей мрачности происходящего витает ощущение ужаса. Мне хочется пойти дальше.
- Можно продолжить твое высказывание о паруснике. Это вариант того, что может случиться, если поставить на карту все. Раствориться в идее-фикс, став ее частью.
Мудрая Элис напоминает мне, что у любого сюжета всегда есть два сценария. Это немного приглушает поднявшуюся в душе радость от воспоминаний. Не стану ассоциировать хотя бы минуту нашего времяпровождения с Эдвардом с этой работой, но замечание веское. Даже готовые и уверенные в победе проигрывают. Это нужно просто принимать.
- У этого художника все женщины выглядят такими напуганными. Корабли ему явно даются лучше.
- Не стоит тратить время на мужчин, что пугают, - она похлопывает меня по руке, соглашаясь. – Ты расскажешь мне хоть немного о своем свидании? Он ведь тебя не испугал?
Я снисходительно смотрю на подругу, остановившуюся до следующей картины, чтобы ничего не отвлекало. Знала ведь, что долго ходить вокруг да около у нас не получится.
- Вечер был чудесным, Элис. Мне очень понравилось.
- Если бы ты писала такие рецензии для журнала, Эммет намекнул бы о подробностях, - ее глаза задорно блестят, у лица почти детское выражение нетерпения и восторга, - ну же, Белла. Я так рада за тебя, но хоть что-нибудь…
- Он очень… внимательный. Он на самом деле слушает меня, Элис, запоминает какие-то моменты нашего разговора и потом действует согласно им. Например, я рассказала ему про Алькасар Севильи, мое любимое место, и вчера мы ужинали в ресторанчике андалусской кухни под апельсиновым деревом.
Элис, чья улыбка становится шире и восторженнее, возбужденно мне кивает.
- Очаровательно! Умение слушать можно включить сегодня в список главных достоинств, особенно у мужчин. Ты определенно ему очень нравишься.
- Как и он мне, - не могу сдержать улыбку, пусть и сопровождающуюся каплей румянца, которая не укрывается от Элис. Хлопнув в ладони, она обнимает меня.
- Отличное начало, Белла, поздравляю! У вас все должно получиться.
- Это было только первое свидание, Элис, - не знаю, зачем, мягко осаждаю ее энтузиазм, припомнив женщину-яблоню в паре шагов отдаления, - рано что-либо предполагать.
- Первое впечатление – самое важное, - серьезно сообщает подруга, следуя за мной дальше, к следующему ряду картин, - но скажу так: твои эмоции говорят больше, чем ты хочешь сказать сама. И, как я вижу, это начало большого пути.
- Поверю тебе, - усмехаюсь, мельком оглядев очередную нимфу из коллекции художника, на фоне большого зеркала и с яблоком в руках – у него страсть не только к парусникам, но и к яблокам.
На следующей картине та же женщина, уже полностью обнаженная, изящно возлегает на застеленном белой скатертью столе, любуясь на свой портрет на мольберте напротив. Художник, как сторонний наблюдатель, изучает музу и ее реакцию на получившуюся картину. Муза довольна, и, мне кажется, художник тоже. Они оба получают удовольствие.
- Еще вопрос относительно твоего нового друга, - останавливаясь рядом со мной у полотна, Элис даже не смотрит на обнаженную женщину, - как его зовут? Имя может сказать многое, если не все. Фриц, как по мне, вообще не сексуально. А вот Стефан или Торстен…
- Ты определяешь сексуальность человека по его имени? – удивленно смотрю на нее, не ожидая такого поворота. Картина излишне эротична, конечно, но красива. А еще дает пищу для размышлений и порождает вопросы. Я многого не знаю об Элис, выходит.
- Звучание. Тебе ведь произносить его потом, - она заговорщицки подмигивает, с шаловливым видом повернувшись ко мне всем корпусом, - он не Фриц, Белла? И не Керр. Открой тайну.
- Элис!..
Но она, явно не намеренная оставлять это просто так, выжидающе смотрит, легко улыбаясь. В галерее кроме нас и картин почти никого нет, воскресенье все-таки, и потому стоять мы так можем долго.
- Тебе не историю нужно изучать, а следовательское дело, - сдаюсь я, с псевдо-мученическим видом поморщившись, - его зовут Эдвард.
Элис, довольная своей победой, весело кивает. Глаза мерцают интересом.
- «Страж счастья», отличное значение.
- И вполне сексуальное звучание?
- Очень даже, - усмехается она, - правда, не в моем случае – так же зовут отчима, но он крайне привлекательный мужчина, так что ты права.
- Тебе поэтому приглянулся Эммет? Все мужчины с первой буквой имени «Э» привлекательны?
Мы вместе смеемся нежданно создавшемуся каламбуру, все-таки сдвинувшись с мертвой точки и следуя к новому ряду картин. Я рада, что Элис пригласила меня провести это утро вместе. Галерея, потом поздний завтрак, что значится в плане, и недолгая прогулка к станции метро. Я даже согласовала это с боссом, не привыкшим работать в первую половину выходного. Все на руку.
Следующая картина. Девушка, держащая в руках яблоко (само собой!), повернулась к зрителю спиной. Между двух ее идеальных ягодиц рука, судорожно сжимающая фрукт. Двойственное значение мужского и женского начала. Я невольно усмехаюсь. Художник не прост.
- Ты проверяла его в соцсетях? – вдруг спрашивает Элис, слишком внимательно вглядываясь в несчастное маленькое яблоко. - Своего друга, я имею в виду.
- Проверяла в соцсетях?
- Или искала в Google. Хоть что-нибудь?
Я недоуменно поглядываю на подругу.
- Зачем?
- О боже, Белла, - она снова останавливается, серые глаза большие и изумленные, - неужели тебе не интересно? И ведь Google знает в разы больше, хранит фото! Ты можешь изучить человека по его соцсетям, вдруг его интересы совсем не твоего плана?
- О чем ты, Элис?
Боже, мы как будто снова вернулись в старшую школу…
- Как-то в университете на лекции ко мне подсел очень милый парень, Арви Шлиндт. Швейцарец, программа обмена, но не суть. Мы мило болтали, потом выпили кофе, и он проводил меня. А потом в его инстаграме оказались целые альбомы с женщинами-шибари и анонсы кастингов. Я не слишком люблю такие вещи и мне было проще прекратить это общение. А еще один, Курт, кажется, был привлечен к суду за публичное издевательство над животными. И знаешь, никогда бы не узнала этого, если бы не интернет.
- Очень серьезный подход к делу, - признаю, подумав, что действительно можно было бы догадаться использовать Google в век информационных технологий, подруга права. Видимо, меня слишком увлек процесс живого общения и анализ фактов, полученных из него же. Вопрос лишь в том, готова ли я узнать больше о прошлом Эдварда. Google хранит фото, вот здесь Элис попала в точку. Все фото.
- Ты искала Эммета, кстати?
- Еще после той вечеринки, - при упоминании моего босса она вдруг слегка краснеет, - мы с тех пор в друзьях на Facebook. Ничего криминального, помимо того, что он любит «Guiness».
С «Guiness» у Элис своя неприятная история с первого курса, когда она и другие студенты устроили по-немецки ярый алко-забег в барах, и последующие три дня Элис боролась с его последствиями.
- Переживаемо, думаю. Я рада, что за ним не стоит ничего страшного, нам ведь еще работать вместе.
Элис закатывает глаза, но потом говорит довольно серьезно:
- Поищи его, Белла. Просто ради интереса.
И мы возвращаемся, окончательно закрыв тему разговоров о мужчинах, к выставке Ника-любителя-яблок.
После того, как все картины осмотрены, я веду Элис в любимый ресторанчик для завтраков с улыбчивым Бураком. Открываю ей это место, почему-то захотев этого именно сегодня, и мы, наслаждаясь менеменом и круассанами, болтаем о простых и приятных вещах.
Работу Элис приняли на перевод. Предварительный гайд с моими берлинскими обзорами скоро будет запущен на сайте журнала. Осень в городе очень мягкая и теплая, особенно сегодня, еще и с солнцем. И чай отсылает к Стамбулу – и я, и Элис, оказывается, любим этот город одинаково сильно.
- Я очень рада, что мы познакомились тогда, - проникнувшись моментом, поднимаю наполовину полную армуду, улыбнувшись подруге, - Берлин никогда бы не был таким без тебя, Элис.
Она тронуто улыбается, поднимая и свою армуду.
- Хорошо, что мы обе приехали сюда! Не представляю жизнь без наших пятниц и суббот, Белла. Придется нам дружить вечно.
- Поддерживаю, - мы чокаемся, сперва негромко, а затем как следует, со звоном стекла, и смеемся.
На улице уютно – виноградная лоза и столики, как дизайнерская брошюра. Ветер, еще теплый, голубое небо. И аромат чая, выпечки, менемена. А еще – желтые листья и парочка воробышков на асфальте.
Берлин еще не был так хорош для меня, как этим утром - после вчерашнего вечера и сегодняшней Галереи. Все-таки здорово, что я осталась здесь, даже расставшись с Керром. И особенно здорово, что у меня есть Элис. Она кормит воробышка крошками от круассана почти с руки – он верит ей. И я тоже ей верю.
Покидаю свое место и обнимаю подругу за плечи.
- Спасибо, Элис. За все-все-все.
Элис, расчувствовавшись, обнимает меня в ответ.
А потом Бурак приносит нам еще чая.
* * *
За одну короткую среду я успеваю многое: отправить подарочную посылку отцу в Колорадо, пометив ее как хрупкий груз, заглянуть в «Zeit für Brot» на завтрак и «Brauhaus Georgbraeu» на ланч, тем самым закрыв два пункта списка посещений на неделю. Свекла, тушеная с корицей, будет мне сниться после этого пивного ресторана, зато любители аутентичной немецкой кухни знают, где искать любимый гарнир. Еще я встречаюсь с хозяином квартиры в кофейне под домом, и мы продлеваем договор аренды, договорившись о новой ставке оплаты, прежде чем заверить ее в бюро.
Моменту, когда могу отправиться домой, искренне радуюсь. В своей уютной маленькой студии, где витают цветочные ароматы, мне спокойно. После напряженного дня, насыщенного рабочими и житейскими моментами, особенно приятно вернуться в знакомое пространство.
Переодевшись и заварив чай, я отправляю Эммету таблицу с заведениями и их предварительными рецензиями. Устроившись на кровати и удобно расположив макбук на коленях, проверяю почту – помимо рассылок, ничего нового.
Элис занята в университете, Эммета, как и повелось, нет онлайн. Я листаю готовые статьи по вчерашним заведениям, а поисковая строка Google притягивает внимание своим белым фоном и разноцветными буквами.
С воскресенья я так и не прислушалась к совету Элис. Пытаюсь оправдать себя работой и прочими мелкими делами, но на самом деле понимаю, почему до сих пор не искала Эдварда. Я не уверена, что хочу видеть его бывшую жену, фотография с которой на просторе сети быть просто обязана. Не хочу… сравнивать нас? Или думать, почему обратил на меня внимание, искать схожести.
А ведь есть еще ребенок, если таковым можно назвать пятнадцатилетнего американского подростка…
Я смотрю на логотип Google будто под гипнозом. Но подруга права, мне интересно, не глядя на все опасения, увидеть чуть больше, чем знаю. В конце концов, не для этого ли был изобретен интернет? Новые знания означают новые возможности. Быть может, знай я чуть больше об Эдварде, мне было бы чем его удивить или порадовать? Мне хочется чем-то его порадовать. Любая информация на благо, верно ведь? Прошлое – это прошлое, будущее мне неизвестно, а настоящее к прошлому и будущему имеет лишь косвенное отношение. К тому же… я стараюсь верить Эдварду, но Google виднее, в разводе он или нет. Это основополагающая вещь, и я бы не хотела быть яблоком раздора семьи, которой даже не знаю. Мне определенно нужно использовать имеющееся средство поиска.
Сама себе качнув головой, я все-таки отпускаю сознание. Волевым решением закрываю вкладки со статьями и чатом с Эмметом, используя поисковую строку по назначению. Ввожу «Эдвард». И секунду спустя осознаю, что понятия не имею о его фамилии. Отлично, Белла.
Делаю глубокий вдох. Ничего, отсутствие фамилии не помешает.
«Эдвард, Порше».
Google доволен. Он открывает передо мной страницу с разными результатами, среди которых есть гонщик «Формулы-1», подаривший «Порше» своей младшей дочери и упомянувший об этом в интервью английской газете, а также Эдвард Крон Стоукс, угнавший «Порше» из частного гаража Анкориджа пару месяцев назад.
«Эдвард, Порше, Берлин».
А вот теперь верно. Открытие выставки «Порше» в «Drive-Forum Volkswagen», обзорная статья корреспондента «Berliner Zeitung», лично присутствовавшего на презентации нового «Coupe-2». Эдвард Герхард Каллен, один из лидеров компании и непосредственный участник создания новой модели, выступал на открытии. На фотографии, сопровождающей статью, он в том идеально сидящем официальном костюме, в котором увидела его впервые, держит микрофон. Волосы в продуманном беспорядке, глаза горят, на лице улыбка и увлеченность своим делом. Я зря не осталась послушать ту речь, теперь понимаю это ясно. Эдвард действительно любит то, чем он занимается, даже обыкновенное фото передает его запал относительно «Порше». А голос… и движения…
Я смотрю на фотографию, в очередной раз глупо улыбаясь, и не могу перестать. Это как физиологическая реакция, рефлекс. Видимо, по-другому быть и не может.
Пару минут спустя, все же закрыв статью, благо продублированную на английский, пользуюсь полученными знаниями.
«Эдвард Герхард Каллен, Порше».
Сайт автомобильной компании, которую он представляет, встречает меня еще одним фото Эдварда, уже в темно-синем костюме и с легкой улыбкой взирающего на зрителя. Его должность и список карьерных достижений прилагаются. Как и рабочий телефон и электронная почта для связи.
Замечательно, я побывала на сайте «Порше», увидела две новых фотографии Эдварда и узнала его фамилию. Но ведь это не может быть пределом поисковых возможностей всемирной паутины, не так ли?
Но Google не радует меня ничем особенно новым. В его архивах есть упоминание Эдварда в других статьях и автожурналах, еще несколько его фото с выставок и тест-драйвов «Порше», а также образцовый профиль на Linkedin. Благодаря ему, кстати, я узнаю, что Эдварду сорок три года.
Тех иллюстраций, которых опасалась, здесь нет и в помине, не говоря уже об упоминании жены или сына. Социальными сетями, помимо профессиональных, Эдвард Герхард Каллен пренебрегает. Или я плохо ищу.
Воспользовавшись автоматическим переводчиком, пробую продолжить поиск на немецком языке, но из того, что мне удается понять, упоминания теперь значатся в немецких изданиях и в немецкой версии сайта «Порше». Может быть, что-то упускаю?
Еще несколько минут смотрю на экран макбука, но история поиска не изменяется, ровно как и его результаты. Встаю с кровати и допиваю чай стоя, глядя в окно. Вечер, уже вступивший в свои права, освещает район огнями фонарей и фар машин. Невольно вздрагиваю, заметив авто, въезжающее в мой переулок. Жалею, что сегодня не прошлая суббота.
Оглядываюсь, вздрогнув – телефон вибрирует от нового уведомления.
Неужели?..
Среда, 1 октября. Моя история сообщений.
Эммет, 18.50:
«Твоя статья о «Buschbeck's» отличная, мне даже нечего править. Единственное, в следующей части обзора попробуй сконцентрировать внимание именно на немецкой части меню, это место облюбовали туристы и им интереснее национальная кухня».
Не буду скрывать, что немного разочарована отправителем сообщения, но это не страшно. В конце концов, ничто не отвлекает лучше, чем работа. Особенно если Эммет, судя по его удовлетворению статьей, в хорошем расположении духа.
Моя история сообщений.
Я, 18.51:
«Хорошо, так и сделаю, спасибо. А относительно «Zeit für Brot»? Я отправила тебе таблицы с этой недели».
Моя история сообщений.
Эммет, 18.52:
«Да, их я тоже посмотрю, завтра напишу тебе. По плану «Leibhaftig» на завтра, правильно? И еще, Белла, нужно будет повторить визит в «Lemke», они ввели специальное меню на время Oktoberfest с предварительной бронью. Лучше сделать это в первой половине дня и как можно скорее, пока еще остаются варианты резерва».
Интересные новости. А ведь Эдвард говорил, что нам стоит вместе посетить это заведение. Отличный повод, если у нас совпадет свободное время. Октоберфест, хоть и отмечается с самым большим размахом в Мюнхене, отзывается эхом и в Берлине. Как ненавистница пива и специального меню, не люблю это время года. Благо Тревор, специализирующийся на этой части обзоров, посещает большее количество пивоварен. Но и мне, к сожалению, достается такая работа.
Моя история сообщений.
Я, 18.53:
«Поняла тебя. Завтра же забронирую Lemke».
В моей чашке кончается чай. Может быть, и к лучшему. Время для ужина, и сегодня у меня четкое и определенное желание пасты Болоньезе. Аутентичную немецкую капусту и мясо, которое не помещается на тарелку, в обычной жизни есть никогда бы не стала.
Я включаю электрическую плиту, доставая пачку пасты, когда телефон снова вибрирует.
Моя история сообщений.
Эммет, 18.59:
«Договорились. И Белла… не рабочий вопрос: что нравится Элис? Я знаю о вашей дружбе уже довольно долго, но эта информация сейчас как никогда актуальна».
Улыбаюсь, разогревая сковороду для фарша. Зелень, морковь и лук, подготовленные, ждут своей очереди на кухонной тумбе. Чайник снова кипит.
Моя история сообщений.
Я, 19.00:
«Ей очень нравятся примулы, если говорить о цветах, и профитроли, если о десертах. Кондитерская у Зоосада как раз ими славится, мы писали на нее обзор, если ты помнишь. Если дело подождет до завтра, я напишу тебе еще некоторые моменты».
Моя история сообщений.
Эммет, 19.01:
«Да, Белла, спасибо большое. Не напомнишь мне название той кондитерской?»
Моя история сообщений.
Я, 19.02:
«Botoung»
Моя история сообщений.
Эммет, 19.02:
«Отлично. Хорошего вечера».
Элис будет рада, я думаю. Эммет проявляет куда больше инициативы и интереса, чем я могла подумать. Словами подруги, хотелось бы мне верить, что у них все получится.
Моя история сообщений.
Я, 19.03:
«Хорошего вечера, Эммет».
Двигаясь по пошаговому рецепту, за столько времени уже выученному наизусть, я накрываю фарш крышкой, а зелень и овощи мелко нарезаю на деревянной доске. Томатный соус, единственное, что всегда покупаю готовым, ведь тушить помидоры то еще занятие, достаю из холодильника. Подсаливаю медленно закипающую воду.
Телефон снова вибрирует. Эммет, похоже, намерен уточнить все детали сегодня. Или все же по работе?
Наскоро сполоснув руки, забираю мобильный себе, открывая новые уведомления.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.10:
«Привет, Sonne. В «Театре на Потсдамской Площади» в последнюю субботу месяца будет «Лебединое озеро». Могу я тебя пригласить?».
Радость, какую испытываю, когда вижу его сообщения, особенна. Последнее время ничто не доставляло мне столько удовольствия, сколько общение с этим мужчиной. Тем более мы не виделись уже несколько дней – это усиливает эффект.
Моя история сообщений.
Я, 19.11:
«Привет. В субботу у меня всегда выходной, поэтому я совершенно свободна. Буду рада с тобой пойти».
Снимаю крышку с фарша, медленно начинающего подгорать. Едва не обжигаюсь.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.13:
«Отличная новость для середины недели. Как твой вечер?»
Моя история сообщений.
Я, 19.14:
«Обычный будний вечер, всего лишь среда. Как твой?»
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.15:
«Все та же среда, но в офисе на сегодня мы закончили. Кстати, сайт «Порше» теперь в новом виде, а «Coupe-2» добавили в базу желтый металлик, Ван Гог может быть спокоен»
Цвет машины, обсуждаемый раньше, занимает меня меньше, чем упоминание сайта звезды немецкого автопрома. У меня с ним уже стойкая ассоциация.
Моя история сообщений.
Я, 19.16:
«Еще одна хорошая новость! Кстати, помимо сайта «Порше», Google ничего о тебе не знает, Эдвард».
В который раз сделав что-то, я задумываюсь о смысле этого действия. В случае наших с Эдвардом переписок эта ситуация уже почти стандартна. Насыпаю пасту в воду и пишу то, что приходит в голову. Отправляю. А потом смотрю на экран и недоумеваю собственному решению. Зачем делиться такой информацией и что именно я хочу от него услышать? И как это вообще выглядит?
Нет. Мне можно переписываться с ним, только когда совершенно сосредоточенна на этом, и только.
Паста во власти кипятка. В фарш добавляю зелень. Чайник закипает во второй раз. Эдвард ничего мне не пишет.
Черт.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.24:
«Я не люблю лишней публичности, особенно если речь идет о социальных сетях. Но на любой твой вопрос могу ответить как первоисточник, не привлекая Google :)».
Смайлик в конце особенно сильно влияет на меня, когда через долгие восемь минут ответ все-таки приходит. Останавливаюсь посреди кухни с деревянной лопаткой в руках, встревоженно глядя на только что полученное сообщение. Немного отлегает от сердца, когда дважды перечитываю его. По крайней мере, он не зол.
Моя история сообщений.
Я, 19.24:
«Спасибо».
Томатный соус отправляется к мясу и овощам. Пестрая масса помещается под крышку, но запах все равно проникает. Потрясающий аромат легкого домашнего уюта. Расслабляюсь.
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.25:
«Не за что, Белла. У тебя на сегодня есть планы? Поужинаешь со мной?»
Очень интересное предложение. Я наливаю себе чая, откладывая лопатку. Пару секунд смотрю на сковороду с почти готовым соусом и пасту, что в активном процессе приготовления. Делаю быструю, но аккуратную фотографию, сняв со сковороды крышку. Фото прикрепляю к сообщению.
Моя история сообщений.
Я, 19.26:
«Моя работа на сегодня закончена. Ужин в процессе. Поужинаешь со мной у меня, Эдвард?»
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.27:
«Болоньезе? Тебе и Google не нужен, Изабелла. Через сколько я могу приехать?»
Мне хочется танцевать. Улыбаюсь, чересчур крепко сжав лопатку.
Моя история сообщений.
Я, 19.27:
«Я угадала? Это и моя любимая паста, и она почти готова. Жду тебя».
Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 19.28:
«Двадцать минут. Адрес я помню».
Довольная, посылаю ему смайлик с поцелуем. Как хорошо, что кто-то такой придумал.
Затем я накрываю сковороду крышкой, убираю соус на место. И оглядываюсь на свою студию, расценивая, насколько идеально смогу прибраться за оставшиеся девятнадцать с половиной минут.
Часть 2
Источник: http://robsten.ru/forum/29-3233-1
0
