* * *

Не глядя на насыщенную событиями прошлую неделю, выходные выдаются достаточно спокойными. В субботу, не изменяя прежнему распорядку, завтракаю у Бурака менеменом и пью черный чай из тюльпаноподобной турецкой армуды. Созваниваюсь с родителями, сперва с мамой, а затем и с отцом, чей юбилей будет в следующую среду. Мы мило болтаем о житейских мелочах, не акцентируя внимание на подробностях личной жизни друг друга. Я рассказываю матери о Тиргартене, который наконец посетила, а отцу – о несмолкающей ночной жизни Alexanderplatz, вокруг которой всегда много разговоров, но мало правды. В жизни родителей все спокойно. Наверное, за исключением того, что дети нынешней жены отца задумали какой-то особый сюрприз на его день рождения, и он переживает, как бы они не подарили ему нечто, связанное с высотой – ее он до дрожи боится.
Отчасти я рада, что у него и у мамы все неплохо сложилось, несмотря на развод и прочие атрибуты неудавшегося брака. Но в то же время, находясь в Берлине, я исключена из семейной жизни и не уверена, что буду принята обратно. Поль, как бы мама ни хотела остаться жить во Франции, намерен вернуться в США уже в начале января. Папа и вовсе за всю жизнь не покидал пределов великой Америки. Мы не встречаем вместе праздники, а на дни рождения обмениваемся посылками и открытками, которые даже не подписываем от руки. Почему-то меня начинает занимать, добавляя в будни грусти, это обстоятельство. Возможно, виной всему предстоящая неделя без привычных встреч с людьми, приносящими оптимизм моему маленькому миру. Надо не забыть попросить у Эммета больше работы.
К вечеру, отказавшись от законного выходного времени, принимаюсь за новую статью о недавно открывшейся кофейне в районе Шарлоттенбурга. Временами ловлю себя на мысли, отвлекаясь, как на самом деле встретились Эдвард и Элис, и что каждый из них на самом деле подумал. Интересно, что сам Эдвард и словом не обмолвился об этом. Возможно, он просто не знает, что Элис моя подруга.
Качаю головой, наливая себе чай покрепче. Изо всех сил стараюсь сфокусироваться на десертной базе новой кофейни. Кажется, она заказывает десерты у какого-то именитого кондитера, не зря ведь открылась в таком респектабельном районе.

Суббота, 4 октября. Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.20:
«Ну что же».
Фотография, что к сообщению прикреплена, представляет собой приветственную табличку в аэропорту Портленда «Добро пожаловать в Мэн. Добро пожаловать в нашу Америку!».

Я улыбаюсь, отложив статью, и поспешно набираю свой ответ.

Моя история сообщений.
Я, 20.21:
«Добро пожаловать домой, мистер Чек-Поинт».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.21:
«Спасибо. Надеюсь, у тебя добрый и приятный вечер, Белла».

Моя история сообщений.
Я, 20.22:
«С тобой он бы был приятнее. Но да, у меня все хорошо. Как прошел полет?»

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.23:
«В работе. Но знаешь, отличный способ сконцентрироваться на задаче – некуда шагнуть дальше собственного кресла».

Не поспоришь. Но в самолете верх моей эффективности – здоровый сон. Не люблю дальние перелеты.

Моя история сообщений.
Я, 20.23:
«После продуктивного полета неделя свободы будет заслуженной. Хорошего тебе отдыха, Эдвард».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 20.24:
«Это своеобразный, но приятный отдых. Danke. Чуть позже я еще надоем тебе изображениями Мэна».

Моя история сообщений.
Я, 20.24:
«Буду ждать».

Добавляю к последнему сообщению маленький смайлик поцелуя, так полюбившийся мне среди всей их выборки, и пару секунд еще продолжаю улыбаться в экран. Вздыхаю и блокирую мобильный. Итак, новая кофейня Шарлоттенбурга. И кто дал ей такое название – «Вечная жизнь»? Как минимум странно.

Воскресенье всецело посвящаю работе. Эммет не может нарадоваться моей продуктивности, но настроение у него в принципе хорошее, судя по голосу. Видимо, вчерашний разговор с Элис удался.

В понедельник, понадеявшись, что тяжелее день уже не станет, как-никак, начало недели, беру себя в руки и иду в «Lemke». К двенадцати дня, выбрав наименее загруженную дату, время и зал. Мой одинокий небольшой столик притаился за углом деревянной колоны, очень удобно наблюдать за другими посетителями, при этом оставаясь не слишком заметной. Веселому официанту, сразу же предложившему мне их собственный, уникальный сет крафтового пива, прошу принести мне самое немецкое, что есть в меню. Заранее утешаю себя, что могу лишь попробовать, а то и просто оценить внешний вид блюд, если совсем невмоготу.
Я. Ненавижу. Немецкую. Кухню. Благо, в сет «самого немецкого» входит и говяжья печень с яблоками. Посмеиваюсь ее появлению, сделав памятную фотографию. В Мэне еще слишком рано, но Эдвард сможет прочесть мое сообщение в любое удобное ему время.

Понедельник, 6 октября,
Моя история сообщений.
Я, 13.02:
«Что-то меняется, а что-то вечно».

Отправляю. И пробую, стараясь никуда не спешить, каждое блюдо. Оставляю говяжью печень напоследок – все равно она в лидерах. Интересно, если бы Эдвард все же пошел со мной, заказал бы то же самое? Выбрал бы какой-то сорт пива? При мне он ни разу не пил алкоголь, но при мне же и ни разу не был без машины. Я внезапно понимаю, что совсем ничего не знаю о его вкусах. Это нужно будет исправить.
Ближе к ночи, когда возвращаюсь домой, от мистера Чек-Поинта все же приходит ответ. Я как раз выхожу из душа, когда мобильный мигает, уведомляя о новом сообщении.

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.23:
«Хорошо, когда приятные вещи не исчезают из жизни. Рано или поздно мы доберемся до «Lemke» вместе, Изабелла. Как твои дела?»

Моя история сообщений.
Я, 21.25:
«Все в порядке. Обычные будни обычного ресторанного Берлина. Как твои?»
Ловлю себя на том, что потираю пальцами подвеску с соколом и ласточкой, что теперь, на тонкой серебристой цепочке, ношу на шее.

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.26:
«Обычный осенний Портленд, то еще зрелище. Но зато как никогда уютно в доме».

Моя история сообщений.
Я, 21.27:
«У тебя из окон виден лес или океан? Рекламные брошюры только так себе штат Мэн и представляют».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.28:
«И то, и другое. Я надеюсь, вид тебе понравится. В следующий раз я намерен приехать сюда с тобой».

Прикрепленное фото наглядно иллюстрирует его слова. Из большого панорамного окна с черной рамой открывается вид, насколько хватает глаз, и на буйствующий зеленью лес (не глядя на осень), и на океан, чьи волны, пенящиеся белыми барашками, налетают на скалистый берег. Крайне живописно, мне кажется, я могла бы смотреть на этот пейзаж часами. Правда, существовала бы опасность впасть в меланхолию, если бы была там одна, как здесь.
Изгибаю бровь, еще раз перечитывая слова о его намерениях. Не уверена, что готова ехать в Мэн. Даже при условии, что это его родной штат, а Портленд – его родной город, и история Эдварда мне необычайно интересна, все же его семья живет там… а готова ли я встречаться с его семьей – и буду ли готова к следующей поездке – большой вопрос. Скорее нет, чем да. Успокаиваю себя, что прошло еще мало времени с нашей встречи. Логично. Логично ведь, да?..

Моя история сообщений.
Я, 21.30:
«Спасибо за виртуальную экскурсию. Очень красиво».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.31:
«Так и есть. С завтрашнего дня природу мне придется изучать на собственном опыте. Мы с детьми идем в поход. Думаю, связи в лесу не будет».

Эдвард, отправляющийся в поход, упоительное зрелище. Как дитя города, не бывавшее даже в пригороде, не то что в дикой местности, я совершенно не представляю себе поход и все, что с ним связано. Еще и с детьми, сколько бы лет им ни было. Теперь знаю наверняка, Эдвард человек смелый.

Моя история сообщений.
я, 21.32:
«Это ведь безопасно, правда?»

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.32:
«Мы не в Монтане, так что вполне. Мне приятно твое беспокойство, Schönheit, но все в порядке. В детстве отец часто брал нас в походы, надеюсь, я еще не растерял навыки».

Моя история сообщений.
я, 21.32:
«В любом случае, будь осторожен».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 21.33:
«Обещаю. Ты тоже, Белла. Доброй ночи».

Забавно, что подробности жизни Эдварда открываю с помощью переписки в Whatsapp. Необычный опыт. Вбиваю в поисковике Гугл «леса Мэна» и любуюсь первозданными природными красотами, стараясь представить их себе в том цвете и количестве, что предлагает интернет. Статью о нападении волков на туристов пролистываю. Новости, прежде всего, должны быть позитивными. Портленд, в конце концов, входил в топ городов для жизни в США. И раз Эдвард бывал в походах с семьей, знает свое дело и готов пойти на это, чтобы провести время с сыновьями, мне беспокоиться не о чем. Надеюсь, что так.

Вторник и среда пролетают одним днем. Пивоварни, в преддверии фестиваля соревнующиеся друг с другом за клиентов, кофейни, кондитерские, необычные кафе. Я перевыполняю план, и в то же время справляюсь с редактурой прошлых статей, какие Эммет едва успевает присылать после проверки. Продуктивность теперь мое второе имя. Босс интересуется, что именно со мной случилось, на что я кратко отвечаю ему, что эту неделю сконцентрирована исключительно на работе. Эммет удовлетворен.
От Эдварда по-прежнему никаких вестей – онлайн он был в понедельник вечером.

В четверг, после обеда, когда возвращаюсь домой из очередного места для ревью от «Bloom Eatery», на мобильный приходит сразу несколько сообщений.

Четверг, 7 октября,
Моя история сообщений.
Элис, 15.27:
«Белла! Эммет прислал мне белые примулы и клубничные профитроли. И даже при условии, что без тебя здесь не обошлось, я очень счастлива. ОЧЕНЬ СЧАСТЛИВА. Мы готовимся к конкурсу и совсем нет времени поговорить, но так и знай, когда встретимся, я тебя расцелую. P.S. Эммет душка».

Моя история сообщений.
Эммет, 15.29:
«Белла, завтра на Warschauer Straße открывается новое заведение напротив Истсайдcкой галереи. Уникальное место для ценителей эстетики и творчества настенных граффити. Не спрашивай, кто эти люди, они так себя позиционируют, хоть эти вещи не совместимы. Нам предложили пригласительный на восемь вечера, на само открытие. Я могу на тебя рассчитывать? У тебя есть планы на завтрашний вечер?».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 15.29:
«Schönheit, леса вокруг Портленда – незабываемое зрелище. Тебе нужно это увидеть. Мы все живы и здоровы, но дети, думаю, будут спать до воскресенья. Как ты и как Берлин? Я соскучился».

Я захожу в кофейный бар «Сияние», мимо которого так кстати проходила, и прошу у бариста капучино. Постепенно отогревающимися в тепле бара пальцами отвечаю сперва Элис. Пишу, что рада за нее, желаю удачи на конкурсе и обещаю как следует все обсудить после ее очевидной победы. Затем принимаю предложение Эммета, так как планов у меня нет. Тем более описание заведения у Истсайдской галереи звучит интересно. Босс обещает доставить мне пригласительный с курьером.
И только потом, закончив со всеми иными сообщениями, пробуя свой отменный капучино, отвечаю Эдварду. Он прислал мне целую россыпь фото природных красот невдалеке от своего города. Гораздо лучше, чем предлагает Гугл. Настоящая природа.

Моя история сообщений.
Я, 15.47:
«Это почти Нарния, ваши леса. С возвращением в городскую жизнь. И ты планируешь спать до воскресенья? :) Я тоже скучала»

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 15.51:
«Как минимум в субботу я уже планирую быть с тобой, Schönheit, так что спать до воскресенья мне не суждено. Все в порядке?»

Моя история сообщений.
Я, 15.52:
«Будни стали насыщеннее. Завтра открытие кафе в Истсайдской галерее, у меня пригласительный. К тому же завтра, наконец, пятница. Разве ты прилетаешь в субботу?»

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 15.53:
«Я прилетаю завтра. Но не могу сказать, когда закончится мероприятие с клиентом. В субботу я в твоем распоряжении».

Моя история сообщений.
Я, 15.53:
«Отлично. Буду ждать субботы. Хорошего тебе полета, Эдвард».

Моя история сообщений.
Чек-Поинт Эдвард, 15.54:
«А тебе отличной пятницы, но будь осторожна. До встречи, моя радость».

Я еще некоторое время смотрю на экран мобильного, на черным по белому выведенную фразу «моя радость», что греет душу. Возможно, в Мэн я с Эдвардом как-нибудь и поеду.
Допиваю капучино, тоскливо глядя на площадь за большими окнами. Сегодня мы с ней один на один – и почему нельзя перелистнуть календарь так, чтобы после четверга сразу наступала суббота?

Пятница не задается как-то сразу. С утра отправившись разведать обстановку у Истсайдовской галереи, побывав в местной пекарне и возвращаясь домой, забываю в поезде U1 свою сумку. Не имею представления, каким именно образом не забираю ее с сидения, когда в тесном вагоне стараюсь поскорее пробиться к выходу, но факт остается фактом. Телефон и кредитка у меня, а вот id-card, к сожалению, нет. Идея зарегистрировать новую симкарту оказалась провальной – салон связи оказался закрыт, а удостоверение личности к черту потеряно. Там еще и мои новые визитки были…
К тому моменту, как я обнаруживаю потерю, звонить в официальные учреждения уже поздно. С надеждой на то, что какой-нибудь добрый самаритянин догадается отнести мою сумку в полицию и уже оттуда я получу звонок, собираюсь на открытие кафе в Истсайде. Место интересное, и, думаю, заведение будет пользоваться успехом.
Отправляю сообщение Эдварду с вопросом, как он долетел. Ответ не приходит.
Отваживаю себя от лишнего беспокойства и подкручиваю локоны, достав из недр спальной тумбочки плойку, когда телефон внезапно начинает звонить. Стало быть, Эммет хочет уточнить детали? Странно, но все же.
Но нет. Номер мне печально знаком и сейчас совершенно ни к месту. Я думаю, отвечать или нет, секунд пять. Но так как телефон не умолкает, решаю, проще все же ответить. Сдерживаться-то мне точно не обязательно.
- Да, Керр.
- Белла, здравствуй, - голос у него взволнованный и немного растерянный, - послушай, я просто хочу извиниться. Не бросай трубку. Я не уверен, что мне можно звонить тебе, но встречаться не стоит точно. Мы можем немного поговорить?
- У меня дела этим вечером, Керр. Извинения приняты.
- Минутку, пожалуйста. Я на самом деле вел себя не лучшим образом и мне жаль, что пришел к тебе пьяным, Белла. Но ведь это не повод… обвинять меня в сталкерстве? Разве же я сталкер?
- Мы уже разрешили этот вопрос, разве нет? Эдвард опроверг, что ты преследуешь меня.
- Я так и знал, что он на меня заявил… - голос у него грустный, недовольный, но в то же время жесткий.
- У него были свои причины. Керр, я правда спешу.
- Хорошо. Так или иначе, Белла, я прошу прощения, - меняет тон, теперь он почти меланхоличный, торопливый, - я благодарен за то, что ты не стала настаивать на обвинении и твой новый… знакомый тоже. Я больше тебя не побеспокою.
- Отлично. Я желаю тебе удачи, Керр. И хорошего вечера пятницы.
Кладу трубку, отрывисто сбросив вызов. Делаю несколько глубоких вдохов. Успокаиваюсь, снова включая плойку. С локонами точно стоит закончить.
На открытии кафе много богемных лиц. Я выбираю неброское синее платье, что так удачно дополняет подвеска-оберег от Эдварда, и подвожу глаза синей подводкой. Тушь, легкие румяна, немного рубиновой помады – ничего лишнего. Я не выделяюсь на фоне основной публики, но соответствую ей. Правда, в недлинном платье, а, соответственно, и колготках, прихожу одна – на улице уже холодно.
Частная вечеринка предсказуемо начинается шампанским, затем – репродукцией известных граффити Берлинской стены на стенах кафе, а после – сквозь широкие прозрачные окна левой стены, демонстрации самой галереи под открытым небом по ту сторону автомобильного проспекта. Выглядит неплохо, любителям такого рода искусства точно понравится. Я мысленно делаю пометки, подмечая детали интерьера в виде графитовых подсвечников и пустых стен помещения. Вся фокусировка должна быть на Берлинскую стену – вдоль окон расставлены столики, а чуть на отдалении – барная стойка. Там я и пробую фирменный коктейль с лакричными нотками. От второго бокала отказываюсь.
Меню составлено неплохо, есть из чего выбрать, хотя основной упор сделан на необычные аперитивы. Хозяева, судя по всему, рассчитывают прежде всего на конференции искусствоведов и встречи художников, частных клубов. Туристы, само собой, тоже будут, но в меньшем количестве – немецкой кухни в заведении принципиально не подают. За это ставлю им личный плюс в карму.
Ближе к десяти мой мобильный оживает. Я торопливо достаю его из сумки, но снова просчет – номер не определен.
- Да?..
- Isabella, ich habe deine Tasche gefunden.
- Я не говорю по-немецки, извините.
- Изабелла, меня зовут Лилли Шрээ. Я работаю на линии U1 и у меня ваша сумка.
Накрываю динамик ладонью, чтобы лучше слышать в окружении техно-музыки кафе, и резко поднимаюсь с кресла, на котором сижу. Мужчина и женщина, устроившиеся за столиком рядом, удивленно оборачиваются.
- Лилли, я была бы очень благодарна, если бы вы отдали мне сумку. Я могу заплатить. И могу приехать за ней, куда скажете.
- Платить точно не нужно. Я заканчиваю работу через двадцать минут, буду на станции Kottbusser Tor. Вы можете подъехать?
- Конечно же. Я буду там, черное пальто, синее платье. Позвонить вам, когда приеду? – пробираюсь к выходу в надежде, что в гардероб не будет большой очереди. Насколько помню, станция, что называет Лилли Шрээ, четвертая на линии. Благо, желающих уходить, помимо меня, пока нет. Начинается заявленная шоу-программа и приносят новые коктейли. Боги, зачем им эти коктейли… кто составлял их рецепт?
- Да, звоните, - резко обрывает разговор Лилли, когда на ее стороне появляются чьи-то голоса. Отключает звонок.
Метро недалеко от кафе, но идти вдоль остатков Берлинской стены, пусть и разрисованных лозунгами свободы, пусть и подсвеченных, немного неуютно. Людей немного, в основном не успевшие сделать фото туристы, и погода откровенно портится. Мне кажется, градусы уходят в минус. На асфальте видны маленькие белые снежинки – их острые края чересчур правильные.
На самой станции еще мрачнее. Я сажусь в вагон поезда, заняв безопасное место прямо посередине, но подальше от дверей, и тщетно стараюсь согреться. Зачем надевать платье на вечернее мероприятие? В Берлин, не до конца принявшего осень, сразу же приходит зима – иначе такую погоду мне не описать.
Станция Kottbusser Tor объявлена следующей. Никогда не была на ней и в принципе ничего не слышала. День экскурсий, не иначе. Хорошо хоть в метро тепло.
Зря я писала Лилли о том, как буду выглядеть – помимо меня, на станции из полупустого вагона никто не выходит. Сама она, судя по всему, в желтой шапке и зеленой куртке, ждет у лифтов. Рыжие волосы выбиваются из-под шапки, глаза необычайно голубые, но словно бы какие-то заторможенные. Правда, бейджик, хоть и приколотый к куртке не совсем ровно, на месте. Не приходится даже звонить.
- Здравствуйте, Белла, - мягко приветствует меня она. – Вы успели, здорово.
- Да, я старалась. Я могу забрать сумку?
- Она у моего мужа, на верхней площадке. Это он нашел ее, когда осматривал вагоны. Мы можем подняться? Полиция считает, здесь продают наркотики, и если отдать вам сумку тут, могут быть проблемы.
Ломаное объяснение, хоть и отчасти логичное. Что-то внутри меня скукоживается, намекая, что лучше уходить отсюда. Однако, если я уйду, а сумка действительно у них? По виду Лилли вполне обычная жительница города, знает про район и повседневность полиции. Я придумываю лишнее. Подняться, забрать сумку и вернуться обратно – и ничего сложного. Если бы она хотела ограбить меня, уже провернула бы – на станции никого, а камер я не вижу.
- Не переживайте, - почувствовав мое смятение, Лилли касается моего плеча, - поезд через пять минут, вы как раз успеете обратно.
И я иду за ней. Лестница из бетона, подобная сотне других берлинских лестниц, которыми пестрит старейшая ветвь городского метрополитена, стены с белой плиткой и черными разводами, чуть надломанные перила. Мусор есть, но его немного. Свет тоже есть, хоть изредка мигает. Не самая приятная станция, но уж точно не кажется криминальной. Какой это вообще район города? Может быть, я и вовсе недалеко от центра?..
Черт, мне стоило познакомиться с Эдвардом раньше. Полтора года в Берлине, а я до сих пор ориентируюсь лишь в определённых районах.
Кстати об Эдварде. На экране мобильного уведомление о новом сообщении – три минуты назад.

Пятница, 8 октября,
Моя история сообщений,
Чек-Поинт Эдвард, 22.01:
«Schönheit, извини за тишину. Полет прошел нормально, встреча только что закончилась. Если ты не слишком устала, мы можем увидеться».

Не успеваю ответить, потому что мы уже выходим на улицу. Лилли оборачивается, задержавшись взглядом на моем телефоне, но потом поворачивает голову обратно. Приветственно машет мужчине, ожидающем у разбитого фонарного столба при спуске к станции. Невысокий, но коренастый. Ледяной ветер нещадно треплет его длинные, как и у Лилли, рыжие волосы.
- Ваша, фрау, - он оценивающе смотрит на меня с ног до головы, и от этого взгляда по спине невольно бегут мурашки.
Недоверчиво забираю у него сумку, все такую же, как утром, самую реальную из того, что есть вокруг. Снег по-прежнему идет, снежинки падают чаще, и вокруг темного района только переход на станцию светится грязно-желтым светом. Мне нужно на этот чертов поезд как можно скорее.
- С-спасибо, - с легкой заминкой забираю сумку, даже не собираясь проверять ее содержимое. Сейчас потеря id-card не кажется чем-то вопиющим, к черту ее. – Давайте я все-таки заплачу.
Мужчина мне смущенно, криво улыбается. Лилли качает головой.
- Не стоит.
- Ладно… хорошо. Тогда я пойду. Спасибо вам большое.
Они мило кивают мне вслед. Но чтобы спуститься в метро, прежде нужно повернуться к ним спиной. И сделать четыре, не больше, шага. Я успеваю сделать два.
На третьем чувствую мягкие, почти детские руки на своей талии – раз, и в кармане нет ни телефона, ни кошелька. А на четвертом, толком еще не догадавшись, что происходит, переход вдруг отдаляется от меня как в резкой перемотке. Чувствую лицом кирпичи ближайшего здания, шероховатые, твердые и грязные. Ударяюсь о них, но не ощущаю боли. А вот пальцы, правда уже отнюдь не мягкие, на бедрах чувствуются вполне явно. Незнакомец, если верить стойкому табачному аромату и мужскому одеколону, даже не старается расстегнуть пуговицы моего пальто – просто поднимает его, вместе с платьем, закидывая на спину. И только теперь, будто прежде нереальное, глупое кино стало действительностью, понимаю, что происходит.
Дергаюсь и брыкаюсь, но ему, похоже, так даже больше нравится. Без особых усилий разворачивает меня к себе лицом, теперь затылком ударяя о кирпичи. Они не гладкие и это больно. Снежинки сыплются чаще, но я все равно узнаю его лицо – и эти чертовы рыжие волосы, змеями развивающиеся на октябрьском ветру. Лилли рядом не видно, мы одни.
О господи.
Господи, господи, господи.
Цепенею от страха. Попросту не знаю, что мне делать. Одно дело – с Керром, дома, пьяным, более или менее знакомым, понятным, в конце концов. Другое дело – здесь. Он ведь точно не отпустит меня… или отпустит?.. Потом-то точно отпустит… потом! Черт!
Мужчина, верно оценив ужас в моих глаза, улыбается.
- Хорошенькая, - комментирует, обвивая пальцами мои локоны. Больно дергает их, довольный, когда вскрикиваю. – И голос громкий. Отлично.
- У меня есть деньги. Отпустите меня и берите все деньги.
Он не прекращает улыбаться. В этой улыбке я вижу свой просчет – деньги-то его помощница – или кто она там, черт подери, уже забрала. Не нужны ему эти деньги.
- Что вы хотите? Все, что вы хотите. Только отпустите.
Похоже на мольбу. Ему определенно это по вкусу. Он накручивает мои волосы на свою ладонь полностью, как следует. Неустанно тянет вниз, не делая резких движений. У меня саднит кожа. Вторая его рука переходит на мое лицо, когда начинаю плакать – и от боли, и от страха. Не отвечаю за эти слезы, они просто текут. Он размазывает их по коже, изредка растирая между пальцами.
- Не будем растягивать, - вдруг решает, выше подняв низ моего платья, - можешь кричать, но не смей молчать. Понравится – ограничимся одним разом. Это все правила.
Заглянув в его глаза, горящие, совершенно не вяжущиеся с угрожающим тоном, я внезапно явственно понимаю, что это конец. Мне не сбежать и никуда от него не деться. Шансы вырваться сводятся к нулю, а шансы ждать помощи и вовсе уходят в минус. Его запах, пот, табак – я чувствую все так обостренно, будто рецепторы вот-вот атрофируются. Руки по-прежнему держат мои волосы, мое лицо. И все его тело рядом, прижато к моему. И кирпичи сзади. И снег. Снег, снег, снег!..
Вырываюсь, бьюсь в его руках, но даже ладони мои не держит, только смеется. Я не уверена, что смогу в принципе больше слышать смех. Я ненавижу его смех.
- Не молчи, - напоминает.
Мне не ударить его ногой, держит крепко. Но рукой… я просчитываю свои шансы, с непонятно откуда взявшимся, отчаянным хладнокровием. Пропускаю вдохи, но просчитывать успеваю. И понимаю, как только принимается грубо целовать мою шею, что либо сейчас, либо никогда.
Отведя ладонь как можно дальше, размахиваюсь. И бью, с надеждой, что не напрасно, в самое солнечное сплетение.
Удается. Не анализирую, не думаю, не просчитываю больше. Просто вижу, что удается. Ровно одна секунда полной потерянности и отсутствия дыхания. Один удар – одна секунда. Я дергаюсь влево, воспользовавшись тем, что ниже, и проскальзываю мимо его рук. Он хватается за кирпичную стену, то ли меня надеясь остановить, то ли стремясь найти опору чтобы вдохнуть воздуха. Оборачивается мне вслед, и глаза, чертовы безумные, голубые глаза, наливаются кровью.
Я бегу что есть мочи. Я никогда прежде так не бежала – без разбору, без мыслей, на особенной скорости. В полную темноту неизвестного района, изворачиваясь от кирпичных стен, встающих перед глазами, бегу, хотя задыхаюсь. Слышу его голос сзади, его тяжелый бег следом. Или это не он? Или кажется? Я не знаю. Я не могу думать и прислушиваться, я могу только бежать.
И я не знаю, сколько я бегу. Но в один момент, когда понимаю, что сейчас упаду от нехватки воздуха, обреченно оглядываюсь вокруг. Хоть капля света, хоть дверь, хоть что-нибудь…
И я вижу. Два окна, горящие совсем неярко, одна дверь, что приоткрыта. Огонек сигареты. Силуэт. Мужчина? Женщина? Я не знаю. Я поворачиваю к нему, потому что делать мне больше нечего.
Перебегаю дорогу, в последний момент успев перед проезжающей без фар машиной, и кидаюсь к курящему человеку как к последнему спасителю. Он дергается в сторону, завидев меня. Выпускает из рук сигарету.
- Помогите, - хрипло, сорванно молю его, в надежде повысить голос выше шепота, - помогите, пожалуйста, помогите мне…
Он молчит, все еще не в силах принять факт моего внезапного появления. Я подаюсь внутрь, сама себе открываю дверь. Еще трое мужчин, все молодые, не старше тридцати, оборачиваются из-за стола. Маленькая комната, желтые обои, кипящий на плите чайник. Я едва дышу, и мне кажется, что все это – как декорации. Свет слишком яркий. Люди слишком близко. И запах… какой странный запах…
Приникаю к стене у самой двери, обхватываю себя руками.
- Помогите мне!..
Мужчина, который курил, возвращается в комнату. Кажется, он больше всех владеет собой, ибо меня уже видел.
- Was ist hier los? Ist das eine Vision?
Господи. Немецкий. Пожалуйста, только не немецкий.
- Я не говорю… я не говорю, - изо всех сил стараюсь вдохнуть глубже, но легкие стянуты, тело дрожит и выходит скверно.
Братия за столом о чем-то переговаривается. Один из них, в синей футболке – и как одет так легко, ведь жутко холодно! – подходит ко мне. Останавливается на расстоянии двух шагов, слегка покачиваясь. Да он пьян – глаза мутные.
- Английский. Я могу. Что сделать.
Я смотрю на него таким взглядом, что молодой человек вдруг краснеет. Перестает покачиваться.
- Телефон, - тщетно стараясь собраться с мыслями, крепче обхватываю себя руками, больно щипаю за плечи, чтобы не потерять сознание, не позволить сейчас отключиться от недостатка воздуха, - умоляю, телефон.
Они снова переговариваются. Любитель покурить, порывшись в кармане, достает мне старую «nokia». Я так рада видеть ее, что сперва не могу попасть пальцами по клавишам. Номер. Мне надо всего лишь набрать номер. Я ведь помню его номер, правда? Господи, я умоляю тебя, дай мне вспомнить его номер.
Первая попытка – мимо. Вторая – мимо. На третьей идут гудки. Отвечает незнакомый женский голос, недовольный и на немецком. Я сбрасываю.
- Кому звонить? Скорая? – мой курящий собеседник, отодвинув ворот кофты, достает и свой мобильный.
- Нет, не скорая, я сейчас… я…
Бью по клавишам, а они не поддаются. Всего несколько цифр, боже. Несколько цифр.
И снова – мимо. И снова – не туда.
- Надо звонить, полиция, - предлагает третий мужчина, поднимаясь из-за стола. Он на ногах почти не держится.
Тот, что с сигаретой, кричит на него, размахивая руками. Видимо, полицию нельзя даже предлагать. Видимо, они не пьяны. Видимо, это наркотики.
Я отчаянно вбиваю цифры в телефон. По-прежнему не могу как следует вдохнуть и это очень мешает.
Гудок. Гудок. Гудок.
- Ja?
О господи. Я забываю, как дышать в принципе. Это его голос. Как давно я не слышала его голос.
- Э-э…
Один вдох и одно слово. Мне нужно только одно слово.
На том конце, кажется, намерены повесить трубку. Эдвард раздраженно говорит «алло», а я тщетно деру грудь пальцами. Расстегиваю, разрываю пуговицы пальто. Сползаю по стене вниз.
- Эдвард, помоги мне.
Так резко и собранно. Как будто розыгрыш. Судя по всему, я плачу. Мужчины склоняются надо мной и на их лицах испуг и сострадание, не глядя на все мутные взгляды.
- Белла? – у него же в тоне и сталь, и неверие. - Помочь тебе? Где ты? Чей это телефон?
- Пожалуйста.
Я не могу говорить полными, четкими предложениями – Эдвард быстро понимает это. У него меняется голос – как пультом щелкнули. Теперь там только собранная серьезность.
- Скажи мне, где ты находишься. Я сейчас же приеду.
В этой серьезности я слышу строгость. Парадоксально, но от нее начинаю плакать сильнее. И дыхание, так и не вернувшееся в норму, окончательно летит к чертям.
- Белла, послушай меня, - он слышит эти слезы и мои попытки вдохнуть, говорит мягче и как-то нежнее даже, - ничего не бойся, скажи мне. Я не могу приехать, когда не знаю, куда мне ехать. Просто адрес и все.
Отличная идея. Адрес. Я поднимаю глаза на мужчин, столпившихся рядом уже всей своей компанией, возвышающихся надо мной. Дрожу, кусаю губы, и продолжаю плакать. Но не молчу.
- Где мы? – обращаюсь к ним, отчаянно выговаривая каждое слово, - где мы, скажите мне!
Они беспомощно переглядываются.
- Эдвард… они не говорят… я не знаю, они не говорят…
- Дай им трубку, дай кому-нибудь трубку, Schönheit.
Я протягиваю телефон в пустое пространство перед собой. Его никто не берет.
Я умоляюще смотрю на ближайшего ко мне мужчину, того, что дал телефон, того, кто знает пару английских слов.
- Пожалуйста, скажите ему… пожалуйста!
Он не хочет, отказывается, качая головой. Но потом ему становится меня жаль. И он все же забирает собственный мобильник обратно. Лицо сосредоточенно и напуганно одновременно.
Их с Эдвардом разговор, само собой немецкий, короткий, с обилием восклицаний со стороны парня, мне неведом. Как на миражную картинку я смотрю на всю обстановку прямо перед собой, стараясь не сойти с ума окончательно. Мне нельзя сходить с ума сейчас. Еще немного осталось…
Парень, что-то пробормотав Эдварду, тянет телефон обратно мне. Облизываю губы, почему-то совсем соленые, мокрые, с железной отдушкой, что есть мочи прижимая мобильный к уху.
- Белла, я буду через десять минут. Никуда не уходи, даже не двигайся, если можешь, - от напряжения тон подрагивает, но Эдвард что есть силы его сдерживает, - я приеду и заберу тебя, договорились? Они не причинят тебе вреда. Ты в безопасности. Пожалуйста, подожди меня. Ты можешь меня подождать?
- Д-да.
- Хорошо, Белла, - слышу, как на заднем плане раздается металлический звук, хлопок двери, отзвук шагов на лестнице, - десять минут.
Телефон отключается. Я возвращаю его парню. Облокачиваюсь на стенку и плачу – теперь уже навзрыд.

Комментарии и обсуждения - залог скорого продолжения.
- ФОРУМ-
Спасибо за прочтение!

Источник: http://robsten.ru/forum/29-3233-1