Глава 4
18 апреля 2012 г., среда

Все утро Элис провела как на иголках, ожидая звонка мужа. Ей с огромным трудом удавалось сосредоточиться на работе, поскольку новый номер «Nexus» должен был выйти уже через пять дней.

«Nexus» был небольшим местным изданием, выпускающимся раз в месяц. Журнал писал о различных инновациях и компьютерных технологиях и их непосредственном влиянии на все сферы жизни современного человека, в том числе политику, экономику и, конечно же, культуру. Издательство «Nexus» основали четверо друзей, выпускников отделения журналистики факультета Коммуникаций Вашингтонского Университета, вдохновившись успехом журнала «Wired», первое издание которого вышло в 1993-м году в Сан-Франциско, а теперь представляло международный проект с региональными выпусками в Великобритании, Италии и даже Японии. 

Сама идея создания местного журнала о последних научных достижениях, изложенных доступным и интересным языком, оказалась весьма удачной. Для этого было несколько причин. Во-первых, Сиэтл был крупным городом с высоким уровнем образования и своей неповторимой культурой, которая не стояла на месте и постоянно развивалась вместе с наукой и техникой, а наличие представительств таких гигантов, как «Boeing», «Valve» и «Microsoft», обеспечивало интересный материал, поскольку местные боссы всегда охотно соглашались на интервью. Ну, а во-вторых, «Nexus» тесно сотрудничал с родной альма-матер начинающих издателей, публикуя на своих страницах самые необычные и интересные работы, как студентов, так и преподавателей, и освещая многие исследовательские проекты. Там же, среди студентов и выпускников Вашингтонского Университета, всегда находились молодые таланты, готовые поработать в качестве практикантов в прогрессивном издании с демократичными редакторами. Одной из таких практикантов пять лет назад стала Элис Каллен, которая наравне с курсами по журналистике и организации современных медиа и СМИ, относящимися к её основной специальности, также посещала семинары по современному искусству и дизайну, сделав упор на фотографии и способах обработки изображений. В «Nexus» Элис проходила практику именно как журналист, но после того, как один из постоянных сотрудников, отвечающий за оформление и верстку макетов, получил неожиданное приглашение на стажировку в крупном новостном издании и под дружные поздравления коллег покинул журнал, девушка робко предложила заменить его, дабы не срывать выпуск очередного номера. В тот момент никого более подходящего в такие сжатые сроки найти было нельзя, поэтому главный и ответственный редакторы согласились, при этом договорившись пристально следить за работой молодой и неопытной стажерки. Однако все опасения редакторов были напрасными, поскольку девушка поразила их не только профессиональными навыками работы с графическими объектами и несомненным вкусом, необходимым для правильной подачи материала, но также своими собственными фотографиями, которые после обработки украсили обложку номера. В итоге, Элис предложили продолжить работу в «Nexus», сначала на неполный рабочий день, а сразу после выпуска уже в качестве постоянного штатного сотрудника.          

Теперь, когда тираж журнала вырос с нескольких сотен экземпляров в момент его основания до двадцати пяти тысяч в настоящее время, штат издательства увеличился с шести до двадцати постоянных работников, и еще порядка десяти репортеров время от времени публиковали свои статьи в «Nexus». Элис, теперь уже под фамилией Риггинс, полностью сосредоточилась на графическом оформлении и лейауте издания, иногда давая консультации и даже порой публикуя некоторые статьи, тема которых касалась графики или инноваций в сфере работы над изображениями. Под её руководством находился еще один сотрудник, работающий неполный день, но именно ей, как техническому дизайнеру, предстояло закончить подготовку номера, чтобы сдать его в препресс¹ уже завтра. Для этого было необходимо закончить верстку нескольких страниц и, главное, обложки. Но все, о чем сейчас могла думать Элис, был чертов телефон, который упорно молчал, сколько бы она его ни гипнотизировала взглядом.  
Вчера, после того, как они покинули кафе «Sweet Dreams», Элис и Джаспер в машине обсуждали семью Свон. Когда муж подтвердил, что так же, как и она, не смог не заметить очевидное сходство Кэтти с Эдвардом, девушка испытала огромное облегчение.

- Значит, я все-таки не сошла с ума! – воскликнула она, прижимая ладони к щекам.

- Нет, милая, думаю, что с твоим разумом, как и со зрением, все в полном порядке. Только вот, радоваться этому или огорчаться, я не знаю… – ответил мужчина и замолчал, задумчиво глядя вдаль.

Элис тоже погрузилась в мысли, поэтому последние пять минут до дома они проехали в полной тишине. Только зайдя в дом и устроившись вместе с мужем на диване в гостиной, она тихо произнесла то, что вертелось в её голове все это время:

- И что же теперь делать?

Обратив мучающий её вопрос в слова, она еще больше испугалась, потому, как сама точно не знала ответа на него и только могла надеяться, что Джаспер, как всегда, что-то придумает.

- Для начала нам нужно успокоиться и, несмотря на все увиденное, не делать поспешных выводов, – ответил он и притянул жену в объятия, от чего ей сразу стало спокойнее. Через некоторое время он продолжил: – Мы не можем ничего утверждать голословно, но вывод напрашивается один: девочек перепутали.

- Но как такое возможно? – чуть отстранившись, спросила Элис, заглядывая мужу в глаза. – Такое вообще возможно?

- Боюсь, что да. 

- Но как?.. – все также недоумевала Элис.

- Их могли перепутать еще в младенчестве. Ты помнишь день, когда родилась Лилли? – спросил Джаспер.

- Конечно, – кивнула девушка, – был канун Рождества, и в больнице было очень много народа.

- Эдвард присутствовал при родах?

- Нет, никого из нас не было в момент, когда Лилли появилась на свет. По срокам Франческа должна была родить только в январе, но у нее начались преждевременные роды, пока она была в торговом центре. Скорая отвезла её в «Груп Хелс», а мы с мамой и папой приехали, когда малышку уже отнесли в Отделение для новорожденных. Эдвард в это время летел из Нью-Йорка, поэтому оказался в больнице спустя часа полтора.

- Понятно. Это многое может объяснить, – кивнул Джаспер и, переведя взгляд на жену, стал объяснять свою теорию: – Девочек могли перепутать в родильном отделении, но это значит, что они должны были родиться в один день, примерно в одно и то же время, то есть в одной и той же больнице.

- И? Что это нам даст? – все еще растерянно спросила Элис.

- Ну же, милая, – улыбнулся мужчина, гладя жену по щеке, – Лилли родилась двадцать четвертого декабря 2003 года в больнице «Груп Хелс». Значит, нам нужно только проверить список остальных детей, родившихся тем же вечером…

- И если среди них будет Кэтти Свон, – наконец, подхватила мысль мужа Элис, – то, значит, их перепутали при рождении! Так?

- Именно. А так как твой муж по счастливой случайности работает педиатром не где-нибудь, а в «Груп Хелс», то уже завтра я смогу это проверить.

И вот теперь, Риггинс снова и снова прокручивала вчерашний разговор с мужем, нервно поглядывая на телефон. Спустя еще полчаса и пару сломанных карандашей, девушка с облегчением услышала знакомый рингтон. Схватив трубку, она дрожащими пальцами нажала «Ответить» и тут же выпалила:

- Ну? Ты что-нибудь узнал?

- Да, родная, узнал, – ответил Джаспер. – Двадцать четвертого декабря 2003 года в промежутке с пяти до одиннадцати вечера родились двенадцать малышей, среди них была Кэтрин Бейли Свон. Её мать, Изабелла Свон, была доставлена скорой в 15:37 с диагнозом преждевременные роды. Сразу после рождения девочки у матери открылось кровотечение, и она попала в реанимацию. Свон пришла в себя уже двадцать пятого декабря и только тогда впервые увидела дочь. Думаю, к этому времени малышек уже перепутали.

- Значит, Кэтти – дочь Эдварда и… моя племянница? Но ты точно в этом уверен? Здесь не может быть ошибки? Может, мы все-таки что-то напутали? – сбивчиво лепетала Элис, прижимая руку к груди.

- Точный ответ может дать только тест ДНК, – вздохнул на другом конце провода Джаспер, понимая всю серьезность ситуации и её последствий. – Но я процентов на семьдесят-восемьдесят уверен, что это так. И я сейчас не только про внешние сходства. Я просмотрел карты девочек: у Лилли третья группа крови, а у Кэтти – первая. Ты случайно не знаешь группу крови Эдварда?

- Знаю. Когда я еще училась в Университете, по радио кампуса объявили, что срочно требуется донорская кровь первой группы. Я сразу стала звонить всем родным. У Эдварда оказалась та же группа, что и у меня – третья, – быстро отвечала Элис, судорожно пытаясь вспомнить школьную анатомию, но быстро поняла, что лучше просто дать Джасперу все объяснить.

- Хорошо, у Эдварда третья группа, а у Франчески Дэй – первая. Значит, Лилли с третьей группой крови может быть дочерью Эдварда и Франчески…

- Но?.. Есть ведь «но», так?

- Да, есть одно и очень большое «но». У Беллы четвертая группа крови, а это значит, что какой бы группы ни была кровь отца, у её ребенка не может быть первой группы. То есть Кэтти не может быть дочерью Беллы, но Эдвард может быть её отцом.

- Джас, я совсем запуталась с этими группами, но скажи, я правильно тебя поняла, что Кэтти – дочь моего брата?

- Кэтти может быть дочерью твоего брата, и она точно не является ребенком Беллы Свон. Но чтобы развеять любые сомнения относительно отцовства Эдварда, необходимо сделать тест ДНК.

- А для этого нужно все рассказать Эдварду… – закончила мысль мужа Риггинс.

- Да, Элли, нам нужно обо всем ему рассказать, – ответил Джаспер.

- Это будет катастрофа… – устало произнесла девушка, потирая пальцем пульсирующий висок.

- Я знаю, что будет сложно, но мы справимся, милая, – сказал мужчина и через несколько секунд добавил: – Пригласи Эдварда к нам вечером в пятницу, думаю, тянуть с этим не стоит, но разговор должен состояться подальше от ушей Лилли.

- Да, ты прав… Я так и сделаю… – чуть слышно выдохнула Элис, с ужасом представляя реакцию брата. – Спасибо родной, я так тебя люблю, – добавила в конце она.

- Не за что, малыш, я тоже тебя люблю. Выбрось пока все это из головы, мы еще успеем обдумать все дома. Целую тебя, до вечера, – попрощался с женой доктор Риггинс и положил трубку.

Еще какое-то время Элис сидела молча, переваривая информацию. Но в какой-то момент она почувствовала облегчение: неопределенность, которая вот уже почти сутки изматывала её, наконец, развеяна, и она уже не сомневалась в том, что малышка Кэтти приходится ей родной племянницей, а тяжелый разговор с братом отсрочен еще на два дня. Поэтому, девушка выпила кружку горячего кофе со сливками и с головой окунулась в работу над номером «Nexus».  

Пару минут спустя в маленькую, но уютную кухню вошла девочка.

- Доброе утро, мамочка! – сказала она, усаживаясь на высокий стул, который так любила, потому что сидя на нем, можно было болтать ногами в воздухе.

- Доброе утро, маленькая, – ответила девушка, ставя кружку с какао на стол рядом с тарелкой, на которой уже лежали горячие блинчики, политые клубничным джемом, а затем поцеловала девочку в макушку.

Так начиналось каждое будничное утро в семье Свон с тех пор, как Кэтти пошла в школу.

Если бы кто-то в этот момент спросил Изабеллу Свон, счастлива ли она, женщина, не задумываясь, ответила бы «Да». То же самое она ответила бы в любое другое время, потому как считала себя очень счастливой. У Беллы была сбывшаяся мечта и даже больше. И, несмотря на то многое, через что ей пришлось пройти, чтобы оказаться там, где она была сейчас, и той, кем она в итоге являлась, Свон не жалела ни об одной минуте своего прошлого. Напротив, девушка называла себя любимицей фортуны, подарившей ей так много возможностей, главной из которых она считала возможность стать матерью чудесной девочки, наполнившей её жизнь смыслом. И для Беллы это не было пустыми словами, ведь именно с появлением в её жизни ребенка она обрела, наконец, уверенность в себе и внутреннюю силу, которых ей когда-то недоставало. Кэтти стала её стимулом, её ориентиром, и, как это ни странно, помогла ей избежать многих ошибок в жизни, потому как теперь она просто не могла себе их позволить. Ответственность, которая появилась восемь лет назад, когда двадцатилетняя Белла Свон вышла с дочерью на руках из больницы «Груп Хелс», стала тем, что превратило её из мечтательной, инфантильной девушки во взрослую, готовую взвешивать и принимать решения женщину.

Первым таким серьезным для девушки решением стал выбор: продолжать или не продолжать учебу в Университете, и тут Белла не раздумывала ни минуты – она твердо намеривалась стать дипломированным специалистом в области английского языка и литературы. Тогда родители предложили ей взять академический отпуск на год и переехать к одному из них, в Финикс к матери или к отцу в Форкс. Вместо этого Белла предпочла остаться в Сиэтле и договорилась с Деканатом своего факультета о возможности свободного посещения семинаров и лекций, а часть курсов она смогла перевести на обучение экстерном с обязательным написанием письменных работ и курсовых. Таким образом, молодая мать планировала окончить Университет вместе со своим потоком через три года. 

Несмотря на очевидные сомнения родителей, Изабелла получила поддержку в лице Карен, которая помогала девушке всю непростую беременность и собиралась продолжать делать это и впредь. Белла вообще считала Карен своей крестной феей и сомневалась, что когда-либо сможет отблагодарить её за все. Сама Карен лишь отмахивалась, каждый раз говоря, что ей это только в радость, поскольку её внуки уже ходили в школу и были самостоятельны настолько, что им не требовалась забота бабушки. И, тем не менее, Белла, не желая быть обузой, сразу настояла на том, что будет платить половину ренты за квартиру, и не важно, что вторая спальня все равно пустовала. При этом она понимала, что и на шее родителей тоже сидеть не может, поскольку сама теперь является родителем, а значит, несет полную ответственность за собственную жизнь и жизнь своего ребенка. И хотя первые три месяца после рождения Кэтти девушка пользовалась кредиткой, которую ей подарили Ренэ и Чарли, она знала, что ей срочно требуется заработок. Устроиться куда-то на полный рабочий день она не могла, поэтому первое время ограничивалась работой в «Karen’s Cafe» и только по выходным, готовя уже ставшие традиционными для маленького заведения десерты. В такие дни переносная колыбелька малышки Кэт оказывалась там же, на кухне кафе, где мама могла приглядывать за дочкой и готовить свои кулинарные шедевры одновременно. Во многом это было возможно потому, что Кэтти росла спокойной девочкой и доставляла мало хлопот маме, кроме тех, что сопровождают любого младенца до годовалого возраста. Поэтому Белла успевала не только кормить, купать, одевать и совершать еще кучу действий по уходу за младенцем, но и уделять время курсовым и рефератам, которые всегда умудрялась сдавать точно в срок. К тому же, дважды в неделю она посещала лекции в Университете, пока Карен нянчилась с девочкой. 

Когда же Кэтти научилась сидеть и могла самостоятельно развлекать себя, играя в манеже, Белла нашла дополнительную возможность заработка, занимаясь репетиторством со старшими школьниками. Эти занятия проходили в гостиной квартирки над «Karen’s Cafe», а потому дочка всегда была на виду у Беллы. Мисс Свон быстро зарекомендовала себя как хорошего репетитора английского, берущего вполне умеренную плату за свои услуги, при этом добиваясь с учениками впечатляющих результатов, а потому у Изабеллы появился еще один постоянный источник доходов, что не могло её не радовать. Также девушка с удивлением обнаружила, что у нее действительно получается находить подход к разным детям, независимо от уровня их начальной подготовки и запущенности материала, что могло в перспективе помочь ей стать неплохим преподавателем. Однако Белла все еще не оставила мечты о кондитерской, поэтому рассматривала педагогику только как определенный этап на пути к осуществлению своего заветного желания.  
По мере того, как Кэтти росла, Белла имела возможность проводить в кафе больше времени, но после родов она больше не работала официанткой, лишь изредка помогая в зале, когда было слишком много посетителей. Основную же часть времени она проводила на кухне или за стойкой, рядом с Карен, продавая уже готовую выпечку, кофе и сэндвичи. Для Кэтти же был организован специальный уголок, где сначала стоял высокий детский стульчик, а потом его заменили маленьким столиком. Здесь, под присмотром мамы, Карен, девушек-официанток, а нередко и самих посетителей, маленькая Кэтти играла и рисовала, чем вызывала умиление у всех присутствующих. Здесь же, в «Karen’s Cafe», малышка Кэт впервые познакомилась с волшебным миром музыки, ведь кафе по-прежнему пользовалось популярностью среди гастролирующих музыкантов, и в такие вечера девочка не отходила от подиума, где обычно устраивались импровизированные концерты, жадно ловя каждый звук. И Белла могла с уверенностью утверждать, что прежде, чем научиться говорить связными предложениями, её дочь уже умела мурлыкать мелодии, стоило ей хоть раз услышать какую-нибудь песню. «Наследие Дэна Купера», – так про себя называла Белла любовь дочери к музыке, а значит, в будущем им предстояло отправиться в музыкальную школу. Пока же мама талантливого чада покупала ей разные игрушечные инструменты, и девочка с огромным для двухлетнего ребенка энтузиазмом извлекала звуки из миниатюрных клавиш на батарейках.

Наследие Дэна Купера никуда не исчезло и восемь лет спустя. Напротив, с возрастом любовь к музыке только росла в девочке, и это подтверждали учителя, не уставая каждый раз восхищаться абсолютным слухом малышки Свон и её несомненными успехами. Единственное, чего пока не хватало Кэтти – это собственного инструмента, о котором она давно мечтала. Изабелла и сама понимала, что ей придется придумать, как втиснуть в их не слишком большую гостиную фортепиано, но ни на секунду не сомневалась в том, что это необходимо. Девушка планировала установить инструмент, когда дочка будет гостить у дедушки, тем самым желая сделать Кэтти  сюрприз. Пока же она слушала, как девочка уже в который раз со вчерашнего вечера болтает о своей новой подружке:

- Лилли еще сказала, ну, когда звонила мне вечером, что у них с тётей Эл, то есть миссис Риггинс, бывают пижамные вечеринки в доме миссис Риггинс и, если мистер Джаспер не спит после смены, то они устраивают целые концерты, как настоящие Братц! Правда, здорово, мам?

- Звучит впечатляюще, – ответила Белла, с улыбкой глядя на дочь.

- Ага, – кивнула Кэтти, быстро пережевывая очередной кусочек. – Они даже выбрали себе имена, как у кукол – Джейд и Рокси. И еще, Лилли сказала, что я могла бы стать их третьей участницей – Хлоей²! Ты ведь не будешь против? – выпалила девочка, с надеждой глядя своими зелеными глазами на мать.

- Кэтти, мы ведь только вчера познакомились с этими людьми, – аккуратно начала Белла. – Думаю, прежде, чем вы с Лилли начнете планировать совместные ночевки, нам стоит получше познакомиться с Риггинсами, тем более, что мы не знаем, как к этому отнесутся родители Лилли.

- У Лилли есть только папа, и она думает, что он не будет против, ведь с нами будет миссис Риггинс, – ответила девочка.

- Что ж, – пробормотала Изабелла, теперь лучше понимая, почему девочки так быстро подружились: она прекрасно знала, что её дочь переживала отсутствие отца, и нетрудно было догадаться, что и маленькая Лилли Каллен не могла не тосковать по матери. Сделав большой глоток какао, женщина продолжила: – В любом случае, нужно, чтобы и папа, и тётя Лилли дали добро на эту вашу авантюру, а пока мы могли бы в выходные сходить в зоопарк и позвать с нами Лилли и её родных.

- Это же здорово, мам! – воскликнула Кэтти. – Я прямо сейчас позвоню Лилл!

 - Стоп, юная леди, сейчас ты доешь свой завтрак, возьмешь сумку и отправишься в школу. Твой автобус подъедет через семь минут! – строго сказала мама Свон. – А с Лилли вы сможете поговорить и вечером.

- Хорошо, мамочка, – сказала Кэтти с обезоруживающей улыбкой на своем милом маленьком личике. – Завтрак был о-о-очень вкусный, спасибо! 

- Вот, хитрюга! – произнесла Белла, понимая, что попалась в ловушку, растеряв весь свой строгий вид и расплываясь в ответной улыбке, после чего, дернув девочку за хвостик, добавила: – Иди лучше, проверь, все ли ты сложила в рюкзак.

Через пять минут Кэтти Свон отправилась в школу, сев в желтый школьный автобус, а Белла, проводив его взглядом до поворота, что делала каждое утро, вернулась в кафе и приступила к своим сладким хлопотам.

Поставив в духовой шкаф очередную порцию пирожных, Изабелла перевела взгляд на фотографию на стене, с которой ей улыбалась её добрая фея Карен. Девушка тут же подумала, что она давно не созванивалась с ней, и пообещала себе исправить это вечером. А пока, ловя свое улыбающееся отражение в блестящих поверхностях кухни «Sweet Dreams», Белла вспоминала, как Карен помогла осуществить её детскую мечту. 

После окончания Университета Карен уговорила Беллу найти работу на полный рабочий день, поскольку считала, что девушка с дипломом высшего учебного заведения не должна всю жизнь работать в маленьком кафе. Свон согласилась, хотя и не представляла своей жизни без этого кафе и кулинарии. В итоге Белла, как всегда, нашла компромисс: она устроилась корректором в крупное издательство Сиэтла, где работала с девяти утра до трех часов дня, а после этого забирала Кэтти из детского сада и возвращалась в «Karen’s Cafe». Параллельно Свон продолжала заниматься репетиторством, сократив количество занятий до двух в неделю.

Так как хозяйка кафе полностью доверяла своей молодой протеже, она часто оставляла заведение на Беллу, уезжая на праздники и редкие отпуска к сыну и его семье. Изабелла знала всех поставщиков продуктов, работающих с Карен, официантки, такие же, как когда-то и Белла, студентки, всегда находили общий язык с правой рукой хозяйки, которая внешне едва ли выглядела старше их самих, а для постоянных посетителей было привычно видеть Свон и малышку Кэт в зале. Поэтому девушка легко справлялась с временными обязанностями владелицы кафе, совмещая их с работой в издательстве. 

Спустя два года, когда Кэтти исполнилось пять, невестка Карен забеременела третьим ребенком. Это было не запланированным, но очень радостным событием в их семье, вот только к этому моменту жена сына добилась ощутимых успехов на работе, заняв пост начальника целой службы в компании. Женщина, хоть и с легким сожалением, была готова попрощаться с карьерой и отдать свои силы воспитанию малыша, но тут Карен с удовольствием предложила свою помощь. Она давно хотела перебраться поближе к семье, но у нее был свой небольшой бизнес, и она чувствовала себя полезной, помогая Белле. Но теперь счастливая бабушка была рада полностью посвятить себя внукам, тем более, что ей было не жалко передать дело всей жизни в надежные и уже опытные руки Изабеллы Свон. Сразу после того, как она обсудила свой переезд с сыном и невесткой, Карен сообщила Белле, что собирается подарить ей кафе и передать права на квартиру, нотариально оформив все бумаги. Свон была безмерно благодарна, но отказывалась принимать столь дорогой подарок, вместо этого проведя оценку помещений и определив реальную рыночную стоимость недвижимости. Затем, разработав бизнес-план, предварительно спросив у Карен разрешения на переделку кафе, Белла смогла добиться получения льготной ссуды на развитие малого предпринимательства, где в качестве поручителей выступили её родители и второй муж Рене, Филл Коллинз. Это стоило ей нескольких месяцев изматывающих хождений по инстанциям и собиранию огромного количества справок и прочих документов, но вместе с тем это приблизило её сразу на несколько огромных шагов к осуществлению мечты. 

И вот, за два месяца до рождения третьей внучки Карен, новая кондитерская на Четвертой авеню «Sweet Dreams» впервые открыла свои двери для посетителей, с первого раза и надолго очаровывая волшебной обстановкой и восхитительным меню. За несколько недель, пока шел ремонт, Белла сумела не потерять прежних клиентов «Karen’s Cafe» и сохранить традиционную для этого места музыкальность. 

Кафе быстро стало популярным, благодаря таланту и обаянию молодой хозяйки, к тому же дополнительную прибыль приносило новое направление – заказы десертов и тортов для различных торжеств. Белла оставила работу в издательстве, чтобы успевать выполнять заказы и обеспечивать свежей выпечкой кафе, но в какой-то момент из-за возросшего числа клиентов ей пришлось нанять еще двух кондитеров, работающих посменно, а также увеличить число официанток до четырех в смену. С девушками-официантками никаких проблем не возникло – «Sweet Dreams» быстро приобрело репутацию модного, но уютного заведения с лояльной к молодому персоналу владелицей. Но вот при выборе кондитеров Изабелла испытала неловкость: ей, кулинару-самоучке, было сложно оценивать профессиональных шеф-поваров, окончивших кулинарные академии, посетивших мастер-классы европейских мастеров, тем более, что некоторые из них вели себя крайне высокомерно. В итоге, Белла взяла на работу молодого иммигранта из Канады и коренную жительницу Олимпийского полуострова, всего на несколько лет старше себя, при этом она руководствовалась не количеством строк в резюме, а своей собственной интуицией. Именно она помогла ей разглядеть в долговязом темнокожем канадце и с виду замкнутой и несколько суровой дочери племени суквомиши³ искреннюю страсть к кондитерскому ремеслу и тот блеск в глазах, который появлялся и у самой Беллы, когда она творила что-то по собственному рецепту. За три года совместной работы Белла, Кэмерон и Леа стали дружной и сплоченной командой, благодаря чему «Sweet Dreams» никогда не пустовало, заказы на свадебные торты и обслуживание других торжеств были расписаны на месяцы вперед, а сама Изабелла планировала уже в этом году погасить ссуду. 

Таким образом, в двадцать восемь лет Белла представляла собой успешную, независимую молодую женщину и заботливую мать. Единственное, чего, по мнению Ренэ Коллинз, ей не хватало – это мужа. «Ну, или хотя бы постоянного любовника!» – как любила повторять мать, нисколько не растерявшая своего энтузиазма за годы счастливого брака. Однако Белла не считала это проблемой. Конечно, как и любая другая молодая женщина, воспитанная на классической литературе, она не могла отрицать того, что хотела бы встретить того самого единственного – умного, благородного, готового стать ей верным спутником по жизни и заботливым отцом для её дочери. Но, в отличие от героинь любимых романов, Изабелла жила в реальном мире, а потому, при всем своем жизненном оптимизме, она более чем трезво оценивала шансы найти такого человека. К тому же, Ренэ не могла упрекнуть дочь в том, что она замкнулась или махнула на свою личную жизнь рукой. В общем-то, Белла почти всегда соглашалась сходить на свидание, если мужчина не был ей неприятен. Другое дело, что этих свиданий было не так уж и много: сначала молодая мать разрывалась между ребенком, учебой и заработком, затем ей пришлось сосредоточиться на превращении кафе в успешное заведение, ну, а когда появилось свободное время, девушка куда требовательнее стала относиться к самим претендентам на её внимание. 

Более или менее продолжительный роман случился около двух лет назад. Его звали Морган: чуть за тридцать, светлые волосы, открытый взгляд голубых глаз, приятная улыбка и подтянутая фигура. Все начиналось, как в одном из голливудских ромкомов – Белла только что заключила договор на поставку десертов для фуршета по случаю проведения корпоративного мероприятия и очень спешила на встречу с новым поставщиком фруктов, когда столкнулась в дверях с мужчиной. В воздух взмыли бумаги, из сумочки Беллы посыпались разные мелкие вещички, а сама девушка приземлилась на пятую точку, к счастью, не больно. Мужчина бросился помогать симпатичной шатенке, рассыпаясь в тысячи извинениях. Изабелла заверила его, что ничего страшного не произошло,  и уже собиралась поскорее покинуть офисное здание, но мужчина вдруг решил, что непременно должен загладить свою вину и, представившись, пригласил её на ужин. Девушка по привычке попыталась отмахнуться от предложения, заявив, что сегодня не может оставить ребенка – обычно это срабатывало, и волшебное слово «ребенок» заставляло испаряться несостоявшихся ухажеров. Но Моргана это ничуть не смутило, он лишь шире улыбнулся и предложил сходить втроем в какое-нибудь семейное кафе, что, в свою очередь, крайне смутило Беллу. Кинув быстрый взгляд на руки мужчины, и не обнаружив обручального кольца, она решила рискнуть и в ответ предложила встретиться следующим вечером. За этим последовала череда не очень частых свиданий, одно из которых несколько недель спустя вполне естественно закончилось в постели. 
Их роман развивался не слишком торопливо: они встречались один-два раза в неделю, иногда посещая общественные места, а иногда сразу уединяясь в небольшой квартирке Моргана. В остальное время они созванивались или перекидывались сообщениями. Белле нравилось общаться с Морганом – он был весьма красноречивым и незаурядным собеседником, да и в постели, хотя Свон и не могла похвастаться большим опытом в этой области, ей было с ним хорошо. Он даже не забывал расспрашивать Беллу о дочери и, казалось, вполне охотно слушал её рассказы, но почему-то она все же не спешила знакомить Кэтти с ним, а он и не настаивал. И пусть сердце Беллы не начинало бешено стучать при взгляде его голубых глаз, и она не мечтала поскорее очутиться в его объятьях, внимание и ласки этого привлекательного мужчины тешили её женское самолюбие и удовлетворяли определенные потребности, и, в целом, эти отношения были ей… приятны.

Незадолго до Рождества маленькое семейство Свон отправилось в торговый центр, чтобы выбрать подарки. К этому времени отношения с Морганом, которые Белла так и не смогла как-либо классифицировать, продолжались чуть больше полугода. Она даже подумала, что, наверное, стоит что-то купить и ему, когда они с Кэтти вдруг увидели малыша, на вид не больше трех лет, который безмолвно плакал в тени лестницы. Подхватив мальчика на руки, сразу после того, как он смог объяснить, что потерялся, Изабелла направилась к охраннику, возле которого уже маячила напуганная женщина, держа за руку девочку чуть старше Кэтти. Когда малыш благополучно оказался в руках матери, Белла выслушала огромное количество благодарностей в свой адрес и уже собиралась продолжить с Кэтти шопинг, когда женщина воскликнула: «Морган, милый, Скотти нашелся! Его привела вот эта добрая девушка!» Услышав знакомое имя, Изабелла машинально обернулась и… столкнулась со знакомым взглядом голубых глаз. Она не сразу поняла, что это и есть тот Морган, к которому обращалась мама Скотти, но когда мальчик крикнул «Папа!», у которого, к слову сказать, на руках был еще один ребенок, все стало более чем понятно. На какое-то мгновение на лице мужчины отразилась паника, но он сумел быстро взять себя в руки. Белла же в этот момент почувствовала лишь разочарование и обиду, но не за себя, а за эту женщину и её трех прекрасных малышей. Она с радостью дала бы хорошего пинка этому ублюдку, но не хотела расстраивать его жену накануне праздника. Поэтому просто пожелала им счастливого Рождества и ушла вместе с Кэтти, радуясь про себя, что так и не представила его дочери. 

Пока они с дочкой бродили по магазинам, Белла прислушивалась к себе, ожидая того момента, когда ей станет больно. Но той опустошенности, которая должна была последовать за предательством, девушка так и не почувствовала; она была определенно зла, крайне разочарована, и еще была задета её гордость. Свон даже планировала вечером немножко поплакать в подушку, пожалеть себя любимую, но нескольких порций мороженного в кафе торгового центра с Кэтти хватило, чтобы забыть про невеселые планы. Она ведь не была влюблена, а значит, и переживать из-за данного субъекта было бы глупо. Осознав это, Белла написала Моргану единственное сообщение: «Я не собираюсь требовать от тебя объяснений, мне они не нужны. У тебя красивая жена и замечательные дети. Поэтому, перестань быть подонком и не смей больше изменять жене!» – после чего удалила его контакт и выбросила все мысли о нем.      

Это было два года назад. А сейчас ей было двадцать восемь, у неё был самый чудесный на свете ребенок, и она занималась любимым делом, получая удовольствие и приличный доход. Да, Изабелла Свон считала себя очень счастливой женщиной и не думала, что что-то может это изменить.

² Хлоя – единственная блондинка в серии кукол Братц.

³ Суквомиши (англ. Suquamish) — индейское племя, проживающее в резервации на берегах залива Пьюджет-Саунд. Именем вождя этого племени, Сиэтла, был назван город Сиэтл.