День второй. Осталось четыре дня.

Глава 1

Я сладко потянулся, вытянув руки над головой. Диван оказался непригодным для сна, да еще я безумно замерз под тонким пледом. Полночи меня морозило, я кутался, как мог в короткий плед, пока, наконец, не забылся крепким сном, где было тепло и уютно.

Открыв глаза, я понял, что дело было вовсе не во сне, а в большом теплом одеяле, которым я был бережно укрыт. Я улыбнулся – неприступная, строгая Белла сдавала свои позиции. Вдохнув еще раз удивительный запах шоколада, исходивший от одеяла, я откинул его, и почувствовал аромат свежевыпеченного хлеба. Это был такой забытый, почти утерянный запах из детства, когда мама пекла свой хлеб по выходным.

Выбравшись из-под одеяла, я прошлепал на кухню. У плиты спиной ко мне пританцовывала Белла с плеером в ушах и жарила яичницу. Мой приход остался для нее незамеченным, и это позволило мне с улыбкой наблюдать за неуклюжими и, в то же время, очень соблазнительными «па» её округлой маленькой попки.

Но вот забавные кудряшки собранного лентой «хвостика» в последний раз подпрыгнули и исчезли из виду, позволяя мне увидеть лицо их очаровательной обладательницы, на котором сначала появился испуг, затем что-то странно-прищуренное, ну, а затем – привычно-гневное выражение лица.

- Проснулся, храпун? – небрежно бросила она и снова вернула свое внимание к сковороде.

Я засмеялся и, оттолкнувшись от косяка, на который опирался, подошел к ней почти вплотную. Чуть склонившись над её ухом, я почувствовал, как Белла напряглась и задержала дыхание. Я же едва смог сдержать стон от легкого, цветочного аромата её волос, окутавшего меня, и такого близкого тепла её тела.

- Я не храплю, врунишка... – прошептал я с хрипотцой. Откуда она взялась в моем голосе, осталось для меня загадкой. – И спасибо за одеяло, хотя я, конечно, предпочел бы, чтобы меня согревал жар твоего тела…

Глупцом ли я был, когда произнес это? Эх… да! Да просто кретином из всех кретинов на свете, поскольку тут же получил под дых локтем… Ах нет, не просто локтем – чертовски соблазнительным локтем! Но ни совершенство этого локотка, ни миниатюрность его хозяйки не смогли подготовить меня к такому неожиданному выпаду и последовавшей боли. А потому я, пробороздив носом по спине Беллы, сложился пополам и в данный момент разглядывал причудливые узоры на деревянном полу кухни  – «отличная реакция», Свон.

Белла же быстро отошла от меня и села за стол.

- Значит так, твои ловелаские приемчики на меня не действуют, а потому – прекращай свои идиотские попытки изобразить героя-любовника, иначе, до тех пор, пока ты, наконец, не уедешь, будешь ночевать в полицейском участке. И не надейся, что там тебя ждут шелковые простыни и пуховое одеяло. А сейчас, быстро умывайся и завтракай, нас ждут у Луи!

Я выпрямился и нахмурил брови, молча спрашивая у нее тем самым, кто такой «Луи».

Белла закатила глаза, будто я идиот, раз не знаю таких банальных вещей. Но откуда, скажите, я должен знать какого-то там «Луи»? И вообще, что это за имя такое идиотское – Луи? Видимо, увидев мое замешательство, она вздохнула и тоном учительницы стала терпеливо объяснять мне прописные истины для каждого форксов… Тьфу ты! В общем, для каждого жителя Форкса.

- Луи – владелец магазина «У Луиджи». Там продаются строительные материалы. Мы должны сегодня же их забрать. Так как, если ты еще помнишь, то в стене нашей школы все еще зияет огромная дыра, которую ты и сделал. Дети же не могут долго ждать, им нужно учиться!

- Ох, ну надо же… Устроила бы своим детям каникулы, думаю, они были бы совсем не против…

- Мне казалось, что ты и сам торопишься на свою глупую гонку? Так вот и давай, не будем задерживать друг друга.

Хорошее настроение улетучилось, едва мисс «острый язычок» закончила свою очередную праведную тираду. Конечно, я торопился на гонку. И она, конечно, не была глупой. Она была для меня решающей, перспективной и, возможно, судьбоносной в случае победы. Что бы она понимала в этом, деревенская учительница!..

Решив, что ей никогда не понять моего образа жизни и уж тем более всю значимость, как она выразилась, «глупой» гонки, я, не удостоив её ответом, гордо прошествовал мимо и, захватив из сумки свои вещи, отправился в ванную. Именно в ту, в которой вчера нашел Беллу. Почему не пошел в другую? Так её просто не существовало в этом стареньком и маленьком домике.

Через двадцать минут я вернулся обратно на кухню, где Белла, не дожидаясь меня, начала завтрак. Не будь я таким голодным, а завтрак – таким вкусным, я бы непременно поддразнил её по поводу невоспитанности и не забыл бы сказать: «А еще учительница, называется», – но передумал ввязываться в новую перепалку. С этой девушкой я все чаще стал задумываться, прежде чем сказать. Ну, а что? Пусть я и Эдвард Каллен, но мне все еще дорого мое здоровье, да и перспектива ночевать в участке тоже не радовала. Поэтому я усердно жевал, лишь иногда поглядывая на «шеф-повара». Когда места для еды в моем желудке больше не осталось, я откинулся на спинку стула, вальяжно вытягивая ноги под столом, и случайно задел босые ступни Беллы. Мы оба вздрогнули от этого контакта: я – от очередного приступа желания, вдруг и, как всегда, некстати охватившего меня от такого, казалось бы, мимолетного и невинного прикосновения; а Белла… видимо, от неприятного контакта с моими холодными пальцами.

- Прости…

- Нннет… Ничего, – прошептала Белла, поспешно вставая из-за стола. – Я пойду собираться, а ты… В общем, тоже поторопись.

Я кивнул, но уже, по сути, сам себе, поскольку Изабелла выпорхнула из кухни со скоростью болида «Формулы-1».

Допив чай, я отнес грязную посуду в раковину, собираясь её помыть. Да! Я умею мыть посуду! И я даже знаю, как пользоваться пылесосом! И вообще, нет ничего такого, с чем бы я не справился. Так что, эта маленькая, вредная, но такая соблазнительная девчонка может сколько угодно закатывать свои умопомрачительные глазки и скептично качать головой, но я докажу ей, что могу сам залатать эту дурацкую стену, или я – не Эдвард Каллен! На этой праведной мысли, меня отвлек стук в дверь. Я остановился у двери, прислушиваясь, не показалось ли мне. Стук повторился, но Белла явно его не услышала, и я позволил себе открыть дверь.

На пороге стоял не кто иной, как… мой отец. Выглядел он так, будто не спал пару недель. Мы молча смотрели друг другу в глаза, никто из нас не решался заговорить первым.

- Эдвард… – наконец произнес Карлайл. Я брезгливо поджал губы, услышав из его уст свое имя. Он вряд ли имеет право произносить его, как, впрочем, и мою фамилию тоже. – Ты… Ты обо всем знаешь, да? – спросил он с такой болью, с таким отчаяньем, что на секунду мне захотелось думать, что он страдал все эти годы вдалеке от меня. Но это только на секунду…

- Не смей произносить мое имя, ты – тот, кто бросил меня двадцать лет назад!

- Что? – опешил отец, даже отступив на шаг в неосознанном жесте. – Ты считаешь, что я бросил тебя?

Тут настала моя очередь удивляться…