Утро воскресенья начинается с дождя. Холодного и громкого. Из-за него и без того не слишком светлая комната погружается в ещё больший мрак, а массивная деревянная черная мебель лишь дополняет это впечатление.
Забытая Богом, заброшенная спальня с кроваво-красными простынями, с тяжелым, словно густой сироп, воздухом, с высоким, но оттого не менее давящим потолком, внешне не изменилась. Сравнение с логовом вампира - наиболее подходящее. Точнее и не скажешь.
Но... мне все равно.
За те семь дней, что я провожу здесь, я влюбилась в эту комнату. Влюбилась в стены из сказки про монстров, в пол для изготовления гробов, в темное окно, которое даже в самый солнечный день не позволяло лучам пробиться внутрь...
Рене бы назвала меня сумасшедшей. Чарли бы назвал. Да кто угодно. Но теперь это не имеет никакого значения.
Я и сама не думала, что почувствую себя живой и почти счастливой в темном царстве.
Однако это оказалось куда возможнее, чем можно было предположить. Куда проще.
Просыпаясь утром, я вижу светящееся улыбкой лицо Джерома. Той самой улыбкой, о которой столько мечтала, которую столько раз рисовала в своем воображении. Малыш с удовольствием потягивается, а затем, выгибаясь, чмокает меня в щеку. Он больше не боится пытаться говорить. Розовые губки вполне уверенно, пусть пока и беззвучно, произносят "доброе утро".
А потом белокурое создание поворачивается на бок, оказываясь лицом к лицу с Эдвардом. Для него у ангелочка припасено звучное ласковое "папа", от которого просто невозможно не улыбнуться. Мой похититель притягивает сына к себе, что-то нашептывая ему на ушко и целуя светлые волосы. Картина настолько умиротворяющая, настолько домашняя, что ни один человек, увидевший её, не усомнился бы в искренности Калленов друг к другу. Мне кажется, именно о такой любви думают, когда говорят об отцовской или сыновьей.
Другим поводом для радости является то, что, как и обещал Флинн, за неделю Эдвард полностью поправляется. Сначала исчезают синяки под глазами, потом возвращается человеческий цвет кожи, светлеют бронзовые волосы и смягчается острота лица. Конечно, семь дней для набора потерянного веса слишком мало, но это как раз та проблема, что не представляет угрозы. А уж если учесть старания миссис Браун, то ещё и прекрасно решаемая...
Все-таки, доктор, вы были правы. Приношу свои извинения.
Ну и конечно долгожданная весна, постучавшаяся, наконец, в двери. Оттепель, заставляющая таять снег, заставляющая бежать, куда глаза глядят, ледяной зимний ветер, затрагивает не только погоду, но и наши с моим похитителем отношения.
Во-первых, эту неделю я провожу вместе с ним и мальчиком. Ни единого раза никто даже не намекнул мне, что лучше уйти. Наоборот, Эдвард, кажется, даже рад моему присутствию. По крайней мере, он не хмурится и не проверяет меня малахитовыми детекторами лжи при каждой возможности. Доверяет.
Во-вторых, наше общение с Джеромом мужчина больше не пытается ограничивать. Без скрежета зубов, без испепеляющего взгляда, без немого неодобрения он наблюдает, как я обнимаю малыша, целую, рассказываю ему сказки... В контрасте с недавними событиями - до покушения - это приводит в неизмеримый восторг. Мне хочется говорить ему "спасибо" каждый раз, когда это происходит.
И в-третьих, ночь. Кошмары ни меня, ни белокурое создание больше не тревожат (причиной тому присутствие рядом Каллена, чье "не бойся" до сих пор меня успокаивает, или им просто не нравится нападать, когда мы с малышом вместе - не знаю), но все же страх - пусть и на подсознательном уровне - все равно не отпускает. Никак не могу повлиять на то, что каждое утро я просыпаюсь крепко прижавшись к Эдварду, несмотря на то, что ложилась как минимум в полуметре отдаления...
Благо, подобное его не злит. Наоборот, усмехаясь, он высвобождается из моих цепких объятий, уверяя, что никто красть меня отсюда не собирается.
Теперь, когда вспоминаются слова мамы о том, что неделя - не срок, становится смешно. Я могу доказать обратное личным примером. Если бы то умиротворение, что царит в особняке сейчас, настигло меня при первом визите в него, я бы, не раздумывая, согласилась навсегда здесь остаться. Хоть все стены выкрасьте в черный!
Впрочем, какую-то часть подсознания такое затишье настораживает. Оно пытается убедить меня, что этот побег от реальности, в который мы с головой окунулись, может иметь последствия.
В какой-то степени я с ним согласна - все хорошее, даже самое хорошее, когда-нибудь кончается. И проблемы, оставленные на потом, и люди, отношения с которыми не пришли к нужному завершению, всплывут на поверхность и потребуют полного внимания.
Знаю. Понимаю. Верю.
Но при этом я не хочу даже думать о подобном. Уж слишком привлекательна идея как можно дольше оставаться в царстве покоя и гармонии. В нашей тихой, безопасной темной гавани, куда ветра и волны океана действительности никогда не доберутся...

Сегодня - день седьмой, последний. Что будет завтра, на следующей неделе, через месяц - неизвестно. Да и нужно ли кому-то это знание?
Сегодня - день седьмой, последний. И я хочу сполна насладиться им вместе с обоими Калленами. За последние два месяца мы это заслужили.
Я вздыхаю, открывая глаза. Утро - самое потрясающее время. Не хочу упускать его.
Взгляд упирается в знакомый фиолетовый плед, до сих пор укрывающий диван. Его вид напоминает о домоправительнице, которой вот уже три дня не видно и не слышно. Дважды она приносила завтрак. Дважды - ужин. А потом эту функцию взяла на себя миссис Браун, ответившая на мой вопрос о том, где Марлена, что "ей нездоровится".
Эдвард вопросов не задавал. Но лишь при одном упоминании о женщине, веселость на его лице сменяло суровое выражение. Видимо, теория о том, что домоправительница и мой похититель связаны каким-то общим, нерешенным делом, верна. Только вот расспрашивать мужчину - задумка заранее провальная, а искать по дому Марлену не позволяет Джерри, не отпускающий ни меня, ни Каллена от себя ни на шаг.
Что же, провести воскресенье вместе с Эдвардом и малышом, не вмешиваясь в чужие проблемы, идея заманчивая. С радостью соглашусь.
Тихонько вздыхаю, немного поворачивая голову вправо. Теплая и мягкая материя, на которой я лежу, мало сходна с наволочкой подушки, но главным доводом в пользу того, что нахожусь я не на своей половине кровати, является чуть притупленный жаром комнаты, в которой окна не открываются, едва слышный аромат моего похитителя. Опять...
Похоже, мне пора смириться с тем, что происходит ночью. И Эдварду тоже.
Нерешительно поднимаю глаза вверх, вглядываясь в лицо мужчины. Возможно, он ещё спит.
Однако, опровергая глупые догадки, малахиты - без единого проблеска сонливости - встречаются с моими глазами. Смотрят так же внимательно, как и я.
Не выдерживаю первой, поспешно опуская взгляд вниз.
- Проснулась? - негромкий бархатный баритон, вернувшийся в прежнее состояние, является первым источником звука в черной спальне сегодня.
Я киваю, по-прежнему не отрываясь от серой футболки, в которой мой похититель предпочитает спать. В ней нет ничего общего ни с прежними пижамами, в которых он приходил ко мне прошлыми ночами, ни с какой-либо другой одеждой, надетой ранее. За эту неделю и вправду многое меняется.
- Белла, - мистер Каллен посмеивается, искренне улыбаясь, - в чем дело?
- В чем? - совсем тихо переспрашиваю я, пытаясь придать голосу больше смелости.
- У тебя такой виноватый вид, - Эдвард щурится, глядя на меня ещё пристальнее, - будто ты преступление совершила. Вчера утром я покусал тебя?
Эта фраза даже меня заставляет улыбнуться.
- Нет, - уверенно качаю головой, возвращаясь обратно во власть малахитов. Не встречая сопротивления, они с легкостью вовлекают в свою бездну. Но при этом совсем не страшно. Нет того всепоглощающего выражения, какое было в омутах мужчины раньше. Больше в клетку они не запирают. Наглядно демонстрируют, что я могу покинуть их плен, как только пожелаю. Дверцу наружу никто не закрывает.
- Значит, сегодня тем более нет, - мой похититель без наигранности усмехается. Его взгляд излучает лукавство и мягкость. Истинно человеческую.
Похоже, эти семь дней призваны открыть для меня совершенно нового Эдварда. И, признаться, наблюдая все то, что сейчас, я совсем не против.
Подбодренная словами Каллена, удобнее устраиваюсь на его плече. Только теперь я замечаю, что рука мужчины покоится на моей талии, над одеялом, крепче прижимая его к телу.
- Справа правда очень холодно? - неожиданный вопрос Эдварда выбивает мысли из колеи. Я прикладываю все силы, чтобы понять, о чем идет речь.
Не выходит.
- Справа?..
- Прежде чем придвинуться ко мне, ты всегда говоришь о холоде, - терпеливо объясняет мужчина.
- Говорю? - вот это сюрприз.
- Да, - Эдвард нехотя пробегается пальцами по моей спине, подбираясь ближе к волосам, - не помнишь?
- Нет, - легонько пожимаю плечами, глубже вдыхая навеки закрепленный в памяти аромат Каллена. Приятно, словно мед, растекаясь по сознанию, он успокаивает и расслабляет. – Но ты и вправду теплый... - смущенно добавляю я.
- Спасибо, - мужчина снова широко улыбается, едва ощутимо перебирая мои волосы. Напоминает Джерома в первую неделю нашего с малышом знакомства.
Замолкаю, глядя прямо перед собой.
Смешно вытянутые губки и мерное сопение мальчика, лежащего напротив, подсказывают верный ответ прежде, чем мой похититель озвучивает его вслух:
- Спит.
- Очень красиво спит... - нежно бормочу я.
- И спокойно, - добавляет мужчина, чуть нахмурившись. Два отпечатка от ещё не появившихся, но уже таких близких морщинок, обозначаются на его лбу. - Это рекорд.
- Он всегда спокоен, когда ты здесь, - утыкаюсь носом в серую материю футболки, - и я тоже.
Говорю и не чувствую себя не в своей тарелке. Неожиданная потребность сказать то, что я думаю, завладевает всем естеством. Мне совершенно не хочется больше прятаться от мистера Каллена. Он отлично справляется с тем, чтобы быть - насколько это возможно - откровенным со мной, и я тоже не собираюсь противиться этому. Стоит признать, неделя - вполне достаточное время для налаживания отношений. Наши, по крайней мере, как мне кажется, продвинулись на пару шагов вперед.
- Я не всегда здесь, - улыбка спадает с его лица. Рука, обвивавшая меня, ощутимо напрягается.
- Ну, пара дней у нас ещё есть, ведь так? - стараюсь вложить в эти слова побольше оптимизма, но желание получить положительный ответ все равно пробивается наружу. Смешивается. Заполняет пространство вопроса ровно наполовину.
- Пара часов, - исправляет мужчина, - до вечера. В девять мне нужно уехать.
- Плохая идея... - недовольно бормочу, крепче прижимаясь к Эдварду. Отпускать его до боли не хочется. Никуда. Тем более - за пределы особняка. Уж слишком хорошо я помню, чем кончился прежний его уход.
- Не я придумываю правила, - Каллен безрадостно усмехается. Пальцы чуть грубее прикасаются к волосам, путаются в них.
- С каких пор бароны играют по чужим правилам?
Мой вопрос заставляет малахиты засиять прежним блеском. Доля непосредственности, проскочившая внутри них, со скоростью света распространяет тепло по всему телу.
- Да уж, действительно, - дразнится он, - непорядок.
А затем, спустя несколько секунд, все возвращается на круги своя. В том числе, настроение мужчины.
- На самом деле, вся эта иерархия довольно формальна. Босс отличается от подчиненного немного большей осведомленностью в определенных делах и размером оклада. А перспектива у всех все равно одна и та же. Перед законом все равны, Белла.
- Полиции до тебя не добраться... - неуверенно произношу я. Подобная "перспектива" меня не устраивает. А Джерома тем более.
- Полиции точно, - Эдвард полностью со мной соглашается, закатывая глаза, - они ведут себя, как дети, делая свою работу. Не знаю, кем они нас воображают, когда устраивают все эти "облавы" и игры в "поимку", о которых заранее объявляют по всем радиостанциям.
Эти слова успокаивают. Впервые в жизни радуюсь тому, что правоохранителям не удастся обнаружить преступников, нарушающих если не все, то большую часть законов США. Безопасность Эдварда хотя бы с одного фланга - уже достижение.
- Ты поедешь в квартиру? - внезапно я осознаю ещё один неприятный факт. Не в силах удержаться, чтобы не произнести вопрос о нем вслух.
- Там чисто. Джаспер все проверил, - Каллен видит меня насквозь.
- Он и в прошлый раз проверял... - да простит меня Хейл за такие слова, но сейчас все то доверие, внушенное им, все то хорошее, что сделано, теряется где-то среди темных стен комнаты.
- В одну реку дважды не войдешь, Белла, - Эдвард поворачивает голову, немного наклоняя её, отчего лицо мужчины оказывается куда ближе к моему, - в этот раз и я тоже проверил.
На последнем слове в самой глубине глаз моего похитителя вспыхивает странный огонек. Пугающий.
- У тебя нет другой квартиры? Ты сам говорил про Сиэтл...
- По твоей логике им ничто не мешает прийти и туда.
Его снисходительность вынуждает меня покраснеть. В который раз я чувствую себя ребенком, влезшим не в свое дело. И думающим совершенно не о тех вещах, какие стоят на повестке дня.
- Останься здесь, - прошу, заранее зная ответ. И все равно не могу удержаться. Воспоминания о событиях недельной давности вряд ли когда-нибудь потеряют свою яркость. Они напугали меня как следует и надолго. Не знаю, получится ли когда-нибудь в принципе расстаться со всеми этими пугающими картинками.
Эдвард молчаливо привлекает меня ближе к себе, соприкасаясь губами с моими волосами. Горячее дыхание мужчины щекочет кожу.
Окончательно оставляя за спиной все условности, я освобождаю одну из рук, обхватывая моего похитителя за шею. Прижимая к себе.
Тихий смешок, следующий за этим, отзывается на коже.
- Все будет в порядке.
Я ничего ему не отвечаю. Да и есть ли смысл?..
Комната погружается в тишину, дополняемую бесшумным утром за окном и неяркими лучиками робкого солнца, освещающими бледно-голубое, пока ещё холодное после дождя небо.
- Белла, эту неделю не выходите на улицу, - голос Эдварда разгоняет немоту спальни, когда его обладатель снова начинает говорить, - и из детской, без лишней необходимости, тоже.
- Почему? - вполне резонный вопрос. Меры предосторожности, это, конечно, хорошо, но такие явные меня здорово настораживают. Хотя, может быть, все дело в перфекционизме моего похитителя?
- Джером всегда должен быть рядом с тобой. Я запрещаю оставлять его с кем бы то ни было наедине, слышишь? - не уделяя моему вопросу внимания, продолжает Каллен, - это обязательное условие.
Он умолкает, давая себе пару секунд передышки. И лишь затем наткнувшись на мой недоуменный взгляд, все ещё ждущий ответа, дает его:
- Вчера утром Кашалот купил билет до Рима. Вечером, уже в Италии, сел в поезд до Вольттеры. Наверняка, сегодня утром он уже прибыл туда.
Вполне оправданные мурашки пробегают по спине при упоминании мужа. Сама того не замечая, я дышу чаще положенного.
Самолет до Рима? В Вольттеру? Зачем такие сложности? Джеймс нашел себе итальянских союзников?
- В среду он был в лесу. Проехал около двухсот метров и повернул обратно, - Эдвард обрисовывает ситуацию абсолютно монотонным голосом, без лишних подробностей и прикрас. Почти стенографически. На бледном лице не появляется ни единой эмоции. Они далеко и надолго спрятаны под толстым слоем напускного спокойствия.
- В этом лесу?.. - легкая дрожь в голос-таки пробивается.
Каллен кивает.
- О доме он ничего не знает, и не узнает, но перестраховаться не помешает. Охрана в любом случае не пустит его дальше ворот.
- Зачем ему в Италию? - стараясь не заострять собственное внимание на возможных последствиях обнаружения мужем белого особняка, задаю следующий вопрос.
- Кое-кто очень им заинтересовался, - могу поклясться, звук, что я сейчас слышала, ни что иное, как скрежет зубов. Внутри Каллена все так и пылает при этих словах. Без сомнений.
- Кто?..
- Не важно, - Эдвард обрывает меня, не считая нужным называть имя, - главное, делай так, как я говорю. И как говорит Джаспер. Тогда никакой угрозы не будет.
- Ясно... - теперь мне ещё больше не хочется, чтобы он уезжал. Без него особняк, на некоторое время сменивший статус крепости на статус дома, мгновенно возвратится в прежнюю ипостась. Мрачный, белый и холодный. Связанный молчанием.
- Ты ничего не хочешь сказать мне? - интересуется мужчина, внимательно разглядывая меня. Не знаю, куда деться от малахитов. Кажется, они повсюду.
Поднимаю собственные глаза, соприкасаясь с калленовскими. Серьезными до последней грани.
Думаю, мой немой вопрос очевиден. Ни на грамм не понимаю, о чем он говорит теперь. Все мысли пока ещё обращены к предыдущему сообщению.
- Вы встретились на заправке. С Лореном.
Против воли вздрагиваю. Пальцы стискивают ткань футболки Эдварда на его левом плече. Не порвать бы...
- Да.
- И ты молчала всю неделю.
- Да.
Прикрываю глаза, поджимаю губы. Односложные ответы, благо, не отбирают много сил, но бороться с прожигающими малахитами - пагубное дело. Стоит хотя бы попытаться от них скрыться.
- Почему? - мужчина задает этот вопрос тоном наставника, недовольного успехами своего ученика. Впрочем, капля подозрительности тоже внутри имеется.
- Я не хотела о нем думать, - говорю правду, искренне удивляясь, как удалось произнести желаемое так скоро и при этом ни разу не запнуться.
- Но ты ведь думала, - Эдвард не унимается, - перед моим приездом и после него. Ночью.
Он знает и о первом кошмаре? Откуда?
- Думала, - соглашаюсь, шумно втягивая воздух, - но не потому что мне этого хотелось.
Каллен молчит, оставляя безмолвную паузу свободно висеть в воздухе. Она то и дело покачивается из стороны в сторону, доводя до исступления.
- Если бы не Джаспер, он бы увез меня, - тихонько сообщаю я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не поддаться искушению и не выпустить несколько слезинок из плена. Глаза горят, требуя этого не меньше, чем сознание. - Увез...
- Я знаю. Но Кашалот больше тебя не коснется, - уверенности в голосе Эдварда можно позавидовать. Подтягивая выше на мои плечи красное одеяло, пальцы опускаются поверх него. Снова. - Такой возможности ему не представится.
- Ты его?.. - сглатываю, подавляя появляющиеся внутри всхлипы.
Страшные мысли и страшные варианты развития событий мешают свободно дышать.
- Это не займет много времени и точно не приведет ни к чему плохому, - Эдвард подтверждает мои самые смелые предположения легким кивком, - неужели ты против?
Губы тянет сказать "нет", но что-то останавливает. Мешает.
Многолетняя, затвердевшая изнутри преграда стоит на пути, не давая открыть рта.
- Ладно, это не имеет никого значения, - мужчина самостоятельно заканчивает этот разговор, осторожно проводя носом по моим волосам, - это дело будней, а сегодня воскресенье.
Киваю, но рук не разжимаю. Наоборот, сильнее обвиваю ими Каллена. Уже не стесняясь и не опасаясь. Вполне уверенно и осознано.
Справиться с навязчивыми мыслями о Лорене становится проще, когда глаза снова находят Джерома. Безмятежного и счастливого. Спокойного, как верно подметил Эдвард. Вкупе с защитой, обещанной им, все отходит на второй план.
Сегодняшнее воскресенье принадлежит Джерри. Целиком и полностью, без исключений. По-весеннему светлое, по-домашнему теплое.
И ни я, ни мужчина, не имеем никакого права этот день испортить.

Склонившись над девственно белым листом бумаги, Джером с явным удовольствием вырисовывает на нем только ему известные сюжеты. Краем глаза подмечаю контуры деревьев и пушистых облаков, плывущих по пока бесцветному, но в задумке Джерри явно голубому небу. Неяркое солнышко - точь-в-точь то, что видно за окном - обозначалось в правом верхнем углу картины.
Эдвард наблюдает за сыном с некоторым удивлением. Видимо, о том, что малышу нравится рисовать, не знала не только я.
Утро приближается к своему финалу, оставляя позади и наш с Калленом недавний откровенный разговор, и сытный завтрак, что традиционно принесла миссис Браун, и короткую сказку о маленьком принце, которую в очередной раз Джером с упоением слушал, свернувшись клубочком у меня на руках.
Моему похитителю удалось сдержать обещание. Ни единого отблеска серости и грядущих проблем, связанных с его отъездом и Кашалотом, больше не было видно. Он ведет себя точно так же, как и во все предыдущие дни. Мальчик счастливо улыбается, наблюдая папу таким. И я не могу не улыбаться. Уж слишком редко подобное настроение для Каллена. Пусть сегодня и слегка наигранное, но оттого не менее привлекательное.
Все-таки, улыбка ему идет.
Замечаю, что звук ручки, касающейся бумаги, прерывается лишь тогда, когда белокурое создание вытягивая меня из череды размышлений, привлекает к себе внимание, несильно дергая пальчиками за рукав блузки.
- Что, мой хороший? - с готовностью поворачиваюсь я к малышу, ласково взъерошив его волосы.
Джером строит смешную гримаску, указывая на по-прежнему нераскрашенное солнце.
- Здесь нет цветных карандашей, - Эдвард отвечает на немой вопрос сына раньше меня.
Малыш оборачивается на него, хмурясь. А затем возвращается к рисунку, тоскливо глядя на черные контуры пейзажа.
- Может быть, есть у миссис Браун? - предполагаю я, нерешительно взглянув на Каллена.
Мужчина качает головой.
- Вряд ли.
- Я спущусь и спрошу, хорошо? - нежно сжимаю крохотную ладошку, замершую перед бумажным листом, прежде чем подняться со своего места, - не расстраивайся раньше времени.
- Белла, к черту эти карандаши, - Каллен пытается остановить меня, схватив за руку, когда я прохожу мимо него к двери.
- Это всего на пять минут, - примирительно замечаю, улыбаясь им обоим, - я в любом случае быстро вернусь.
Десятую долю секунды мой похититель медлит, хмурясь, будто что-то обдумывает, но потом все же руку убирает.
Разрешает.
Мрачные коридоры, стены которых постепенно светлеют, я преодолеваю на удивление быстро. Ещё один плюс проведенной в "Обители Дракулы" недели - я выучила наизусть маршрут от кровавого тупика спальни Эдварда до выбеленной детской Джерома. Каштановая дверь остается справа, когда я поворачиваю в сторону лестницы.
Широкие деревянные перила поблескивают от света, излучаемого большим окном в конце этого коридора. В отличии от окон в комнате моего похитителя и малыша, это стекло пропускает достаточно солнечных лучей, скачущих по темному ковру на полу.
Мое настроение окончательно выправляется, достигая высшей планки. Солнце, все же, дает отличный заряд оптимизма.
Все будет хорошо. Джеймс нас не достанет, Эдвард вернется в целости и сохранности, а Джером больше не будет плакать. О большем я и не прошу.
Преодолеваю последние три ступени, подгоняемая обещанием поскорее вернуться к Калленам, когда слышу голос, останавливаясь у дверей с золотыми иероглифами. Тихий, женский, шепчущий.
- ...ничего не изменится... сильнее... сильнее и умнее... она знала, что делает...
Понимаю женщину через слово, с вниманием вслушиваясь в то, что она говорит.
- ...не знала... - отрицает её собеседница, шумно вздохнув, - ...глупая... глупая девочка...
- Слезы не помогут, она все равно...
Морщусь от громкого звука, что издает дверная ручка, непредусмотрительно мной сжатая, отскакивая вверх, на прежнее место.
Голоса обрываются.
- Изабелла, - миссис Браун, которую я узнаю по черной косе, традиционно уложенной на правое плечо, резко оборачивается, поднимаясь со стула.
Женщина со светлыми волосами, беспорядочно рассыпанными по плечам, вздрагивает, поспешно вытягивая из коробочки, стоящей рядом, салфетки и прикасаясь ими к собственному лицу.
Марлена? Здесь?
- Чем я могу помочь? - кухарка загораживает собой фигуру домоправительницы, услужливо задавая свой вопрос.
Лихорадочно вспоминаю, зачем пришла, пытаясь найти объяснение тому, что вижу.
- Карандаши... - бормочу я.
- Карандаши? - недоуменно переспрашивает миссис Браун.
- Цветные карандаши. Мистер Каллен просил принести их.
- Карандаши... - женщина задумчиво изучает глазами деревянный пол, то и дело мимолетно оглядываясь на Марлену. И только когда замечает, что та более-менее привела себя в порядок, быстро кивает.
- Я поищу, подождите немного.
И уходит из столовой, оставляя нас с домоправительницей наедине.
Не могу сдержаться и остаться на прежнем месте. Происходящее с Марленой давным-давно заботит меня, и сейчас появился шанс узнать хоть что-то. Эти слова и слезы прекрасно дают понять, что произошедшее вполне серьезно. Ей нужна помощь. И я помогу, если получится.
Услышав мои шаги рядом, женщина оборачивается, с трудом, но выдавливая скупую подрагивающую улыбку.
- Добрый день, Изабелла.
- Добрый день... - говорю в ответ и, нахмурившись, подмечаю все изменения на её лице. Красивое, с легким румянцем и горящими синими омутами, теперь оно выглядит осунувшимся, не в меру бледным, с погасшими, красными от бесконечных слез глазами. Светлые волосы - совсем спутавшиеся - ни имеют ничего общего с теми великолепно уложенными локонами, что я встретила в день приезда.
Марлена до неузнаваемости изменилась.
- Садитесь, - женщина тщетно пытается сохранить на лице безмятежность, - хотите чаю?
- Нет, спасибо, - для чаепития время явно неподходящее, это точно.
Повисшую паузу разбавить некому. Она сильнее Марлены и меня вместе взятых. И только заметив часы, неустанно передвигающие свои стрелки, вспоминаю о времени. Меня ждет Джерри и кухарка скоро вернется. Следует поторопиться с разговором.
- Мне сказали, вам не здоровилось? - негромко начинаю я, обеспокоенно следя за подрагивающими пальцами женщины, напряженно перебирающими бумажную поверхность салфетки.
- Ничего страшного, не волнуйтесь, - Марлена опускает взгляд, полностью сосредотачиваясь на своем занятии.
- Расскажите мне, что случилось, - перехожу к отрытой просьбе, понимая, что хождением вокруг да около ничего не добьешься.
- Апрель... весна пришла... - она странно, почти безумно усмехается, а пальцы разрывают салфетку, дрогнув в самый неподходящий момент.
- Что с вами случилось? - формулирую вопрос конкретнее, передвигая свой стул ближе к домоправительнице. - Я вижу, произошло что-то плохое. Что?
- Это не важно.
- Важно. Марлена, я попытаюсь помочь, если вы расскажете.
- Не поможете.
Её односложные, в крайней степени пропитанные безнадежностью ответы вводят в ступор. Становится по-настоящему страшно и горько.
- Почему вы так уверены? - не отступаю. Не хочу отступать. Эта женщина стала первой, кто помог мне. И я не останусь в долгу.
- Вы... - Марлена сглатывает, низко опуская голову. Её пальцы впиваются друг в друга, скрепляясь в прочнейший замок. Разъединить их не выйдет. - Вы... вы любите Джерома, Изабелла?
- Да. Да, люблю, - поспешно соглашаюсь, обрадованная пусть пока и слабо, но установленным контактом. Тема, конечно, отдаленная, но уже хоть что-то.
- Сильно любите? - синие глаза скрываются за слезной пеленой, когда их обладательница смотрит на меня.
- Очень сильно, - не понимаю, к чему эти вопросы, но если ей так проще, я отвечу.
- Как сына, - это звучит как утверждение.
Медлю полсекунды. Не знаю, как любят своих детей. У меня никогда их не было. Мне кажется, я люблю Джерри больше. Наверное, даже больше, чем любили меня... Но точного ответа, по-моему, никто не знает.
- Да, - киваю, находя это слово наиболее подходящим.
- И если он... - Марлена шумно сглатывает, - если сделает вещь глупую…чудовищную, - она зажмуривается, - вы ведь от него не отвернетесь?
Мой ответ ей известен.
Молчаливо соглашаясь с ним, женщина поджимает губы.
- И я не отвернусь...
- Ваши дети сделали что-то плохое? - подвожу итог всему сказанному, сочувствующе глядя на домоправительницу.
Дети. У неё есть дети. Ну конечно же, она должна быть матерью! Мама из неё наверняка замечательная.
- Да, - домоправительница вздрагивает, - ужасное... просто ужасное...
Терпеливо жду продолжения, осторожно прикасаясь к руке женщины своей. Громко всхлипнув, она сжимает мои пальцы, с силой зажмуриваясь.
- В прошлую субботу мистер Каллен не... не вернулся... из-за... из-за моей... моей дочери, - прерываясь от недостатка воздуха и лихорадочно вдыхая его, дает объяснение Марлена.
Понимаю все слишком быстро. Чересчур быстро, чтобы успеть свыкнуться с подобными словами.
Суббота. Эдвард. Небоскреб.
Логическая цепочка выстраивается за мгновение. События освещаются с самого начала – с приезда Джаспера - до того момента, как Флинн сообщает неутешительный прогноз... от того момента, как Эдвард изгибается на кровати, умоляя меня спасти Джерома, до того, как возвращается в особняк спустя два дня и поднимается с кровати, дабы обнять мальчика. Запах, приглушенный свет его обители в квартире, слезы и кошмары, смертельная бледность и тихое, почти неслышное дыхание. Погасшие малахиты и черты, исказившиеся от боли. Все, что было. Как в страшном сне, который не хочется вспоминать.
Ужас пробивается под кожу, заставляя задрожать, словно от холода. Все слова кончаются, а дыхание перехватывает.
Эдвард сказал, что знает, кто отравитель. И знает, как расправиться с ним...
Вот и разгадка. Вот и ответ.
Господи...
- Марлена, - бормочу, прочищая горло и пытаясь сделать голос слышным, - Марлена, мне очень жаль... - не знаю, что говорить. Что нужно, что принято говорить. Без лишних разъяснений понятно, к чему Каллен приговорил свою неудавшуюся убийцу. И, похоже на то, что пока свой план в жизнь не претворил. Правда, это лишь вопрос времени... и недолгий.
- Изабелла, я знаю, что это непростительно и... и недопустимо, но... но я готова сделать все, что угодно... я готова... если Марта уедет, я не позволю ей... не позволю даже приблизиться к Америке. Она исчезнет... навсегда исчезнет... пусть даже от меня... только... только живет, - домоправительница больше не сдерживается, сжав ладони в кулаки, плачет, содрогаясь от рыданий. Говорит, просит, молит меня.
- Вы говорили с Эдвардом? - внутри ощутимо ноет, когда я вижу улыбчивую женщину в таком виде.
- Конечно, - она судорожно вздыхает, - я предлагала себя вместо... я просила...
Мне больно. По-настоящему больно за неё. Больно слышать, больно видеть, больно знать... А все потому, что я прекрасно понимаю Марлену. За Джерома я готова заложить не только свою душу, но и души всех, кого потребуется. Готова свернуть горы, осушить моря, пройти пешком вокруг света или даже навсегда оставить его, только бы спасти. Только бы спасти...
Марлена тоже. Но шансов у неё не осталось.
- Он не позволит, Изабелла. Он убьет её... - домоправительница задыхается от рыданий, закрывая лицо руками, - я ничего не могу... ничего не могу сделать... а она... она со мной попрощалась!..
Понимаю, что сама готова заплакать и, скорее всего, именно поэтому непозволительные слова все же произносятся:
- А если я поговорю с ним?
Марлена резко вздергивает голову.
- Поговорите?.. - её дыхание окончательно сбивается.
- Я попытаюсь, - не хочу давать ей лишних надежд, - вы ведь обещаете, что она никогда не вернется?
Плохо. Все очень плохо. Что я, черт подери, делаю?!
- Обещаю, - Марлена поспешно кивает, судорожно цепляясь руками за мои, её глаза вспыхивают, - клянусь, Изабелла. Я вам клянусь. Я обещаю... Вы поговорите?..
- Я попытаюсь, - повторяю, хмурясь. Мое поведение в корне неверно. Я обещала себе, что не оставлю на мучителях Каллена и Джерри живого места. Сама растерзаю каждого, кто попробует отнять их у меня. А теперь... теперь я нарушаю собственные правила. Из-за Марлены. Из-за необъяснимой привязанности к ней, которую я не могу объяснить.
- Изабелла, карандаши нашлись, - миссис Браун появляется в поле зрения так внезапно, что вынуждает нас с домоправительницей вздрогнуть.
Она непонимающе, настороженно смотрит на меня, пока я поднимаюсь со своего места.
- Пожалуйста... - отпуская мои руки, неслышно шепчет Марлена, - пожалуйста...
Медленно киваю, поворачиваясь к кухарке.
Забираю цветастую пачку из её рук, поворачиваясь к лестнице.
Разговор предстоит серьезный. И совсем нешуточный...

Когда я возвращаюсь в комнату, несколько секунд помедлив перед темной дверью, прежде чем открыть её и отрезать все пути к отступлению, Эдвард стоит возле длинного узкого окна, держа Джерома на руках. Малыш обнимает его, заинтересованно наблюдая что-то за толстым стеклом. Каллен показывает мальчику в разные точки, попутно объясняя какие-то вещи.
Дышать сразу становится легче. Несмотря на все, что я собираюсь сказать, эта спальня сама по себе внушает спокойствие. Подпитывает нужными силами.
Услышав негромкий хлопок двери, Джерри оборачивается на меня. Каллен тоже, но с секундным промедлением.
- Смотри, что я нашла, - стараюсь не напугать мальчика и не пошатнуть его хорошее настроение, делая все, чтобы голос звучал как прежде.
Протягиваю вперед пачку с карандашами, ласково глядя на маленького ангела.
Малахиты вспыхивают огнем радости, едва их обладатель покидает объятья папы, кидаясь ко мне.
Крепко-крепко обнимает за шею, чмокает в щеку. И лишь затем забирает желаемое, меньше чем за секунду возвращаясь на свое прежнее место.
Я наблюдаю за тем, как Джером высыпает карандаши на журнальный столик, быстро перебирая их в поисках нужного и начинает разрисовывать белую бумагу, когда Эдвард привлекает мое внимание к себе, неожиданно оказываясь рядом.
- Мы сейчас вернемся, Джером, - сообщает он сыну, стремительно кивнувшему в ответ, слишком заинтересованному своей работой, чтобы выяснять подробности.
- Эдвард...
- Выходи, - Каллен раскрывает передо мной дверь, вытягивая вслед за собой в коридор.
Послушно иду следом, несмотря на то, что кровавые стены явно не дают гарантий безопасности.
Впрочем, говорить в присутствии малыша ещё хуже. Уж лучше здесь.
- Почему так долго? - мужчина скрещивает руки на груди, опираясь спиной о стену возле двери.
- Миссис Браун искала карандаши, - нервно пожимаю плечами, опасливо глядя в малахиты. Они вовсе не безмятежны. И совсем не спокойны.
- Что произошло внизу? - раскусывая меня за мгновенье, напрямую спрашивает мой похититель.
- Ничего не произошло, - опускаю свое лицо, боясь, что глаза меня выдадут ещё быстрее, - все в порядке.
- Белла, я слушаю, - Эдвард недвусмысленно выделяет последнее слово, его черты суровеют.
Выжидаю около минуты, раздумывая, что лучше сказать в первую очередь. Мыслей совсем нет. По части подобных разговоров я явно не мастер.
Только лишь взгляд Марлены, умоляющей меня помочь, пробежавший перед глазами, помогает набраться решимости и начать.
- Марта тебя отравила, так?
Наверное, впервые в жизни мне удается ввести Эдвада в ступор. Такого развития событий он точно не ожидал.
- Что?..
- Она ведь? - повторяю, пристально глядя на мужчину. Подмечая малейшие эмоции, что видны на его лице. Сегодня они на удивление бесконтрольны. Сначала недоумение, потом недоверие, затем - изумление, а под конец - проблеснувший крохотным огоньком гнев.
- Она принесла его, - сдержанным, но, впрочем, не лишенным подозрения голосом сообщает он.
- Принесла?.. - мой черед удивиться.
- Именно. Просто принесла, - черты Каллена приобретают надменность, - с чего подобные вопросы?
- И ты убьешь её, - делаю вид, что его последних слов не замечаю.
- Нет, - Эдвард злобно усмехается, тяжелый взгляд, истязающий меня, леденеет, - я пожелаю ей удачи в следующий раз и поблагодарю за попытку.
- Она ведь не зачинщица, - и вправду, сложно представить белокурую девушку с красными ноготочками, принесшую мне первые вести о Каллене в небоскребе, хладнокровной убийцей. Ей подойдет любая роль, кроме этой. Любая.
Тем более, мой похититель ведь упоминал "Большую Рыбу", чьи планы он дважды нарушил...
- Ты говорила с Марленой, - делает вывод мужчина, уже не скрывая своего недовольства. Малахиты так и пылают.
- Даже если так, - не отрицаю, не считая это нужным, - даже если говорила, Эдвард, это не имеет значения. Это - её дочь. И она поручилась за неё.
- Белла, - Каллен приглушенно рычит, скалясь так, что мурашки бегут по коже, - эта тварь пыталась меня убить. И она снова попытается, если дать ей возможность.
- Она уедет, - упорствую я, разрываясь между желаниями самостоятельно уничтожить Марту и помочь Марлене, так сильно молящей о помиловании дочери. Это просто сумасшествие. Помешательство, не иначе.
- Она вернется, - мой похититель говорит это с таким видом и уверенностью, что усомниться в правдивости его слов почти невозможно, - и дай бог, чтобы снова за мной. Но в следующий раз она может узнать и про Джерома.
- Не посмеет...
- Посмеет, - отрезает мужчина, - ещё как посмеет. И не одна. И с подготовкой. Белла, змею нужно душить, пока она не обрела силу. После - поздно.
- Марта дочь Марлены, - прикрываю глаза, стремясь отгородиться от нещадного пламени малахитов, - она любит её так же, как и ты Джерри.
- Это самая глупая причина для смены решения, - фыркает мужчина.
- Марлена ведь у тебя не первый год, - на миг мне кажется, что домоправительница - моя мать. Уж слишком сильно хочется добиться того, о чем она мечтает, исполнить просьбу, на которую она так надеется, - она защищала Джерома и была верна тебе. Неужели хотя бы за это, ты не?..
- Я не трону Марлену, - ледяным тоном обещает Каллен, шумно втягивая воздух, - но её отродье получит то, что ему причитается.
- А если кто-то то же самое скажет на твою мольбу спасти Джерома, Эдвард? - прибегаю к запрещенному приему, в конец отчаиваясь. Понимаю, что не могу ничего сделать. Понимаю, но не могу смириться. Осознаю невозможность принять действительность такой, как она есть.
В коридоре повисает зловещая тишина. Три секунды она длится. И три секунды я не могу дышать.
В два огромных шага Эдвард пересекает разделяющие нас метры, возвышаясь надо мной и пристально, с ярко-пылающей ненавистью глядя прямо в глаза. Прожигая и испепеляя. Уничтожая.
- Не смей сравнивать эту дрянь с Джеромом, - рявкает он, громко ударяя по стенке рядом со мной, - никогда не смей, - фраза произносится по буквам с совсем не вымышленной, вполне реальной и исполняемой угрозой.
Этот Эдвард не имеет ничего общего с тем, с которым я говорила утром. Настоящий Босс мафии. Настоящий наркобарон. Жестокий и быстрый на расправу. Кровавый монстр, как в фильмах ужасов.
- Ты ведь не позволишь им всем даже тронуть его, что бы он ни сделал... - уверенно шепчу, пытаясь игнорировать стучащее в груди сердце и кровь, начинающую шуметь в висках. Переступаю через себя, набираюсь непонятно откуда взявшейся смелости, заглядывая прямо в нутро омутов моего похитителя. Утопаю в них, но умудряюсь как-то удержаться на плаву.
- Не позволю, - он кивает, крепко сжав зубы, - не позволю никому создавать угрозу для него. Дочь она Марлены или миссис Браун, дочь Эммета или Джаспера - правила для всех одни и те же. Без исключений.
- Ты ведь не чудовище, - почти до крови кусаю губы, поглаживая ладонями локти мужчины, - зачем ты пытаешься стать им?
- Зачем ты впутываешься туда, куда не следует? - переиначивает вопрос Эдвард, хмурясь сильнее. На не до конца вернувшемся к прежнему виду лице проступают все морщины. Он разом старится на десяток лет.
- Она умоляла меня...
- Хоть миллион раз умоляла, - ладони Каллена сжимаются в кулаки возле моих плеч, во взгляде явно светится непонимание и жажда узнать ответ, - мне казалось, ты на моей стороне, Белла?
- На твоей, - уверяю я, медленно кивая, - но не сегодня...
Ну вот, я сказала. Пути обратно нет.
Эдвард качает головой, щурясь. Убирает руки, отходит назад.
Заостренные злостью черты лица, глаза, пылающие самым настоящим огнем, губы, сжавшиеся в тонкую полоску - все это недвусмысленно отражает его мысли.
- Очень жаль, Изабелла, - произносит чужой голос, - ты разочаровала меня.
Ответно поджимаю губы, отстраненно глядя на мужчину. Он специально избежал моего имени. Я ведь просила, и он знает, почему...
Сдержать себя не успеваю. Да и вряд ли хочу:
- Я в вас тоже, мистер Каллен.
По-дьявольски широко и злобно улыбнувшись, Smeraldo возвращается обратно в спальню, громко хлопнув дверью.
Внутри меня что-то обрывается.

Эдвард уезжает ровно в то время, о котором говорил. Напоследок поцеловав Джерома и шепнув ему что-то на ухо, покидает детскую, куда мы с малышом переместились, даже не взглянув на меня. Не сказав ни слова.
Этой ночью, глядя на спящего мальчика и невольно сравнивая его с отцом, не могу уснуть. Думаю, думаю, думаю... бесконечное множество мыслей, прямо-таки круговорот, цветная карусель, не дают покоя.
В какой-то момент кажется глупым то, что я сделала. И то, как говорила с мужчиной. Стоит ли Марта всего этого?..
Но потом сознание занимает образ Марлены, и ответ находится сам собой: стоит. Не могу понять, почему я так привязалась к этой женщине. Она производит хорошее впечатление, выглядит доверительно и вкусно готовит, но разве это повод? Для чего я ломаю все то, что так долго пыталась построить?..
Схожу с ума. Однозначно.
Один разговор с домоправительницей перевернул все в сознании с ног на голову.
А может, дело в том, что я не хочу допускать убийства, что собирается совершить мой похититель? И Джеймса, несмотря на то, как сильно ненавижу и боюсь, и Марты, которую была готова растерзать собственноручно.
...Больше я не вижу домоправительницы. И она не видит меня. Видимо, понимает, что ничего из затеи не вышло. Вполне справедливо избегает. Я была её последней надеждой. И я миссию провалила.
Миссис Браун так же потеряла всю ту напускную услужливость и спокойствие, какое излучала. Приходя в белую спальню с завтраком, обедом и ужином, она злобно смотрит на меня, излишне шумно переставляя еду на стол. Неужели представляет предательницей?
И только Джером по-прежнему не считает меня врагом. Он утешающе смотрит, крепко обнимает, пытается состроить улыбку, когда я стараюсь развеселить его...
Малыш преображается с отъездом папы. В худшую, разумеется, сторону.
Затихает, умолкает и даже не собирается возвращаться к прежнему состоянию, пока мой похититель не вернется. А дни, как назло, идут чересчур медленно.
...Понедельник проходит точно так же, как вторник. Дождливо и серо, болезненно. Бессмысленно.
Среда мало чем призвана от них отличаться.
Утро с громким дождем, день под пеленой туч и вечер, пронизанный отчаяньем.
Укладываясь спать сегодня, принимаю решение извиниться перед Эдвардом завтра. Позвоню ему и попрошу прощения. В конце концов, это будет честно. Если забыть, что домоправительница - мать Марты, она и вправду получила заслуженное. Я бы сама отдала ей это, если бы представилась возможность и не всплыли на поверхность новые неутешительные факты.
Джером устраивается рядом, обвивая меня ладошками за шею. Целуя, прежде чем отправиться к Морфею.
Пробираюсь в сонное царство вслед за ним, когда посторонние звуки в идеально тихой темноте комнаты вынуждают проснуться.
Мгновенно открываю глаза, инстинктивно прижимая малыша ближе к себе.
Никому не отдам. Никому не позволю тронуть.
- Белла... - хриплый, тихий-тихий, дрожащий голос, кажется частью тишины, - Белла...
Глаза постепенно привыкают к темноте, в какой-то момент различая у кровати ещё более темное, чем все вокруг, пятно. Довольно большое.
Луна скрылась за тучами, и поэтому разглядеть лицо ночного гостя весьма проблематично.
Не отвечаю, натягивая одеяло повыше. Пряча маленького ангела от любого, кто покусится на него.
- Б-бел...Белла, - голос обрывается, а затем появляется снова. Надламывается, словно тонкий весенний лед. Ледяная рука хватает мою прежде, чем я успеваю помешать ей. Тянет на себя, больно сжимая.
Длинные пальцы подсказывают бредовую, но хоть какую-то догадку.
- Эдвард? - полностью уверенная, что ошибаюсь, все же поднимаю голову, стремясь увидеть пришедшего получше.
Хватка усиливается, подтверждая сказанное. Её обладатель шумно, с громким хрипом, втягивает воздух.
Сонливость окончательно спадает. Трезвость, пришедшая ей на смену, помогает действовать правильно.
Оставляю за спиной Джерри, отпуская его, когда пробираюсь по простыням ближе к краю кровати. Пока не могу поверить в реальность происходящего, но судя по тому, как белеют от неимоверной силы мужчины пальцы, почему-то липкие и мокрые одновременно, все правдиво.
- Эдвард, - останавливаюсь у самого края, свободной рукой накрывая ту, что сдерживает меня, - почему ты здесь? Что произошло?
Среда, ведь так? Суббота - назначенный день. Почему он вернулся раньше? Ночью... без предупреждения...
Вопросов много, а ответов не получить. Если это и вправду мой похититель, то он явно не намерен сейчас разговаривать.
- Все кончено, - всхлипывает Каллен, и длинные пальцы разжимаются, отпуская мои, когда голова их обладателя безвольно опускается на белые простыни, - все кончено, Белла...
Пока я тщетно пытаюсь понять, о чем он говорит, луна покидает свое пушистое укрытие, освещая комнату ярким, почти дневным светом.
Придушенно вскрикиваю от ужаса, едва светлая спальня предстает на обозрение.
Кроватные бежевые простыни, так же, как и мои руки, в том месте, где Эдвард касался их, покраснели. Насыщенный кроваво-красный цвет вполне очевидно обрисовывает ситуацию.
Кровь?..

Ждем ваших отзывов. Прошу прощения за задержку.