Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Успокой мое сердце. Глава 53
Глава 53. Финиш.


Все-таки кто бы и что ни говорил о невероятности возможностей и силе человеческого воображения, в последнее время я все чаще убеждаюсь, что есть нечто более увлекательное и неподвластное пониманию. Что-то, чем не может прославиться ни один, даже самый выдающийся художник. Что-то, чего не привидится даже в наркотическом тумане. Что-то, из-за чего можно потерять рассудок, испытав жутчайший страх или жутчайшее наслаждение. Что-то недосягаемое для человеческого сознания. И мне кажется, это «что-то» - действительность. Реальность, окружающая нас в каждом дуновении ветерка, в каждой дождевой капельке, в каждом крохотном расточке, только-только пробившемся из-под земли и в огромных, необъятных деревьях, давным-давно живущих и повидавших на своем веку тысячи людей.
Впрочем, очень часто, несмотря на все свои положительные стороны, действительность бывает убийственно жестокой. Она отбирает самое дорогое, вынуждает делать то, чего бы не пожелал врагу и, разумеется, закручивает происходящие с людьми события с такой силой, что им ничего не остается кроме как пытаться, не жалея сил и крови, выбраться из болезненного водоворота.
В ней нет жалости.
И для нас в том числе.
Вместе с Джаспером, увозящим нас за десятки миль от взорванного дома, вместе с Джеромом, потерявшим сознание от испуга, вызванного ночным пробуждением и столь резкой сменой событий, я нахожусь здесь, в салоне красного внедорожника. И ощущения, что я испытываю, никак нельзя назвать положительными.
Наверное, не держи я на руках белокурое создание, давно бы ударилась в панику. Дрожь и так бежит по телу, словно по электрическим проводам, а холодные копья страха, не стыдясь, пронзают сознание, причиняя вполне ощутимый дискомфорт. Сердце сжимается, дыхание сбивается, трезвость мыслей испаряется, как вода на июльском солнце…
Мне страшно. Мне очень и очень страшно. Я не могу сформулировать четкой причины этого холодящего душу ужаса, но от этого он никуда не пропадает.
Я боюсь. Боюсь всего, что происходит. Боюсь неизвестности. Вместе с падением каменного замка пало и все то, на что опирались мои мысли, все то, во что я верила и на что надеялась.
Рухнувшие камни – ознаменование конца. Да, может быть, я ударилась в символику и все куда менее драматично, но никому, даже самому закоренелому врагу, даже Джеймсу, будь он неладен, не пожелаю пережить то, что только что мы с Джерри.
Не будь рядом Хейла с его способностью выуживать уверенность и оптимизм в самой паршивой ситуации, с его способностью успокаивать нежными поглаживаниями ободрения воспаленное сознание других людей, конец бы настал не только белому особняку…
Мы едем больше двух часов. От неудобной позы мое тело затекло, а голова налилась свинцом. Хочется спать, но я боюсь кошмаров. Хочется оставаться здесь, на поверхности, дабы знать, что все хорошо и идет по хоть относительному, но плану, но в то же время на бодрствование у меня не осталось ни грамма сил. Выжав, как лимон, тело, они оставили в покое душу, наполненную энергией от адреналина. И что прикажете делать?
Дабы отвлечься и хоть как-то прийти в лады с собой, разглядываю мигающую приборную панель. Её синие, зеленые и красные огоньки светятся в такт пробегающим мимо по трассе фонарям. Отражаются на лобовом стекле и плечиках Джерома, спрятанных мной под тонкую материю тигрового покрывала.
Мой мальчик…
Как же мне жаль, родной. Как мне хочется избавить тебя от всего этого… как мне хочется уложить тебя в теплую постельку, подоткнуть одеяло и, пожелав спокойной ночи, быть уверенной, что ничего страшного ни во сне, не в реальности, с тобой больше не случится. Я тебя люблю. Я так сильно тебя люблю, мой маленький…
Я нагибаюсь к Джерри, целую его лобик. Продолжая мысленно шептать такие горячие, такие нужные и искренние слова, надеясь, что ничего серьезного с маленьким ангелочком не случилось. Он просто не выдержал накала. Просто переволновался, перенервничал и спрятался внутри себя. Он переждет бурю и вернется. Он в порядке.
В порядке ведь, да?..
Боже, я держу на руках самое прекрасное из всех твоих созданий. Ты ведь не позволишь ему погибнуть, правда? Ты ведь не позволишь плохим людям уничтожить то, над чем так долго старался? Ты сохранишь его – с нами или без нас – верно? Сохрани!..
На глазах закипают слезы - ещё одна непозволительная роскошь на сегодня. Я не имею права. Я должна, как и Джаспер, держать ситуацию под контролем. Черт знает, что будет через минуту. Для истерик и самобичеваний не время.
И все же…
Прислонившись головой к оконному тонированному стеклу, приподняв чуть выше головку малыша, приникаю к ней, крепко-крепко его обнимая. Вдыхаю родной запах, ощущая, как становится чуточку легче, и скребущие комки в горле пропадают. Долгожданное тепло прокатывает по телу, когда я позволяю мыслям убежать в воспоминания. Когда, не боясь и не скупясь, понимая, что имею редкую и, быть может, последнюю возможность насладиться тем, что так люблю, окунаюсь в светлые моменты памяти.
Жаркое в синей тарелке с белым узором; замок из сотен тысяч песчинок с ракушками на стенах и камнями на смотровых башнях; очаровательная улыбка маленького мальчика, несущегося ко мне через зеленую лужайку возле нашего чилийского дома; наглые чайки, ворующие хлебные хлебцы и маленькое желтое ведерко возле синего-синего океана…
Я прикрываю глаза, представляя, что мы там. Что сейчас рядом со мной Эдвард, который обнимает за плечи, уткнувшись губами в волосы, гладит по спине, уверяя, что он рядом. Что Джером, устроенный на руках, попросту спит. Минута-другая и, радостно вскочив, он понесется к водной глади для очередного «погружения»…
Все-таки те, кто предлагает в самые паршивые моменты представлять лучшие из воспоминаний, преобразуя их в действительность, правы – помогает. По крайней мере, мне и сейчас.
Не хочется плакать.
Улыбаться хочется.
…Внезапный резкий поворот вырывает меня из того места, что я меньше всего хочу оставить. Нагло и безжалостно подсовывает обратно атмосферу темного салона автомобиля с тихим гудением мощного мотора. Ударяюсь головой об то самое стекло, хмурясь от едва ощутимой боли. Машинально крепче перехватываю обездвиженное тельце ребенка, прижимая его как можно ближе к себе.
- Где мы? – словно бы очутившись за миг в сказке о каком-то страшном персонаже, замечаю, что огни автотрассы и серую полосу широкой дороги, сменили вековые шумящие сосны и ели, наводящие, если не сказать большего, ужас. Пропадают все источники света, скрывается асфальт. Теперь наш удел – узкая тропинка куда-то вглубь леса. Это лес… точно лес… ещё один?
- Три мили севернее цели, - ровным голосом отзывается Хейл. На его лице не вздрагивает ни единый мускул. Только вот руки держат руль крепче, пытаясь не врезаться в очередное из ниоткуда берущееся дерево. Думаю, большого вреда на внедорожнике нам это не причинит, но непривычностей бы не хотелось. Их и так хватило с лихвой.
- Ты едешь в аэропорт? – прочищаю горло, пытаясь сделать вопрос звучным. Такое ощущение, что я, как прежде и Джерри, постепенно теряю способность говорить.
- В аэропорт дорога заказана. Нас там уже ждут.
- Они знают, что мы… живы? – я сглатываю, с трудом заменив желаемое и подходящее слово на более безопасное и спокойное.
- Узнают через два часа. Дежурство будет продолжаться до завтрашнего полудня в любом случае. Но после, разумеется, удлинится.
Мурашки табуном проносятся по моему телу. Не знаю, какая часть их адресована словам Хейла, а какая той непринужденности, с какой он об этом говорит.
- Мы остаемся в Америке?
Глава охраны кивает, на мгновенье стрельнув взглядом в зеркало заднего обзора и коснувшись своими серыми глазами, пронизывающими сотней нитей все тело, меня.
- В штате Вашингтон, Белла.
Даже в пределах штата. Великолепно.
- Они нас найдут, - поражаюсь, с какой легкостью произношу эту фразу. С какой ровной интонацией, с каким удивительным напором уверенности…
- Здесь неподалеку мотель. Пока они вычислят его, мы выиграем пару дней.
Я поджимаю губы, наклонившись ниже к Джерри. Зарываюсь лицом в его волосы, пытаясь снова погрузиться в тот дурман приятных мыслей, откуда так несправедливо была выдернута. Не удается.
- Дыши ровно, Белла, - замечая мои попытки совладать с ситуацией, велит Джаспер, - сейчас не время для страхов.
Отрезвляет… причем довольно удачно.
- Конечно, - поправляю рукой сбившиеся в несуразную прическу волосы, делая глубокий вдох, - извини.
- Извинения принимаются. Я обещаю, ты выспишься, когда мы доберемся до места.
Что же, такой промежуток времени, я надеюсь, продержаться удастся. Сомневаюсь, конечно, что смогу заснуть, но, думаю, когда голова коснется подушки, мое мнение изменится.

В два часа двенадцать минут ночи посетителей немного во всех заведениях, кроме ночных баров. Люди, как правило, предпочитают увеселениям здоровый сон и редко, кроме особенной надобности, приезжают в мотели в подобное время. Тем более, с детьми. А когда заведение находится так далеко и так глубоко в лесу, то вопрос, «какого черта сюда вообще кто-то заходит», уже вызывает непреодолимый интерес.
Быть может именно поэтому администратор – черноволосая женщина лет сорока – смотрит на нас с неприкрытым удивлением и немым вопросом. Могу поклясться, даже её круглые очки сползли ниже, присвистнув от невероятности миража.
- Нам нужен номер, - второй раз повторяет Хейл, заслоняя нас с Джеромом собственной фигурой и выуживая из кармана документы, - пожалуйста, мисс.
Боже, не будь на нас нормальной одежды и обуви, так кстати обнаружившейся в бездонном багажнике внедорожника, она бы, наверное, точно не смогла забрать паспорта и ввести необходимую информацию в свой старенький попискивающий компьютер.
- Третья комната, - наконец протягивая телохранителю ключи, произносит она, - лестница слева, вторая дверь направо.
- Спасибо, - он вежлив, учтив и спокоен. Будто бы мы правда только проездом перед большим путешествием. Будто бы машина стоит у входа, ожидая, когда мы вернемся и уедем навстречу солнечным далям, а не спрятана за раскидистой елью и кустами жимолости сзади небольшого кирпичного здания – мотеля, собственно. Этот человек потрясающе освоил самоконтроль. В какой-то степени, наверное, даже лучше Каллена.
Помогая мне подняться по лестнице, не оступившись и не уронив ребенка, Джаспер идет рядом, протянув наготове руку. У самой двери опережает нас, вставляя металлические ключи в замочную скважину. Дважды поворачивает…
Комната-номер, отданный в наше распоряжение, вполне соответствует названию сего заведения – «Лесная хижина». Минимализм достиг своего пика в этом месте.
Две узких, сдвинутых вместе кровати, незаметный комод в углу, одну из ножек которого подпирает тонкая книга в потрепанном переплете, и два кресла, кое-как притулившиеся у деревянной заставы, ведущей в ванную, судя по всему. На полу лежит ковер. Ему бы явно не помешала чистка.
Впрочем, любое убежище лучше, чем его отсутствие. Я согласна и на подвал, и на бункер. Мотель – не худший вариант, тем более Хейл знает, что делает.
Я осторожно укладываю Джерома на кровать, поправляя плоскую подушку, и поверх многострадального покрывала опускаю край темно-серого одеяла. Так-то лучше.
Джаспер тем временем орудует с толстыми шторами, задергивая их так, что ни единый кусочек неба, ни единое упоминание о лесе не попадает в поле обзора. Все скрывается за бордовой материей.
- Уже поздно, - напоминая мне о времени, кивнув на старые часы, висящие на стене возле кресел, говорит он, - нужно спать.
- Нужно позвонить Эдварду, - оглядев наше совмещенное ложе и только теперь, кажется, догадавшись о самом главном, добавляю я.
- Не нужно, - глава охраны расстегивает две пуговицы на своей рубашке, разминая шею, - ложись в постель.
- Джаспер, он же узнает, что дом…
- До утра опасно набирать номер. Они следят за телефонными линиями.
- А как же тогда?..
- В шесть пятнадцать я позвоню ему. Это время, когда на две минуты устройства слежения отключаются для перезарядки.
- До шести ещё пять часов.
- Пять часов он выдержит.
Стискиваю зубы, смаргивая навернувшуюся на глаза слезную пелену. Одной лишь мысли о том, что будет с Эдвардом, едва он узнает о взрыве, хватает, дабы растоптать к чертям все сдерживающие оковы моих страхов.
- Ты понимаешь, что он подумает, что мы… остались в доме?
- Белла, - Хейл смотрит на меня по-отечески, с некоторой снисходительностью, - я в этом плане знаю мистера Каллена лучше, чем ты. Полчаса он потратит на то, чтобы убедиться, полчаса – на осмысление и подведение итогов, но, в любом случае, до утра ничего не предпримет. Пять часов не срок, поверь мне. Ему приходилось ждать куда больше.
Растеряно посмотрев на Джаспера, а затем на окно, затянутое шторами, волей-неволей соглашаюсь с его словами. Хотя бы потому, что именно благодаря Хейлу мы с малышом все ещё дышим.
- Откуда ты узнал про дом? – не думаю, вовремя ли спрашиваю. Просто спрашиваю. Я уже все делаю просто так.
- Эта сказка не на ночь, - он качает головой, подступая ко мне на шаг ближе и указывая рукой на подушки, - не заставляй меня силой загонять тебя под одеяло. Согрей ребенка.
Я не боюсь его тона и слов, знаю, что он не всерьез, знаю, что силой никто и никогда из помощников Эдварда меня не коснется. Тем более, я верю телохранителю. Мне кажется, я его хорошо знаю.
- Ладно, - примирительно вздохнув, оставляю за спиной все помыслы и сомнения. Сбросив на одно из кресел куртку, спасшую от холода при выходе из машины по направлению к двери мотеля, в той же пижаме, в какой бежали из каменного замка, устраиваюсь на подушке рядом с Джеромом. Подвигаюсь поближе к краю и малышу, оставляя немного места для Хейла. Не на полу же ему спать, ей богу.
- Занимай всю кровать, - будто прочитав мои мысли, советует мужчина, - видишь, какие прекрасные в углу кресла?
- Они слишком маленькие, - оглядев то, о чем он говорит, недовольно бормочу, - тебе тоже нужно выспаться. Кто же будет нас охранять?
С трудом подавив зевок, поворачиваю голову к Джасперу. Внимательно на него смотрю.
- Ты не хочешь, чтобы я туда ложился, - на удивление серьезно произносит телохранитель.
Не хочу?..
Поразмыслив пару секунд, понимаю, о чем он.
- Я тебя не боюсь.
- Боишься, - он щурится, кивая на мое лицо, - это видно лучше, чем думаешь.
- Правда, не боюсь, - честно отвечаю, не позволяю ни выражению на нем, ни голосу солгать, - все в порядке.
Джаспер – друг. Джаспер внушает доверие. Джаспер – проверен и временем, и событиями. Он меня не тронет. Кто-кто, а он точно не тронет. Хотя бы из-за Элис.
- Спасибо, Белла, - искренне благодарит телохранитель, повернув ключ в замке ещё дважды, судя по звуку и медленными шагами, словно бы я могу передумать, подходит к кровати.
- Спокойной ночи, - бормочу ему, поворачиваясь обратно к малышу. Устраиваюсь на нашей общей подушке, притягивая к себе детское тельце.
Слышу тихонький скрип сразу после того, как свет в комнате гаснет. Хейл оставляет лишь одну тусклую лампу у комода – она дает освещение только полукругу возле двери.
- Спокойной ночи.
Слышу, как что-то опускается на прикроватную тумбу. Тяжелое, металлическое…
Слышу глубокий вдох и то, как подтягивают одеяло повыше.
- Тебе не о чем беспокоиться, - по-своему расценив мою обездвиженность, вызванную изучением звуков, шепчет телохранитель, - я не сдвинусь ни на миллиметр.
Так беспокоится, так уверяет…
- Я знаю, Джаспер, - закрываю глаза, чуть удобнее устроившись на простыни, - не волнуйся…
А потом, постепенно проваливаясь в сонные дебри, обхватив руками Джерри, безмолвно шепчу, обращаясь к тому человеку, которого единственного не хватает для полного счастья в этом номере.
«Мы здесь, - бормочу про себя, впуская в эту фразу все то, что чувствую к Каллену, - мы здесь, Эдвард. Все хорошо».
И, надеюсь, он услышит.
И, надеюсь, не будет мучиться слишком долго и слишком сильно…
Знает ведь, что просто так, что так быстро и внезапно мы никогда, ни за что его не оставим.

* * *


Этой ночью даже сновидения не могут дать мне желаемого покоя. Мрачные, темно-серые, с неоконченным смыслом и явным отсутствием надобности, они без устали терзают и без того измученное воображение, представляя перед мысленным взглядом до последней грани несуразные картинки.
Мои сны слишком тяжелые, дабы пребывать в них до самого утра – пять часов уже невыполнимое задание. Потому, наверное, и просыпаюсь так внезапно.
Не двигаясь, лежу на своем месте, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Мне достаточно тепло под одеялом, тельце Джерома в моих руках, надежно укрытое и спрятанное, за спиной спит Джаспер и при малейшей угрозе, я уверена, сделает все необходимое для нашей защиты. Дверь, к тому же заперта, а окна задернуты…
В детстве я любила разглядывать ночной пейзаж перед тем, как отправиться к Морфею. Наша тихая улица, наш зеленый-зеленый, по-детски безопасный лес, наше синее небо, изредка затягивающееся черными тучами… здесь, конечно, все по-другому. Я не вижу ничего, что происходит за стеклом. И потому снова ощущаю то навязчивое, непреодолимое желание вернуться. Только не в Форкс и даже не в город, где родилась, к любящим родителям. Я хочу в маленький тропический рай на краю света вместе с Джерри и Эдвардом. Там у меня не было кошмаров, там не было страшно и боязно за грядущие события. Там было хорошо.
Никогда не думала, что могу так скучать по каким-то воспоминаниям… Сегодня это кажется не более чем приятным цветным сном. Может быть, чуточку более реальным, чем все остальные, но от того значения своего не поменявшим.
Медленно начинает рассветать. Даже толстые шторы не в силах скрыть тот свет, что потихоньку пронизывает комнату. Медленнее, чем нужно, проникает, сперва лишь добавляя мрака и погружая в серый туман, но затем, ближе к шести, создавая неплохую видимость. Вполне подходящую для того, чтобы разглядеть очертания мебели и даже цвет покрывал нашей кровати. Болотно-желтый?.. Бог его знает.
Через минут десять слышу сзади шевеление. Джаспер.
Мужчина поднимается, уверенный, что мы с малышом спим. Застегивает на все пуговицы свою рубашку, поправляет рукой взъерошенные волосы и, кинув мимолетный взгляд в окно, ищет мобильный телефон.
Тихие удары по клавишам. Ожидание ответа.
Приложив трубку к уху, он стоит между кроватью и дверью с сосредоточенным выражением лица. Вокруг так тихо, что даже я могу слышать гудки, раздающиеся по ту сторону провода.
И сама, кусая губы, считаю их.
…Среди образов ночных видений был и Эдвард. В самых разных состояниях, какие я видела. Он и улыбался, и плакал, и беспомощно лежал на полу своей спальни, вздернув голову, и говорил со мной… Благо, хоть в чем-то меня пощадили: не виделся Джером. С его присутствием сцен я бы точно не выдержала – удар от Каллена был достаточным.
Семь гудков.
…Я могу думать о нем часами. Я могу представлять его, словно бы заново изучая дорогое лицо и каждую его черточку, каждую морщинку. Мне кажется, я знаю этого мужчину лучше, чем себя. Я принимаю его со всем, что в нем есть. Я люблю его…
Девять гудков.
Автоматически отбой.
Мысли, несмотря на ярые попытки предотвратить подобное, переходят к не самым лучшим вариантам развития событий.
Мое сердце начинает биться где-то в горле, а дыхание против воли ускоряется.
Хейл набирает снова. Побледневшие пальцы сильнее давят на серебристые клавиши с маленькими красными цифрами.
И снова ничего. Словно бы уже пережитого мало. Нужно ещё. Как можно больше потрясений и волнений за один день.
- Почему он не отвечает? – мой голос, несмотря на громкость, близкую к шепоту, все равно звучит неподобающе звучно в раскалённом тишью помещении.
Нахмурившись, глава охраны оборачивается ко мне.
- Поспи, Белла.
Эта фраза окончательно убивает всю сдержанность. Теперь мне вправду страшно.
- Джаспер, - голос предательски вздрагивает и, дабы скрыть это, поспешно прочищаю горло, - в чем дело? Почему он берет трубку?
- Видимо, нет возможности.
- Но сейчас шесть пятнадцать… - часы на стене, что по приезду продемонстрировал мне телохранитель, теперь выделяются лучше всего иного. Их стрелки, будто издеваясь, впаиваются в память подобно закаленной стали.
- Мы сможем найти брешь и немного позже, - неопределенно отзывается Хейл. Для пущей уверенности в собственных словах на меня больше не смотрит.
- Джаспер, - теперь смысла скрывать то, о чем думаю, нет, - а если он что-то?..
- Вариант недопустимый.
- Особняка ведь нет, - монотонности моего голоса можно позавидовать. Сжав пальцами до их белизны одеяло, зажмуриваюсь. Страшные картинки грозятся накинуться сразу, как только я позволю. Как только дам одну-единственную слабину.
- Белла, он кто угодно, только не самоубийца, - Джаспер поправляет рукой малость одёрнувшийся уголок шторы, - на этот счет даже не допускай мыслей.
- А они? Они не могли его?..
- Не думаю.
Я пытаюсь унять дыхание. Пытаюсь предупредить всхлипы, испарить зачатки слез на ресницах и, само собой, надвигающуюся панику. Спокойствие и только спокойствие. Без него нам и часа не продержаться.
Все в порядке. Он просто занят. Он просто не услышал. Он просто спит… да, почему бы ему не спать? Например, телефон в ванной, а он – в спальне. Добраться вовремя – никак.
Я строю теории, но сама понимаю, как они глупы. Строю, но не сдаюсь. Мне нужно чем-то себя ободрять. Теперь даже талант Хейла не имеет прежней силы. Все слишком далеко зашло.
- Наше дело, как бы то ни было – ждать, - произносит мужчина. Вздыхает, мотнув головой.
- Может, ему нужна помощь? Его ранили…
- Белла, - телохранитель покидает свое прежнее место у окна, присаживаясь возле моей подушки, в изголовье кровати. По-отечески тепло заглядывает в глаза. Пытается даже улыбнуться. - Ты просто не выспалась. Закрывай глаза и отдохни как следует.
Он правда думает, что я смогу спать… сейчас?
- Я не буду.
Обжалованию не подлежит, мистер Хейл.
- Это не самый лучший вариант в твоем случае.
- Мне все равно.
- Он должен был говорить с тобой об упрямстве, мисс Свон.
Напоминание мужчины ржавыми ножницами вспарывает и без того саднящие раны. Слезы на глазах-таки выступают.
Наблюдая их, Джаспер смягчается. Ласково потрепав мои волосы, выдавливает искреннюю улыбку, через мгновенье растворяющуюся в серьезности выражения его лица.
- Ради Джерома вытри слезы, - советует он, - мальчик скоро проснется, и твой страх для него – не самое лучшее начало дня.
Я могу только согласиться. А что ещё остается?
Потому краешком простыни, с некоторым промедлением, но я все же убираю ту соленую влагу, что попала во внимание главы охраны. Дважды моргаю, окончательно избавляясь от неё.
- Замечательно.
Хейл поднимается, становясь обратно к шторам. Мне кажется, в просветах толстой ткани он что-то напряженно ищет.
Я глажу светлые волосы маленького ангела, заново, как впервые, как в ночь отравления, как после взрыва бомбы, как через десять минут после первого приступа без лекарств, обращаясь к единственному существу, которое даже из самой безвыходной, самой беспросветной ситуации, говорят, показывает выход. Если учесть все мое атеистическое прошлое, я говорю с этим созданием слишком часто, но не могу прекратить это делать. В чью-то всесильность жизненно необходимо верить…

День с туго натянутой тетивой беспокойства, день, в котором утро слишком длинное, обед слишком короткий, а вечер наступает внезапно, проходит в высшей мере отвратительно.
К тому моменту, как Джерри после необычайно долгого сна открывает глазки – одиннадцать тридцать – Джасперу так и не удается добиться ответа от желанного номера.
Мальчик не пытается понять где мы, не оглядывается в поисках кого-то или чего-то, что знает. Сморгнув туманную пелену, столько времени владевшую его сознанием, он тут же, не теряя лишних мгновений, покрепче прижимается ко мне, прячась среди одеял, подушек и моей пижамы. Тяжело вздыхает, ни капли не расслабляясь от поглаживаний. Молчит, как прежде. Ему нечего сказать.
Я, по совету Хейла, пытаюсь занять ребенка. Но от моих рассказов и увещеваний ему становится лишь хуже.
Джером жалуется на головную боль и хмурится каждый раз, когда приходится повернуться. Он бледный, маленький и беззащитный. Все, чего он хочет – пить, обнимая при этом меня. В усталых глазках, наполненных неприятными ощущениями, неуспокоенных, не находящих объяснения беспокойству, повисло ненавистное мне чувство. То самое, что я впервые увидела в драгоценных камушках в день нашей с ним встречи.
Боль.
Ему больно – и морально, и физически.
Мы сможем когда-нибудь перешагнуть через оба этих составляющих его мучений? Или что-то всегда неотрывно будет следовать рядом?
И, что самое отвратительное, уверить малыша пока не в чем. Нечем успокоить. Мы не можем добиться банального телефонного звонка, что уж говорить о приезде столь долгожданного папы…
Под вечер Джерри, отказавшись от еды, заказанной Хейлом у той самой женщины, удивленной нашим поздним (и, похоже, единственным за последний месяц) заселением, уткнувшись личиком в подушку, плачет.
Прозрачные слезки, не сопровождаясь ни всхлипами, ни рыданиями, орошают его кожу, делая её ещё белее.
Справиться с ними не помогают и мои объятья. Похоже, он достиг определенной грани своего терпения.
Он больше не выглядит спокойным и умиротворенным. Он больше не улыбается, и в глазах не проскальзывает ни намека беззаботности.
Мы переместились в самое начало – отчаянье, что ничем не разогнать.
Джером даже не пытается говорить. Он молчит. Дыхание – и то почти не слышно.
Мне хочется позвать доктора. Хочется узнать, что с моим мальчиком, и дать ему лекарство, дабы стало легче. Во всех смыслах.
Но первый и единственный целитель, что может излечить его, отсутствует, и, похоже, не увидит своего ангела ещё очень долго.
Терпеть – все, что ему остается.
И все, что остается мне.
- Солнышко, - подвигаюсь чуть ближе к мальчику, поглаживая его подрагивающую спинку, - расскажи мне, почему ты плачешь? Ты так сильно испугался?
Невероятно глупый вопрос, Белла…
А хуже всего то, что ответ на него заранее известен.
Джером, даже не обернувшись ко мне, кивает. Маленькие пальчики сильнее стискивают наволочку.
- Тебе не нужно ничего бояться, мой маленький, - уверяю я, целуя светлые волосы, - я всегда рядом с тобой, Джаспер здесь… папа…
При упоминании отца Джерри вздрагивает, с силой зажмуриваясь. Он начинает дрожать сильнее.
- Папа тебя ото всех защитит. Он никогда нас не бросит.
Бросит. Бросил…
Мальчик качает головой из стороны в сторону, всхлипывая громче, и никаких слов не надо, дабы подсказать его ответ.
- Никогда, - уже увереннее повторяю я, обвивая малыша руками и прижимая к себе. Теперь его дрожь словно по невидимому проводу передается и мне.
В чем–в чем, а в этой правде я убеждена. Что касается защиты, что касается спасения – Эдвард будет первым, кто выйдет за нас на поле боя. И последним, кто с него уйдет.
- Где бы мы с тобой ни были, Джерри, - шепчу я ему на ушко, - папа всегда рядом с нами. Он любит тебя больше всех на свете. И я люблю. Очень-очень сильно… сыночек.
Впервые после Чили употребляю это слово, предложенное самим малышом, пусть и несколько робко, надеясь, что не перехожу границ. Быть может, после возвращения в Штаты он снова вспомнил об Ирине и снова считает слово «мама» исчадием Ада?..
Благо, мои опасения оказываются напрасны.
Мальчику, похоже, становится немного легче. Судорожно вздохнув, он поворачивается в мою сторону, смотрит своими большими глазками, смаргивая слезы. Говорит «спасибо». Доказывает, что это слово ему приятно слышать.
- Ну вот видишь, - я чмокаю его макушку, делая глубокий вдох, - все не так страшно. Не бойся. Ничего никогда не бойся. Никто не даст тебя в обиду.
Джерри верит. Дышит уже спокойнее. Мне кажется, даже малость расслабляется, удобнее устраиваясь в моих объятьях.
- Ты точно не хочешь покушать? – киваю ему на прикроватную тумбу, где до сих пор стоит поднос с тарелкой рисовой каши и с бефстроганов, - тебе понравится, если попробуешь.
Джером снова супится, снова поджимает губки.
«Нет», - ответ очевиден. Ну что же…
- Хорошо, - я соглашаюсь, не желая портить ему только-только малость выровнявшееся настроение, - тогда нам лучше поспать, а утром попросить сварить тебя овсянку. Ты ведь любишь овсянку, так?
Он несмело соглашается, покрепче приникая ко мне. Глубоко, тяжело и грустно вздыхает, закрывая глаза.
- Picollo angelo, - с нежностью бормочу, подтягивая к его плечикам одеяло, - все хорошо, слезки нам не нужны, нам не из-за чего плакать…
На миг последняя фраза воскрешает в памяти мысль что, быть может, и есть из-за кого… из-за кого… но я не пускаю её дальше допустимого предела. У Эдварда не было оптимизма, но была надежда. А у меня есть и то и другое – за это стоит поблагодарить Джаспера.
Все вернется на круги своя.
И папа вернется.
- И когда зацветут апельсины, весна придет, - напеваю маленькому ангелу последние слова из колыбельной мужчины, мягко улыбаясь. Теперь и сама верю. Во все.
Но не успевает Джерри как следует заснуть, а я подумать о чем-то ещё, задумчиво разглаживая его волосы, как с громким характерным звуком ключ вонзается в дверной замок, дважды поворачиваясь в нем.
На пороге комнаты, освещенной, опять же, той единственной лампой, стоит мистер Хейл, держа в руках телефон. Его дисплей светится в темноте ярким пятном и бросает блики на грязный ковер на полу.
Дверь закрывается.
- Одевайтесь, - Джаспер нажимает на выключатель, и лампа посередине комнаты вспыхивает, вырывая малыша из дремоты. Жмурясь, он недоуменно и испугано оглядывается вокруг.
- Одеваться?
- Да, Белла. Побыстрее.
Быстрее?.. Я помню, чем в прошлый раз закончилась эта фраза. Больше всего хочется закричать и уверить себя, что услышанное – ошибка. Что ничего подобного телохранитель не говорил.
Хватит… хватит, пожалуйста!
- Зачем?.. – когда он кидает на кровать вещи из старого комода, ещё вчера уложенные мной в одну из полок, все же задаю свой вопрос.
- Нужно ехать в аэропорт. Есть возможность улететь, - Хейл достает из полки наши документы, поспешно пролистывает паспорта, убеждаясь, что все на месте. Надевает свой пиджак, висящий на спинке кресла, за полторы секунды.
Меня успокаивает, что он не напуган. Спокоен абсолютно и совершенно. Уверен. Осведомлен и имеет четкий план действий. Его глаза не распахнуты, как в ночь побега, а руки не белые и не дрожат. В этот раз все по-другому. В этот раз менее опасно. Он быстрый не из-за ужаса, а из-за стремления поскорее добраться до цели.
И потому я слушаюсь. Верю.
- Джером, давай-ка мы…
Но малыш отказывается. Отказывается всем своим естеством, отталкивая меня и быстро-быстро качая головой из стороны в сторону. На его щеках по ещё невысохшим соленым дорожкам текут десятки новых. Рыдания становятся звучными и заполняют собой все пространство номера.
Он никуда не поедет.
Он не хочет.
Он боится.
Он устал…
- Одевайся, - повторяет мне Джаспер, самостоятельно выуживая из кучи одежды ту, что принадлежит мальчику и подходя к нему.
Джером хмурится, подаваясь назад, к стенке. Шумно сглатывает, глотая слезы.
- Тише, - низким предупреждающим голосом велит глава охраны, - нужно одеться, чтобы выйти на улицу. Иначе ты замерзнешь.
Я, сконцентрировавшись на Джерри и его реакции на Хейла, даже не ухожу в ванную. Знаю, что Джаспер занят ребенком и знаю, что не боюсь его. Кто-кто, а он точно не имел мыслей овладеть мной. К тому же, умудряюсь переодеться довольно быстро. Теперь вместо пижамы – ещё из особняка – на мне черные джинсы и синяя кофта с длинными рукавами. Туфли, насколько помню, стояли где-то у кровати…
На удивление, телохранителю удается его затея. Джером – уже в куртке и своих ботинках – сидит на болотном покрывале, стиснув зубы. Слез куда меньше.
Они успели поговорить?..
- Пойдешь ко мне? – просительно смотрю на белокурое создание, протягивая к нему руки. Несмотря на выражение своего лица, мой мальчик сразу же соглашается.

Процедура выселения у Джаспера занимает полторы минуты. И ровно, точно по секундам, в двенадцать сорок пять мы с Джерри занимаем прежнее место в черном салоне внедорожника.
Бесшумно, подобному дикому хищнику, огромный автомобиль под управлением Хейла оставляет за задним стеклом здание мотеля. Едет с дьявольской скоростью, но из-за темноты леса мало что заметно. Фары светят очень тускло…
Он намерено не включает их как следует?
Джером отрешено смотрит в окно. Ни сосны, ни ели, ни тьма его не пугают. Он держит в ладошках мою руку и пытается прекратить плакать. Часто моргает, изредка помогая слезам исчезнуть, когда вытирает их об рукав моей куртки. Всеми силами пытается себя контролировать.
- Я тебя люблю, - едва слышно говорю ему, потирая побелевшие пальчики, - очень, родной. Не бойся.
В ответ они сжимают мои собственные сильнее.
В этом мы единодушны.
Подумать только, снова! Сутки хоть относительного спокойствия, а затем снова!..
В этот раз – аэропорт. В этот раз уже за пределы Америки.
Прошло ведь около двадцати часов, а Эдвард до сих пор не знает, что мы в порядке. Джаспер так и не смог дозвониться ему. Он будет пробовать уже из-за границы? Уже потом?
А будет ли к тому моменту кому звонить?..
…Я не знаю, что бы было со мной, узнай я такую новость. Узнай, что Эдвард и Джером… погибли. Вместе. Вдвоем. Сразу. Ночью… когда меня не было рядом!..
Господи, что же нам делать? Он должен знать! Он должен! Если с ним что-то случится по вине того, что мы вовремя не сообщили… я… меня…
Внезапно мысли накрывает таким отчаяньем, а ужас столь быстрым ледяным копьем пронзает в самое сердце, что для того, чтобы затормозить, мне требуется не меньше двух секунд.
Останавливаюсь, прикладывая для этого все силы.
Перекрываю поток таких мыслей, не давая им завершения.
А что – я? Я ничего не смогу сделать. Я не смогу плакать больше трех минут, не смогу кричать, не смогу подумать о том, дабы что-то с собой сделать... Со мной Джером. Он может плакать и кричать, он может страдать и сходить с ума ночами. Я – не могу. Я не имею никакого права.
Я должна буду быть рядом в здравии, как физическом, так и моральном, до тех пор, пока он не сможет справиться с этой утратой (если сможет). Я должна буду забыть о том, что сама люблю Эдварда. Если его не станет – это будет потерей Джерома. Не моей. Ни в коем случае не моей…
Истерики и слезы, мольбы и проклятья – все за гранью дозволенного. Появится миллион и одно дело, что нужно сделать, миллион и одна новая обязанность, не говоря уже о том, чтобы начинать новую жизнь, которую всем сердцем я буду ненавидеть…
В первую очередь, как и просил Каллен, Джером. Его мысли, чувства, страхи, боль и прочее. Его безопасность и спокойствие.
Спокойствие?! Боже, какое после этого у него может быть спокойствие?..
Представлять такое невероятно отвратительно, больно и страшно, но мое воображение ничуть не жалится, рисуя «чудные» картинки «светлого» будущего без мистера Каллена. Вернее – картинку.
Вижу только слезы и крики Джерома. Вижу, как он медленно, но верно потухает без своего папочки.
Эдвард не сможет жить без Джерома – он сам признавался. Если бы не он, его бы не было на шахматной доске, и он бы, не стыдясь и не защищаясь, подставил своего Короля под дуло Ферзя, Ладьи или Слона. Я слышала это и прекрасно помню.
И точно так же, без единой правки, без единой ремарки, Джерри не сможет быть без него. Он слишком сильно его любит. Так сильно, что эта любовь не умещается в его крохотном сердечке, вырываясь наружу слезами и горем с каждым уходом папы, с каждым «до свидания» и обещанием «все будет в порядке», когда он не оборачивается, садясь в машину.
Смерть Эдварда станет смертью Джерома. Чтобы я ни делала…
…Этих слез удержать не получится. Я не могу… я не знаю… я хочу… чуть-чуть ведь можно? Совсем капельку?..
Стараясь делать вид, что все по-прежнему, опускаю подбородок на макушку Джерома, сдерживая порывы зарыдать, затаивая дыхание. Жду, пока спазм отпускает, и только затем позволяю себе вдох. Часто моргаю, избавляясь от соленой влаги.
Господи, как я хочу, чтобы он был рядом! Господи, как я хочу его вернуть! Чтобы с ним было все в порядке, чтобы он улыбался, видя Джерри, чтобы он обнимал нас обоих и никуда, никогда, ни за что больше не уходил! Я готова броситься в жерло вулкана или в водную гладь, глубиной семь метров. Я готова пройти пустыню и горные перевалы. Я готова идти в Ад. В самое-самое пекло, там, где черти, злобно хохоча, жарят грешников. Только вместе. Вместе с ним.
Я не боюсь ничего с этим мужчиной. Не боится и Джером.
- Белла, - неодобрительный, хмурый голос Джаспера немного отрезвляет. На мгновенье потеряв контроль, всхлипываю. Слышно…
Джерри тут же реагирует. Тут же оборачивается, заглядывая своими драгоценными камушками прямо в мои глаза, в самую глубину. Не отпускает.
От вида моих слез его собственные сразу же, как по команде, высыхают.
Мой мальчик принимается нежно, бережно и ласково гладить меня, когда проходит оцепенение-удивление, вызванное столь неожиданным зрелищем. Немного приподнимаясь, он осыпает своими поцелуями каждую клеточку моей кожи. Он проводит пальчиками по моим волосам, по шее, по плечам. Он пытается сделать все то, что я для него делаю.
- Лю…люб… люблю, - пытаясь побороть что-то, мешающее произнести заветное слово, бормочет он, - люблю… мама… люблю…
Целует крепче и нежнее. Уверяет, что рядом и что мне точно нет повода плакать. Говорит мне о своей любви.
Думает, судя по всему, что мои слезы реакция на его поведение и все, что произошло за последний час, произошло по его вине.
- Прости, мой маленький, - я делаю глубокий вдох, напуская на губы вымученную улыбку. Меньше всего хочу, чтобы он думал что-то подобное, - я не плачу, нет, ну что ты. Я тоже тебя люблю. Очень…очень… Ты молодец. Ты замечательный, мой мальчик.
На пару сантиметров отстранившись, Джером отпускает меня, серьезно глядя и принуждая так же серьезно смотреть на него. Обеими ладошками, не скупясь, стирает со щечек все свои слезы. Не оставляет ни капли.
- Не плачь… - шепчет, поднося мои пальцы к лицу, - не плачь…
- Не плачу, - соглашаюсь, улыбаясь чуточку шире, - нет-нет…
Джером не верит, подозрительно рассматривая остатки соленой влаги на моей коже. Его брови сходятся на переносице, а губы поджимаются, но мальчик делает вид, что все в порядке. Обнимает меня, повторяя ещё раз:
- Мама… люблю… хороший…
- Знаю, знаю, мой родной, - теперь мой черед ласкать его. Моего смелого, доброго, нежного и сострадательного малыша.
Конечно хороший. Самый хороший. Лучший!
…Я зря все это думаю. Я зря переживаю. Эдвард в целости и сохранности. Он верит, что мы живы. Он чувствует это. Они с Джеромом обладают невероятным даром на то самое чувство-ощущение друг друга. Никаких глупостей…
- Белла, все в порядке? – Джаспер на миллисекунду оглядывается на меня, крепко держа руками руль.
Киваю.
- Да, я просто…
Но договорить не успеваю. С громким, оглушающим визгом шин, наш внедорожник тормозит. Фонарь, появившийся перед лобовым стеклом, вспыхивает и пропадает за огромной сосной.
Что-то невероятно быстрое проносится мимо, озаряя две полосы трассы светом своих фар. Краем затрагивает и нас. Вижу, как на серебристой поверхности незнакомого автомобиля мелькает красное пятно – наше отражение.
Впрочем, скрывается он довольно быстро. Не успеваю ни рассмотреть, ни осознать, что в принципе только что было.
Хорошо, что мы в порядке. Я немного ударилась спиной о жесткое кресло, но Джерри нет. И это успокаивает.
- В чем дело?
Джаспер мне не отвечает. Выждав две секунды, оглянувшись в ту сторону, куда умчался автомобиль, резко выезжает на дорогу, ускоряясь. Спидометр грозится лопнуть от той скорости, к которой подбирается длинная белая стрелка. Благо, кроме нас на трассе нет ни одной машины.
Джером хмурится, но не выглядит напуганным. Скорее удивленным. Обнимает меня, вопросительно заглядывая в глаза.
- Машина, - не могу дать другого ответа, более честного. На фразу «все в порядке» уже не хватает сил.
Наша поездка продолжается. И чем дальше, тем быстрее.
- Кто это был? – предпринимаю ещё одну попытку узнать хоть что-то от Хейла.
- Не знаю.
Его напряжение опускает меня с небес неведения на землю. Пока не сильно, но уже пугает.
- Просто машина?..
- Просто машина, - шипит он, поджимая губы. Переключает скорость на максимальную отметку, - но теперь лучше приехать раньше положенного.
- Ты думаешь, в аэропорту?..
- Мама… - тихонький голос Джерри привлекает мое внимание, вынуждая обернуться туда, куда пальчиком показывает малыш.
В стекле заднего вида за нами движется что-то светлое. Яркое-яркое белое пятно. И ничуть не медленнее, чем мы…
- Джаспер?.. – стараюсь сделать все, чтобы не пустить дрожь в голос, - сзади…
- Я вижу.
Хейл крепче обхватывает руль. На полную включает и наши фары.
Теперь сосны и ели по краям дороги действительно, в самом прямом значении этого слова, пролетают мимо. Я уверена, ни одно гоночное соревнование не может похвастаться такой скоростью своих участников. Что-то мне подсказывает, что через пару километров мы запросто побьем рекорд «Формулы – 1».
…Преследователи приближаются. Похоже, их небольшая компактная машина способна на куда большее, чем наш огромный джип. По крайней мере, так я вижу на практике.
Но кое-какое преимущество у нас все же есть. И теперь Джаспер решает применить его, когда расстояние так быстро сокращается.
Он выворачивает руль вправо, уходя в лес. Очередной въезд, очередные коряги по сторонам и ветки, сломанные будто бы ураганом, проносятся перед глазами.
Вот это уже для Джерома слишком.
Он прижимается ко мне, прячась от всех этих ужасающих видов. Ненавистная мне дрожь детского тельца прекрасно ощутима под пальцами.
Я даже не могу ему ничего сказать – в горле пересохло, а кровь, кажется, стынет где-то в жилах.
Не нужно было уезжать… нужно было остаться в мотеле!
Ещё один резкий поворот Хейла едва ли не разворачивает машину на 180 градусов. Ударяя по тормозам в нужный момент, он чудом выруливает от огромной сосны, чей прогнивший ствол при едином касании грозится рухнуть и превратить нас в лепешку.
По лесу маневрировать сложнее – и Джасперу, и тем, кто сзади. Но они, вопреки нашим общим предположениям, ничуть не отстают. Для них и бездорожье – не помеха.
- Это Рыба?..
- Полиция, Белла. Со штрафом за езду с превышенной скоростью.
Моя кожа покрывается мурашками от его слов. От его тона…
Черт!
Я прижимаю к себе Джерома так крепко, как могу. Они могут пытать меня, в меня стрелять, убивать, расчленять, но мальчика я не отдам! Я защищу его как, чем и перед кем угодно! Никто не посмеет сделать ему больно!..
- Сейчас уйдут, - внезапно произносит глава охраны. Ветки кустов, взявшихся из ниоткуда, ударяют по стеклам с отвратительнейшим звуком.
И свет фар сзади, как только мы пропадаем в каких-то зарослях, правда исчезает.
Оторвались?..
Оторвались!
- Выедем с другой стороны, прямо возле самолета. До той трассы им не добраться…
- Мама… - жалобно хнычет Джерри, морщась, будто от боли.
- Тише, малыш, - глажу его, малость успокаиваясь от прогноза Джаспера, - все, никого нет, видишь? Они уехали. Они ехали не за нами…
Джаспер хмурится, но не произносит ни слова. Его отражение я прекрасно вижу в зеркале заднего обзора, но тоже молчу. Все после… после…
Узенькая полоска трассы, где по краям расположилась длинная, насколько хватает глаз, канава, встречает нас тишиной. И вправду: не доберутся. Пропали.
Хейл немного сбавляет скорость, удерживая четкую ровную позицию между канавами. Едет быстро, но уже не летит.
Его спокойствие, подкрепляя мое, разносится по салону.
…Однако, как оказывается через полминуты, напрасно.
- Ты проходил практику у Шумахера?
Он усмехается, качая головой.
- Экспресс-курсы выживания, Белла. В тот день я впервые сел за руль.
- У тебя талант…
Джаспер оглядывается, хмыкнув:
- Я научу и тебя, если потребуется.
Теперь и я улыбаюсь. Теперь и мой страх куда-то пропадает, теряясь среди других эмоций. Адреналин, выработавшийся за время погони, постепенно прекращает свое действие.
Мы проезжаем два или три километра, когда впереди появляется светлый огонек.
И приближается… приближается…
Слишком близко.
Джаспер ударяет по тормозам, мигом спустив с лица всю расслабленность, замирая за метр до капота автомобиля.
Та самая машина с яркими фарами, серебристая, предстает на обозрение посреди дороги.
Ни вправо, ни влево мы свернуть не можем из-за канавы.
Назад уже не успеем – её мотор заведен, догонит в два счета.
А это значит… гонка окончена.
Финиш.

С нетерпением жду ваших комментариев! Не пожалейте черкнуть пару строчек о своих впечатлениях))

Источник: http://robsten.ru/forum/29-1649-1
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: AlshBetta (20.04.2015) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 1936 | Комментарии: 31 | Рейтинг: 5.0/42
Всего комментариев: 311 2 3 4 »
0
31   [Материал]
  Надеюсь в машине будет Эдвард  JC_flirt

2
30   [Материал]
  Спасибо! Надеюсь, что в  машине Эдвард?!

2
29   [Материал]
  Очень напряженно!!! Я надеюсь, что в машине Эдвард!!! Большое спасибо за главу! С нетерпением жду продолжения!

1
28   [Материал]
  Динамично ...большое спасибо!

2
27   [Материал]
  Я просто надеюсь, что в той машине сидел Эдвард...
А если не Эдвард... то все очень-очень плохо... cray
Спасибо за главу!:) lovi06032

2
26   [Материал]
  Большое спасибо за новую главу! good Столько эмоций, столько переживаний и слез. И я плачу вместе с ними...Что же дальше? cray

1
25   [Материал]
  спасибо за продолжение good

1
24   [Материал]
  Их загнали в тупик... И Эдвард не брал трубку... Неужели всё так плохо?.. 4 Спасибо за продолжение! good 1_012

2
23   [Материал]
  Слишком много проблем , бед и несчастья , для одной семьи . Всё напряжённей и напряжённей . Бедный ребёнок , не возможно взрослому всё пережить . Спасибо за главу . Жду продолжение ,

1
22   [Материал]
  Вот это адреналин! Автор, спасибо! Очень хочется верить, что это Эдвард... Скорее бы продолжение...

1-10 11-20 21-30 31-31
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]