Глава девятнадцатая

Как-то само собой так получается, что когда в тебе кипит неописуемо большая буря чувств волнения, твой внешний облик, если ты хочешь показаться хладнокровной, больше похож на слишком самоуверенного, высокомерного, тщеславного и отталкивающего от себя человека. Я смотрю в зеркало и именно это вижу перед собой, когда именно то чувствую внутри.

Ладошки вспотели - я провела ими по джинсовой ткани, глаза стало сушить – я несколько раз моргнула. Мое отражение в зеркале напротив плавно закрыла фигура, севшая на небольшой диванчик, стоящий с другой стороны разделяющего нас стола.

- Думаешь, что сейчас мы можем начать разговор? – он спросил это нетерпеливо и немного раздраженно.

Нетерпеливо, потому что это уже наша третья «личная» встреча за те девять дней, что он провел в Форксе. А девять – мое любимое число. Раздраженно, потому что думает, что это я заставляю его злиться на самого себя, когда виноватых, кроме него, нет.

Я замялась.

- Кто начинать будет?

- Могу уступить тебе… - как-то оборванно или не закончено сказал он, махнув между нами рукой.

Я не смогла сдержаться. Просто не смогла.

- Вау, Эдвард Каллен, уступает… - насмехаться, насмехаться, насмехаться. Разве вы не чувствуете, как это хорошо?

На моих губах дрожащая ухмылка. А ему не нравятся мои слова, действия, поведение, отношение и… тому подобное.
Эдвард откидывается на спинку дивана и пересекает руки на груди: делает все для своего удобства.

- Я готов выслушать все, если этого будет достаточно для того, чтобы ты была готова поговорить, - расслабленно сказал он.

Как-то так само собой получилось, что он всего лишь за одну секунду стал бесить меня. Наверно мы с ним это нескончаемый, многократно повторяющийся процесс… Ну или что-то такое.

- Я скажу тебя, скажу, - я отодвинула с края стола свой сладкий и со сливками напиток и очень некультурно положила на его место локти, - хочешь знать, что ты со мной сделал?

Он молчал, пару секунд думал, потом медленно приподнял одну бровь.

- Скажи, если уж хочешь, - сказал так, будто сделал мне одолжение.

И будто мне только это разрешение и надо было.

- Не буду говорить, что в сердце, - было столько всего, что мне хотелось высказать, что с мыслей брала будто обрывки и самые яркие на мой взгляд, - нет, я его вообще в расчет брать не буду, - я покачала головой, - ты в меня вкручивал нож, когда просто вогнать мог, понимаешь?

Эдвард вздохнул.

- В этом-то и была вся «фишка».

Я удивленно распахнула глаза, выпрямилась и уронила руки со стола себе на колени, непонимающе какое-то время смотрела на него. В голове было пусто, будто все мысли стерлись сами по себе, я только понимала, что не так себя ведет человек, стремившийся заслужить… то, что бы там он не хотел.

- Ты же не хочешь услышать от меня, что я был глупым подростком, а сейчас изменился, - медленно и, качая головой, проговорил он.

Я на мгновение задумалась. Но лишь на мгновение.

- Нет.

Эдвард улыбнулся, будто признавая во мне что-то знакомое или будто призывая во мне что-то ему знакомое.

- Почему? – спросил он.

Я внимательно стала размышлять над этим вопросом. Вопросом, состоящим всего из одного единственного слова. Парень продолжал улыбаться и так одобрительно смотреть на меня, что я буквально чувствовала, как внутри разливается это приятное чувство, появляющееся при одобрении тебя.

- Потому что возможно хоть теперь ты не такой уж и глупый подросток и даже повзрослел, остался ты все равно прежним, - я остановилась, Эдвард ждал, он будто знал, что я сказала не все, - с одной лишь разницей.

Он подождал какое-то время, прежде чем задать свой вопрос.

- Какой?

- Той, которая дает тебе знать меру.

И после этого все пошло по накатанной. Я вновь была той, что он хотел, а он стал тем, что нужно было мне.

Конечно же, я не первый раз была тут и, само собой разумеется, мне вовсе не нужен был этот тур по дому от хорошей хозяйки, улыбающейся мне сейчас лучезарной улыбкой, видимо пытаясь прикрыть ей и вообще всем этим неловкость нашей ситуации.

Нет, не так. Я осознаю, что ситуация сама по своей сути неловкая, но я себя неловко не чувствую. Пришло время, когда мне надо забыть о напряжении, неудобстве и… вести себя так, чтобы отыграться можно было. Но последнего я делать не буду. Не хочу, оно того не стоит.

- Как же она все-таки прелестна, - стоя в пол оборота у стеклянной стены, выходящей на задний двор их дома, Эсме с умиротворенной улыбкой наблюдала за моим ребенком, своим ребенком и своим мужем.

Я перевела взгляд с ее фигуры и сконцентрировала все свое внимание на образцово-показательной картине семьи. Эдвард заехал сегодня за мной именно в то время, которое я назвала ему. Был весь такой, если можно так сказать, непринужденно официальный: из-под джемпера в ромбик в вырезе под горло торчал голубой воротничок рубашки, а брюки глубокого темно-синего цвета и начищенные до блеска ботинки невероятно офигенно сочетались с засученными рукавами. Мне хотелось сорвать с него этот свитерок и эту рубашечку, да и все остальное и не потому что я хотела его рядом с собой, над собой, под собой или в каком-либо другом положении голым, меня просто бесила такая манера парней одеваться.

Во дворе он стоял со своим отцом и моей дочерью. Нила, заливаясь звонким смехом, качала головой из стороны в сторону, ловя моменты того, когда очередной полет на качели и порыв ветра делал так, что ее короткие кудрявые локоны, будто ударяясь о щечки, отлетали в стороны. Эдвард раскачивал ее, Карлайл стоял перед качелью и каждый раз, когда Нила летела на него, пытался схватить ее за ноги, от чего моя дочь и заливисто смеялась.

Невольная улыбка растянулась у меня на губах. Чтобы такое увидеть я готова душу продать… кому там надо продавать ее, не говоря уже о таких простых вещах, которые я сейчас делаю и буду продолжать делать.

- Да, - наконец произнесла я, совсем бесстыдно соглашаясь с ее словами.

- По отношению к Ниле, - Эсме еще раз взглянула во двор, а потом, сложив перед собой руки, пошла во всей своей внешней идеальности к большому белому дивану, на котором сидела и я, - ты сделала прекрасную работу.

Что-то немного резануло слух, но даже…

- Спасибо.

Ее взгляд поднялся чуть выше моего лица как раз тогда, когда я почувствовала сильное и крепкое прикосновение губ к щеке.

- Как дела? О чем болтаете? – он сел рядом и закинул руку на спинку дивана. Я наклонилась в его объятия.

Ах да, после кафе мы поехали ко мне и просто переспали. Это было не так сложно, как мне казалось будет.

- О том, какая Белла молодец, - произносит Эсме, широко улыбаясь сыну.

Я тоже улыбаюсь улыбающемуся Эдварду, когда вывернулась так, чтобы посмотреть на него.

- Молодец. - Говорит он слово, так, будто пробует на вкус. - Да, молодец, да, - а потом целует меня, в губы. Я отвечаю.

Пусть пока нас связывает лишь одно сильное и еще одно сильное, но пока слабое, все равно пробую.

Он, отрываясь от меня, еще несколько раз возвращается и, не открыв глаз, произносит:

- Нила хочет знать, буду ли я тем, кто сегодня уложит ее спать.

Я прикусила губу и, подняв руку, убрала упавшую ему на глаза прядь волос.

- Она приняла тебя, - сказала я.

Эдвард открыл глаза.

- Она дочь своей матери.

И просто я еще раз убеждаюсь в том, что в этой жизни не всем людям дано все одинаково. И может не только в этой.
Но как-то уже все равно.

Вот и долгожданная глава! Ожидали ли вы, что Белла простит Эдварда так быстро? Ждём ваши отзывы здесь и на ФОРУМЕ

Источник: http://robsten.ru/forum/29-395-5