Прошло больше недели с отъезда Эдварда. Я с большим трудом вошла в старую колею, вернув привычный ритм жизни: посещала занятия, занималась в университетской библиотеке, проходила практику в частном кабинете. Рутина. Стабильность. Однако прежняя жизнь проносилась мимо меня со скоростью гоночного болида. Я ничего вокруг не замечала, рассеянно общалась с родителями по телефону. Проницательная Рене явно что-то заподозрила, но пока ничего не предпринимала. Спасибо ей за это. Иначе большой родительской заботы я бы точно не выдержала. 

Я думала только об Эдварде Каллене. Казалось, что этот мужчина заполнил всё пространство вокруг меня. Включаю музыкальный канал – там его клип, радио - его песня. В газетах напечатаны фотографии из Сиэтла, снятые в аэропорту в день прилёта. Интернет пестрел слухами о Калленах и группе. Только там писали всякую гадость. Я и сама не заметила, как в плей-листе моего плеера остались только песни групп «AryZona» и CullenSbаnd». 

Вот и сейчас я лежала на кровати у себя в комнате и слушала завораживающий голос Эдварда.

 Песня меня поглотила полностью, красивые аккорды унесли меня в волшебный мир: 

«Я вижу, как закат стекла оконные плавит, 

День прожит, а ночь оставит тени снов в углах. 

Мне не вернуть назад серую птицу печали, 

Все в прошлом – как быстро тают замки в облаках…» 

Отвлечься от мыслей о Каллене мне могла бы помочь Эллис, но мой маленький эльф с головой окунулся в роман с Джаспером. Они целыми днями трещали по телефону, писали друг другу смс-ки, общались по интернету и скайпу. В общем, в ход шло всё. 

Элис была им очарована, как она говорила: «Наконец-то я уверена в существовании парня, говорить с которым так же приятно, как и целоваться!» 

На рождественские каникулы она, действительно, полетит к Калленам. Эсми пригласила Элис лично, прониклась к подруге искренней симпатией. 

Эдвард же мне не звонил. Мой телефон он мог узнать у Эммета или через Джаспера. Моя подруга с удовольствием помогла в этом, не сомневаюсь! 

Мог бы… Если бы захотел… 

Вот ведь дура! Повелась на эти злосчастные зеленые глаза и небрежную небритость. Ты, Белла Свон, очередная влюбленная идиотка в сексуального и чертовски талантливого мужчину. Еще одна жертва его харизматичности, обаяния, загадочной натуры и внутреннего мира, который навсегда останется закрытым для женщины. Каллен одинок, но не тяготится этим. Он показывает себя настоящего изредка, для того, чтобы потом вновь спрятаться за образом неформала в полинялых джинсах, которому нужен лунный свет да его гитара.

С такими невеселыми мыслями я уснула. В наушниках Эдвард просил взять кого-то его сердце. Казалось, что мольба и отчаяние в его голосе адресованы именно мне. 

Когда я проснулась, то за окном уже стемнело. Но это была не глубокая ночь - поздние осенние сумерки, занявшие окружающее пространство, погрузившие комнату в синеву. Луч уличного фонаря падал на кровать. Капли дождя оставляли влажный след на оконном стекле, напоминая слезы. Плакали осенние небеса, напоминая мне о тоске, поселившейся в сердце.

 Странно, куда пропал плеер? Я точно помню, что засыпала в наушниках под трепетный и красивый голос Каллена. Вдруг в темном углу, где стояло небольшое кресло, я заметила какое-то движение. Страх липкой паутиной окутал тело, спеленал разум. Первая мысль была о маньяке, влезшем через окно; вторая - о галлюцинациях. Но мои догадки не подтвердились. Из темного угла, куда не попадал тусклый свет фонаря, к моей кровати направлялся Эдвард Каллен. 

 

По прилету в Лос-Анджелес я не стал распускать парней на отдых после тура, который нас вымотал, как никогда до этого ни одно турне. Даже Карлайл не верил в успех безумного «похода отверженных». На меня с подачи Тани нападали журналисты, парни из «AryZona» не могли простить мне ухода, тоже подбрасывали в таблоиды грязные сплетни. Ну, еще бы! Каллен столько лет оставался голосом и секс-символом команды, а теперь их нового вокалиста, еще совсем молодого и неопытного, публика не принимала. 

Я собрал команду из неизвестных ребят, у которых отсутствовал опыт игры в состоявшихся группах. Но это не столь важно. Опыт приходит со временем. С чего-то ведь нужно начинать, верно? Самое главное в теперешнем положении – нет новых песен. В общем, гастрольный тур представлял собой мероприятие, заранее обреченное на провал. 

Но мы это сделали! Ха! Да я с «AryZona» не собирал столько народа в залах, как с сольным проектом. Парни требовали отдых. Но я не мог их отпустить. Сначала песня, а потом - делайте, что хотите. 

Когда на нашей репетиционной базе я впервые сыграл новую мелодию,  то у всех вытянулись лица. 

«От края до края небо в огне сгорает,

И в нем исчезают все надежды и мечты,

Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,

Смахнет твои слезы, и во сне смеешься ты…»

Я торжествующе смотрел на своих друзей и соратников. Все-таки, вы – большие гады. Перестали в меня верить. Да? Ну, получите! Я еще не умер во цвете лет,  не потерял свой талант. Всего лишь заснул на время. И теперь снова могу творить. Спасибо за это Белле. 

Белла…

 Я думал о ней постоянно. Уже неделю я жил без ее прекрасных глаз и не находил себе места, безумно скучал, хотя боялся признаться в этом даже самому себе. Девушка смогла занять ту пустоту в душе, которая в течение почти двадцати лет сводила меня с ума. Мысли об Иззи все реже и реже мелькали в сознании, хотя каких-то несколько дней назад я и представить не мог, что ее образ развеется, словно летний туман погожим утром. 

Сердце в груди сладко щемило при воспоминаниях о поездке в Сиэтл. Казалось, что за спиной враз выросли невидимые крылья. Однако разум был непреклонен. Постоянно твердил об одном – Белла не для меня.

Каллен,  да зачем ты нужен этой малышке, со своим хроническим нытьем, самокопанием и застарелыми угрызениями совести? Хочешь сделать из нее вторую Иззи? 

А вот это вряд ли. Если с ней что-нибудь случиться, я сдохну тут же. Сил терпеть этот кромешный ад под названием «грёбаная жизнь» уже не будет. 

На студии я остался в гордом одиночестве, нежно перебирал струны на гитаре, продолжал наслаждаться новой песней, вновь и вновь слушая серебристый звон струн. Парни, наконец-то, вымолили долгожданный отдых. Мы записали все инструменты еще вчера, сегодня я дописал вокал, осталось только свести – и вот оно! Дамы и господа, новый хит от Эдварда Каллена. Интересно, а Белле понравится? Старые песни она, конечно же, любит. Даже спросила об истории создания «Возьми мое сердце». Наверное, просто из чистого любопытства. Кто же не знает главный хит группы «AryZona», вокруг которого столько слухов и домыслов? Правда известна лишь мне одному…

Отложив гитару в сторону, я достал сигарету из пачки, лежавшей на столике около дивана. Закурил, с удовольствием выпустил струйку сизого дыма. Жизнь больше не тянется бесконечной чередой блёклых будней. Стали появляться цветные дни-картинки. 

Из раздумий меня вывел звук открывающейся двери. В студию заглянула Эсми. 

- Эдвард, – тихо позвала она. – Ты один?

- Эсми, ты разминулась с Карлайлом, он уже ухал, - тихо произнес я. 

- Эдди, я к тебе, - от такого варианта собственного имени меня передернуло – так называла меня исключительно Таня.

 Эсми подошла ко мне, присела рядом на кожаный диван, взяла сигарету из моих рук, сделала затяжку, выпустила тонкую струйку дыма.

- Эсми Каллен, решила вспомнить былую молодость? – удивленно спросил я, забирая из ее тонких пальцев сигарету. – И это уважаемая мать семейства! 

- Я не так стара, как бы вам того хотелось, - усмехнулась она. – Тем более с такой работой останусь вечно молодой. 

- Эсми, ты опять с разговором на личные темы пришла или как? Смотрю, тебе это нравится, - я выжидающе смотрел на неё. 

Моя названная и любимая сестра только улыбнулась. 

- Скажи мне, какого черта, ты опять страдаешь? Написал потрясающую песню, она побьет мировые чарты, я уверена. Что опять не так? Или ты, мазохист, мой разлюбезный, будешь страдать до самой смерти и маяться от того, что тебя понять не кому? Хватит! Жизнь не стоит на месте, идет, вернее, мчится галопом. А ты застрял между прошлым и настоящим.

- Хм, всё-то ты знаешь, моя дорогая старшая сестра. 

Я вновь сделал две большие затяжки, с наслаждением выпустил терпкий дым. 

- О, Эдвард! Перестань скулить, возьмись за ум, давно пора. - Эсми смотрела мне прямо в глаза. - Тебе понравилась эта девочка, Белла? Я же видела. Мог бы позвонить ей. Достать номер мобильника – не проблема… 

Я её перебил: 

- Вот именно, Эсми. Девочка! Ей всего-навсего двадцать. А мне тридцать семь, через пару месяцев - тридцать восемь! Это не двадцать шесть! На кой черт ей сдался старый хрен, который только и может, что скулить и дергать струны на гитаре? А? Ты мне скажешь? Ей нужен кто-то помоложе. Вон Джейк, например. 

Память подсунула нерадостную картинку, как Белла улыбалась  Блеку,  визжала, когда он подхватил её на руки. С ним она чувствовала себя раскованно, а при мне всегда становилась такой зажатой. Что я делал не так? Я чертыхнулся про себя. Кажется, моя давняя подружка-ревность очнулась от летаргического сна, решила уколоть больнее.

- Лучше сдохнуть в одиночестве, чем отравлять жизнь близким людям. 

- Нет, ты не исправим. Всё решил сам за других. И продолжаешь скулить! Знаешь, от твоей кислой физиономии скоро всех тошнить начнет. Или ты в готы записался? Идешь в ногу со временем, не хочешь сдавать позиции в чартах и подкупаешь так молодежь? 

Я начал истерично смеяться. Ага, надену длинный черный плащ и намажу физиономию белой пудрой, на спину повешу рюкзак в виде гроба. Буду изображать вечно молодого вампира – мечту девочек-подростков, мечтающих о вечной жизни рядом с полутрупом, грызущим нежные шейки по утрам вместо завтрака. О, да! Давно я так не веселился. 

- Эдвард! - Эсми смотрела на меня с возмущением. – Я все про Беллу. Ты ревнуешь. Ага! - И тут она лукаво улыбнулась, мило промурлыкала: - И не признаешься в этом даже себе. 

Ну почему она всегда такая проницательная? Так, Каллен, спокойно. Не подай вида, что она тебя задела. Сделай каменную физиономию, ты можешь. Вот, молодец! 

- Адрес и телефон, я попросила Джаспера разузнать. – Эсми протянула мне клочок бумаги. – Кстати, как тебе Элис? По-моему она замечательная. Я рада за сына. Мне казалось, что его всегда будут интересовать только гитара и книги, которые ему важнее мимолетных подружек, которые, кстати, не поклонницы.  

Я хмыкнул: 

- Да, наш малыш-Джаспер влюбился. Этот день настал. Знаешь, а я его понимаю. Он нашел единственную женщину, которая способна делить его с музыкой, не устраивая истерик. 

- Он похож на тебя больше, чем на Карлайла. И я этому рада, - очень тихо сказала Эсми. – А на счет Беллы и Джейка… Не строй догадки, спроси у нее и не мучай себя. 

Я поднялся с дивана, лениво потянулся. Улыбнулся обожаемой старшей сестре. 

- К ужину и на выходные не ждите, попроси у Сета от меня прощения, за то, что не пойду с ним на бейсбол. 

- Ты куда? - удивленно выгнула бровь Эсми. 

- Сначала в аэропорт, а затем - в Сиэтл, - коротко бросил я, и, не дав ей опомниться, быстро вышел из студии под  синее небо и опаляющее зноем солнце Калифорнии.

Без проблем удалось поймать такси. Водитель молча вел автомобиль по широким проспектам, а из динамика неслось:

«Дверь на ключ и свинцом тоска 

Боль в душе, словно смерть близка, 

Один лишь шаг сможет всё решить...» 

 

Возле кровати стоял Эдвард, как будто призрак из моих снов. В руках он держал плеер. Я села, попыталась понять, что же происходит. Оставив попытки разобраться в нелепой ситуации, предоставила право вести разговор мужчине.

- Ты слушаешь это старье? – спросил он небрежно. 

Играла песня: 

« Ночью день разорван, затянула раны мгла, 

Смотрит черный ворон на меня рубином глаз. 

Я не суеверен, но мой гость, пророчит смерть, 

Траур оперения – это траур и по мне» 

Каллен выключил плеер, положил его на прикроватную тумбочку, присел на край постели, стараясь не касаться меня. 

- Это моя любимая музыка,  - начала я, но тут же спохватилась: - Что ты здесь делаешь?!

- Смотрю, как ты спишь. Знаешь, малышка, это начинает входить у меня в привычку. - Эдвард подвинулся ко мне ближе. Я  бездумно подалась вперед, почувствовала его горячее дыхание, обжегшее щеку. 

- В Сиэтле, имеется в виду, - я непроизвольно сложила руки на груди, как будто, пытаясь закрыться от него. - И кто тебя впустил? Где Элис? 

- Впустила как раз-таки Элис, сразу же убежала в неизвестном направлении. Она сказала, что не хочет нам мешать. Подруга у тебя догадливая. Они с Джаспером подходят друг другу. 

Возможно, мне это показалось, но Каллен произнес эту фразу с горечью. 

- Эдвард, я не понимаю. Зачем ты здесь? 

- Я соскучился, - еле слышно, на грани выдоха произнес он. 

- Тогда почему не позвонил? - задала я главный вопрос, который мучал меня почти десять дней

- Боялся, что ты меня не захочешь слышать, и я был занят. Мы записали новую песню.

- Если бы я не хотела тебя слышать, то сразу же сказала тебе об этом. Ведь так просто набрать номер и сказать: «Привет». 

Уточнять, что сама могла бы позвонить, тактично не стала. Да, хоть у меня родители – рокеры-дебоширы, но воспитана я в старом, дурацком обычае, когда мужчина первый проявляет инициативу в начале отношений. Правда, эта активность обязана заключаться в первых звонках телефона, приглашениях на ужин, а не в шальных поцелуях без повода и ночных визитов в самый неподходящий момент! 

- А видеть ты меня рада? – произнес Каллен напряженно.

Сердце ёкнуло в груди. Только бы он не расценил мое молчание, как отрицательный ответ. Не хочу, чтобы он вновь растворился во мраке комнаты, боюсь, как бы происходящее не оказалось сном…

- Да, - еле слышно прошептала я, страшась и одновременно ожидая его действий.  

- Белла, - произнес Эдвард каким-то особым интимным голосом и наклонился ко мне еще ближе. 

В свете уличного фонаря, проникающего сквозь оконное стекло, я видела лишь искаженные черты, не могла прочесть ничего в глазах нежданного и такого желанного гостя. Смущение пропало. Остался лишь трепет, внутренняя дрожь. Томление, ожидание, сомнение… Волшебный, сладкий миг между вымыслом и реальностью.

Эдвард обхватил мое лицо руками и отыскал мои губы своими. Это поцелуй невозможно было сравнить с тем, который был в гримёрной. От него не пахло выпивкой и сигаретами. Остался лишь терпкий запах бергамота. Его запах. Сейчас Каллен ласкал меня, словно умолял, чтобы я ответила на его поцелуй.  И я сдалась, раскрылась, подвинулась ближе, обхватила его шею одной рукой, другую же запустила ему в волосы. 

Поцелуй стал набирать обороты, воздух в легких заканчивался, но мне показалось, что я лечу высоко в небесах. Эдвард застонал и повалил меня на кровать. Сильные руки блуждали по моему телу, ласкали, нежно поглаживали, а мне и в голову не приходило протестовать. 

Растворившись в новых ощущениях, мне казалось, что вот-вот, - одно мгновение, плавное движение, томный стон,  - и я разрушу барьер между здравым смыслом, приличиями и первыми, несмелыми желаниями, которые вторглись в мой до этого простой мир, где мужчинам не было места. Там царил лишь голос Эдварда Каллена без намеков на то тихое помешательство, которое происходило между нами.   

 Я отвечала на его страстные поцелуи неистово и отчаянно, мне казалось, что Каллену это гораздо нужнее, чем мне. Будто он пытался заполнить пробелы своей жизни, словно черпал новые силы при помощи меня и моего тела. 

Его губы переместились на мою шею, ласкали, дразнили, разжигали кровь, будоражили фантазию. Ощущения феерические: теплые губы скользят по коже, щетина пшеничного оттенка колется, заставляя судорожно хватать воздух открытым ртом, желая продлить сладкий миг безумства.

 Сквозь серый хлопковый топ ладони Эдварда коснулись моей груди, едва скрытой двумя кружевными полосками бюстгальтера. Меня пронзило током. Тело отреагировало острым покалыванием, внезапной сладкой болью где-то внизу живота. Я начала постанывать от удовольствия, перебирала пальцами спутанные рыжеватые волосы Каллена. Он что-то пробормотал, продолжая ласкать меня, вновь нежно накрыл губы своим ртом, увел за собой туда, где есть лишь мы вдвоем. Окружающий мир лопнул, будто мыльный пузырь. Здесь и сейчас были лишь мы с Эдвардом, забывшие обо всём на свете, растворившиеся в потоках нежности. 

Не знаю, сколько бы еще времени продолжалось наваждение, захватившее нас в шелковые сети, как вдруг в комнате зажегся свет. Я испугалась, дернулась, будто подстегнутая бичом, а Эдвард так и не понял, что случилось. 

В эту секунду, недосказанным вопросом: «Белла, милая, почему входная дверь открыта и почему ты сидишь в темноте…», - на пороге моей комнаты стоял ошеломленный и взбешенный одновременно шериф городка Форкс, мой отец, Чарли Свон.