POV Белла 

В субботу утром я отправилась в индейскую резервацию Ла-Пуш по настойчивой рекомендации Рене. Оказывается, Джейкоб вернулся несколько дней назад, пару раз заезжал вместе с Билли к нам домой, даже сопровождал шерифа и его друга на рыбалку. Интересно, что он здесь делает? Блек должен быть в Лос-Анджелесе  вместе с Эдвардом…

С такими мыслями я уселась за руль своего любимого пикапчика. Повернула ключ зажигания. В ответ старый приятель утробно заурчал, как в былые годы.

 С индейцами из резервации  квилетов дружили мои родители, я росла с младшими Блеками – Полом и Эмбри, и давно уже с ними не виделись после того, как мы разъехались по колледжам. Правда, Эмбри остался с парализованным отцом после того, как с ним случился несчастный случай на охоте в прошлом году. Джейкоб же всегда оставался старшим братом и ревнителем порядка, частенько гонял нас за проказы и даже один раз одарил меня хорошим подзатыльником, когда застукал в своем гараже честную компанию в лице меня, Эмбри и Пола, пытающихся курить. 

Я остановилась на полянке, где прошло мое беззаботное детство. Здесь ничего не изменилось: такой же лес кругом, зеленая трава, деревянный покосившийся домик - родной, любимый, из самых светлых воспоминаний. 

Во дворе я заметила Джейка. Он сидел возле своего старого байка и что-то чинил. 

Тихо выбравшись из машины, я хотела подкрасться незаметно к парню. Однако, он обернулся, увидел меня, звонко закричал: «Беллз!» - подбежал, не дал опомниться, подхватил на руки. 

- Что ты здесь делаешь? - спросила я и попыталась выбраться из его стальной хватки. 

- Пытаюсь починить этот хлам, - улыбаясь, заявил Блек, кивая головой в сторону древнего мотоцикла, который помнил еще молодость Чарли.  

- Нет! Вообще здесь. Ты ведь должен быть в Лос-Анджелесе? 

Джейк поставил меня на землю, я шутливо погрозила ему кулаком, хотя сразу стало ясно, что мой удар будет ему казаться нежным поглаживанием. 

- У нас временный отпуск, Каллен отпустил на две недели. Решил, вот, старика своего навестить, поговорить. 

- Ну, и? 

- Всё отлично, Белла. Оказывается, Билли все давно знает, не сердится на меня ни капли. И еще одно. О, чёрт, Белла! Да мой старик гордиться мной! - Джейкоб сиял, как новенький доллар. И мне показалось, что на небе стало два солнца – желтая звезда и улыбка индейца. 

- Рада за тебя, - искренне сказала я, снова обняв парня. 

И на одно мгновение, мне показалось, что время остановилось. Мне было так тепло, так хорошо рядом с этим большим мальчишкой. Щемящая жаркая волна разлилась по сердцу. Девчонка-сорванец Белла вернулась домой, а рядом с ней стоял старший брат приятелей, с которым легко, спокойно и можно расслабиться, быть собой. 

Первым очнулся Джейк: 

- Беллз, прокатимся? Вспомним детство. Я катал тебя на этом байке, правда, впереди на бензобаке. Но ты выросла и можешь с удовольствием подержаться за мою спину, ощутить ветер в волосах.

- Конечно! - обрадовалась я.

 Мне так не хватало ощущения безграничной свободы, соленых брызг океана и свежего ветра, треплющего волосы, когда мы на полной скорости летим вперед. 

Джейк завел мотоцикл, выжал сцепление и поддал газу. Железный конь зарычал, я села сзади, и мы понеслись. Меня охватила эйфория, граничащая с безумием. Я кричала и визжала. Расставила руки, как в полете, и обхватила ногами парня, мне казалось, что я лечу высоко в небе, и нет силы, способной меня остановить.

 А в моей голове звучал голос Эдварда: 

«Твой дом, стал для тебя тюрьмой, 

Для тех, кто в доме, ты – чужой, 

Ты был наивен и ждал перемен, 

Ты ждал, что друг тебя поймет, 

Поймет и скажет «Жми вперед!» 

Но друг, блуждал среди собственных стен…» 

Мы остановились возле утёса, откуда открывался вид на бескрайний океан. Воды океана бесновались, рокотали, пели свою, лишь им понятную песню. Чайки гортанно подпевали, следя с высоты за нами, маячили серебристыми точками среди пасмурных небес. Ветер доносил соленые капли воды. Воздух пах йодом и чем-то изначальным, древним: так пахнет дикая, необузданная природа. Не всем дано знать ее вкус. Иногда я жалею, что отправилась в Сиэтл. Простая и неспешная жизнь среди хвойного леса, в сумеречном царстве манила к себе, возрождала в сердце странную тоску о былом. 

Я продрогла, обхватила Джейка руками, прижалась к его крепкому и такому горячему телу. Ему было всё нипочем. Он не удосужился накинуть поверх своей черной майки даже легкой ветровки. Я же не забыла утром надеть утепленный пуховик, и всё равно мерзла.

 Посмотрела вниз: высокие волны, рассыпаясь пенной бахромой, бились о выступ на скале. 

Когда-то давно подростки квилетов проходили на этом обрыве инициацию – ритуал, позволяющий стать мужчиной, стать полноправным представителем индейского племени. Они прыгали с огромной высоты в бушующие воды. Закон выживания! Выплыл – новый воин, равный среди сильных мужчин. Утонул – такова природа. Со временем это всё утратило первоначальный сакральный смысл, и по прошествии ста лет мальчишки просто так сигали в воду. Ни матери, ни отцы им этого не запрещали. Зачем? Так делали их предки, первобытная кровь требовала своего. 

Я медленно приходила в себя. Открыв глаза, опустила ноги на место и попробовала слезть с байка. Меня трясло, ноги отказывалась слушаться, но я упрямо слезла с мотоцикла, присела на торчащий из земли корень огромной сосны. Джейк выглядел взбудораженным. Он поставил байк на подножку, подошел ко мне, присел рядом. 

- Ну, ты даешь, малышка! Ты точно – верная подруга байкера! 

Меня словно окатили холодной водой. Как он меня назвал? Зачем? Меня так называет только Эдвард! 

- Знаешь, - продолжил Джейк,  - пока мы с тобой тут неслись, меня всё время преследовали слова: 

«Горел асфальт, от сбитых с неба звезд, 

Горел асфальт под звук колес, 

Горел асфальт – ты чувствовал тепло…» 

Не думал, что когда-нибудь буду играть эту песню со сцены с его автором. Каллен, конечно, на редкость мрачный тип, но он талантлив! Причем, действительно, талантлив. Я видел, что ты ночевала у него в номере. Белла, что между вами происходит? Знаю, не моё дело. Но я всегда чувствовал ответственность за тебя. 

Конечно! Джейкоб Блек приходил в мою школу, воспитывал мальчишек, которые пытались отнимать у меня карманные деньги или нагло приставали в старших классах. Тогда мне всегда чудилось, что у меня есть старший брат, готовый для меня на всё. Удивительно, но спустя несколько лет странная детская восторженность ничуть не угасла, наоборот, только окрепла. 

- Не знаю, не понимаю, - я вздохнула, попыталась собрать мысли воедино. - Ничего не происходит, Джейк, мы просто общаемся. Он находит меня интересной, мне хорошо с ним. Такое ощущение, что мы знакомы всю жизнь, но так же я чувствую – Эдвард никогда не откроется, всегда будет моей маленькой «шкатулкой с секретом».

Пришлось ответить максимально честно. Мне бы и самой хотелось понять себя, его…

- Белла, сначала он делает мне выговор в самолёте, что бы я держал свои руки подальше от тебя, потом пишет тебе песню, чертовски завораживающую песню. Когда я её играл, то думал, с ума сойду. На меня такое накатило. А сейчас он покупает в Форксе дом, у этой чокнутой Лии Клирувотер. И ты мне говоришь, что ничего не понимаешь, не знаешь?! - почти кричал Джейк. 

- Что?! - только и сумела произнести я. - Эдвард купил тот дом в лесу? 

- А ты не знала? - Джейк смотрел на мою удивленную физиономию. 

- Откуда я, скажи на милость, могу это знать? 

- Тогда, ой. Наверное, это должно быть сюрпризом. Короче, слушай, Белла. Раз уж треплю языком… Я приехал в Форкс. Два дня назад позвонил Каллен и сказал, что хочет поговорить со мной. Он спрашивал, знаю ли я какой-нибудь уединённый дом в глуши, куда можно перевезти команду, оборудование и сделать из него базу-студию. «Логово», как выразился он. Ну и я рассказал про дом Лии. Все равно не нашлось нормального человека, который бы согласился жить там. 

Я постепенно переваривала информацию. Эдвард переезжает в Форкс. Со всей своей группой. О, бедный городок! Журналисты и фанаты разнесут его в клочья. 

Дом Лии Клирувотер. Вот это удивило меня по-настоящему.  

Лия – дочь Гарри, папиного друга-индейца, на несколько лет старше меня, она стала дорогим дизайнером, творила свои проекты в стиле «этнос». Но однажды богатый клиент заказал ей дом в глуши, но в стиле «хай-тек» со всей коммуникацией. Без пресловутого «но»  не обошлось, конечно же, -  отличный светлый дом, состоящий из стеклянных витражей и бетона, стоял за городом в нескольких километрах. Заказчик по неизвестным нам причинам от него отказался, а желающих жить в абсолютной глуши не находилось. 

Теперь Эдвард будет жить там, писать свои песни, и … Он будет очень близко от меня! Но что же мне делать с учебой? Если Элис узнает, что ее ненаглядный Джаспер приезжает в Форкс, то она забудет все на свете, вернется в родительский дом, а еще того хуже – въедет со всеми вещами прямиком к Калленам. С неё станется! 

- Хорошие новости, да? – ухмыльнулся Джейк. 

- Угу, - буркнула я, - поехали назад. 

День мы провели с Джейкобом вместе. Я чувствовала себя раскованно и комфортно рядом с ним. Казалось, мы можем говорить обо всем на свете: о моей учебе, любимых фильмах, песнях, преданиях квилетов. Джейк не расставался со своей гитарой. Даже сыграл мне несколько собственных песен. Но как же они отличались от того, о чем поет Эдвард!

 Песни Джейка пронизаны солнечным светом, брызгами соленого моря, ароматом диких трав. Там живут прекрасные и отважные воительницы, ведуньи плетут заговоры, в небесах парят драконы, а по стенам древнего замка вьется виноградная лоза. 

Казалось, сотни его индейских предков заговорили в нем: 

«Луна – я ее ждал и любил, как невесту.

Нам не до сна! Мы дети богов, наша участь известна.

В наших зрачках острые грани вечного льда,

А на клыках свежей кровью пахнет вода…» 

Я приехала домой уставшая и счастливая одновременно. Старший брат моих приятелей напомнил о беззаботном времени, когда деревья казались выше, а пасмурные небеса Форкса – огромным синим куполом. Джейк открыт всем ветрам, он впускал в свой внутренний мир всех без исключения, постоянно радовался новым мелочам жизни. 

Как он при этом отличался от Эдварда! 

Каллен похож на луну – холодную, красивую, недоступную. Она освещала своим бледным светом пространство, не давая даже капельки тепла, и моментально скрывалась за тучами, погружая мир во мрак. Я гнала мысли о прошлом, не думала об Иззи и той боли, что испытал Каллен, когда потерял свою девушку. Откладывала разговор до лучших времен, когда страх, что поселился в душе отступит, разожмет свою болезненную хватку.

Эдвард останется для меня вечной загадкой. В глубинах его души сидит сонмище демонов, которые лишают его всех радостей жизни.

Джейкоб же навсегда будет солнцем - моим личным теплым солнышком… 

Самолет стальным крылом рассекал густые облака. Я сидел в кресле около иллюминатора и созерцал, как белые тучи клубятся, разрастаются, приобретают свинцовый оттенок. Облачный фронт. Скоро начнется тряска. Никогда не страдал аэрофобией, но внутри неприятно засосало под ложечкой. В голове царила пустота. Вернее, полнейшее непонимание событий, которые понеслись, как каменная лавина со склона.

Сколько всего произошло за столь короткий период времени. Столько сомнений вновь поселилось внутри меня. 

Белла. 

Иззи. 

Кто из них забрал мою душу и мысли? Я уже окончательно запутался. Боялся предать память Иззи. Боялся потерять из-за этого Беллу. Девочка могла бы стать моей племянницей, расти с моими детьми. 

Я потребовал третий стакан виски. Стюардесса таращилась во все глаза, а мне безумно хотелось курить вдобавок к выпивке. Это ж надо! Изабелла – дочь Чарли, племянница моей девушки. 

Забавно…

 Иззи нет уже столько лет, я успел жениться и счастливо развестись, но продолжаю думать о ней, как о своей девушке, с «которой всё серьезно». Так,  кажется, говорят. 

Мне хотелось закричать и разбить стакан об стену. Сломать парочку вещей. Дать выход кипящей, будто лава в жерле вулкана, энергии. Но приходится сидеть в кресле, тупо пялиться на разрастающиеся за иллюминатором облака. Серые тучи успели заполонить небесные выси, где маленькой букашкой летел самолет.

Так, стоп! Пора завязывать с выпивкой, иначе надерусь так, что ползком появлюсь на чертовом трапе. И журналюги очередной раз накатают похабные статейки про то, какая Каллен скотина. 

Вновь и вновь вспомнилась Белла: мягкие губы, податливое тело, тихие стоны в темной спальне, то, как она запустила свою руку ко мне в волосы и потянула к себе. 

Как она отреагировала на песню? И как она, наверное, удивится, когда узнает, куда я хочу переехать жить. Мысли про Форкс посещали меня и до этого. Я устал от жары и грязных улиц Лос-Анджелеса, от полураздетых девиц и расписанных кварталов словом «Cullen», по соседству со своей холостяцкой берлогой и студией. Уже давно ищу такое место, где, наконец, смог бы ощутить покой, занялся творчеством по-настоящему. И вот такой шанс. Проект дома давно уже увидел в интернете, но никак не мог решиться, сомневался в правильном выборе. Теперь же я уверен твердо в одном: в Форксе я смогу обрести душевное равновесие, разобраться с прошлым. 

Интересно, что скажет Карлайл? Братец не любит, когда я действую самостоятельно и ставлю его перед фактом. Кажется, схватки и на сей раз не избежать.

Я закрыл глаза и опять перед собой увидел бледное лицо Беллы, её шоколадные глаза, застенчивую улыбку. Тот горящий гневом взгляд в гримёрке, когда она отвесила мне пощёчину. 

О, Боже! Ну, зачем ты испытываешь меня? Зачем всё это? Что могу я ей предложить? Она мной очарована. Как же, звезда и кумир детских снов, мать его! Моя милая и нежная Белла, знала бы ты какой я нытик на самом деле. Сам себе противен, бываю временами… 

За иллюминатором сгустились сумерки, подгоняемые налившимися свинцом облаками. В салоне зажглись тусклые лампочки. Самолет качнуло, немного затрясло. Сверкнула кривая молния. Пассажиры стали шумно переговариваться, кто-то молился, я же лишь усмехнулся невеселым мыслям. 

Наверное, Всевышний дает мне знак, прекращать свое нытье. 

«Звезда рок-н-ролла должна умереть – аксиома». 

Никто ничего не потеряет. Даже наоборот. Таня, наконец–то, станет как Кортни Лав, её закадычная подружка, а я - еще одной умершей иконой, на которой можно наварить неплохие деньги. 

И тут мне в голову вполз, как толстый и холодный питон, мотив моей старой и зажившей новой жизнью песни: 

"Надо мною тишина, небо полное огня, 

Свет проходит сквозь меня, и я свободен вновь, 

Я свободен от любви, от вражды и от молвы, 

От предсказанной судьбы, и от земных оков, 

От зла и от добра - в моей душе нет больше места для тебя…" 

Я написал её, когда разводился с Таней. Помню, мы подпортили друг другу жизни. И вот таким образом я попытался ей отомстить, но самый главный, самый таинственный смысл этих строк передо мной раскрылся только сейчас. Я освободился давно. Но как мазохист продолжал мучить себя памятью об Иззи. Я ведь Таню не любил. Совсем. Мне иногда было просто противно смотреть на неё. Я боялся, очень боялся, что полюблю кого-то по-настоящему. Не образ девочки-подростка, бережно хранимый в сердце, а именно настоящую, живую, желанную женщину. До того момента, как я встретил Беллу, я успел забыть Иззи - забыл ее глаза, губы, смех. Я просто твердил только её имя. 

Ну почему я сам себя загнал в этот ад?! Это была первая любовь, которая и так остаётся навсегда в воспоминаниях. Идеальный образ высоких отношений. Мы же тогда еще не успели стать по-настоящему близки. Она всё боялась, сомневалась, пыталась научиться доверять мне, а я не настаивал, хотел, чтобы было хорошо прежде всего ей. Иззи волновала меня, заставляла делать необдуманные поступки. На этом сходство с Беллой заканчивается. Она ведь сильная. Такая смелая малышка. Иззи была совсем другой – хрупкой, ранимой, обидчивой, немного капризной. Значила для меня много, но еще больше стала значить после гибели.

 А Белла? Что она значит для меня сейчас? На данный момент – очень много. Еще немного времени, и она станет для меня всем. Вот без кого я не смогу уж точно. Здравствуй, моя настоящая и последняя любовь… 

И в голове неслись следующие строки: 

«Я свободен, словно птица в небесах, 

Я свободен, я забыл, что значит страх, 

Я свободен, с диким ветром наравне, 

Я свободен, наяву, а не во сне…» 

***

 Лос-Анжелес встретил меня южной ночью. В темной синеве небес сияли тысячи звезд, казавшимися осколками разбившего бокала из богемского стекла. Таксист неспешно вел машину сквозь ярко освещенные улицы, неоновые вывески которых слепили глаза. Мне не терпелось рассказать Карлайлу, где у нас будет новая база. И заодно я приготовился к схватке. Мой брат-продюсер не потерпит своеволия, особенно в распоряжении средствами.

Выйдя из машины около белого особняка, находившегося в паре шагов от океана, я замер на мгновение. Собрался силами, отворил увитую розами – гордостью Эсми – калитку, зашел в дом. Брата следует искать в кабинете. Когда-то маленький Джаспер был свято убежден: когда его отец входит в кабинет, то его место занимает жуткий монстр с клыками. Что ж, племянник не так уж и неправ. Братец – настоящая акула шоу-бизнеса, лучше с ним не связываться, особенно, если речь заходит о финансах. Но я попробую. Упорство – семейная черта мужчин по фамилии Каллен.

Карлайл сидел за столом из красного дерева, удобно расположившись в кресле с откидной спинкой. На столе стояла початая бутылка виски, овальный стакан, в котором виднелся тающий лед и янтарная жидкость, в пепельнице дымилась сигарета. Глаза закрыты, на тонком лице залегли тени, обозначились морщинки вокруг линии рта. Брат казался уставшим, отрешенным. Вот ведь чёрт! А это у нас семейное. Я всегда говорил, что мы с ним разные, а оказалось… 

Кэл пришел в себя, хмуро посмотрел на меня. Подождал, пока я усядусь в кожаное кресло: 

- Какого хрена, Эдвард Каллен, ты  срываешься с места, летишь на другой конец страны, покупаешь дом в глуши на Тихоокеанском побережье? Очередной срыв? И скажи мне, супер-стар, почему ты разбазариваешь активы? 

- Кэл, спокойно. Во-первых, это мои деньги. Могу с ними делать то, что хочу. Нет, я, конечно, могу подарить их Тане, мне ж их девать не куда, - добавил я сарказма, чтобы легче было доказывать правоту своей позиции. - Во-вторых, помнишь, я говорил, что устал? И это действительно так. Гастролей у нас не будет еще долго, в тишине и спокойствии мы создадим новый материал. В-третьих, все будем жить под одной крышей. Никто не будет прогуливать репетиции, особенно Джеймс. Там места хватит даже для его дешевки Виктории. 

- Возможно, ты и прав, братишка, - сказал Карлайл, затягиваясь сигаретой. - Только скажи мне, почему именно Форкс? Мне столько сил понадобилось для того, чтобы ты его не вспоминал, пришел в норму, и вот опять. Ты сможешь жить там, где каждый куст и каждый валун напоминает о прошлом? Разве не ты хотел  убраться подальше от серого неба, дождя, холода? Эдвард! Не сходи с ума. Не трави лишний раз душу. Думаешь, я не забыл, что с тобой было тогда?

Я его перебил, не выдержав импровизированного сеанса психоанализа: 

- Кэл, я сейчас в норме, как никогда! И хочу именно в Форкс! 

- Что ты будешь делать в этом доме? Я видел проект в интернете. Пугать окрестных белок и скакать по верхушкам сосен? Да парни разбегутся кто куда, спустя неделю. Ещё и пресса разнесет к чертям этот медвежий угол. Не дури! Всё ведь так хорошо. Песня побьет мировые чарты. Придется делать новый тур в поддержку сингла. 

- А вот это уж твоя забота, чтобы никто ничего не узнал. Кто здесь продюсер? А парням мы развлечение найдем. И еще, я чувствую себя способным, переполненным идеями, как никогда! Ясно? Там мы запишем не просто сингл, а полноценный альбом.

- Ясно. Хорошо. Но Эдвард, всё под твою полнейшую ответственностью. Перед отъездом у тебя интервью на радио, будешь представлять новую песню. И ради всего святого, Эд, будь в адекватном состоянии.  Не хватало нам ко всему прочего статьей о том, что вдобавок лечишься у психиатра. Таня рада стараться. Врет напропалую, выжимает из нас по полной программе финансы. Я устал тратить на нее деньги, брат. Теперь всё зависит от твоего идеального поведения. 

- О чем речь, - я косо улыбнулся и поднялся с кресла. - Подготавливаем все к отъезду за три дня и летим в Форкс.

Карлайл хмыкнул, затянулся сигаретой и закрыл глаза. Надо же! А ведь и вправду мы с братом похожи.