Эдвард Каллен стоял у окна и смотрел на бегущих по лужайке студентов. Совершенно недопустимое и вопиющее поведение! Взгляд его против воли следил за девушкой с распущенными темными волосами… Какая мерзость! Неужели эта американка посмеет явиться на занятия в таком виде? Неуправляемая гордая девчонка — источник его постоянного раздражения. Она везде была в центре внимания, везде находила друзей, она постоянно улыбалась, и это доводило его сильнее всего. За два месяца ни одной слезинки, ни одного прилюдного извинения. Он намеревался это исправить.
Белла с утра пребывала в великолепном настроении. Как всегда, компанию ей составлял Эммет, с которым она подружилась с того приснопамятного первого урока истории. В отличие от Каллена, его сосед по комнате был весёлый, обходительный и очень дружелюбный парень. Пару раз он пыталась намекнуть, что был бы не прочь перевести их дружбу на новый уровень отношений, но девушка притворилась глухонемой и сделала вид, что не понимает, к чему клонит ее одноклассник. Белла еще не была готова к романам, тем более, что серьезных отношений у не было никогда и не с кем.
Когда они с Эмметом почти вбежали в класс, то заметили Каллена, с невозмутимым видом, разглядывающего входную дверь.
Эдвард смотрел в глаза цвета молочного шоколада и не мог понять, что же в ней не так. Затем понял и смерил Беллу холодным презрительным взглядом - девчонка не отвела взгляд, она бросала ему вызов, а значит, рискнула играть на равных.
- Отлично выглядишь, Свон. Грудь что ли сегодня одела? - лениво процедил Эдвард, глядя на вырез белой блузки, расстегнутый на неподобающие три пуговицы.
- Не могу сказать того же, Каллен. Ночное пьянство оставило на твоей физиономии неизгладимый след, - нагло усмехнулась девчонка, а одноклассники едва сдержали усмешки, но осеклись под тяжелым взглядом зеленых глаз.
- Кто-то забывается, - ледяным тоном произнес Каллен.
- Вот и я про тоже, - парировала Белла, садясь за свою парту.
Эдвард хотел уничтожить ее на месте, заставить испуганно замереть перед силой его гнева, но ее непокорный взгляд, вечно растрепанные кудри, ехидная улыбка заставили холодного бога забыть обо всем. Что это с ним? Неужели ему нравится эта вульгарная девица, которую ему никогда не светит привести в семью? Это смешно! Каллен смерил ее еще одним презрительным взглядом, и отправился к своему столу.
На следующей перемене Каллен сидел, закинув ногу на ногу, и лениво просматривал учебник философии, когда его слуха коснулся веселый, заливистый смех. Он даже не сомневался, кто ведет себя столь неподобающим образом. Она решила бросить вызов! Ему! В очередной раз! Он стиснул книгу, почти разрывая ее. Эти тупые преподаватели все никак не отчисляют девчонку, заявляя, что не могут отчислить вторую по успеваемости студентку класса и школы в целом.
Резко поднявшись, Эдвард вышел в коридор — она сидела на подоконнике, смешно болтая ногами и хохотала в голос над глупостями толпы студентов, не замечая, что эти фигляры устроили балаган исключительно ради того, чтобы привлечь ее внимание. Она не могла не видеть, как они пожирают ее глазами! Хотя нет, как раз именно она может думать, что они просто так толпами крутятся вокруг ее красивой фигурки. Женщины – они одинаковы во всем. Им нравятся комплименты, внимание, фальшивые признания, лишь бы чувствовать себя лучше других таких же пустоголовых кукол.
Белла осеклась, когда заметила приближающуюся высокую фигуру.
- Свон, ты все никак не успокоишься. Каждый день ты нарушаешь заведенный порядок.
- Эдвард, тебе не надоело? Мы живем не …
Каллен не дал ей договорить, он оперся на подоконник двумя руками, прижав девушку к стеклу, отодвинув от нее Эммета на расстояние. Белла думала, что друг вступиться за нее, но тот лишь скорчил недовольную гримасу и отошел в сторону. На лице Каллена играла гадкая улыбка, и Белле захотелось просто двинуть ему по физиономии, что бы поставить на место этого напыщенного ублюдка. Эдвард наклонился к ней еще ближе, и его красиво очерченные губы почти коснулись ее щеки.
Ледяной бог прошептал девушке на ухо, обдав ее жарким дыханием.
- Я не позволю, чтобы какая-то приезжая выскочка разрушила то, к чему я шел столько лет. Не вынуждай, меня, Свон, принимать жесткие меры. Или ты живешь по моим правилам, или тебе придется очень плохо.
У Беллы сердце замерло, едва она увидела в этих надменных глазах, что Каллен не шутит. Ему, действительно, надо быть первым всегда и во всем. И не просто так. Очевидно, что папочка лишит его наследства, если Каллен не оправдает ожиданий строгого родителя. История стара, как мир.
- Каллен, не переходи границы, - выдохнула она, попыталась высвободиться из его объятий и случайно коснулась губами его щеки.
Эдвард буквально отпрыгнул от нее, и на его лице отчетливо виделась брезгливость, ненависть и какая-то гадливость. Белла внутренне сжалась в комочек, ожидая, что сейчас он ее ударит. Но вместо этого староста резко развернулся и направился в класс. Происходящая сцена сопровождалась гробовой тишиной. Первым не выдержал Эммет, он помог Белле спуститься с окна. У девушки тряслись ноги, поэтому она вцепилась за рукав Эммета, словно утопающий за спасательный круг.
- Зря ты так, Белла, - проронил Харли. – Теперь он точно тебя убьет. Не любит он прилипчивых женщин.
Белла опешила, попыталась подобрать слова, глядя в карие глаза друга.
- Эмм, ты что?! Я случайно дотронулась к его щеке, пытаясь вырваться. Мне до сих пор противно. Думала, этот псих меня ударит.
- Каллен не бьет женщин, не повышает голос. Считает это плебейством. Достаточно отточенного ледяного взгляда и презрительного голоса.
- Почему он такой? Вы ведь все нормальные парни, ходите на свидания, общаетесь с людьми, дурачитесь, обсуждаете музыку, фильмы, а не биржевые сводки и политику. А Каллен, будто из позапрошлого века. Ему бы в романе Эмили Бронте жить.
- У каждого свои заскоки. У Каллена семья – не подарок. Один деспотичный отец чего стоит. Он его может на улицу выбросить, если Эдвард себя хоть как-то не так поведет. Поэтому Каллен стал лучшим, чтобы наладить свою будущую жизнь.
- Так это он притворяется? – недоверчиво скривилась Белла.
- И да, и нет. В общем, я тебе ничего не говорил. И ради Бога, Белль, держись от него подальше какое-то время.
Девушка хмыкнула, пожала плечами и гордой походкой направилась в класс, стараясь не встречаться с холодным и презрительным взглядом.

 

***

 
Ночь накрыла своим крылом школу, все студенты давно разошлись по комнатам, в окнах погасли огни. Именно после отбоя Эдвард ощущал себя свободным от роли, которую играл в течение шести лет, только в темных коридорах он мог расслабиться, сбросить с плеч непосильную ношу ответственности перед семьей, отцом и финансовым благополучием, которое он должен приумножить после того, как Карлайл Каллен отдаст управление ему.
А пока Эдвард шел темными переходами в башню, чтобы побыть в одиночестве, пошептаться со школьными стенами. Когда Эдварду исполнилось двенадцать лет, то он был нескладным угловатым мальчишкой, которого родители отправили с глаз долой, чтобы он не мешал им вести светскую жизнь. Брошенный всеми и одинокий мальчик выбрался из своей комнаты после отбоя и забрался на продуваемую всеми ветрами обзорную площадку. Именно тогда он понял, что школа говорит с ним.
Эдвард обрел свой новый дом. Теперь каждую ночь он ходил по коридорам, этажам, совершая ритуальный обход владений. Он стал королем этих стен, этой жизни, этого ада. Как же он плакал и просил, чтобы родители забрали его домой. Но всегда холодный и сдержанный отец ударил его наотмашь тыльной стороной ладони по лицу, расцарапав фамильным перстнем щеку, а мать, как всегда, промолчала. На невозмутимом лице Каллена-старшего в тот момент было столько ненависти, столько презрения, что Эдвард понял, ему надо выжить среди каменных холодных стен и высокомерных одноклассников.
С тех пор он много учился, тренировался, стоя у зеркала, чтобы стать таким же, как отец. Нет, он должен стать лучше и доказать тому, что никогда не опозорит фамилию. Со временем ледяной смиряющий взгляд и садистская улыбочка навсегда приклеились к его красивому, волевому лицу. Другим Эдварда Каллена не знали.
И вот эта выскочка Свон его обескуражила, едва не лишила выдержки и рассудка. Когда ее не накрашенные розовые губки коснулись его щеки, в тот момент каменное сердце в груди дрогнуло, и Каллен понял, отчего он возненавидел эту вечно растрепанную девчонку. Но пока еще не произносил свое открытие даже мысленно. Это будет его самая большая тайна, о которой не узнает даже его подушка.
Каллен ступил на последнюю ступеньку винтовой лестницы, поднял глаза к звездному небу. Октябрь в этом году на удивление радовал теплыми деньками, но ночи были уже по-осеннему холодными. Прохладный воздух был пропитан терпким запахом дыма от костров. Садовники выполняли свои обязанности отменно, поэтому утром на газонах не было ни одного опавшего жухлого листа. Каллен сделал глубокий вдох. Он всегда любил запах дыма, осеннюю меланхолию. Но никто и никогда не узнает, что внутри мрачного короля живет романтик, мечтавший когда-то стать вторым лордом Байроном.
Эдвард хотел подойти к скамейке, около которой стоял большой телескоп, служивший не одному поколению студентов надежным прикрытием на вопрос, почему они ночью после отбоя не у себя в комнате. Наблюдение за звездами для практикума по астрономии – любимая отговорка. Но не у него. Ему разрешено все.
Каллен услышал тихие всхлипы, в темноте разглядел очертания маленькой фигурки. Девушка сидела на скамейке, обхватив колени руками и отчаянно плакала. Эдвард, как и всякий мужчина, терпеть не мог женских слез по одной простой причине – он понятия не имел, что с ними делать и каким образом успокоить расстроенную женщину. Единственная женщина, которая могла плакать в его присутствии, была младшая сестра Элис, но девушка не позволяла себе подобной слабости уже многие годы, несмотря на то, что была прикована к инвалидному креслу с рождения. Поэтому она не обучалась в школе, а получала домашнее образование с приходящими педагогами. Если Эдварда Карлайл всячески унижал в детстве, то Элис он не удосуживалась даже взгляда в свою сторону. Испорченный материал не устраивал Каллена-старшего, и он старался забыть о существовании дочери-калеки.
Каллен был возмущен тем, что какая-то девчонка нарушила правила. Мало того, она вышла из комнаты после того, как потушили свет, но еще посягнула на его святое место, его королевский трон, тем самым, нарушив еженощный ритуал.
Эдвард подошел к девушке, и произнес привычным презрительным тоном:
- Нарушаем правила? Класс, фамилия. Завтра об этом будет доложено куратору.
Девчонка подпрыгнула, как ошпаренная, и простонала:
- О, нет! Господи, за что ты наказываешь меня? Каллен! Какого черта ты всегда мне мешаешь, вечно попадаешься на моем пути?! Как же я тебя ненавижу!
Эдвард опешил, когда узнал Свон. Как он мечтал увидеть ее слезы, он хотел насладиться ее слабостью, желал, чтобы его триумф разделили прихлебатели и жалкие лицемеры, старающиеся подражать ему. Но сейчас, у него внутри, словно что-то сломалось. В словах девчонки было столько обжигающей ненависти, отчаяния и боли, что Эдвард невольно отступил от нее на шаг. Белла же стояла, гордо выпрямив спину, и готова была вновь ринуться в бой, но ее решимость исчезла, вместо этого она по-детски шмыгнула носом, вновь уселась на скамейку с ногами. Каллену ничего не осталось, как присесть на перила, опираясь спиной на колонну, поддерживающую крышу. Он медленно достал из кармана пиджака пачку «Мальборо», повертел ее в руках. Затем извлек зажигалку, взял сигарету. Желтый огонек озарил площадку, Белла поморщилась и вновь уткнулась в колени лицом. Каллен пожал плечами, раскурил сигарету, выпустил струйку сизого дыма.
- Курение не исключается из правил? – хмыкнула девушка.
- Другим – да, но не мне, - ухмыльнулся Эдвард. - Не предлагаю. Прекращай реветь, Свон. Ты же не хочешь, чтобы завтра вся школа знала, что наша несгибаемая принцесса, ревет, как обычная девчонка в одиночестве.
- Я и есть обычная девчонка, Каллен. И плевать хотела на правила, на всю школу и особенно тебя, высокомерный, самовлюбленный и напыщенный ублюдок! Я ненавижу эту страну, ваши мерзкие законы. Я хочу домой. Хочу спускаться к завтраку в одной пижаме, не хочу запоминать правила этикета и улыбаться неестественной улыбкой. Меня от всего этого уже тошнит! И я буду плакать! Если ты – бездушная скотина, то я – живой человек и у меня есть эмоции. Можешь прятаться в своем панцире сколько угодно, и ты мне не запретишь быть собой, ясно?!
Эдвард курил, смотрел в темноту, слушал чуть хрипловатый голос девушки, и жалел об одном – он не видит блеска ее глаз, не может любоваться румянцем, залившим ее нежные щеки. В гневе Свон была очень хороша. И еще она могла быть слабой. Ему же об этом пришлось забыть раз и навсегда. Именно ему, и никому другому, предстоит заботиться о матери и сестре, о поместье, сотрудниках компании. С детства он знал, что ответственность – тот камень, который всегда будет привязывать его к земле, оборвет крылья. Каллен не умел мечтать, он ставил цели и всегда добивался их. У Свон же была свобода до семнадцати лет, и сейчас она еще не приняла правила игры.
Белла соскочила со скамейки, подошла к ненавистному ледяному упырю, как она про себя называла старосту, и хотела отвесить ему пощечину, но Каллен молниеносно перехватил ее руку в запястье, выпустил в лицо табачный дым, от чего Белла закашлялась, и медленно процедил:
- Даже не думай. Это тебе не сойдет с рук.
- Ударишь в ответ? – девчонка попыталась придать своему голосу насмешливость, но дрожь ей скрыть не удалось.
- Нет, но ты точно станешь посмешищем всей школы. Я умею мстить, можешь не сомневаться. Больше к тебе не подойдет ни один студент.
- Напугал, - пискнула Белла, пытаясь выдернуть руку из его стальной хватки. Эдвард изящно разжал ладонь, и Свон едва не упала, но все же устояла на ногах.
- Каллен, вот скажи мне… Многие богатенькие детки просаживают папочкины деньги, меняют девиц и машины, как перчатки, не задумываясь ни о чем. Ты же разыгрываешь из себя лорда и джентльмена. Не надоело? Разве ты не можешь быть, как все?
Эдвард засмеялся, и Белла про себя отметила, что слышит его искренний смех впервые. Оказывается, Каллен может смеяться вполне искренне, но так же мерзко, как и улыбаться.
- Я такой, какой есть. Не тебе судить, моя принцесса. – Издевательски произнес он. – А теперь тебя ждет мягкая кроватка в твоей спальне, если ты не хочешь, чтобы завтра у тебя было наказание в виде трех дополнительных уроков по французскому.
- Ублюдок! Причем, больной на голову!
Девушка убежала, а Эдвард задумчиво раскурил еще одну сигарету и тихо прошептал:
- Я ублюдок. Как же ты права, Белла