Уже месяц Белла Свон находилась в официальном статусе девушки холодного короля, и это не давало ей покоя. Она скучала по тем дням, когда открытопарировала придиркам надменного и наглого типа, метко перебрасывалась с ним колкостями. Сейчас же из их общения ушла та легкость, с которой они противостояли друг другу. Эдвард вновь стал учтивым, заботливым и нежным, и Белле новый образ темного короля не нравился. Ей не хватало его самонадеянной гаденькой улыбки, ей хотелось высказать все, что она о нем думает, но поводов не было. Он даже не пытался целовать ее страстно. Ограничивался легкими, невесомыми поцелуями в губы.
Они все время проводили вдвоем: делали домашнее задание, ходили на дополнительные занятия по французскому, на уроках сидели за одной партой. Эдвард рассказывал о своей семье. Белла удивилась, что мрачный бог приподнял завесу тайны своей личной жизни и впустил туда кого-то. Ни одна девушка еще не удосуживалась чести узнать, что у мистера Каллена есть сестра Элис, которая с детства не может ходить. Но она успешно пишет картины, даже иногда участвует в выставках молодых художников. Мать Эдварда – Эми руководит благотворительным фондом помощи детям-инвалидам, ведет светскую жизнь.
Белла рассказала ему о своем детстве, жизни в дождливом Форксе, друзьях из резервации, родителях. Когда ее воспоминания коснулись матери и отца, то Белла расплакалась, словно маленький ребенок. Переезд в Лондон, знакомство с дедушкой и бабушкой, новая школа, безумные отношения с Эдвардом – все это закрыло боль потери глубоко в ее душе, но теперь плотина рухнула, все чувства обострились до предела. Эдвард прижал ее к себе, чувствуя, как она вздрагивает в его объятиях, как слезы оставляют разводы на его белой рубашке. И в этот момент Каллен понял, что Белла доверяет ему - самая лучшая награда, какую только она могла подарить темному королю.
За окном кружились снежинки, с легким шорохом падая на землю. В воздухе снег был похож на белый пух, вылетающий из перины. Декабрь неумолимо вступил в права, неся за собой Рождественские каникулы. На две недели студенты покидали стены учебного заведения, чтобы провести праздничные дни с семьей.
Белла боялась уикенда. Во-первых, она не горела желанием встречаться с Дауэрами, потому что эти люди были для нее чужими, во-вторых, она не хотела расставаться с Эдвардом. Ей хотелось вновь начать отношения с ругани, чтобы потом наступило жаркое примирение. Но Каллен затаился, выжидал что-то, и девушка никак не могла понять, что же его сдерживает.
Поначалу от нее шарахались все одноклассники и девчонки, жившие на одном этаже. Даже Эммет несколько дней старался держаться подальше, ссылаясь на то, что у него возросла популярность после пресловутой дуэли и много девушек хотят утешить в своих объятиях несчастного проигравшего. Белла поверила, но когда увидела Каллена с каменным лицом, смотрящего на них с прищуром, то сразу обо всем догадалась – без угроз мрачного короля здесь не обошлось.
Джейн Вольтури тоже начала ее избегать, но любопытство, сгубившее не одну кошку, пересилило, и девушка вновь стала «лучшей подругой». Она все выспрашивала, каков Каллен в постели, но Белла хитро улыбалась и уходила от ответа. Все равно ей никто не поверит, что она еще не сдалась и не отдала ключи от крепости умелому стратегу, ведущему осаду не один месяц.
Подавив тяжкий вздох, Белла застегнула пуговицы на блузке, поправила бордовый галстук, надела темно-синий пиджак. В комнате было тепло, а вот в учебном корпусе прохладно. Но делать было нечего, пришлось надеть доходящие до коленей гольфы из комплекта школьной формы. Свои любимые черные колготки в красный горошек девушка порвала вчера, запасной пары нет,придется померзнуть.
В дверях показалась Джейн, улыбнулась и юркнула в комнату, протараторив:
- Ты дверь не закрыла. Вот, спасибо, что одолжила книгу. – На мгновение замолчав, Вольтури оглядела ее недоуменным взглядом. – Белла, зима на улице!
- Знаю, - грустно ответила девушка.
- Глядя на тебя, я уже замерзла, - весело заявила блондинка, присев рядом с Беллой на кровать.
- У тебя нет запасной пары колготок? – С надеждой спросила Свон.
- Таких веселых, как у тебя – точно нет. Пойду, поищу что-нибудь.
Белла уже представила, что на нее попытается надеть Джейн, славящаяся самыми невообразимыми нарядами, и попыталась улизнуть из комнаты незамеченной. Но было поздно: Джейн, словно ураган, подбежала к ней, и вновь затащила в комнату.
- Вот! – Торжествующе изрекла дочь директора и протянула Белле сверток. – Самые лучшие чулки. Размер твой, покупала на распродаже, хватала, что есть, поэтому не увидела, что они велики для меня. Только один момент. Туфли у тебя есть? Не оденешь же ты с чулками кроссовки!
Белла страдальчески возвела глаза к потолку, но делать было нечего. Уж лучше каблук и капроновые чулки, чем гольфы, кроссовки и синие ноги, покрытые гусиной кожей. Эдвард скучающе смотрел в окно, любуясь танцем снежинок. Он ненавидел Рождество с детства. Семейный ужин и светская беседа за столом нагоняла на него тоску. За огромным столом всегда сидели лишь четверо – супруги Каллен и их двое детей. Больше никогда в их доме не ждали к празднику. Затем следовали благотворительные вечера, поездки к знакомым и компаньонам, обязательные велеречивые разговоры о политике, жизни за океаном и в Европе. За лицемерными скупыми улыбками Эдвард всегда прятал раздражение. И он не сомневался в том, что этому подвержены все представители английского высшего света, включая и монарших особ.
Единственное, что его радовало – он скоро увидит сестру. Ей было в сто крат хуже, чем ему. Элис днями проводила в своей мастерской, не выходя из дома. Другие люди в подобном положении ведут активную жизнь, но Каллены предпочли, чтобы их дочь стала затворницей и не показывалась лишний раз на публике в инвалидном кресле.
Еще Каллена тревожила Белла, их непостижимые разуму отношения, меняющие свою полярность от жгучей ненависти до трепетной дружбы и хрупкого, как весенний лед, доверия. Эдварду не хотелось расставаться на две недели, но ничего не попишешь. Семьи и праздники - самое святое.
Все одноклассники давно уже заняли места за партами, лишь король ждал свою запаздывающую принцессу. Из раздумий его выдернул стук каблучков по гранитному полу. Эдвард хотел вынести выговор студентке, которая заявилась в мужское крыло школы. Очевидно, очередная подружка Эммета или дурочка, решившая на спор с подружками пофлиртовать с ледяным королем. Лениво обернувшись, Эдвард опешил. Навстречу к нему шла Белла Свон, изящно переставляя ноги, обтянутые тончайшим капроном. Ее черные лаковые туфли с высокой шпилькой выбивали дробь, разносящуюся эхом по пустому коридору.
Каллен едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Преображение всегда растрепанной девчонки в элегантную молодую девушку едва не лишило его выдержки, которую он тренировал уже месяц, чтобы держать на ее цепи рвущуюся наружу неутолимое желание.
- Доброе утро, милый! – проворковала Белла.
Глаза Эдварда полыхнули страстью, но девушка приняла ее за ярость.
- Дразнишься, Свон?
- С чего бы, Каллен? – Белла облегченно вздохнула, ожидая долгожданную стычку, без которой жизнь стала пресной и серой.
- Не знаю. Ты мне расскажи, мой ангел, - в его голосе не было злости, лишь лишающая сопротивления, обволакивающая душу нежность.
- Пойдем в класс, - быстро произнесла Белла, беря его за руку.
От взгляда Эдварда ей стало не по себе. Девушка и так чувствовала себя не очень комфортно в туфлях на шпильке, в чулках пепельного цвета. Она все время боялась, что они упадут с ее ног, поэтому постоянно дергалась.
Белла посмотрела на Каллена. Все то же самое – легкая походка, как у ночного хищника, ледяной взгляд, насмешливая улыбка на лице. Но в его глазах было столько нежности, чувственности и желания, что она едва не споткнулась, когда поняла, что все это только для нее одной.
Эммет все же присвистнул, когда Белла вошла в класс в сопровождении хмурого Эдварда. Его даже не остановил предупреждающий взгляд Каллена – острый и колющий, как стилет. Друг перекинулся с ней парой слов о домашнем задании, но его взгляд то и дело замирал на ее щиколотках. Девушка поняла, что даже удивленный ее внешним видом Эммет вызывает смущение. От взгляда Каллена, она таяла, словно свечка. Остальные парни, если и удивились, то старались смотреть на единственную одноклассницу, словно на предмет интерьера. Злить старосту никто не отважился. Но все же, время от времени, девушка удостаивалась сочувствующих взглядов. Эдвард Каллен не церемонился с женщинами и об этом знали все.
Первым был урок литературы, Белла всегда любила читать, анализировать, разбирать образы, стараясь понять автора. Поэтому она не стала отвлекаться на Эдварда, который любил на уроках поговорить с помощью записок или шепотом, от которого у нее всегда бежали мурашки по позвоночнику, стоило ему тихо сказать пару слов на ухо. Преподаватели не делали замечаний. Зачем? Они были самыми успевающими учениками класса. Тем более, для ледяного короля авторитетов не существовало.
В класс зашла миссис Таннер, преподавательница литературы. Женщина, как всегда, выглядела безупречно – седые волосы уложены волосок к волоску, добротный твидовый костюм соответствует правилам приличия. Она обвела класс придирчивым взглядом, означающим, что она не потерпит на своем уроке отвлеченных занятий.
Белла открыла тетрадь, принялась записывать тему лекции, и почувствовала, что горячая ладонь скользит по ее ногам, пробираясь аккурат под клетчатую юбку. Девушка инстинктивно сжала колени, но Эдварда это не остановило.
- Что ты делаешь, черт возьми? – тихо прошипела она, придвинувшись к нему и стараясь, чтобы никто не разобрал ее слов.
На губах у Каллена заиграла та самая гадкая и самодовольная ухмылка, и он чуть слышно произнес:
- Поддаюсь искушению. У тебя такие красивые ножки в этих капроновых колготках. Выглядят они слишком соблазнительно.
- Это чулки, - сквозь зубы произнесла Белла, стараясь убрать руку Эдварда с запрещенной территории.
- Леди не должна обсуждать интимные детали туалета, - наигранно возмутился Каллен, но тут же его губы растянулись в усмешке. – А подвязки какого цвета?
Белла вспыхнула до корней волос, все еще пытаясь избавиться от обжигающей ладони.
- Нет подвязок, - тихо проронила она. – Доволен?
- Нет, - лениво ответил Эдвард. - Теперь меня мучает любопытство еще больше. Не сопротивляйся, Белла. Расслабься и получай удовольствие.
Девушка задохнулась от возмущения, и с радостью поняла, что в ее душе появляется волна гнева. Ей хотелось расцарапать наглую самодовольную физиономию, ударить его по рукам. Но под взглядом преподавательницы литературы осеклась и склонилась над тетрадью, в которую пыталась записать эссе по прочитанному ранее рассказу.
«Маршал взял в оруженосцы сына, некогда обезглавленного им мятежного герцога. Мог ли он привязаться к опальному наследнику герцогства? Почему так просто выпил яд из кубка, хотя знал, что оруженосца подослали убить своего господина? Какие чувства эти люди испытывали друг другу? Рассказ «Темный лик победы» - больше, чем просто историческое повествование. Напишите свои чувства» - монотонно говорила миссис Таннер, стараясь заинтересовать студентов в теме занятия.
Но половина учеников мыслями была далеко отсюда, дома, с семьей. Другой половине же не было дела до литературы, образов и учебы в принципе. Пожилую женщину всегда радовали Свон и Каллен. Только эти два ученика ценили и любили предмет так же, как и она сама. Но сегодня даже эта парочка не отдавала должного внимания учебе.
Эдвард правой рукой записывал в тетрадке наброски своих мыслей, а другой рукой продолжал медленно, но верно, свое путешествие по соблазнительным ножкам Беллы. Девушка раскраснелась, а Каллен лишь самодовольно ухмыльнулся. Его рука была полностью укрыта подолом ее клетчатой юбки, поэтому он безбоязненно продолжил свое небольшое исследование. Белла замерла, бросила на него оторопелый взгляд, закусила нижнюю губу. Эдвард понял, что его растрепанной девочке очень интересно, насколько же он готов далеко зайти. Еще одна легкая улыбка – Каллен всегда идет до победного конца.
Со стороны казалось, что Белла задумалась над заданием, что оно полностью поглотило ее. Девушка обдумывает каждое слово, прежде чем его написать. Но на самом деле ее отвлекали нежные поглаживания Эдварда. Она даже на некоторое время застыла, не зная, как же ей выпутаться из этой ситуации. Но Эдвард не оставил даже малейшего шанса на отступление.
Когда он коснулся кружевной резинки чулок, то у него пересохло в горле, а желание доставило еще один виток, распрямившейся, словно спираль, боли. Каллен представил, как будет целовать ее разведенные бедра в этих самых чертовых чулках, по сантиметру стаскивая их вниз зубами, и чуть не взвыл от досады, что не может подхватить Беллу на руки и унести в ближайший свободный кабинет.
Он прекрасно понимал, что девушка хоть и одарена природой страстной натурой, но все равно не сможет принять подобный ход событий. Их первая близость должна быть в романтическо обстановке, Эдвард не хотел ее пугать напором своего животного желания. Еще ни одна женщина настолько не разжигала его кровь, не вытесняла разум. Белла была его наркотиком, ему всегда будет мало, он раз за разом будет тянуться за новой дозой, очередной порцией искушения.
Эдвард заметил, что Белла опустила на глаза волосы, чтобы скрыться от преподавателя. Каллен усмехнулся – ей понравились неизведанные до этого ласки, ее природное любопытство требует продолжения. Он тихонько продвинулся дальше, коснулся гладких на ощупь трусиков. Белла вздрогнула, но не сделала попытки остановить его, еще сильнее сжать ножки.
Шариковая ручка замерла в одной точке, не двигаясь с места. Белла так сильно надавила на нее, что ее стержень скоро продавит тонкие листки. Но сам Эдвард продолжал невозмутимо писать свое эссе, изредка поглядывая на девушку.
Он провел пальцами по ее лобку, скрытому шелком нижнего белья, затем по миллиметру стал опускаться ниже. Белла тяжело задышала, посмотрела на него пьяным взглядом. Ее зрачки увеличились, почти слившись темной радужкой глаз. Вид возбужденной девушки заставил Эдварда еще больше сосредоточиться на клятом эссе, чтобы не наброситься на нее здесь и сейчас. Ему хотелось, чтобы она не сдерживала себя, он мечтал увидеть, как ее темные кудри рассыплются по подушке шелковой волной, и она будет кричать его имя в экстазе, громко стонать и просить еще.
Но пока он медленно, умело и томно вел ее к краю, показывая, на что способно ее тело, помогая понять желания. Эдвард аккуратно положил руку между ее разведенных ножек, почувствовав жар ее тела. Белла дернулась, но тут же вновь попыталась сохранить невозмутимый вид.
«Не выйдет игнорировать меня, мой ангел. Тебе нравится. Я вижу это на твоем нежном личике. Ты так закусила губку, но сама уже готова громко застонать» - Каллен на минуту отвлекся от записи в тетради, полюбовался восхитительным видом Беллы, и вернулся к прерванному занятию. Он вновь стал вести записи каллиграфическим почерком в тетради. Ласкать же свою девочку он не прекращал ни на секунду.
Эдвард отодвинул край ее трусиков, пытаясь нащупать пальцем самое чувствительное местечко. Его сводил с ума запах возбуждения. Белла была такая влажная, горячая, что Эдвард понял, насколько он заигрался, практически соблазнил невинную девчонку прямо на уроке литературы. Такого опыта в его обширной сексуальной практике еще не было, и темный король с удовольствием решил узнать неведомое, а так же, поблагодарить небеса за чудо по имени Белла.
Девушка замерла, затаила дыхание, еще ниже склонилась над тетрадью. Эдвард продолжил свои нежные скользящие движения, понимая, что вот-вот и Белла громко застонет. Девушка хватала воздух ртом, пытаясь выровнять дыхание, но у нее получалось плохо. Ее грудь тяжело вздымалась, и Эдвард уже сто раз проклял свою самоуверенность. Он был готов поклясться, что Свон прекратит его заигрывания на полпути.
Белла же чувствовала, как внизу ее живота разгорелся самый настоящий огонь, мешающий думать, дышать, говорить. Она забылась, где находится. Существовали лишь руки Эдварда, творившие в самом сокровенном месте невообразимые вещи. Девушка хотела все остановить и, в тоже время, хотела продлить эту сладкую агонию, настоящую волнующую пытку. Это было похоже на затяжной прыжок с огромной высоты. В комнате полной людей, ей казалось, что есть лишь Эдвард и ее неописуемые ощущения. Она отдавалась ему без остатка, наплевав на доводы здравого смысла и девичий стыд. Сердце стучало в висках, жар окутал тело, груди болезненно ныли, а в низу живота, как будто начал созревать удивительный плод, готовый лопнуть в любую секунду под напором умелых пальцев, со знанием дела трущих чувствительный бугорок.
Сделав еще пару движений, Эдвард ощутил, как внутренние мышцы Беллы сжимаются, пульсируют в извечном ритме жизни. Она сжала ноги, задышала еще более тяжело. Каллен медленно склонился к ее ушку, все еще не убирая руки из влажных трусиков.
- С первым оргазмом, солнышко, - нежно прошептал он.
Белла пыталась восстановить дыхание, бросила на него обжигающий, еще пьяный от страсти взгляд. Она искусала нижнюю губку в кровь, и Каллену хотелось до бесконечности облизывать ее.
- Не первый, чтоб ты знал, - одними губами произнесла она. Эдвард понял, что и здесь она не собирается сдаваться без боя.
- Даже так, - разочарованно протянул он. – Ты заставила мою фантазию разыграться. Хочу на это посмотреть.
Белла вспыхнула, подавила в себе желание отвесить пощечину нахальному мерзавцу, на лице которого была кривоватая ухмылка.
- Ненавижу тебя, - по слогам, медленно произнесла она, тяжело вздыхая.
- И я тебя, милая. Очень сильно, - прошептал Каллен в ответ, сверкнув потемневшими зелеными глазами; их цвет приобрел удивительный оттенок лесного мха, растущего на коре деревьев.
- Мистер Каллен, не мешайте мисс Свон! – окрикнула его преподавательница. – Лучше прочтите, что у вас получилось.
- Конечно, мисс Таннер. – Деловым тоном произнес Эдвард, все еще не убирая своей руки от влекущего тела Беллы. – У меня стихи.
- Давайте послушаем, - оживилась женщина.
Эдвард лениво поднялся со своего места, не спеша вышел к доске, развернулся лицом к классу.
- Маршал своему оруженосцу, - продекламировал он, подмигнул Белле, не забыв ехидно улыбнуться. Но девушка еще находилась между небом и землей, и не обратила внимание на шпильку в свой адрес.
«Ваши глаза так сверкают желаньем мести,
Против и за - ваша честь и мое бесчестье,
Как же давно размотали боги эту нить.
Только вино одно это велит забыть
Когда б на то случилась ваша воля,
Гореть бы, верно, мне на медленном огне,
Вы ненавидите меня до боли,
И это весело вдвойне.
Вы столь близки, и это так опасно,
Но разум, видно, утонул в дурной крови.
Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви»*
Эдвард закончил патетическим поклоном. Преподавательница зааплодировала, к ней присоединились ученики, и лишь один взгляд горел, обжигал, обещая ему страсть, месть, ненависть и… всепоглощающую, безудержную, такую земную любовь.
______________________________________________

*Стихи Майи Котовской