Мы едем по пустынным улицам ночного города. И между нами уже примерно с полчаса назад установилась оглушительная тишина. Именно оглушительная. Другое прилагательное к ней просто не применимо. Несмотря на музыку, разливающуюся в салоне подобно сиропу. Несмотря на шум мощного двигателя. Несмотря ни на что. Даже когда он приоткрывает окно, чтобы покурить, звуки никак не могут заполнить собой свободное пространство. Им не под силу справиться с нашим взаимным молчанием. И уже тем более, его  прервать.

Я осторожно втягиваю носом табачный запах. Терпкий и острый как восточная пряность. Но попросить сигарету язык не поворачивается. И я терплю. До одурения. До крепко стиснутых зубов.

Чтобы хоть чем-то отвлечься начинаю прикидывать свою дальнейшую судьбу. Когда нечем заняться и безумно хочется курить, такое занятие как нельзя лучше помогает справиться с навязчивыми мыслями. Действие косяка уже прошло, оставив после себя  сухость во рту и желание немедленно подкрепиться. Озноб кончился, сменившись свинцовой усталостью.

Откидываю голову назад и осторожно, вроде бы случайно, бросаю взгляд на Каллена. Надо признать, что смотреть на него со стороны доставляет почти эстетическое удовольствие. Любая дура в возрасте от девяти до девяносто согласится, что Каллен красив. Даже очень. До дрожи в коленях. Что ради такого не жаль попрощаться со своей головой и продать душу дьяволу за одну только ночь с ним.

Все дело в том, что я не слабоумная идиотка. Хоть и попадаю в данный возрастной ценз.

В нем есть все, что любят женщины в мужчинах. От породистой, чуть утонченной внешности до уверенных спокойных движений. Этот образ как бы собран из мельчайших деталей, которые не только дополняют друг друга, но и наполняют его глубиной. Каждый его жест отточен до совершенства. В движениях нет ни грамма суеты. Все рассчитано на то, чтобы с минимальными затратами достичь максимального результата.

Иногда он смотрит на наручные часы. Просто чуть поворачивает к себе запястье и опускает взгляд на циферблат из черного агата. Это занимает доли секунды, но происходит с завидным постоянством. Время для него то ли враг, то ли союзник. Но их партнерство неоспоримо. Даже с врагами можно сотрудничать. Уверенна, что у него это прекрасно получается.

У каждого человека есть свое биополе. Оно как бы обозначает существование в пространстве. Холодное или теплое, светлое или темное. Неважно. Оно есть, и оно подтверждает, что человек жив. Что человек что-то чувствует, о чем то мыслит. Его личное пространство. Личная территория, на которую посторонним вход воспрещен. Каллена же окружает еще и ореол силы. И эта сила ощущается позвоночником. Пятой точкой. Стоит к нему приблизиться и по коже проходят электрические разряды. Как предупреждение. Дальше пути нет. За этими мерами предосторожности трудно разобрать, какой он на самом деле. Не понять живой или мертвый. Существует ли в пространстве, мыслит ли о чем-нибудь. Ясно одно – лучше не приближаться. Не пытаться шагнуть на его территорию. Но в тоже время очень хочется. Хочется попробовать встать к нему ближе и оказаться внутри круга. Почувствовать не противостояние его силы, а защиту. Нормальное желание слабой стороны. Быть под защитой.

Но это все лирика. Права была Элис, от таких надо держаться подальше. Чем дальше, тем лучше. Взгляд у него холодный и безразличный, как осколок льда.  И уж точно в нем не светиться желание принимать участие в моей судьбе. Скорее он перекроит ее, как ему будет удобно, если уже этого не сделал, а потом скажет, что так и было. Но на свою территорию не возьмет. Скорее забудет, если что-то пойдет не так. Тут всегда или-или. Или принять это как неоспоримый факт и смириться, или держаться подальше. Последний вариант для меня уже отпадает.

Он паркуется у придорожного кафе и выходит из машины. Прежде, чем закрыть за собой дверь, коротко бросает:

- Сиди здесь.

Я бы и не подумала, куда-то пойти. И мысли не было. Проще добровольно броситься под бульдозер. В сложной ситуации и спецтранспорт проявит больше лояльности к моей выходке. Возможно, посочувствует. Как-то проникнется. От Каллена ждать подобного не приходится. Поэтому я неуверенно киваю  в сторону и отворачиваюсь.

Передо мной расстилается широкая лента шоссе, окаймленная угрюмыми тенями небоскребов. В черных зеркальных окнах отражается серое предрассветное небо. Небольшое кафе примостилось на самой обочине, словно вжавшись в землю от соседства таких величественных собратьев. На неброском фасаде горит яркая вывеска «24». И еще какая-то надпись. Вроде бы «открыто». Сквозь широкие, во всю стену окна мне хорошо видно, что происходит внутри. Хотя, в сущности, там не происходит ничего. Пустынно и тихо. Как и во всем городе. Мертвые часы.  В это время, с трех до пяти, люди чаще всего умирают. Статистика.

Каллен возвращается и молча протягивает мне стакан с кофе. Пластиковый стакан с пластиковой крышкой.  Такие продаются во всех придорожных кафе. Символ ночных путан и уставших полицейских с их дармовыми завтраками.

- Выпей, – советует он и вновь садится за руль. - Нам еще надо о многом поговорить. Не хочу, чтобы ты заснула.

Кофе должен быть черным и горьким, с воздушной пористой пенкой карамельного цвета. Арабика или Мокко. С терпким насыщенным ароматом и немного вязким вкусом. Рано утром, под первые лучи солнца на открытой террасе. Стоя босиком на теплом полу. Из тонкой фарфоровой чашки, поставленной на маленькое блюдце. Под музыку Стинга. Первый глоток, как первый вдох. Глубоко и с наслаждением. Зажмурив глаза и впуская в себя новый день. Через одну чашку кофе. Ритуал.

- Спасибо, - сжимаю в пальцах мягкий стакан, приоткрываю крышку. Внутри молочно-кофейная бурда. Много сахара, воды и молока, которое я на дух не перевариваю. Мало только самого кофе. От него не осталось и слабого напоминания.

Мужественно делаю глоток.

Заметив мое недоумение, Каллен усмехается, но не считает нужным что-то добавить или пояснить.  Мы снова трогаемся навстречу хмурому утру.

Делаю еще один глоток. Второй мне дается гораздо проще. Впускаю в себя новое утро новой жизни. Мысленно уговариваю себя, что могло быть и хуже. Например, остаться с Бри, продать все свои украшения и поселиться в дешевом трейлере. Эта мысль до сих пор меня не отпускает. Держит крепко за мозговой центр и предлагает красочные картинки. Одна ярче другой. Застиранный цветочный сарафан, дешевые теннисные туфли. На завтрак овсяные хлопья, на ужин картошка фри. Работа в местной школе или местной забегаловке. Этакий простенький рай без проблем. Зато с чувством исполненного достоинства. И гордости.

Конечно, есть еще несколько вариантов дальнейшего развития моей жизни. Один из них мой брат. Родная дорогая кровь. Кстати, трейлер не такая плохая идея.

- У тебя будет пять минут. Ровно пять минут, - вдруг произносит он, сворачивает к воротам и останавливается. Двигатель утробно урчит, а потом замолкает. Я растеряно оглядываюсь. В темноте не сразу узнаю  родные места. Родные – громко сказано. Но все же.

-  Не трать мое время впустую, - добавляет он, откидывается на сиденье и закрывает глаза. Свет падает на его точеный профиль, будто подсвечивая кожу изнутри. Упрямо сжатые губы, высокие скулы и длинные ресницы. Любая дура в возрасте от девяти до девяносто мечтает о таких. Ресницах, разумеется.

- Не смотри так, - улыбается он, не открывая глаз. – Успеешь еще.

Достает сигарету. Прикуривает.

- У тебя осталось четыре с половиной минуты.   

Элис стоит у окна. Осторожно отодвинув тяжелую портьеру, задумчиво смотрит в зеркальную черноту. Ее взгляд скользит по идеально ровному, как бильярдный стол, английскому газону. По сравнению с последним разом она держится сдержанно и спокойно. Часы одиночества, несомненно, пошли ей на пользу. Прислонившись плечом к оконному откосу, Элис изучает раскинувшееся перед ней пространство. В ее руках чашка с чаем. Даже не бокал с виски. Чай давно остыл, но она как будто этого не замечает.

- Как мальчик, честное слово, - замечает она в пустоту и одергивает штору. В ее голосе слышится то ли удивление, то ли раздражение. Но все ее внимание обращено не ко мне, а к черному автомобилю у ворот. – Значит, ты все-таки решилась?

Мои приключения не производят на нее впечатления.

Мой вид не производит на нее впечатления.

Ее удивляет только то, что меня сюда привез Каллен.

Она грациозно порхает по комнате и приземляется на спинку дивана. Как Колибри. Такая же тоненькая и хрупкая. В легком шелковом халатике, едва прикрывающем узкие бедра. Без следов косметики. Невинная, как агнец Божий.

- Элис, в меня стреляли, - осторожно напоминаю я. – И нет гарантии, что с тобой не произойдет того же самого.

Она отставляет чашку с остывшим чаем на столик и подсаживается ко мне на диван.

- Я приняла успокоительного, - доверительно сообщает она. Как будто это все объясняет. Все, включая психа в темном переулке. Далеко не безобидного. Берет меня за руку и прижимает ладонь к своей щеке. Ее холодные пальцы скользят по моей коже, сжимают запястье.

Она говорит:

 – Если бы меня хотели убить, то сделали бы это в первую очередь.  Я сижу дома, у меня нет охраны, заходи и пускай мне пулю в лоб. Так гораздо удобнее, чем бегать за тобой. – В ее черных стальных глазах светится сожаление и сочувствие. Уголки рта скорбно опущены. -  По крайней мере, сначала бы это точно сделали со мной.

Она говорит:

- В нашей жизни не бывает осечек. И фатального везения. Ты это понимаешь? Если ты до сих пор жива, значит, это кому-то интересно. 

Ну, уж таким простым истинам меня учить необязательно.

Я беру со столика сигареты и с удовольствием прикуриваю. На мгновение все остальное становится неважным. Об этой секунде я мечтала весь последний час. Некоторые мечты обязаны сбываться. Не так это и много. А так много значит. В определенный момент твоей неудавшейся истории.

- Давай уедем, - предлагаю я, выпуская дым в потолок. – Исчезнем из этой страны. Сменим фамилии, станем другими людьми. Мне не нравится, когда в меня стреляют. Даже если это только для того, чтобы разбудить в ком-то интерес.

Цель моего приезда сюда – убедиться, что с Элис все в порядке. И предупредить. А дальше как-то само получается, что я не могу оставить ее здесь одну. Нечто похожее на ответственность заполняет меня изнутри и распирает как мыльный пузырь.

- А с ним, что ты будешь делать? – она приподнимает тонкую бровь и кивает в сторону окна. Словно указывает дальнейшее направление моей мысли. В ней столько ледяного спокойствия, что я зябко передергиваю плечами.

Пять минут не так много, чтобы придумать что-нибудь сногсшибательное. А учитывая время, потраченное на рассказ, остается совсем ничего. Не хватит даже для того, чтобы скрыться из поля зрения.

- Нет, не хочу, - мой ответ ей по барабану. Она все для себя решила. Давно еще. Можно сказать, что только этим и занималась, пока меня не было. Прикидывала в уме варианты будущего развития событий. Моя смерть не сыграла бы абсолютно никакой роли. Как и моя жизнь. Как и мое мнение.

Мыльный пузырь лопается, оставляя после себя привкус досады.

- Убегать, скрываться, прятаться – все это я проходила в детстве. Больше не хочу. Добровольно вернуться к тому, с чего все началось? Спасибо, - ее голос становится выше, она заметно нервничает. Поднимается с дивана и делает несколько шагов к окну. Разворачивается и смотрит в упор на меня. Я узнаю этот взгляд. Как прицел. На мгновение мне кажется, что у нее все получится. Чтобы она не задумала. – Я изучила эту систему вдоль и поперек и знакома со многими людьми. Я знаю так много, - она стучит себя по виску, - что хватит на десятерых. Мы можем продолжить его дело. Все или ничего.

Меня умиляет употребление местоимения «мы». Мы, то есть я, ничего продолжать не собираемся.

Мы, то есть я, больше всего хотим оказаться в теплом безопасном месте, свернуться клубочком и полежать так пару часов. А лучше суток. Чтобы никто не трогал и не задавал вопросов. Чтобы усвоить все про себя, переварить и принять. Слишком много событий и адреналина в наших сердцах. Что за этим мы не замечаем главного. Мы забыли главное.

Мое время на исходе. Я поднимаюсь и долго смотрю на Элис. Чтобы я сейчас не сказала, это не будет иметь для нее никакого значения. Она как ядерная боеголовка, точно следующая своей цели. Ничто не собьет ее с заданных координат.

Мгновение мы молча смотрим друг на друга, а потом она делает резкое движение в мою сторону и стремительно обнимает.

- Не бойся, - шепчет она мне на ухо. – Ничего не бойся. Ты смелая, ты все сделаешь как надо. А я вытащу тебя оттуда.

Интересно, кто вытащит ее?

- Подожди немного, - шелестит она, - И все наладится. Мы снова будем вместе. Главное, никого и ничего не бойся.