Фанфики
Главная » Статьи » Фанфики по Сумеречной саге "Все люди"

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Женщины его Превосходительства. Глава 23. Часть 1

Итак, я сижу за столом, поджав ноги и опустив взгляд. Мои ладони крепко сжимают чашку с остывшим кофе, а между пальцами зажата сигарета. Которую я так и не прикуриваю. Ее кончик подрагивает. Едва заметно. Словно в предвкушении. Словно ей тоже интересно, что же случится дальше. Какова будет альтернатива из двух предложенных вариантов. Моя версия.

Сидеть так неприятно. Неприятно чувствовать его взгляд. Изучающий и настороженный. Неприятно понимать,  что это фиговая игра, в которую я совершенно не умею играть. Как оказалось. А в начале казалось, наоборот. Его вопрос действует как контрастный душ. Так  словно тебя окатили ледяным потоком. От чего резко сужаются и начинают вибрировать сосуды. Так что немеют губы. И темнеет в глазах.

Меняю положение ног. Вытягиваю их и закидываю одну на другую. Беру себя и зажигалку в руки. И щелкаю колесиком. После чего выпускаю тонкую струйку дыма и делаю маленький глоток черного кофе. Жидкость растекается по небу и застревает в горле. Оседает горечью на языке. А я выдаю сногсшибательную улыбку. Самую лучшую, на какую только способна. Самую лучшую и самую откровенную в своей жизни. Самую легкую и самую непринужденную.

- А ты что за мной следишь? – нараспев. Чуть капризно. В старых добрых традициях мелодраматичного жанра. И похуй что краска сходит с моего лица. Как утверждала моя матушка – все дело в освещении. Главное найти правильный угол обзора. Например, поймать щекой слепящий солнечный луч. И тогда никто не обратит внимания на твой цвет кожи. Ты будешь вся в лучезарном сиянии, а не в полном дерьме.  

Но от слепящих солнечных лучей слезятся глаза. Сетчатку режет, и хочется зажмуриться. В любых приемах есть свои минусы. Я допускаю ошибку. Делая еще один глоток, морщусь будто бы от горячего кофе. Хотя тот давно остыл. Чтобы иметь возможность опустить взгляд и взять передышку. Сморгнуть влагу. И дать глазам отдохнуть. Набрать воздуха и продолжить:

- Если следишь, зачем спрашиваешь? И так должен все знать.

Он скрещивает руки перед собой и отворачивается. Брезгливо отодвигает от себя кофе. Уверенна, остывшей бурдой, в отличие от меня, он давиться не будет.  По крайней мере, один из нас двоих остается верным своим привычкам.

- Как ты это пьешь? – коротко бросает он, озвучивая мои мысли. – Я не слежу за тобой. У тебя есть счет, которым ты пользуешься. Поэтому, еще раз. Что с тобой случилось?

Стоит ему повторить вопрос, меня передергивает. Будто это не вопрос, а ядовитая змея. Смертельно ядовитая. В период активной агрессии. Но агрессии в его голосе нет. Есть принудительные, нетерпеливые интонации, которые словно подталкивают тебя в спину. К ответу. К единственному правильному ответу, заключающему в себе правду.

Но, наверно, я к такому не готова. Я молчу, обдумывая разнообразные варианты. Я молчу, и сигарета тлеет в моих пальцах, пока не обжигает самые кончики. Я затягиваю паузу, как петлю на шее висельника. На своей шее. Я молчу, а он ждет. Смотрит, не отводя глаз. Своих очень сияющих этим утром глаз.

Но в следующую секунду это уже не так. Почти сразу после моих слов. Мои слова, словно разбивают вдребезги это сияние. После чего остаются только острые осколки.

Я говорю:

- Передозировка.

Я говорю:

- Случайно вышло, - и тушу в пепельнице сигарету. Будто ставлю точку.

- Дура, - сквозь зубы тут же комментирует Каллен. – Если это действительно так. Если не так и я об этом узнаю, никогда больше не поверю ни одному твоему слову. У тебя есть еще один шанс этого не допустить. Будем считать, что я ничего не слышал. Итак?

Если верить языку жестов – ото лжи всегда закрываешься. Непроизвольные движения руками, перевернутые ладони, прикрытый рот. Ложь никогда не дается легко. Любая. Во имя, во спасение, из лучших побуждений. Какой бы она не была. Тело всегда будет против. Такие сигналы хорошо воспринимаются другим собеседником. Особенно, если  собеседник наблюдательный. А в этой способности Каллена я не сомневаюсь.  

Поэтому поднимаю вверх руки и, криво улыбнувшись, выдаю:

- Вечеринка, шампанское, кокс в туалете. Отменный кокс. Карибский или кубинский. В таких количествах, что текут слюни. Хорошая музыка, очень хорошая музыка. И целая ночь впереди. Сложно выжить после такой. А мне удалось.

Я жду аплодисментов. Пусть относительно давно, но у меня такие случались. Что и говорить, они были не в пример нынешним. Вместо аплодисментов, я получаю полный разочарования взгляд. Словно подзатыльник, от которого клацают зубы. Он приподнимает брови и на несколько секунд закрывает глаза.

Будто бы удивлен услышанному.

Будто бы не понимает.

Будто бы не верит.

Или не принимает.

Мой запас красноречия кончается на этом взгляде. На его разочаровании. Опускаю руки на гладкую поверхность стола. Опускаю глаза. Опускаю детали, которыми бы могла еще с ним поделиться. Как это бывает. И что при этом чувствуешь.

Отворачиваюсь к окну. К небу, к шикарному виду на утренний город.

Я знаю, что поступаю неправильно. Не с моральной, этической или человеческой точки зрения. Врать Каллену – это стратегически неверное решение.

Тем более так грубо.

Тем более глядя в глаза.

Тем более, что он и так знает достаточно.

Тем более что он все равно мне не поверит. И обязательно проверит.  А потом ткнет носом. Так же грубо, как только что я ему соврала.

Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы произнести чертовы слова о свой беременности. Которой больше нет.

- Я рад, что ты хорошо провела время, - после продолжительной паузы произносит он. Так спокойно и равнодушно, что мне кажется, будто больше вопросов не будет. Будто мои слова его не удивили, а лишь подтвердили его мнение обо мне. Иногда важно оставаться в образе. Придерживаться его.

Он накрывает мою ладонь своей рукой и ласково проводит по тыльной стороне. Ласково улыбается. Ласково смотрит в глаза. Так ласково, что это выглядит неестественным. В его исполнении. Перестаю дышать. Просто набираю полные легкие воздуха и замираю. Не в восхищении. В предчувствии. Нехорошем. Так тихо бывает перед грозой. Или бурей. Не уверена, что данное свойство природы можно перенести на человека, но его молчание и невозмутимое спокойствие напрягают. Они натягивают нервы, как кожу на барабане. И вроде бы ничего необычного, кроме этой звериной ласки в его глазах.

Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, я одергиваю руку и поднимаюсь.

Чтобы придать ситуации иную окраску и направить ее в другое русло, распрямляю плечи и тихо говорю:

- Уходи, а? Мы же вроде уже закончили? Если нет, так давай быстрее. У меня дела.

Ровной интонацией. Без намека на дрожь в голосе. Без намека на скрытый смысл. И провокацию. Так легко, будто я вправду этого хочу. По крайней мере,  точно не против остаться вновь в одиночестве.

Но больше всего мне хочется подойти и обнять его сзади. Сомкнуть ладони на животе и потереться щекой о плечо. Поцеловать в шею и сказать что-нибудь дико глупое и наивное. Не по теме. Не к месту. И ни к этому дню.

Но менять тактику уже поздно. Как и совершать всякие легкомысленные поступки. На грани идиотизма.

- Какие? – он смотрит туда же, куда и я. Вдаль. За окно. На город. И говорит так же, как я – тихо и спокойно. Совсем без эмоций. Совсем. Рубашка на нем расстегнута. Белоснежная рубашка, оттеняющая золотистый цвет кожи.

- Да, какая тебе, блядь, разница? – через плечо, лишь немного повернув голову в его сторону. – Я в душ. А когда вернусь, то либо тебя здесь больше не будет, либо ты будешь в постели. 

Его улыбка становится шире. И злее. В изгибах  губ совсем не остается дружелюбия. Оптимизма. Симпатии. И что там еще бывает у нормальных людей, когда они улыбаются.

Непроизвольно отступаю. Надеяться на то, что сейчас все каким-то чудесным образом благополучно для меня закончится, то же самое, что прыгать без парашюта и верить, будто умеешь летать. Проще говоря, бесполезно. Это ясно по его глазам. И по их ледяному блеску. И по улыбке, в которой ничего не осталось.

Каллен молча достает телефон и кладет его перед собой. Дотрагивается до сенсорного экрана. И секунду размышляет, задумчиво сдвинув брови. Мысль о душе загадочным образом исчезает. Растворяется от эффекта его неторопливых жестов. И тяжелого молчания. Не двигаясь, наблюдаю за ним. За каждым его действием.

- Все же проясним один момент, - наконец, говорит он и быстро набирает номер. – Прежде, чем вернемся к постели.

Когда он начинает диктовать мои данные невидимому собеседнику, на ум не приходит никакого другого слова, кроме как «пиздец». Всему. Он диктует мою фамилию и уточняет, что она может быть другой, он диктует дату рождения и называет адрес больницы. А затем приблизительное число месяца и даже мои приметы. И потом уже коротко бросает:

- Жду ответа в течение десяти минут, - и отключается. Смотрит на меня. Вскользь. Не особо внимательно. И насмешливо интересуется: – Может быть, пока попросить принести еще кофе? Или  хочешь позавтракать?

Стараясь не обращать внимания на подкатывающую тошноту и слабость в коленях, захожу в ванную комнату и включаю горячую воду. Огромное зеркало тут же покрывается матовым слоем пара, а воздух наполнятся микроскопическими водяными частицами.

Стараясь не обращать внимания на мелкую дрожь по всему телу, я скидываю с плеч тонкие бретельки сорочки и говорю:

- Нет аппетита.

В проем неплотно закрытой двери, я вижу, как Каллен поднимается и неторопливо проходится по номеру, убрав в карманы руки. Останавливается у окна, возвращается к дивану. Он что-то тихо напевает и, похоже, находится в не самом плохом расположение духа. Или это мое отсутствие так на него влияет. А может быть, он просто в предвкушении.

Мобильный телефон продолжает молчаливо покоиться на столике. Но ровно через десять минут от начала отсчета, прозвучит сигнал к действию.

Я не хочу задумываться, чем кончится сегодня мой вечер. Я встаю под горячие струи воды и нажимаю на дозатор геля для душа. С удовольствием вдыхаю нежный аромат душистой пены, медленно растираю ее между ладонями, так чтобы получились тысячи цветных пузырей, а потом сдуваю их. Они разлетаются по душевой кабине и лопаются в каплях воды. А я улыбаюсь. И собственно, морально я готова послать все и всех на далекие четыре стороны, потому что, мне плевать, чем закончится сегодня мой вечер. Уже плевать. Возможно, если бы ни его тихое мурлыкание, во мне бы родилось сожаление. А так только мыльные пузыри.

У меня есть свойство недооценивать ситуации. И людей. Мне всегда кажется, что хуже уже быть не может. В действительности, хуже всегда может быть. Там еще полно свободного пространства.

Прокрутим пленку немного вперед и выпустим из душа благоухающую меня  в холодный молчаливый номер. Холодный, потому что дверь на балкон немного приоткрыта и ветер свободно разгуливает по помещению, наполняя его утренней прохладой и городским шумом. Молчаливый, потому что, несмотря на присутствие Каллена, тишина будто концентрированная. Она утратила любые эфемерные формы и приняла вполне ощутимое воздействие на кожу. Колючее и болезненное. Я уже знаю, что контрольный звонок прозвучал. Возможно, это случилось, когда я тщательно маскировала тональным кремом покрасневшие глаза. Или когда растирала полотенцем влажную кожу. Когда подсушивала волосы. Или когда уговаривала себя не нервничать понапрасну. Потому как все, что могла я уже совершила.

По выражению его лица, понимаю, что дело плохо. По крепко стиснутым скулам, по плотно сжатым губам и потому как  переплетены его пальцы в замок. До побелевших костяшек.

Он говорит сквозь зубы:

- Ты была беременна, - если бы злости можно было присвоить степень, то это была бы высшая. Люксовая. Самая престижная. У него сбивается дыхание. Слова получаются рваные и дерганные.  Будто их пытаются удержать на очень короткой цепи, а они скалятся и рвутся вперед. – Объяснись.

У меня еще есть шанс действительно объясниться. Попытаться. По крайней мере, попробовать начать. С истоков. С бессонницы, плохой памяти, дурного характера и нежелания вносить систему в свою жизнь. Патологического нежелания.

Но я только киваю. Вместо всех возможных действий я лишь киваю и делаю шаг назад, увеличивая между нами расстояние. На всякий случай. А так как тишина продолжает стремительно наполняться лишь громкими ударами моего сердца, добавляю:

- Была, - сначала для того, чтобы просто не молчать, а потом, чтобы как-то узаконить сей факт. – Не от тебя. Не переживай.

Можно подумать это чем-то мне может помочь.

В таких случаях важно остановиться. Остановиться, пока не поздно. 

Но уже поздно.

Он делает движение навстречу. А я от него. Сердце стучит так, что я слышу его звук в висках. Каждый удар. Каждый сумасшедший аритмичный удар.  Мое бедное сердце захлебывается, а я ничем не могу ему помочь.

- Ты не принимаешь таблетки, - и снова шаг вперед. Но когда я пытаюсь повторить свой маневр, то чувствую стену. За спиной. И прижимаю к ней ладони. И поднимаю голову, чтобы встретиться с его взглядом. В котором осталось мало чего человеческого. Только всепоглощающая бешеная ярость.

Пересохшими губами:

- С тобой всегда. Экстренного действия.

Можно подумать, это чем-то мне может помочь.

Последнее, что я слышу от него, это сдавленную фразу:

« Я тебя сейчас ударю».

Лучше никогда в своей жизни не слышать подобных интонаций от человека. Особенно, когда находишься с ним один на один. В пустом гостиничном номере. Особенно, когда за спиной стена и никаких шансов сбежать. Угроза призвана оставлять шанс на спасение. Она обозначает границы терпения. Устрашает и предупреждает. Он же не угрожает. Больше ставит перед фактом.

«Я тебя сейчас ударю».

Это последнее осознанное мной предложение. Потому что дальше все сливается в набор малопонятных и уж тем более малоприятных слов и действий.

Играть с Калленом, это даже не играть с огнем. Тот хоть иногда, но прощает. Каллен – нет.

Он быстро сокращает между нами спасительные метры и подхватывает меня за талию. В этот момент я ожидаю острой боли, а получаю крепко сжатые его ладонями запястья. Я выкручиваюсь и вырываюсь, когда он, не прилагая никаких усилий, тащит меня к балкону. Шальная и слишком страшная мысль пронзает мое сознание. От ужаса начинаю орать на пределе своих возможностей. Пронзительно и отчаянно. Повисаю на его руках, согнувшись пополам. Лишь бы не попасть туда, к ограждению, за которым без малого двадцать пять этажей и несколько секунд свободного полета.

На пол летят чашки с недопитым кофе, столовые приборы, металлический поднос. Телефон, пепельница, пачка сигарет. Вдребезги разбивается сервировочная ваза, и свежая роза одиноко остается лежать на полу среди острых осколков. Шторы обрываются,  карниз с грохотом  устремляется вниз.

 - Не надо, пожалуйста, - упираюсь ногами в пластиковые рамы балконных дверей, пытаюсь вырваться, освободиться, но все бесполезно. Он легко справляется со мной, и мы оказываемся на широком гостиничном балконе. На котором легко помещаются плетеные кресла и прозрачный низкий столик. На котором, наверное, очень приятно летом пить кофе, смакуя великолепный вид на город. Город под ногами. Такой крошечный, с тонкими веревками улиц и миниатюрными машинами. Игрушечный. Нереальный до головокружения.

Холодный ветер тут же принимается усердно лизать мою кожу и бросать волосы в лицо. На такой высоте всегда ветер.  Дыхание перехватывает. Перерезает. Так что невозможно сделать вдох.

- Пожалуйста, - голос срывается на хрип. Надтреснутый и невыразительный. Прячу лицо, чтобы только не видеть яркой рекламы зубной пасты на противоположной стороне улицы и неоновой вывески нового лазерного шоу. Чтобы не видеть красочных таблоидов, приглашающих посетить эксклюзивную выставку. Чтобы не видеть эту бесконечную высоту, которая как бы подчеркивает твою незначительность. Выразительными штрихами. – Я все объясню. Только не надо. Ну, пожалуйста.

Мимо. Мои мольбы не имеют на него никакого действия.

- Объяснишь, а это станет для тебя хорошим стимулом быть со мной откровенной.

Каллен легко перекидывает меня через ограждение, на узкий карниз. Настолько узкий, что чтобы удержаться на нем приходиться встать боком. Он разжимает мне ладони и прикладывает к перилам.

- Держись, - командует он, после чего отпускает руки и отходит назад. – Запомни, ковра-самолета у тебя нет.

Под кончиками пальцев моих босых ног парадный вход в гостиницу с туго натянутым бардовым тентом. Стоянка с припаркованными лимузинами и швейцары в изумрудных ливреях.

Я до боли стискиваю пальцы, когда чувствую, как стопы скользят по металлической поверхности. Под уклон. Если сорвусь, то, как раз упаду на какую-нибудь элегантную морду Бентли. Или Линкольна. Или Крайслера. Прямо на белоснежный капот.

До истерики, как и до лимузинов, у меня ровно один шаг. Уверенный шаг вперед.

Чувствую, как слезы обжигают щеки. Как сдавливает тугим обручем горло. Как подкашиваются колени. И еще крепче хватаюсь за перила. Закрываю глаза, чтобы не смотреть вниз. И стараюсь, очень стараюсь успокоиться. Но меня трясет так, словно по телу пустили разряд электрического тока.

И вдруг он уходит. Тихо прикрыв за собой дверь. А я остаюсь. Под сильнейшими порывами ветра, в тонкой сорочке, с внешней стороны небоскреба. На узком карнизе. Тет-а-тет со своими молитвами.

Которых совсем не знаю.

Ни одной.

Все начинается и заканчивается на слове «Пожалуйста». Но Кто? Что? Просто пожалуйста. Просто не надо. Просто прекрати.

Через минуту он возвращается с пачкой сигарет. Облокачивается рядом на перила и неторопливо прикуривает.

- Пожалуйста, - снова повторяю я онемевшими губами. Свое заветное слово. Тихо и почти неслышно.

От напряжения пальцы затекают, и с каждым мгновением удержаться все сложнее.

Каллен будто этого не замечает. Не спеша курит и даже не смотрит в мою сторону. Словно наслаждается хорошим, ясным днем.  



Источник: http://robsten.ru/forum/29-1149-126
Категория: Фанфики по Сумеречной саге "Все люди" | Добавил: МеломанкА (22.03.2013)
Просмотров: 3595 | Комментарии: 94 | Рейтинг: 5.0/73
Всего комментариев: 941 2 3 ... 9 10 »
0
94   [Материал]
  Он жестокий! И ему явно не стоит врать! У меня муражки по коже пробежались.
На такой высоте просто из-за страха можно отпустить руки.

93   [Материал]
  Это уж через чур. А ну, как она отпустит руки? Понятно, что он хочет ее наказать, но есть и другие методы. Это жестоко.

92   [Материал]
  Не прав....Совсем не прав...

91   [Материал]
  Капец он псих!! А еще сложно представить балкон, с которого она не может залезть назад. Или это потому что ей нельзя? Ух,так эмоционально!! good

90   [Материал]
  Гангстер и методы его гангстерские.

89   [Материал]
  обалдеть можно от всех этих событий

88   [Материал]
  а вот и расплата, за ложь, а ведь он предепреждал... причем дважды, что ему не свойственно. повторяться. спасибо. эмоции на пределе... good

87   [Материал]
  чудесная глава, спасибо))) только недавно начала читать этот фанфик и уже могу смело причислить его к одному из лучших фанфиков по сумеркам,что я когда либо читала! браво! JC_flirt

86   [Материал]
  Обалдеть,жестокости ему не занимать! Спасибо за главу!

85   [Материал]
  спасибо большое lovi06032 я в полном восторге good очень понравилось girl_wacko жду продолжения JC_flirt

1-10 11-20 21-30 ... 81-90 91-92
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]