Бармен. Налейте мне то…
… что убьёт.
Я хочу умереть сегодня у стойки.
Мой организм невероятно стойкий.
Лейте побольше — и выкиньте нахуй лёд.
- Отвези меня куда-нибудь выпить, - даже, если бы в машине сидел сам господь бог, я бы не изменила своей просьбы. Мне бы просто не пришло в голову, что, пользуясь случаем, можно попросить о каких-то более высоких благах. Не в этот раз. В этот раз мозг требует лишь замену реальности. Как бракованного товара.
Он усмехается, глядя как я нервно прикуриваю сигарету из его пачки.
- С условием, что ты не будешь танцевать на барной стойке, когда напьешься.
- Танцуют, когда хорошо. Когда плохо – не танцуют.
Пить с богом это одно, а с Калленом – другое. В первом случае, в процессе можно посетовать, поплакаться, пожаловаться. Во втором – только пить. Запивать молчание и проглатывать вместе с виски слова. Слова, как и алкоголь, обжигают пищевод. Проваливаются в желудок и растворяются в крови. То есть, все равно остаются внутри невысказанными.
Мы сидим в полупустом баре за стойкой. Вокруг никого нет. Мало у кого хватит ума свой обеденный перерыв проводить в столь провокационном заведении. Здесь и пообедать-то толком нельзя. Зато бармен наливает отличное спиртное. Как раз то, что сейчас нужно.
Между нами стоит початая бутылка и два пустых бокала. Между нами валяется пачка сигарет, зажигалка и пепельница. И бармен, предлагая в который раз принести льда, коротко усмехается, когда мы в один голос отказываемся.
- Скажи, зачем тебе это надо?
Он берет бутылку и наполняет бокалы. Ровно на два пальца. Ровно на два глотка.
Мы чокаемся. Осторожно. Чуть касаясь хрустальными краями. Тихо. Словно украдкой. Замираем, как в очень торжественный момент.
А потом ровно за два глотка я выпиваю все содержимое через сигаретный дым. Это не самый интеллигентный способ напиться. Зато самый действенный. Зажимаю рот рукой и резко выдыхаю в ладонь.
- Чтобы кому-то помогать, не обязательно принимать в этом непосредственное участие.
Каллен сидит, сложив перед собой руки, ворот рубашки расстегнут, рядом на стойке небрежно брошен пиджак. В отличие от меня, пить он не торопится. Он вообще не торопится. И это чувствуется в каждом его жесте. Ленивая размеренность.
- Если для тебя это так важно, найди хорошую клинику и хороших врачей.
Я криво улыбаюсь, и кивком указываю на пустой бокал. Как бы намекаю на продолжение. А потом мой взгляд возвращается к разноцветным бутылкам на полке. В которых отражается тусклое освещение бара.
Говорить трудно. Проще ничего не говорить. Молча кивать. И молча соглашаться.
- Я оплачу все расходы.
- Лучше налей.
Градус не берет. Голова остается светлой. Память ясной. Ничего не стирается. Ничего не забывается. Все так же тошно. Все так же душно. И вообще никак. Когда не надо организм сопротивляется всеми силами алкоголю. Расщепляет, растворяет, выводит. Короче, работает. Жаль, что не во благо. Или во благо, но как будто чужого.
- Все проблемы решаешь бабками? – спрашиваю, оборачиваясь к нему. И долго смотрю на его профиль, пока он тоже не решает взглянуть на меня.
- Поверь, не все, но большинство так и решаются.
Я не только верю, но даже больше – точно знаю. Особенно, если хочешь остаться в стороне. Идеальный способ – откупиться.
Он говорит:
- Это лучше, чем потом напиваться в баре. Надежнее.
Циферблат его часов бликует светом от окна. А глаза бликуют уверенностью в своих словах. Они отражают ее в темно-зеленых тонах. В холодных темно-зеленых тонах. И я, блядь, прекрасно понимаю, что он прав. На все сто, а может, двести процентов.
Так надежнее. Так вернее. Так безопаснее. Держаться в стороне. И при случае, отсчитывать купюры. Это проще, чем потом отсчитывать частички души. Потому что деньги можно заработать, а проебанные нервы – нет. Это замена ценностей, но с уклоном на личное благополучие.
- Нет, - я отрицательно качаю головой. - Лучше напиваться в баре. Так, по крайней мере, чувствуешь, что ты еще незаконченный похуист.
- Алкоголь, как способ почувствовать себя живым? – его губы изгибаются в язвительной усмешке. – Защити на эту тему диссертацию. Ты же прекрасный теоретик, тебе ничего это не стоит. Заодно подкрепишь свою работу формулами, которые ты так любишь.
Мы смотрим друг на друга в немом молчании.
Минуту, или около того.
За эту минуту, я так и не могу придумать достойного ответа. В висках колотится сердце, а во рту растекается горечь. И никакой речевой реакции. Это языковой ступор. Это мозговой штурм.
Он салютует мне бокалом и залпом выпивает содержимое. А потом берет меня за руку и быстро целует тыльную сторону.
- Белла, ты умница, хоть и сука, каких еще поискать. Зато с претензией на человечность. Это такая редкость в наше время.
Не отводя от него недоверчивого взгляда, я сама себе наливаю виски. Значительно больше двух пальцев. Я делаю жест ладонью, требующий чуть-чуть подождать. И пока ничего не говорить. Закидываю ногу на ногу и выпрямляю спину. В общем, совершаю все доступные манипуляции, чтобы дать себе собраться с мыслями.
Не знаешь, что ответить – игнорируй.
Или сделай вид, что ничего не поняла.
Думай о том, что важно для тебя. Другие сами о себе подумают.
Не бери чужие проблемы на себя.
И не оправдывайся. Никогда, блядь не оправдывайся.
Поэтому я успешно пропускаю все ранее сказанные слова, как можно равнодушнее пожимаю плечами и говорю:
- В таком случае, женись на мне, Каллен. Мне это очень надо для поддержания в себе человечности.
Источник: http://robsten.ru/forum/29-1149-167