POV Кристен.
Музыка к главе:
Не умирай, прошу тебя
Останься на минутку рядом.
Я знаю, любишь ты меня,
Жизнь без тебя мне станет адом.
Я даже думать не хочу,
Что не смогу тебя коснуться.
Хочу, чтоб это был лишь сон,
Хочу скорее я проснуться.
Не умирай, я умоляю,
Я все грехи тебе прощаю,
Но чувствую - тебя теряю,
С тобой же вместе умираю.
Не умирай, прошу тебя,
Давай начнем всю жизнь сначала,
Как строки нового романа…
Но ты не здесь, ты не со мной,
Ты между небом и землей.
Останься на минутку рядом.
Я знаю, любишь ты меня,
Жизнь без тебя мне станет адом.
Я даже думать не хочу,
Что не смогу тебя коснуться.
Хочу, чтоб это был лишь сон,
Хочу скорее я проснуться.
Не умирай, я умоляю,
Я все грехи тебе прощаю,
Но чувствую - тебя теряю,
С тобой же вместе умираю.
Не умирай, прошу тебя,
Давай начнем всю жизнь сначала,
Как строки нового романа…
Но ты не здесь, ты не со мной,
Ты между небом и землей.
Я проснулась и открыла глаза, не в силах понять, что же меня разбудило. Ах, ну да, мобильник! Он надрывался прямо под ухом, не желая затыкаться. Я взглянула на электронные часы и пришла в бешенство. Три часа ночи! Они что, совсем охренели что-ли?! Какой нормальный человек будет звонить в такое время?! Правильно, никакой! Значит, это очередная чокнутая фанатка каким-то чудом раздобыла мой номер телефона и теперь названивает. Что ж, раз я все равно уже проснулась, можно и поразвлечься! Я взяла телефон и поднесла его к уху. Но вместо восторженных криков или угрожающего шипения в трубке раздался женский плач и невнятное бормотание. Это что-то новенькое. Я лежала, глядя в потолок, и слушала эти всхлипы, ведь всегда приятно знать, что не одной тебе так хреново.
Наконец девушка взяла себя в руки и прошептала:
- Роб…
Так, значит девчонка не моя фанатка, а его. Это еще больше удивило меня, потому что за последние несколько месяцев они заметно охладели ко мне, видимо, наш разрыв устраивал их по всем статьям. Странно, но долгожданное отсутствие прессинга со стороны поклонников Роба не обрадовало меня и не принесло ожидаемого облегчения. С другой стороны, в этой чертовой жизни меня уже ничто не радовало.
Девушка на том конце телефона справилась с очередным потоком слез и дрожащим голосом произнесла:
- Он… умирает…
- Что за бред?! – крикнула я и бросила трубку.
И зачем только ответила на звонок?! Идиотка! Эта чокнутая была так убедительна, что меня сковал ужас. И не было рядом как раньше человека, который мог быстро успокоить и заставить забыть обо все на свете, сейчас я была одна… совсем одна…
Телефон снова зазвонил, я вздрогнула и схватила его, чтобы, наконец, отключить. Мой взгляд упал на дисплей, и сердце, пропустив пару ударов, помчалось дальше с бешеной скоростью. Звонила никакая не фанатка, как я думала, а сестра Роберта. Фраза, произнесенная ею сквозь слезы несколько минут назад, сразу приобрела совсем другое, куда более жуткое, значение.
- Да, - прошептала я в трубку, наконец, заставив свои пальцы нажать нужную кнопку.
- Прости, что разбудили тебя среди ночи, Кристен, - произнес отец Роба каким-то неестественным, звенящим голосом, было слышно, что каждое слово дается ему с трудом, - просто… дело в том, что… нам позвонили из больницы… в Лос-Анджелесе… сказали, что нашего сына привезли к ним… в критическом состоянии. Мы ничего толком не поняли. Ближайший рейс только через три часа, мы подумали, что, может быть, ты согласишься… если тебе не трудно… может быть, узнаешь там что-нибудь конкретное… если что-то вдруг… позвонишь сразу нам…
- Да, да! Конечно! Я уже одеваюсь, - истерически крикнула я, вскочив с кровати и едва не упав, запутавшись в покрывале, - только скажите адрес больницы!
- Я не знаю точный адрес, но… это та самая больница, которая… в которой…
- Да, да, я поняла! – поспешила я прервать его мучения. Слов «та самая больница» было вполне достаточно, чтобы понять, куда именно мне нужно ехать.
- Спасибо тебе, - прошептал мистер Паттинсон и повесил трубку.
Кое-как натянув кроссовки, джинсы (именно в такой последовательности), и застегивая их на ходу, я вылетела из квартиры, даже не подумав закрыть за собой дверь. Подбежав к машине, я открыла сумочку и принялась искать в ней чертовы ключи, которые никак не хотели находиться. Не выдержав, я быстро перевернула сумку вверх дном и высыпала все ее содержимое на асфальт. Встав на колени, я разворошила всю кучу барахла и, наконец, нашла то, что искала.
Сев за руль и с третьей попытки вставив ключ в замок зажигания, я завела машину и резко тронулась с места. Дышать становилось все труднее, в ушах звенело, глаза застилала туманная пелена, было такое чувство, словно я оказалась в бушующем океане и медленно иду ко дну. Я старалась сейчас ни о чем не думать, полностью сосредоточившись на дороге и вцепившись в руль так, что уже через пять минут заныли пальцы. Я гнала как сумасшедшая, игнорируя все знаки и светофоры. Мне повезло, что в этот поздний час на дороге почти не было никакого движения.
Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я кое-как припарковалась на стоянке больницы. Забежав внутрь, я помчалась к стойке регистратуры, но по дороге налетела на стеклянный столик и упала. В разные стороны разлетелись журналы и газеты, лежавшие на нем. Я быстро поднялась и побежала дальше, даже не подумав собрать их с пола.
- Я… мне... - прохрипела я, со всего размаха врезавшись в стойку регистратуры.
Я знала, что нужно закончить фразу, произнести эти ужасные слова вслух, но не находила в себе силы.
Девушка в белом халате смотрела на меня как на сумасшедшую, лицо ее выражало крайнюю степень удивления, но уже через пару минут она улыбнулась сочувствующей улыбкой и крикнула куда-то в сторону:
- Джес, проводи, пожалуйста, мисс Стюарт!
Первый раз в жизни я была рада тому, что меня узнали.
Мы поднялись на третий этаж. Я едва передвигала ногами, которые вдруг совершенно отказались слушаться меня. Заметив это, Джес взяла меня за руку и решительно потянула за собой по коридору. Наконец, мы остановились, и она усадила меня на белый кожаный диван.
- Может, хотите выпить воды или чаю?
- Нет, мне… я… вы можете сказать мне что-нибудь? – мысли в голове путались, и я никак не могла подобрать нужные слова.
Но Джес и так поняла меня.
- Нет, ничего конкретного я, к сожалению, сказать не могу. Сейчас идет операция, и вам остается только ждать. Но в нашей больнице работают лучшие хирурги, так что… - она замолчала, а потом прошептала: - Все будет хорошо…
Медсестра ушла, а я залезла на диван с ногами, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом. Все происходящее казалось мне нереальным, как будто это какой-то жуткий фильм, и я играю в нем главную роль. Мне хотелось плакать, рыдать в голос, но слез не было, словно за последние месяцы я выплакала их все без остатка. Они просто встали комом в горле, мешая нормально дышать, меня будто парализовало, заклинило.
- Вы ведь Стюарт?
Я вздрогнула от неожиданности и повернула голову в ту сторону, откуда раздался голос. В самом углу, на таком же диване, что и я, сидел бледный, взъерошенный парень и смотрел на меня каким-то странным остекленевшим взглядом.
- Вы ведь здесь из-за Паттинсона. Я, знаете ли, тоже, но я этого не хотел! – он испуганно вздрогнул и продолжил говорить, медленно раскачиваясь взад-вперед: - Я просто хотел сделать несколько фотографий, всего несколько фотографий! Я следил за ним уже несколько дней, хотел заснять что-нибудь особенное! Дурак! Я просидел в этих чертовых кустах уйму времени, и вот она, удача! Он вышел из дома!
Папарацци, а это, несомненно, был он, истерически рассмеялся, закрыл глаза и покачал головой.
«Наркоман или псих!» - подумала я.
- Я же не знал, не думал… а там этот человек… такой странный… тоже следил… - его речь становилась все более бессмысленной, и я уже хотела было встать и уйти подальше от этого ненормального, но его следующие слова заставили меня замереть на месте: - Он как-то незаметно приблизился к Роберту, а потом… я даже не понял сначала и продолжал фотографировать! Но он упал так неожиданно, так странно… а тот побежал… я подошел посмотреть, а там…
Парень застонал, схватил себя руками за горло, словно задыхаясь, и стал раскачиваться быстрее, его взгляд стал совершенно безумным. Мне было невыносимо больно слушать это, но я, как законченная мазохистка, продолжала ловить каждое его слово.
- Я никогда в жизни не видел ничего ужаснее! Кровь… и эта палка торчит прямо из груди… кол, наверное, и кровь, кровь, столько крови! И он словно мертвый… а я в скорую… так долго не ехали… я сам чуть не упал рядом! А потом вой сирен… меня вместе с ним… в одну машину… нашатырь под нос… зачем? Лучше бы я этого не видел и не слышал! Разорвали рубашку, кричат: «Разряд! Еще разряд!»… тело так страшно дергается и выгибается! Боже, за что?! За что?! Я хотел только пару фотографий! А там кровь… так страшно…
Каждое его слово, каждая фраза, словно ядовитые стрелы, пронзали мне грудь.
- Хватит! Хватит! Замолчи, пожалуйста! – крикнула я, закрывая уши руками и сползая с дивана на пол.
Рыдания душили меня, безжалостно рвали на части. Я стонала, всхлипывала и кричала, мое тело извивалось как у эпилепсика. Это была настоящая истерика, нервный срыв. Я давно уже ходила на грани и вот, наконец, перешла ее, мне было настолько плохо, что казалось, будто обратного пути уже нет.
Чьи-то руки подхватили меня и положили на диван, к губам поднесли пластиковый стаканчик, но при всем желании я не могла сейчас разжать плотно сжатые зубы. Я почувствовала, как мне в руку входит игла, через какое-то время меня стало понемногу отпускать, и вскоре я провалилась в глубокий и тревожный сон.
Не знаю, сколько я проспала, но проснулась совершенно разбитой, даже не сразу вспомнив, где нахожусь, и что произошло. Когда же, наконец, жестокая реальность вернулась, то страх и отчаяние с новой силой захлестнули меня. Я резко вскочила с дивана, едва не упав от сильного головокружения, и стала метаться по больничному коридору в поисках медперсонала. Меня остановила та же медсестра, что привела сюда несколько часов назад (как ни старалась, я не могла вспомнить ее имени).
- Вам лучше спокойно посидеть, - сказала она мне тем тоном, которым обычно разговаривают с маленькими детьми.
- Сколько я проспала? – охрипшим ото сна и рыданий голосом спросила я.
- Часа четыре, но за это время ничего не произошло, - ответила она, усаживая меня обратно на диван, - операция закончилась пару минут назад, и врач сейчас к вам выйдет.
- А где этот парень? - кивнула я в ту сторону, где не так давно сидел папарацци.
- Его увезли полицейские, чтобы он дал им свои показания, хотя я сомневаюсь, что он сейчас на это способен. Парень в глубоком шоке. Но, кажется, он сфотографировал этого маньяка. Надеюсь, что по фотографиям полицейские быстро найдут его!
К нам подошел высокий мужчина средних лет с уставшим выражением лица и покрасневшими от напряжения глазами. Хоть на нем и была обычная одежда, я сразу догадалась, что это и есть хирург. Мои нервы зазвенели как натянутые струны, в голове вертелась тысяча вопросов, но я не могла произнести и звука, лишь беззвучно открывая и закрывая рот.
- Я знаю, мисс Стюарт, что у вас ко мне много вопросов, - произнес он приятным голосом, словно прочитав мои мысли, - но у меня еще очень мало ответов. Операция прошла достаточно гладко, но пока я не могу ничего обещать. Я сделал все, что было в моих силах, а сейчас нужно просто подождать.
- Сколько? – едва слышно прошептала я.
- Обычно критическими бывают первые сутки. Если за это время он… хм… не случится ничего непредвиденного, то я на восемьдесят процентов уверен, что он будет жить.
- А как же еще двадцать? – едва дыша от страха, спросила я.
- Я ведь не Бог, - развел он руками, - но он молодой и сильный парень, так что шансы на благоприятный исход очень высокие. К тому же ему повезло, как не парадоксально это звучит. Во-первых, судя по выбранному оружию, ему целились явно в сердце, а во-вторых, если бы этот парнишка с фотоаппаратом не вызвал ему незамедлительно скорую, то мы сейчас с вами вообще не разговаривали.
К нему подбежала медсестра и что-то взволнованно зашептала на ухо.
- Извините, мне нужно срочно идти, - поморщившись, словно от зубной боли, сказал мне доктор и быстро зашагал вслед за ней.
Оставшись один на один со своей бедой, я ходила туда-сюда по коридору, пытаясь хоть как-то совладать с приступами паники и отчаяния.
«Сутки! Да я с ума сойду за сутки! А что будет дальше?! А если он… умрет? - даже мысленно мне было трудно и больно произносить это жуткое слово. - Смогу ли я выжить сама? Нет, не смогу! Да и зачем? Эти несколько месяцев я держалась только потому, что он был где-то, совсем рядом, пусть не со мной, но был! Этого вполне хватало, чтобы не сойти с ума! А если его не станет, то… нет, лучше не думать об этом сейчас! Так думать нельзя! Нужно надеяться и верить, и тогда все будет хорошо! Господи, ты ведь не допустишь такой несправедливости?! Если кто и заслуживает жить, так это он! Роб, миленький, не сдавайся, пожалуйста! Ты только не умирай! Пожалуйста, живи! Ты должен жить! Ради меня, ради нас, ради своей семьи!.. Точно, скоро приедут его родители и сестры! Как же я посмотрю им в глаза после всего того, что натворила?! Они меня, наверняка, ненавидят, и имеют на это полное право! Это я виновата во всем! Они никогда не простят меня! А Роберт, он сможет простить меня? Что я буду делать, если нет?! Дура, так тебе и надо!» - вот такие вот жуткие мысли отравляли меня, пока я ждала приезда семьи Роба.
Утро сменилось днем, день вечером, а мне становилось только хуже. Бороться с паникой было все труднее, она словно удавка стягивала мне шею, и кислорода в легкие поступало катастрофически мало, к тому же я уже сутки ничего не ела, поэтому голова нестерпимо кружилась. Не знаю, сколько бы я еще смогла продержаться на ногах, но тут увидела, что навстречу мне по коридору идут родители Роберта, поддерживаемые с двух сторон Лиззи и Викки. Недолго думая, я кинулась им навстречу и была немедленно принята в их объятия. Мы плакали и обнимали друг друга, не в силах произнести хоть слово. Разделив с ними это горе, эту боль, мне стало легче, теперь я была уже не одна, я почувствовала, что оказалась в кругу своей семьи. Только сейчас до меня дошло, что мои родители до сих пор ничего не знают о несчастье, произошедшем с Робертом, но решила пока не звонить им , потому что все равно ничего толком объяснить им я сейчас не смогла бы.
Когда наши эмоции немного поутихли, я рассказала семье Роба все, что знала сама, и для нас снова потекли томительные часы ожидания. Миссис Паттинсон уговаривала меня хоть немного поспать, но я упрямо отказывалась. Сестры, уставшие после перелета и нервного перенапряжения, уснули, прижавшись друг к другу. Мама Роба продолжала тихо плакать, положив голову на плечо мужа, а тот нежно обнимал ее, время от времени шепча ей на ухо слова утешения. Я смотрела на этих потрясающих людей, на их прекрасную, дружную семью и испытывала жгучий стыд за то, как повела себя с Робертом и с ними.
- Что-то случилось, милая? – неожиданно спросил мистер Паттинсон, видимо, заметив мой взгляд.
- Простите меня, - заплакала я, садясь на корточки перед ними, - пожалуйста, простите меня за все! Это только моя вина, но я не думала, что все будет так ужасно! Я хотела как лучше!
- Ну что ты, дочка! – обняла меня миссис Паттинсон. – Тебе не за что извиняться! Мы и не думали тебя в чем-то обвинять! Кто мы такие, чтобы судить тебя?! Если ты рассталась с нашим сыном, значит, считала, что так будет лучше и для тебя, и для Роберта. Сейчас ты понимаешь, как заблуждалась, и это главное! Теперь вы помиритесь, и все наладится, лишь бы…
Она заплакала, не сумев закончить фразу, но и так было понятно, что она хотела сказать: «Лишь бы Роберт выжил!» Это было то, о чем думал и чего страстно желал каждый из нас.
Прошли сутки, и наша надежда на лучшее взлетела до небес, однако Роберт по-прежнему был без сознания и находился в реанимации, нас к нему не пускали. Еще одни сутки оказались не такими ужасными, как предыдущие, но все равно очень тяжелыми и напряженными. Масла в огонь добавляли журналисты и папарацци, окружившие больницу со всех сторон, слава богу, внутрь никому из них пробраться пока не удалось. Все это напомнило мне тот кошмар, что мы пережили полгода назад. Я смотрела в окно, за которым шел дождь, но даже он не в силах был разогнать эту свору с фотоаппаратами.
- Стервятники, - с ненавистью прошептал подошедший ко мне мистер Паттинсон.
За последние полгода он заметно постарел, но от него по-прежнему исходила уверенность, сила и мудрость. Интересно, Роб будет похож на своего отца в этом же возрасте?
За последние два дня здесь перебывало очень много народа, включая моих родителей и всех друзей Роберта. Том до сих пор бродил где-то по больнице, тоже не находя себе места от переживаний за друга.
Наконец, нам по очереди разрешили взглянуть на Роба. Его родители переглянулись и отправили меня первой.
Я на негнущихся ногах зашла в палату и зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать от боли, пронзившей меня при виде Роберта. Я даже и представить себе не могла, что он будет выглядеть настолько ужасно! Он был точной копией Эдварда из Новолуния в ценах с Вольтури: та же невероятная бледность, синяки под глазами, бесцветные губы. Жуткую картину добавляли провод и трубки, опутавшие его. Я едва добралась до кровати, на которой он лежал, опустилась на колени и, положив на нее голову, заплакала. Я плакала почти беззвучно, без истерики, чего со мной уже давно не случалось. Это были слезы безграничной нежности и бескрайней любви, что я испытывала к Роберту. Я взяла его ледяную руку и крепко сжала.
- Прости меня, - прошептала я, прижимаясь щекой к его ладони, - я люблю тебя! Не важно, простишь ли ты меня когда-нибудь, я все равно буду любить тебя!
Наверно, я смогла бы стоять так бесконечно, не в силах оторваться от Роба, если бы не пришла его мама и не увела меня.
Той ночью я совсем не спала – стоило мне только закрыть глаза, как я сразу видела Роберта, лежащего на больничной кровати, и я никак не могла отделаться от мысли, что в этом есть и моя вина.
На утро меня ждал приятный сюрприз в виде Келлана и Эшли, приехавших навестить Роба.
- Это просто зверство какое-то! - сквозь слезы воскликнула Грин, сжимая меня в объятиях.
Латс ободряюще хлопнул меня по плечу так, что я едва смогла удержать равновесие.
- Что-то ты совсем отощала, подруга, - хмыкнул Келлан, скептически оглядев меня с ног до головы.
- Какая была, такая и осталась, - упрямо возразила я, подтягивая спадающие джинсы. - Спасибо, что пришли, ребята!
- Тут не за что благодарить! Как же мы могли не прийти?! – забавно округлил глаза Латс. Странно, но рядом с этими двумя мне становилось гораздо спокойнее. От них исходила бешеная энергия и уверенность в том, что все будет отлично.
- Полицейские поймали этого психа? - с надеждой спросила Эшли.
- Нет, но они уже установили его личность, так что скоро должны поймать, - ответила я.
- Наверняка этот урод, возомнивший себя Ван Хельсингом, сбежал из психушки! – предположил Келлан.
- Почти угадал, - кивнула я, - только он не сбежал, а его выпустили, посчитав, что он не опасен для людей.
- Для людей, может, и нет, а вот для вампиров… - ухмыльнулся Латс, - Это же надо до такого додуматься! Напасть с колом! Сразу видно, что парень смотрел «Сумерки» невнимательно, а то бы знал, что так вампира не убить!
- Прекрати! Твои шутки сейчас неуместны! – зашипела на него Эшли.
- Да нет, все нормально! – успокоила я ее. – Это хоть немного отвлекло меня, правда!
- Нет, все-таки я не понимаю, как таких психов выпускают на свободу! – всплеснул руками Келл. – А если бы он попал в сердце?! Силенок-то у него полно оказалось, и колышек, мразь, хорошо наточил, раз даже легкое пробил!
Я вздрогнула от его слов, а Эшли с силой наступила ему на ногу, но Латс и сам понял, что сболтнул лишнее.
- Ладно, пойду, зайду к Робу, - быстренько ретировался он.
- Ты ведь теперь не бросишь Роберта? – настороженно спросила Грин, когда мы сели на диван.
- Сейчас я уже не смогу заставить себя, - прошептала я.
- То есть до этого ты себя заставила бросить его? – уточнила как всегда проницательная Эшли.
- Отчасти…
- Стоп! – слишком громко воскликнула Грин. – Что-то я ничего не понимаю! Давай-ка, выкладывай все по порядку.
Я замолчала, не зная с чего начать. О том, что я собиралась сейчас рассказать Эшли, знали только я и моя мама.
- Все так сложно, - неуверенно начала я, сдерживая подступающие слезы, - после аварии я была в ужасном состоянии. Внутри образовалась такая пустота, словно из меня душу вынули. Не знаю, как объяснить то, что я чувствовала. Мне хотелось убежать, спрятаться от всего и всех, даже от себя самой. Я не знала, как перенести эту боль, а при мысли, что рядом будет Роберт, который тоже страдает, мне становилось совсем невмоготу. Я не смогла бы наблюдать еще и за его мучениями, и избавить от них я была просто не в состоянии. Но я бы попробовала, правда! Я постаралась бы заглушить в себе эту боль ради него. Я верила, что нужно просто пережить эту трагедию, что мы живы, а значит, у нас еще все может быть: и семья, и дети, и счастье.
Эшли сжала мои руки и ободряюще улыбнулась, но в глазах у нее стояли слезы.
- А оказалось, что все не так просто, - продолжила я, крепко сжав ее руки в ответ, - после… аварии… у меня возникли осложнения… как у женщины, понимаешь?
- О, Крис, неужели ты не сможешь больше… - Грин запнулась, но потом добавила едва слышно: - Иметь детей?
- Врачи не были столь категоричны, но дали понять, что забеременеть, а тем более выносить ребенка мне будет уже не просто, - я судорожно вздохнула и добавила: - Теперь ты понимаешь, почему я решила, что нам с Робом лучше расстаться.
- Но я уверена, что, не смотря ни на что, он бы все равно остался с тобой, потому что любит тебя, и для него имеешь значение только ты!
- Вот именно! Если бы я рассказала ему всю правду, Роб не позволил бы мне уйти, и сам не бросил бы меня, но я не хочу, чтобы он жертвовал радостью отцовства ради меня! Я же видела, какой Роберт ходил счастливый, когда я была беременна, как он хотел и любил нашего ребенка! Роб вырос в прекрасной, дружной семье, и сам всегда мечтал о такой же, а я уже не могу гарантировать ему осуществление этой мечты. Рано или поздно он понял бы, как ему не хватает детей, и возненавидел бы меня за то, что когда-то удержала его рядом с собой.
- Но ведь еще ничего не потеряно! Я уверена, что ты родишь еще прекрасного малыша! Наверняка есть какие-то процедуры, лечение, в наше время медицина делает большие успехи!
- А чем, ты думаешь, я занималась последние полгода? – улыбнулась я.
- Ну, и как? – выдохнула Эшли. – Есть успехи?
- Вообще-то есть! Теперь мои шансы стать мамой возросли, но гарантий по-прежнему никто не дает.
- Но ты ведь расскажешь обо всем Роберту?
- Да, - кивнула я, - сейчас я понимаю, что не имела права принимать решение за него! Это его жизнь и его выбор! Только сейчас я уже не уверена, что он выберет меня.
- Еще как выберет! Вот увидишь! – обняла меня Эшли.
Грин и Латс ушли, пообещав через пару дней еще раз навестить Роберта.
После разговора с Эшли я почувствовала умиротворение. Мои мышцы, уже несколько дней находившиеся в постоянном напряжении из-за стресса, расслабились, и я, сама не заметила, как уснула.
Проснулась я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечи. Открыв глаза, я увидела перед собой заплаканное лицо Лиззи, и страх парализовал меня.
- Что случилось?! Что-то с Робом?! – в панике спросила я.
- Да, - кивнула она и улыбнулась, - он пришел в себя!
Не помня себя от радости, я вскочила и побежала к человеку, без которого уже больше никогда не смогла бы стать счастливой…
P S: Просто еще немного о любви:
Источник: http://robsten.ru/forum/18-451-17#372892
0
Никогда в своей жизни я не читала такой потрясающий фанфик,просто шедевр. 
