Глава 3. 24 июля. Часть 2

POV: Кристен

Ник придержал мне дверь, чтобы я смогла зайти внутрь, а затем и сам вошел в небольшой холл спортивного центра. Парень, сидевший за стойкой, тут же вскочил и суетливо начал носиться вокруг нас. Этого молодого человека я раньше здесь не видела, но он явно знал и меня, и Кассаветиса.

- Здравствуйте, меня зовут Пол. Мы уже ждем Вас, я провожу, - парень сверкнул идеальной белозубой и вполне искренней улыбкой.

Произнося эти слова, Пол широким жестом руки указал на лестницу, ведущую на второй этаж, как бы приглашая нас подняться наверх. Это что за новости? Ни разу не припомню такого «официального» приема здесь, хотя в этом спортзале я частый гость. Обернувшись, я взглянула на стоящего рядом Ника. Казалось бы, он ни капли не удивлен. Словно его каждый день встречают подобным образом. Он двинулся в сторону лестницы, даже не глядя в мою сторону. Мне лишь пришлось последовать его примеру. Пол поднялся на второй этаж следом за мной. Затем он обогнал и меня, и Ника, распахнув перед нами дверь в одну из комнат отдыха.

- Здесь Вам никто не помешает. Что Вам принести? Зеленый чай, сок, воду? – наш сопровождающий был невероятно любезен.

- Спасибо, ничего не нужно. Кристен, может быть, ты чего-нибудь хочешь? – Ник наконец-то обратился ко мне с фразой, состоящей более чем из одного слова.

- Нет, ничего не нужно.

- Тогда присаживайся, нам нужно очень серьезно поговорить, - Ник указал мне на кресло, стоящее у окна, а сам уселся напротив. – Я попросил сегодня отложить твою тренировку на полчаса. Или на более длительный срок. Все зависит от результатов нашего разговора.

Я примостилась на краешек кресла, выпрямив спину. Задрав подбородок вверх и уставившись отрешенным взглядом прямо на Кассаветиса, я постаралась придать себе как можно более уверенный вид. Для пущей убедительности я закинула ногу на ногу и соединила пальцы рук в настолько крепкий замок, что даже костяшки пальцев побелели. Водрузив сплетенные руки на колено, я честно попыталась не дергать верхней ногой вниз и вверх, как делала это каждый раз, когда нервничала. Само собой, спустя всего лишь пару секунд, моя левая нога зажила собственной жизнью, покачиваясь в довольно заметной амплитуде и с приличной частотой.

О чем будет «серьезный» разговор было ясно. Мой организм сам включил все защитные механизмы, заставив меня собраться и мобилизовать себя. Вот теперь я готова к любому разговору с Ником, хотя, само собой, ничего хорошего он мне не скажет.

- Я никогда не стал бы говорить с тобой об этом, но мне с утра звонили от инвестора нашего фильма: он требует прояснения ситуации. Я очень уважаю тебя и твоих родителей, поэтому мне важно знать правду, чтобы защитить тебя. Скажи, Кристен, все эти фото сделаны в Photoshop или … - Ник сделал многозначительную паузу в своем монологе, давая мне возможность самой закончить его вопрос.

Я лишь опустила глаза вниз и кивнула головой: «Да, не только Photoshop». Ник вобрал в свои легкие приличную дозу воздуха, а затем, надув щеки, стал потихоньку выпускать воздух из себя. Он скрестил руки у себя на груди и продолжил допрос: «А родители в курсе»? Получив мой молчаливый поворот головы «влево – вправо», означающий отрицательный ответ, он снова горестно вздохнул.

- Что говорит об этом Роберт? – следующий вопрос Кассаветиса оказался куда болезненнее первых двух.

- Ничего. Он вчера ушел. Я не знаю куда. Но дома Роб не ночевал. И навряд ли он захочет говорить со мной в ближайшее время.

- То есть как? Вообще ничего не сказал? Эх-хе-хе…Плохо дело тогда, – Ник расцепил сложенные на груди руки и наклонился вперед, поближе ко мне таким образом, что его глаза оказались на уровне моих. Дальше Ник говорил тихо, почти шепотом. -
Но этот Сандерс, режиссер Белоснежки, у Вас и правда роман? Он нравится тебе?

Моего взгляда, которым я попыталась убить Ника, было достаточно, чтобы он отодвинулся назад подальше в кресло, подняв руки вверх, будто сдаваясь передо мной: «Хорошо, хорошо! Все понятно, я больше об этом не спрашиваю, просто я должен был знать. Так чего ж ты тогда там делала»?

Я опустила голову вниз, так как не могла больше смотреть на Кассаветиса. Мне даже перед ним стыдно, а уж перед Робом-то… Вот ведь я дурой была.

- Бедная Кристен… ну зачем же ты, глупая, пошла туда? Ну, вот вроде умная девчонка, знаешь голливудскую жизнь с пеленок… Э-э-эх… - Кассаветис горестно вздохнул и махнул обреченно рукой. Он снова приблизился ко мне, замер на секунду, как будто не решаясь сказать мне что-то еще, а потом… Потом я почувствовала, как Ник провел несколько раз своей ладонью по моей опущенной вниз голове, пытаясь дать мне хоть какое-то утешение.

Только не это! Не надо меня жалеть! Слезы снова подступили к глазам, но в этот раз я не дам им выхода. Плакать при посторонних я не буду. Ник как будто почувствовал мой настрой и убрал свою руку с моей головы. Когда он заговорил снова, его голос стал намного жестче.

- Значит так, Кристен, я понимаю, что сейчас тебе нужно время, чтобы попытаться как-то решить свои проблемы. Я прикрою тебя от продюсера и инвестора. Даю тебе месяц. После станет ясно, будем ли мы продолжать работать над «Кали» или тебе еще понадобится время. И, помни, ты всегда можешь рассчитывать на меня и мою поддержку. Я хочу, чтобы ты сыграла главную роль в моем фильме. Но для этого, повторюсь, реши сначала свои проблемы. ОК? И мой тебе совет, девочка: в первую очередь найди Роберта и поговори с ним. От него зависит, что дальше будут люди говорить о тебе, как все это скажется на твоей репутации. Вы должны выяснить отношения. И поговори с родителями, они там уже, наверное, с ума сходят. Хорошо?

Я лишь кивнула в знак согласия. Оттягивать разговор с мамой и папой больше возможности нет. Так что я, пожалуй, сейчас же поеду к маме домой в Малибу.

А что если? Вдруг маме удастся поговорить с Робом, он же не сможет отказать ей в разговоре? Она ему ничего плохого не сделала, в отличие от меня. У них же всегда были хорошие отношения! Зародившаяся надежда придала мне сил и заставила меня вскочить на ноги.

- Ник, спасибо. Правда, спасибо за отсрочку. Мне очень повезло с тобой. Я сейчас вообще ни о чем думать не могу. Обещаю, что обязательно сегодня же поговорю с семьей и постараюсь разыскать Роберта, я все сделаю для того, чтобы увидеться с ним. Я сразу же позвоню тебе, как только ситуация хотя бы чуть-чуть прояснится, - в порыве благодарности я обняла Кассаветиса. Он замешкался на долю секунды, а потом тоже легонько приобнял меня за талию.

- Беги, красавица! Спасай свои отношения. Я надеюсь, что у тебя получится! И передавай привет родителям…
Последнюю фразу я услышала уже в дверях, будучи на полпути к лестнице, ведущей к выходу из здания. Я лишь на секунду притормозила свой бег, оглянувшись на Ника через плечо, и согласно кивнула ему, постаравшись еще и улыбнуться. Не знаю, получилась улыбка или нет, но это дело десятое.

Я закинула свой рюкзак на спину, чтобы он не мешал мне при быстрой ходьбе. В голове тем временем формировался четкий план: сначала к маме, потом найти Роба, а потом попытаться с ним поговорить. Объяснить, что мне никто, кроме него, не нужен. Вымолить прощение. Расшибиться для этого в лепешку. Пообещать ему все, что он попросит. Главное – вернуть его домой! Любой ценой!

POV: Роберт

Интересно, почему во всех домах, которые я снимал за последние пять лет, что я живу в Америке, всегда такие одинаковые белые потолки? Почему люди не живут в домах с красными, синими или зелеными потолками? Этой комнате, например, очень подошел бы потолок черного цвета. О, Боже, ну и мысли. Я усмехнулся сам себе. Трехчасовое разглядывание потолка может довести до слабоумия. Пожалуй, надо заняться чем-то. Раз уж сон отказывается меня сегодня навещать, то, может, сделать что-то полезное? Посмотреть телевизор? Выпить пива? А, может, пойти и оторвать что-нибудь этому козлу? Моя правая рука сама собой сжалась в кулак. Я поднес кулак к носу, пытаясь определить, откуда взялся в нем сильный зуд и желание почесать костяшки обо что-нибудь. Ну, или о кого-нибудь. Хе-хе… Подобные мысли приносят мне какую-то странную радость. Я даже словил какой-то извращенный кайф, представляя себе этот процесс «почесывания».

Где? Скажите же мне кто-нибудь! Где мне взять силу побороть в себе эту чертову ярость, что затмевает собой все мои разумные мысли, душит меня и не дает мне спокойно жить дальше? Эту ярость, которая кричит мне, чтобы я забыл о Кристен. Малыш, что же ты сделала, ну зачем… ведь все было хорошо, я привык к жизни с тобой. Чем этот урод лучше меня? Что он дал тебе? Чем привлек? Ненавижу этого скользкого ублюдка!

Стефани – молодец, нашла этот дом в рекордные сроки. А иначе мне пришлось бы ночевать где-нибудь в гостинице или у Стеф на диванчике, как когда-то, когда я еще не был знаком с Кристен. Остаться в Лос-Фелиц я просто не мог. Моя злость не даст мне возможность спокойно поговорить с Кристен. Просто поговорить. Понять, почему все это произошло. Рядом с ней я должен буду контролировать себя каждую секунду, чтобы не сорваться, не ударить, не причинить ей боль. Пока ярость и гнев сильнее меня, мне лучше держаться от Кристен подальше.

Я давно заметил, что Сандерс чересчур много позволяет Кристен на съемочной площадке. Какой еще режиссер разрешит актрисе торчать возле режиссерского кресла большую часть съемочного времени? Но она была в восторге от такой работы. Достаточно было хотя бы раз послушать, как она увлеченно рассказывает об ее участии в съемках. Сандерс не возражал, а лишь потакал ее стремлению видеть фильм в качестве режиссера. Теперь понятно почему. Ненавижу эту сволочь. Мерзкий подонок.

Однажды она позвонила домой очень расстроенная. Обычно я сам звонил ей по утрам, так как в Англии в это время уже был вечер, и съемочный день должен быть завершен. На вопрос о причине плохого настроения она ответила не сразу, а помолчав, произнесла лишь, что устала и очень соскучилась по дому и по мне. Ну, для меня это, как призыв к действию. Я прилетел в Лондон и, оставив не распакованные вещи в одной из гостиниц, сразу же поехал в пригород, туда, где шли съемки.
Я не узнал Кристен. Она была вся какая-то встревоженная, взвинченная, несколько раз отвечала мне невпопад. Но малыш была рада видеть меня и ни на минуту от меня не отходила, пока мы были вдвоем. Она все время трогала меня, прижималась ко мне, как маленький котенок, требующий ласки. Еще тогда в мое сердце пробралось ощущение предчувствия беды, но я забил на него, мне было хорошо, и этого было достаточно. Эгоист чертов!

На следующий день я проводил Кристен на съемочную площадку и прогулялся там немного, разглядывая декорации и палаточный городок, разбитый на месте съемок. Сандерс сам подошел ко мне и представился, протянув правую руку для пожатия: «Решили навестить свою девушку, мистер Паттинсон?». Его улыбка и интонация, с которой он произнес свой, в общем-то, обычный вопрос, меня почему-то зацепили и вызвали желание нахамить. Однако, вовремя вспомнив, что Кристен еще предстоит работать с этим человеком, я подавил позыв к грубости и ответил: «Да, мне Кристен рассказала, как ей нравится работать над этим фильмом, и мне захотелось увидеть все своими глазами. Не возражаете»?

- Какие могут быть возражения? Конечно, я не против. Если Крис так отзывается о съемках, то я очень рад. Надеюсь, Вам здесь тоже понравится. А сейчас, прошу прощения, но меня ждет работа.

Я смотрел вслед удаляющемуся Сандерсу, чувствуя зарождающуюся неприязнь к этому человеку. Какая еще, к черту, Крис? Ее зовут Кристен! До конца съемок оставалось не более трех недель. Придется немножко потерпеть. Кто же знал, что мне нельзя было оттуда уезжать? Я должен был остаться там с ней. Защитить ее. Видимо уже тогда он начал подкатывать к ней. Ее звонок был криком о помощи, но я его не услышал. А теперь я четвертый час таращусь в потолок в чужом доме. Без сна, без дома, без Кристен…

Интересно, что она делает сейчас? Я взглянул на часы на своей левой руке – без двадцати мнут шесть. Раннее утро. Скорее всего, малыш сейчас спит, свернувшись калачиком, подмяв под себя одну из многочисленных подушек на кровати и подсунув руку себе под щеку. Возможно, даже на моей «половине» кровати. Как всегда. Хмм… Не могу сдержать улыбки, вспоминая эту картинку. Через полчаса первые лучи солнца коснутся ее щеки и кожа приобретет самый красивый, самый нежный светло-розовый цвет из тех, что я когда-либо видел. Утренняя Кристен – самое мое лучшее воспоминание о ней. Ведь по утрам она всегда бывает только моей. В смысле – была. Черт! Как больно так думать.

Может позвонить ей? Просто позвонить, услышать сонное «Алло» и отключить телефон? У меня есть новый номер, его она не знает. На столе в моем съемном доме сейчас лежит груда одноразовых сим-карт от разных операторов мобильной связи. Я ведь могу и не один раз позвонить. Черт возьми, как же силен соблазн, как хочется просто набрать выученный наизусть номер и услышать ее голос. Просто позвонить и все. А вдруг она плачет, вдруг не спит? Что я тогда ей скажу?

Ничего хорошего я не смогу ей сказать. Злость, что живет во мне сейчас, не позволит утешить или просто поговорить с ней. Я не удержусь от упреков и попыток выяснить отношения, что только все усугубит. Поэтому никаких звонков. В конце концов, пусть тоже помучается. Почему мне одному должно быть больно? Это же не меня сфотографировали с режиссером в обнимку. Это из-за ее фото с этим мудаком я ушел из дома, а значит – пускай она мне первая звонит и ищет встречи со мной! Вот так!

От всплывших в памяти фотографий, которые Кристен вчера показала, мне стало жарко и трудно дышать. Я почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, а сердце начало громыхать, как молот, гоняя быстрее мою кровь по венам, заставляя меня двигаться, искать глазами предметы, на которых можно выместить свою ярость. Пожалуй, дверь в спальню для этого вполне подойдет. Глухой удар. Еще. Еще один. Разбитые и зудящие костяшки правой руки требует продолжения выхода гнева. Что же, табурет, ты здесь не при чем, но полет через всю гостиную тебе обеспечен. И, кстати, подвинься: к тебе летит твой собрат по несчастью – барный стул с длинными ножками. Мне он тоже очень сильно помешал в шесть утра. О, кстати, бар! Здравствуй, друг! Чем угостишь обманутого и преданного любимой? Виски, говоришь? Ну, давай виски. А может тут где-то еще и Кола есть? Мне этот дуэт сейчас был бы самое то. Может, я даже усну на пару часов.

Кстати, есть еще один неодушевленный предмет, который я хочу разнести вдребезги. Он стоит сейчас во дворе нашего дома в Лос-Фелиц и посверкивает черными полированными боками и хромированным капотом. Мысль о том, как разлетается во все стороны крошка разбитого лобового стекла оскверненного мини-купера, принесла успокоение. А может это виски с колой сделали свое дело. Сложно сказать, но меня определенно клонит в сон. Диванчик рядом с барной стойкой такой привлекательный… Бах… что-то он очень жесткий, но это уже не важно. Уже пребывая в сладкой дреме, я вспомнил, как, уходя из дома, пнул ее авто по колесам. Со всей дури. Я сейчас, наверное, похож на дебила: сплю и лыблюсь… ну и фиг с ним, главное, наконец-то сплю…

Источник: http://robsten.ru/forum/18-1300-1