На следующее утро меня разбудил неяркий свет солнца, пробивающийся сквозь тучи. Ещё до будильника, сигнал которого раздаётся всего несколько минут спустя. Мне нужно быть на тренировке уже в десять, и сегодня у меня особо загруженное расписание. Как и всегда по вторникам. Я обучаю восточному танцу в школе в нескольких остановках от дома. Среди моих подопечных как женщины, так и девочки в возрасте от трёх до девяти лет. Но я всех называю девочками. И мне немного грустно, когда спустя пару тренировок кто-то понимает, что это не его, и больше не появляется, или уходит в связи с беременностью, но, с другой стороны, я бы и сама ушла ради новой жизни. Это самое главное, что есть на свете. Семья и дети. С тех пор, как не стало мамы, я стала ценить близких только больше. Хотя из тех, с кем я связана кровно, у меня есть лишь отец. Мы не живём вместе, и с мамой они развелись, когда мне было пять, но у нас сохранились прекрасные отношения. Он часто приезжал, порой я ночевала у него, и он всегда был рядом, когда это действительно имело для меня значение. Дни рождения, отчётные концерты в танцевальной школе в детстве, разговоры о том, как прошёл мой день, походы втроём в кино, цирк или зоопарк. Родители перестали быть парой, но наладили новую связь уже в качестве лишь папы и мамы общего ребёнка, чтобы я не чувствовала, что расту в неполноценной семье. И я никогда этого и не ощущала. Более того, в возрасте тринадцати лет у меня появился отчим. Хороший и добрый Фил. Он не пытался затмить моего отца, не лез в вопросы, касающиеся того, как меня воспитывать, и оставлял своё мнение при себе, если его не спрашивали, и потому отсутствие кровной связи не помешало мне его полюбить. Когда меньше года назад онкология всё-таки победила, я перебралась в дом мамы и отчима, чтобы быть рядом первое время и помогать ему с домашними делами. Не то чтобы он относится к числу тех мужчин, которые не способны о себе позаботиться, но я считала своим долгом его поддержать. И ещё мне хотелось быть среди маминых вещей. Но жизнь продолжается. Идёт своим чередом. Утро сменяется днём, день ночью, а ночь утром, и так каждый день. Снова и снова. Недели образуют месяцы, в течение которых боль притупляется, становясь той, с которой можно успешно сосуществовать, улыбаться и радоваться жизни. Вопреки возникшей пустоте в груди и мыслям, что быть счастливой больше не выйдет.

Около девяти часов вечера я заканчиваю тренировку у последней на сегодня группы. Никакого напряжения или спортивного азарта. Просто движения, доставляющие радость, в темп музыке. То, что раскрепостило меня в своё время, придало уверенности в себе, избавив от многих подростковых комплексов, и помогло осознать женственность. Если заниматься достаточно долго, то обретение более красивых форм гарантировано каждой, и это лучший побочный эффект восточных танцев. Главное, позволить себе расслабиться и не думать о том, совершишь ли ты ошибку в исполнении элемента, а просто двигаться. Сделать скрутку правым бедром вперёд. Совершить заход на восьмёрку. Выполнить скрутку уже левым бедром, чуть уводя ногу назад, и сократить живот. И наконец, выполнив плавные движения руками и малые и большие круги, успеть закончить танцевать ровно в тот момент, когда музыка подходит к концу. Мгновением спустя за исключением дыхания моего и девочек в зале становится тихо. Я поворачиваюсь к ним и говорю, над чем мы будем работать в следующий раз. Но в целом я удовлетворена нашими успехами и собираюсь в клуб с приятными эмоциями внутри. Оказавшись на месте, я делаю себе броский макияж в специально отведённой гримёрке, не забывая про бижутерию и браслеты из той же ткани, что и костюм, когда в дверь стучит Джаспер. Владелец клуба и в некотором смысле мой друг. Мы были только боссом и подчинённой до тех пор, пока однажды я не познакомилась с его невестой. Она на удивление легко стала моей близкой подругой. Не лучшей, ведь таковой для меня является Розали, но всё равно и с Элис я многое способна обсудить.

- Белла. Есть минутка? - Джаспер выглядывает из-за двери и, увидев, как я поворачиваюсь в его сторону, переступает порог, отделяющий коридор от комнаты. Первое время моей работы здесь Джас и глаза прикрывал, не уверенный, что постучаться достаточно, и я буду одета, но теперь просто входит после моего разрешения, и всё.

- Для тебя всегда, Джаспер. Ты ведь мой босс.

- Который сто раз говорил, что можно его так не называть, - Джаспер закатывает глаза. Как и всегда, когда я намеренно называю его боссом, чтобы слегка позлить. Ему это не нравится. Но это как бы забавно и мне пока ещё не наскучило.

- Я помню. Так отчего у тебя такой взволнованный вид на этот раз, друг?

С Джаспером это не впервые. Нервничать из-за владения клубом для привилегированных людей. Здесь довольно часто появляются голливудские актёры и актрисы, певческие дарования и иногда даже модели. Я танцевала при этих людях неоднократно, пусть и не находилась в центре их внимания буквально всегда.

- Я хотел бы попросить об одолжении. Мне неудобно, ведь это чуть ли не в последний момент, но я не могу отказать. Один... человек хочет отпраздновать здесь свой День рождения. Послезавтра. И ему нужно что-то особенное. Я подумал о тебе.

- Один человек? - и что это означает? Почему всё звучит так, будто этот человек кто-то важный или власть имущий?

- Он, так сказать, бизнесмен. Может быть, ты даже слышала. Главный управляющий телевизионной сети. Уверен, ты смотришь ABC хотя бы иногда.

- Смотрю, но о таких вещах я без понятия.

- Его зовут Каллен. Эдвард Каллен.

- Мне всё равно это ни о чём не говорит, Джас, - я откидываюсь на спинку стула, скрещивая руки на груди прежде, чем продолжить, - поэтому давай вернёмся к твоей просьбе. Я станцую, если там будут ещё люди, которые приглашены, но для него одного я не собираюсь.

- Он и не будет один, Белла. Он арендует клуб на вечер.

- Тогда договорились. Я согласна. Теперь я могу закончить?

- Несомненно. Спасибо, Белла.

Поблагодарив, хоть пока и не за что, Джаспер покидает гримёрку спокойным шагом. Я облачаюсь в фиолетовые лиф с пуш-аш и юбку из бархат-стрейча, украшенные крупной вышивкой со стразами, и исполняю несколько танцев на сцене, по которой струится дым, цветной из-за софитов. К концу ноги ноют, но то приятная усталость. Я бы уже давно прекратила и преподавание, и работу в клубе, если бы не любила танцы настолько сильно, но я мечтаю открыть собственную школу. Ничто не встанет у меня на пути и не остановит. Никогда.

Среда и четверг проходят как обычно. Разве что с меньшим количеством тренировок. И ещё в среду в клубе появляется Элис. Она уже ждёт меня, когда я захожу в здание с сумкой и кофе. И после объятий говорит, что ей надо выбрать свадебное платье. И приступить именно на этих выходных. Потому что до свадьбы остаётся всего четыре месяца, а Элис составила список самых лучших салонов в городе и намерена посетить их все. Представляете, всего четыре месяца. Скорее уж целых четыре месяца. Но голос Элис звучит так, что с ней, очевидно, лучше не спорить. Хоть я и не понимаю, зачем столько организации, если можно выбрать абсолютно любую цветовую гамму торжества, не доказывая жениху, что светло-персиковый и жёлтый это совсем разные вещи, и с приглашениями тоже не усложнять.

- Что ж, значит, приступим. Могу позвать с нами Розали. Если ещё одно мнение не будет лишним.

- Не будет.

- Супер. Ты примерно знаешь, чего хочешь?

- Да. Что-нибудь короткое, но не слишком. И никаких пышных юбок.

Я спрашиваю в большей степени потому, что так надо. Да, мы дружим, но выбирать всё равно Элис. Если своё гипотетическое свадебное платье я вижу другим, это не значит, что я могу перекладывать эти представления на неё и ждать, что она изменит своим желаниям и выберет что-то, что ей не по вкусу. Я несколько отстранена в этом плане и обстоятельства, в которых мне случается танцевать на следующий день, тоже воспринимаю довольно отвлечённо. Несмотря на то, что при мне это первый раз, когда клуб Джаспера кто-то снимает для персональной вечеринки, я не выглядываю из-за какого-нибудь угла, чтобы увидеть, как выглядит тот, кто может себе это позволить. Я просто готовлюсь, на этот раз выбрав ярко-красное одеяние из атласа, хотя модель наряда не сильно отличается от того, в чём я выступала пару дней назад. И впоследствии, двигаясь, кружась, иногда замедляясь и перебрасывая распущенные волосы, я по сложившейся привычке не смотрю в зал, автоматически полагая, что именинник и гости заняты общением и едой, но случайно брошенный взгляд всё меняет. Мужчина за столом напротив не сводит с меня глаз. Не просто красивый мужчина, нет. Правильнее будет сказать, что поразительный и неотразимый. Высокий, что очевидно даже сейчас, когда он сидит. К нему обращаются, но он словно не слышит. Поглощённый... мною. Следящий за каждым моим движением. Именно следящий, а не просто наблюдающий, чтобы развеять скуку. Друг от друга нас отделяет не более пары метров, которых будто бы и нет. Хоть я и не различаю цвета глаз, но очевидно, что они влекут и словно прикасаются без прикосновений. Манят к себе подобно магниту. Одаривают жгучей лаской. Как и всё остальное в этом человеке. Грудь, что виднеется в пространстве, образованном незастёгнутыми вверху пуговицами белой рубашки. Взлохмаченные волосы, но не такие, будто мужчина не притрагивался к расчёске несколько дней. Просто непокорные. Или, быть может, их кто-то недавно касался. Точнее, не кто-то, а женщина. Они обрамляют выразительное лицо вроде бы с небольшой щетиной на нём, на которое так и хочется смотреть, инстинктивно мечтая оказаться достаточно близко, чтобы провести рукой по подбородку и скулам. Я не без труда отвожу взгляд от искушения во плоти, чтобы не сбиться с ритма. Мне становится жарко, но в этот раз я не уверена, что причина в танце и необходимости следовать быстрому темпу музыкального сопровождения. Когда оно наконец заканчивается, и последние аккорды стихают, это словно свобода. Хотя нельзя сказать, что эти несколько минут я провела в кандалах. Я немного приседаю в реверансе прежде, чем скрываюсь за кулисами. До сегодняшнего дня никто не влиял на меня вот так. Так, чтобы я поглотила целую бутылку воды, осознав это, лишь когда жидкости в таре не осталось, а остатки стали стекать вниз по коже шеи. Драгоценные остатки, которых всё равно было бы мало, чтобы утолить жажду. Я вытираю капли рукой и иду в бар. Приходится. Потому что в горле словно пустыня.

- Налей, пожалуйста, воды, Майк, - обращаюсь я к бармену с зачёсанными назад волосами. Он, так сказать, щуплый, но не невзрачный. Его глаза подведены чёрным карандашом. Отличительная черта, лишающая неприметности. - И лучше два стакана. Нет, три.

- Жарковато тут сегодня, да? Кондиционеры опять барахлят.

Майк ставит передо мной целый кувшин и пустой стакан. И уходит к официанткам, чтобы принять заказы на выпивку. Я смотрю в другой конец бара, пока не слышу тягучий голос с хрипотцой, будто его обладатель иногда курит. Нетрудно определить, кто он есть. И необъяснимым образом я тоже становлюсь не против затянуться сигаретой. Хоть и не делала этого давным-давно. Бросила в девятнадцать, расставшись с парнем, который держал зажигалку на тумбочке, чтобы начать день с порции никотина.

- У Джаспера отличный вкус. Я не прогадал. Как тебя зовут?

- Не помню, когда мы перешли на «ты». Потому что этого не было.

- Так давай перейдём. Я не против, - голосом, который, как предполагается, должен звучать соблазнительно, отвечает Эдвард Каллен. Несомненно, это он. Может быть, и стоило уточнить, но после сказанного им такой нужды больше нет. И хотя голос превосходно справляется со своей задачей, проникая куда-то вглубь меня и вызывая волнующую потребность, я повидала достаточно таких мужчин, как тот, с кем говорю сейчас. В этом клубе их было немало. Пресыщенных жизнью богатеев, которым всё достаётся легко вне заведения, и они полагают, что и ты тоже в их власти. И что на тебя допустимо смотреть, словно на еду, которую хочется съесть.

- Но вот я против, - отзываюсь я, всё-таки повернув голову, чтобы взглянуть. Мне казалось, это не сделает ничего сложнее, обычное движение, когда один человек смотрит на другого, будучи воспитанным правильно, но я ошиблась. Потому что Эдвард Каллен настолько близко, что его глаза словно засасывают меня в свою глубину. Зелёные, с вкраплениями серого, они не оставляют ни единого шанса остаться равнодушной к облику мужчины. И, что ещё хуже, теперь мне хочется большего, чем просто поднести руку к его лицу. Невольно или осознанно мои глаза опускаются к двум незастёгнутым пуговицам рубашки. Какого чёрта я думаю о том, что Каллен мог бы расстегнуть и больше?

- По тебе так не скажешь, Белла, - он опускает правую руку на стойку рядом с моим кувшином, и тотчас я вижу кусочек браслета, выглядывающего из-под манжеты. Он выглядит приятно тяжёлым и необычным, напоминая цепь велосипеда. Утончённый стиль и харизма воссоединены в обычном аксессуаре серебряно-золотого цвета. Кроме того, изделие источает ещё и мужественность. Скорее всего, разорвать его попросту нереально.

Но Белла? Неужели рассказал Джаспер? Если так, то нам с ним придётся серьёзно поговорить. И, может быть, обычным извинением он не отделается.

- Вы не поняли, да? Для вас я не Белла, - тут как раз возвращается Майк и пытливо смотрит на меня с вопросом, всё ли у меня в порядке. Я молча киваю в ответ на взгляд и поднимаюсь с барного стула. На мне всё ещё костюм, юбку которого я придерживаю, чтобы ненароком не запутаться в ней. - Спасибо, Майк. А вам всего хорошего, мистер Каллен.

Я беспрепятственно покидаю чужое празднество, чтобы собраться и уйти. Сегодня был длинный и напряжённый день, и мне хочется лишь надеть повседневную одежду, поймать такси и, по приезду домой позаботившись о своём лице и теле, просто лечь в кровать. Я жду жёлтый автомобиль, как обычно, у обочины дороги, по ней едут машины почти одна за одной, но все такси словно сломались. Хорошо, что сейчас лето, и можно стоять на улице хоть целый час, не переживая о вероятности замёрзнуть. Однако, на часах уже начало одиннадцатого вечера, и я не хочу войти в квартиру лишь в полночь или около того. Я поправляю сумку с личными вещами, которые никогда не остаются в общей гримёрке, когда около тротуара прямо передо мной тормозит харизматичный внедорожник классического чёрного цвета. BMW. Некоторые познания об эмблемах позволяют мне определить, что машина произведена на одном из заводов именно этого автомобильного гиганта. Уличные фонари светят достаточно ярко и отражаются в глянцевой металлической поверхности и двух стёклах, пока стекло в задней двери не скользит вниз, являя моему взору серьёзное лицо Эдварда Каллена. Моргнув, он передвигается внутри салона на скрытом в темноте сидении и пристраивает руку в проёме окна. Поблёскивающий в ночной иллюминации браслет вновь не укрывается от моего взгляда.

- Подвезти? - отрывисто спрашивает Каллен и проходится взглядом по моему телу с ног до головы. На мне вполне невинное платье, без глубокого декольте и с подобающей длиной до колена, но взгляд трудно назвать каким-то иным, кроме как плотоядным, так что я охотно закуталась бы в паранджу, если бы она вдруг упала с неба.

- Нет.

- Нет? Уверена? Ты, вероятно, устала. Я не кусаюсь, Белла. Незачем бояться.

- Я и не боюсь, - отвечаю я. Можно было бы написать Джасперу и сказать, что его заказчик вызвался отвезти меня домой, а после сесть в BMW, но в самом крайнем случае я лучше обращусь к другу, чем назову свой адрес Эдварду Каллену.

- Но не сядешь, верно? - он кривовато улыбается и даже почти смеётся, качая головой. - А зря. Здесь уютно, и есть еда. Полагаю, тебе наверняка и кушать хочется. Наверняка ты потратила немало калорий и энергии. Как если бы занималась...

- Достаточно. Замолчите, - не хватало мне ещё намёков на секс. Знать бы заранее, что так будет, я бы, не задумываясь, отказала Джасперу, и дело с концом. - Рано или поздно я поймаю такси, так что не нужно здесь стоять.

- Но ты не владеешь улицей, поэтому я могу находиться здесь столько, сколько захочу.

Я смотрю на Каллена, зная, что он безукоризненно прав. Единственное, что я в состоянии сделать, принимая во внимание все обстоятельства, это пойти вперёд, но и автомобиль тоже умеет перемещаться и даже быстрее по сравнению с человеческим шагом. Только поэтому я остаюсь стоять на месте и продолжаю ждать. Молча, высматривая такси, будто рядом со мной и нет богатея, который уже наверняка высадил бы меня у дома. Но наконец мне улыбается удача, и, махнув рукой, я благополучно привлекаю внимание водителя. Вскоре я уже внутри салона, в котором пахнет не самым приятным образом, смесью табака и алкогольных паров, но я как бы горжусь собой, что не «продалась» ради комфорта и якобы имеющейся в BMW еды.

Однако моя радость оказывается преждевременной. Потому что, вылезая из такси около своего дома, я вижу всё тот же внедорожник, останавливающийся на расстоянии от жёлтого автомобиля, но всё-таки достаточно близко. Супер. Каллен проследил за мной. Адрес дома это, конечно, не номер квартиры, но этот мужчина в той или иной степени журналист. Может найти и недостающую информацию. Или надавить на Джаспера, который уже показал себя слабым звеном. Тем временем такси уезжает, и от этого я словно вспоминаю, что хотела в квартиру и кровать. Я поворачиваюсь и иду к дверям, благополучно входя в подъезд. В моей студии окна выходят на обе стороны дома, и когда я подхожу посмотреть, машины Каллена нигде нет. И слава Богу. Не то чтобы я подозревала, что он будет меня караулить, но видеть его отсутствие здорово. Хватило бы мне сил заниматься своими делами и не подходить к окну, если бы он вдруг задержался? По какой-то причине это то, в чём я совсем не уверена.

В пятницу около полудня после здорового сна, неторопливого завтрака и времени с книгой я спускаюсь на лифте на первый этаж. Горизонт чист. Я проверяла... дважды. Перед самым выходом из квартиры. Первый раз ещё до того, как обулась, а вот для второго раза уже пришлось снимать туфли. Но не велика проблема. Зато у меня всё под контролем, и я вполне готова к многочасовому мозговому штурму по приобретению платья для Элис. Хорошо, что пока она думает лишь о себе. Я пока не готова слышать про цвет и стиль платья для подружек невесты. Надеюсь, очередь до этого дойдёт только где-нибудь в самом конце. После всех прочих организационных мероприятий. Хоть я и не сильно верю, что скатерти или выбор музыки первостепеннее внешнего вида моего и других девушек.  

- Привет, - в свадебном салоне я обнимаю Розали, здороваюсь с родственниками Элис и с самой невестой, разумеется, тоже, а потом сажусь на диван между Роуз и отцом Элис. Будучи милым, он заговаривает со мной о том, что я достаточно красива, чтобы у меня был молодой человек, и искренне удивляется, когда, едва сдерживая смех, я говорю, что такового нет. Несмотря на это, папочка предлагает и мне примерить что-нибудь, пока мы тут, и я сбегаю к свадебным платьям, лишь бы он вспомнил, что из примерочной в любой момент может выйти его дочь.

Элис не заставляет себя долго ждать. Она появляется в сопровождении консультанта и встаёт на небольшой подиум. На ней короткое платье без рукавов и без бретелей, с поясом на талии, украшенном кристаллами, но по Элис видно, что она чувствует себя не совсем уютно, и мы все соглашаемся, что это не её. Правда, потом она дважды выходит в подобных нарядах, пока на третий раз мы не видим платье длиной до колена с ажурными рукавами, вырезом на спине и бантом.  

- Ну как я вам? - Элис кружится вокруг своей оси, и юбка красивыми складками взметается в воздух. Я смотрю на родителей подруги, которые чуть ли не утирают слёзы. Особенно её отец. Он даже не пытается спрятать свою реакцию. Удивительно, что они так растрогались, учитывая планы Элис не ограничиться одним салоном. Или она влюбилась в платье? Она выглядит странно сияющей, когда поворачивается к зеркалу. - Оно идеальное, верно? И мне нравится спина. Хотя не стоит торопиться. У меня ещё есть время.

- И целый список магазинов, - говорю я вслух, хотя лишь думала об этом, но не собиралась произносить. Тем не менее, слова уже сказаны, и я получаю гневный взгляд от Элис. Она кажется злой. И с чего бы вдруг? Неужели она действительно хочет именно это платье? Что ж, если так, то я буду только рада.  

- Оно тебе очень идёт, милая, - миссис Брендон подходит к дочери, - просто потрясающе. Лучше, чем те три, вместе взятые. И, может быть, нам стоит остановить свой выбор на нём. А вместо фаты можно приобрести ободок или тканевую повязку. Или украшения для волос. Я видела в интернете массу вариантов.

- Тебе действительно нравится? - Элис медленно проходится пальцами по юбке сверху вниз, впоследствии обнимая себя руками, - оно такое приятное на ощупь.

- Да, точно. Цветочный орнамент невероятно элегантный.

Элис и её мама переговариваются друг с другом ещё некоторое время, и в какой-то миг к ним подходит и отец семейства. Я расслабленно откидываю голову на спинку дивана, пользуясь тем, что мужчина ушёл, и просто смотрю в белый потолок. Вообще-то здесь всё белое. Платья, фата, туфли, полы, шкафы, прочие аксессуары для невест и даже мебель для клиентов. Если бы не запахи духов или освежителя и музыка, заведение напоминало бы больницу. И даже то, что я видела платья и ярких оттенков вроде синего и красного, не отменяет необходимости искать их среди белых моделей. Представляю, сколько раз мне придётся пройти через подобные магазины, если Элис не купит платье здесь и сейчас. А если потом мы вернёмся сюда, скажем, через пару-тройку недель, и этого платья уже не окажется в наличии, это будет ещё драматичнее. Я вздыхаю и, сев обратно прямо, перевожу взгляд на Розали. Она что-то листает в телефоне, абсолютно спокойная и невозмутимая. Будто она вообще не здесь, а где-то в своём мире.

- Что ты делаешь?

- Читаю новости. Очередного актёра обвинили в насилии, якобы произошедшем лет десять назад. Примерно. Не понимаю я этого.

- Чего именно? Почему он это сделал?

- Не об этом речь, Белла. А в том, что этого уже не доказать, но жизнь человека, тем не менее, рушится. Ладно, когда боссов на телевидении обвиняют в домогательствах, и коллеги тех женщин могут выступить в их поддержку, сказав, что тоже сталкивались с этим, но обращаться в полицию спустя столько времени... Ты только почитай, что они говорят.

- Вот уж не надо. Не хочу знать, - отмахиваюсь я. - Будто у меня своих дел нет. Знаешь, совет, как бы поскорее выбраться отсюда, был бы очень даже кстати.

- Ну либо мы ждём, пока Элис всё тщательно взвесит, либо отрываем свои попы от дивана или говорим ей что-то лестное прямо отсюда. Что-то вроде, что нам не терпится увидеть её на свадьбе в этом платье, и что оно ждало её одну. Хотя теоретически я могу и не ходить.

- Ага, да, так я тебе и позволила. Мне нужно кого-то знать помимо Элис, Джаспера и их родни.

- Так уступи ухаживаниям одного из тех мужчин, которые давали тебе свой номер телефона, и будет тебе пара.

Меня передёргивает от одной только мысли поступить так. Роуз имеет в виду мужчин из клуба, клиентов, которым просто нравится красивое тело, и у них нет ни намерений, ни желаний узнавать именно меня. Всё читается во взгляде. То, что им нужен лишь секс. Притом некоторые из них женаты, но в наше время кольца и какие-то штампы мало что значат в вопросе сохранения верности.

- Говорит та, кто держит парня на расстоянии, предпочитая секс с ним тому, чтобы жить вместе. Вот дождёшься, что Эммет перестанет хотеть съехаться и вообще уйдёт от тебя.

- Не уйдёт. Потому что я согласилась.

- Что? Когда?

- Сегодня утром. Он был очень убедителен.

- И ты не сказала?

- Не сказала о чём? - Элис плюхается на диван рядом со мной. Всё ещё в платье. - Кто и о чём не сказал?

- Роуз наконец съезжается с Эмметом. Или он с ней.

- Он со мной. В моей квартире.

- Тогда это вторая замечательная новость за сегодня. Точнее, первая, - Элис вскакивает и снова кружится в платье, заставляя Розали наконец оторваться от мобильника. - Поздравьте меня, я его беру! Беру! Белла, ты возьмёшь платье себе? Чтобы Джаспер не видел? Если я приду с пакетом, то...

- Я его возьму. Только прекрати визжать.

Но Элис прекращает далеко не сразу. Ладно, ей простительно. Свадьба и всё такое. И тот факт, что мы обошлись одним днём вместо нескольких недель, тоже примиряет меня со способом выражения радости. После оплаты платья Элис с родителями задерживаются в магазине, заприметив какие-то туфли, а Розали говорит, что у них с Эмметом планы, так что я оказываюсь стоящей на улице одна. Солнце приятно греет лицо и тело, но спустя пару минут или около того мне словно становится зябко от голоса, звучащего совсем близко:

- Какая неожиданная встреча, - вот уж вряд ли. - Думаешь, что будешь счастлива в браке, Белла?

Я поворачиваю голову влево, и да, рядом со мной стоит Эдвард Каллен. В брюках и рубашке, выгодно подчёркивающих его фигуру и мышцы, и солнечных очках, в которых я вижу своё отражение. О чём он вообще говорит? Какой ещё, к чёрту, брак? Но если подумать, то мы стоим у свадебного салона, около локтевого сгиба моей правой руки немного качается пакет с платьем Элис, и Каллен не обязан знать, что оно не для меня. Я тоже могу сыграть с ним в игру.

- У меня нет нереалистичных ожиданий и иллюзий, что он... мой жених должен обязательно подстраиваться под меня, поэтому я готова работать над отношениями, понимая, что такое компромисс и умение прощать.  

- Но сначала было бы неплохо обрести этого самого жениха, верно? У тебя нет кольца, Белла. Можно предположить, что ты просто не носишь его, но это странно, если ты хочешь быть с человеком, а значит, либо он не может позволить себе такую покупку, либо нет у тебя никакого жениха.

- Это не касается тебя в любом случае, - так твёрдо, как только могу, произношу я, на что Каллен лишь снимает очки, сжимая оправу большим и указательным пальцами правой руки и улыбаясь почти издевательски. - Что тебе вообще надо? Ты следишь за... мной?

- Так теперь мы всё-таки на «ты», Белла? Вчера ты говорила иное. Не хватило тебя надолго, милая.

- Нет, я...

- Не говори так, будто тебе не нравится то, что я здесь или сопроводил тебя вчера, - он поворачивается ко мне и, действуя быстро, проводит пальцами по моим волосам, глядя то на них, то в мои глаза. Я не знаю, что сказать. Просто стою словно в ступоре. От Эдварда Каллена или от его одежды пахнет приятно. Хочется уткнуться ему в шею и вдохнуть. Но если я что-то и вдохну, то, наверное, только боль со вкусом его тела.

Ещё когда я была подростком, мама опасалась, что однажды я встречу парня, у которого есть всё. Или у которого будет всё. Благодаря состоятельным родителям. «Состоятельность порождает чувство власти и развращает человека», – говорила она и добавляла, что я должна быть осторожна. Я пообещала ей это в её последнюю ночь на земле. А теперь передо мной, вероятно, именно такой человек, о котором и были все предостережения и страхи.

- Ладно. Вы победили. У меня нет жениха, и это платье подруги, но ситуации это не меняет, - отступая на шаг, чтобы избавиться от неправильной близости, я облизываю пересохшие губы, наплевав на то, что Каллен видит всё это невооруженным взглядом, отказываясь соблюдать хотя бы видимость приличий. - Я могу предложить вам только свою дружбу и не более того.

- Только дружбу, говоришь? Значит, ты можешь пообедать со мной. Или поужинать. Друзья ведь делают так. Хотя для этого надо быть друзьями в другом смысле.

- В другом смысле?

- Не смотреть на кого-то влюблёнными глазами, подруга.

Влюблёнными глазами? Я? Да что он себе возомнил? Что я только и мечтаю о том, чтобы связаться с кем-то эгоцентричным?

- Серьёзно? Думаешь, я только и мечтаю о том, как бы кто-то вроде тебя обратил на меня своё внимание? Можешь не верить, но ты такой не первый. Я умею справляться с такими, как ты.

Я смотрю на него, чтобы не пропустить ни одной эмоции на безмятежном сейчас лице. Чтобы увидеть, заденет ли Каллена хоть что-то из моих слов. Ухмыляясь, он медленно моргает дважды подряд, и на третий раз его глаза сужаются. Но сексуальная улыбка так никуда и не исчезает. Наоборот, становится шире, деморализуя меня. И в голове против воли возникают мысли, что я готова на что угодно, лишь бы Каллен перестал так улыбаться. Всё в нём начинает меня злить. Внешность, голос, стильная одежда, невозмутимый вид, торчащие волосы и вот теперь улыбка. И ещё я гадаю, где тот браслет. Его нет ни на одной из рук. И не похоже, что он где-то глубоко под рукавом.

- Одним словом, ты недостаточно голодна, да? - мне не кажется, что вопрос действительно касается еды в буквальном её понимании. Это... ненормально. Извращённо. Но и провоцирует меня. Вожделение, которое я осознаю и вполне отдаю себе отчёт, не сравнить ни с моей первой влюблённостью, когда мы с тем парнем всюду ходили под ручку, но так и не зашли дальше поцелуев, ни с полноценными отношениями в университете, где я получала образование до решения серьёзно отдаться танцам. Не могу... нет, не так. Не хочу верить, что реагирую подобным образом.

- Мне есть с кем обедать и ужинать. Ваша компания мне не нужна.

- Ну тогда я поехал в свою компанию. Знаешь про ABC? Хотя наверняка знаешь. Новости и прочее.

- Знаю, но предпочитаю NBC.

Я отвлекаюсь на шум машины, обращая внимание на дорогу, и прямо рядом со мной на обочине паркуется внедорожник Каллена. Сегодня краска переливается словно ещё больше, чем накануне. Вероятно, причина в естественном освещении и солнце. В отражении я замечаю, как Каллен надевает очки обратно, и перевожу взгляд к нему, только чтобы осознать, что мне не дано узнать его реакцию на свои слова. Части лица, не скрытые очками, это просто кожа. Хотя теперь он больше не улыбается. Может быть, это и есть свидетельство, что ему неприятно из-за упоминания конкурента?

- Мы всё равно опережаем их по популярности, Белла.

Вот что я слышу перед тем, как Каллен садится на заднее сидение, открывая дверь самостоятельно, и уезжает. Я смотрю вслед автомобилю, а потом поворачиваюсь к Элис с её родителями, которые как раз выходят из салона. Она подходит неспешным шагом и спрашивает о Розали, на что я отвечаю, что та уже уехала к Эммету. Мы вчетвером едем пообедать в кафе неподалёку на машине, принадлежащей родным Элис, и за едой она отмечает галочкой некоторые пункты в своём плане. Сама свадьба назначена на пятое декабря. Элис хочет зимнюю сказку и атмосферу волшебства, но встретить праздники уже в статусе замужней девушки. Если спросить меня, я бы выбрала весну. Точнее, ту её пору, когда всё расцветает, а на деревьях уже достаточно молодых листьев, чтобы и сама природа выглядела обновлённой.

Весь субботний день я намереваюсь провести дома. Мой законный выходной прежде, чем в воскресенье снова закружиться между тренировками и работой. Я сижу на полу у журнального столика, прислонившись к сидению дивана и увлёкшись книгой, когда в квартире звонит стационарный телефон. Приходится сдаться через два-три абзаца и подойти. Оказывается, это консьерж снизу. По поводу какой-то посылки, доставленной курьером, хотя я ничего не заказывала. Но у него нет номера квартиры, поэтому по правилам безопасности его не могут пропустить ко мне, чтобы мы разбирались на месте. Я вынуждена наскоро обуть сандалии и отправиться вниз. Услышав подтверждение из моих уст, что я это я, курьер вручает мне белую коробку среднего размера и в принципе лёгкую по весу.

Я сажусь в кресло, стоящее в холле, чтобы разместить её на коленях и поднять крышку, но решиться на это занимает некоторое время. Только после второго взгляда на курьера я открываю короб, и увидеть то, что внутри, ощущается так, как будто мой День рождения внезапно наступил на два месяца раньше срока. И всё потому, что лишь в преддверии своего праздника я позволяю себе купить что-нибудь в Ла Перла. Но и у этого что-нибудь есть свои ограничения. Общая сумма покупки никогда не превышает пятьсот долларов. Этих денег вполне достаточно, чтобы приобрести красивый и относительно дешёвый бра и подходящие к нему трусики. Я никогда не примеряю ничего другого, потому что знакома с расценками на остальной ассортимент, включая вещь, на которую смотрю прямо сейчас, отогнув прикрывающий материал. Шёлковая ночная сорочка чёрного цвета, украшенная макраме у линии груди. Я видела в магазине что-то наподобие. И мне запомнилась стоимость порядка тысячи долларов. Я не могу сдержаться и провожу пальцами по лифу. Гладкая ткань слегка холодит, пока они обводят бретели, изучают вышивку и нащупывают её же и на спинке изделия, но это приятные ощущения. Я впитываю их, проникаюсь ими, пока не решаю, что хватит, и пора остановиться. Нельзя это принимать. Ни внутри коробки, ни на крышке нет карточки, но не нужно много думать, чтобы определить виновника переполоха. Эдвард Каллен, которому вряд ли могло прийти в голову преподнести, например, книгу или какой-нибудь обучающий курс. Хотя я и их бы тоже не приняла. А про вещь из магазина белья и говорить нечего. Я только посмотрю ещё немного. Всего минуту.

- Это не для меня. Произошла ошибка. Верните обратно.

Естественно, курьер сверяется со своим списком, твердя мне про оплату заказа, и что адрес верный, но я стою на своём. Всё это не моя проблема. Потерянные Эдвардом Калленом деньги. Хотя, быть может, ему удастся их вернуть. А если даже и нет, я тут ни при чём. Никто не несёт ответственности за чужие решения. Разве что обидно за курьера, да и то совсем чуть-чуть. Отказываясь что-либо слушать, я возвращаюсь к себе, остаток дня читая, уделяя время приготовлению еды примерно на всю неделю и приводя в порядок одежду, которая понадобится завтра в клубе. В воскресенье, понедельник и среду мой график построен так, что у меня всегда есть время заехать домой между тренировками и работой в клубе, так что на следующий день я оказываюсь в заведении Джаса уже накрашенной примерно за полчаса до выхода на сцену. Необходимо лишь надеть костюм и позаботиться о волосах. Таков мой план, и я переступаю через порог абсолютно тёмной гримёрки, нащупывая локтем включатель у двери и вскрикивая спустя короткий миг, едва комната озаряется светом. На диване у окна сидит Эдвард Каллен, чей взгляд прикован к дверному проёму и не сходит с него. Точнее, так было до того, как я вошла, а теперь целью является моё лицо. Сердце бьётся так, словно у меня вот-вот случится инфаркт. Инфаркт в двадцать восемь опасен для жизни или нет? Я прислоняюсь к стене и смыкаю веки, но, открыв их вновь, созерцаю опять-таки Эдварда Каллена. Значит, не предвиделось и не показалось. Разница лишь в том, что теперь он смотрит на меня, уперев локти в колени и склонившись. Он так убийственно красив в тёмно-синем костюме, и это касается и взгляда. Тоже убийственного и злого. Он таит в себе опасность и недоверие. И чем дольше Эдвард Каллен не моргает, тем сильнее я начинаю подозревать, что, может быть, и расстроила его. Если он узнал о моём возврате. Наверняка клиентов принято оповещать о доставке. Или о том, что что-то пошло не так. Чёрт побери. Насколько хреново всё будет?

- Тебе не понравился подарок?

- Вам нельзя тут находиться. Я позову охрану, если не уйдёте.

- Они знают, что я здесь. Как и Джаспер, - отрывистым голосом заявляет Каллен в сопровождении сверлящего меня взгляда, - расслабься, Белла. Я не причиню тебе вреда. Так тебе не понравилась сорочка?

- Нет. Понравилась, - я не решаюсь солгать. Не из-за беспричинного страха перед Калленом, а просто потому, что я не лгунья. Я не вру людям.

- Тогда в чём проблема? Почему ты вернула её?

- Потому что мы не такие друзья. Мне надо переодеться и работать.

Он встаёт, проводя рукой по волосам, и засовывает руки в карманы брюк так, что пальцы полностью скрываются внутри, и я вижу лишь сами ладони. Движение подчёркивает магнетизм и сексуальность, а когда Каллен приближается ко всё ещё открытой двери рядом со мной, я знаю, что, наверное, могла бы сделать с ним что угодно, но сулит ли это мне что-то хорошее помимо очевидного?  

- Тогда увидимся в зале. Друзья ведь интересуются увлечениями и работой друг друга, верно?

Он уходит, закрывая за собой дверное полотно с тихим стуком. Не хочется верить ни в то, что Каллен останется тут ради моего выступления, ни в то, что на мой испуганный возглас никто не появился, но последнее лишь доказывает попустительство Джаспера, а с Калленом я справляюсь, смотря на кого угодно, только не на него. Несмотря на то, что он занял тот же столик, что и в вечер нашей первой встречи. Я думаю о движениях, о звенящих украшениях на юбке, о свадьбе Элис и про софиты, цвет которых меняется, подсвечивая меня разными оттенками, но забыть про присутствие Каллена в зале так и не удаётся. И без взгляда тело словно чувствует властную ауру, отдаётся невидимому энергетическому полю и излучаемым им потокам. Не знаю, как я выдерживаю, не посмотрев ни разу до самого конца. Лишь когда музыка смолкает, мой взгляд встречается со взглядом Эдварда. Он просто сидит, не хлопая и не улыбаясь, в отличие от других, и мне кажется, либо его злят их эмоции, либо то, как я вела себя и веду до сих пор, склоняясь в поклоне, но вот Каллен встаёт и идёт в сторону бара. Я мешкаю, подбирая с пола ткань, которую использовала в танце, когда за правую руку близ края сцены меня хватает чужая ладонь. Это не странно, ведь со мной уже бывало всякое, прикосновения к спине или к пояснице, предложения заплатить любую сумму за приватный танец, и каждый раз мне на выручку быстро приходила охрана. Но сегодня, ещё до того, как мужчина с затуманенными алкоголем глазами принимается что-то говорить, Эдвард фактически отрывает его от меня, выкручивая ему руки и с силой оттаскивая прочь. Как он оказался рядом столь быстро? Он же отвернулся и даже не смотрел в мою сторону. Или я только думала так, попросту не видя ничего вокруг себя из-за платка?

- Нет, не трогай его, - прошу я, резко сбегая вниз по ступеням, неспособная проигнорировать то, как тому мужчине явно больно. Его лица исказила очевидная гримаса страдания. Стиснутые веки, опущенные вниз уголки губ, брови, сведённые к переносице. Но Каллен уже ослабляет хватку и отпускает его, потому что охрана тоже здесь, чтобы вывести человека прочь. Вот так мы с Калленом остаёмся один на один. Снова. И слишком скоро, хотя я ещё не совсем отошла после его вторжения. Вроде бы меня даже трясёт, несмотря на то, что я стараюсь не подавать и вида, что хочу себя обнять или просто закутаться в плед.  

- И часто здесь такое бывает?

- Нет.

- Но бывает?

- Да.

- И ты всё равно продолжаешь тут выступать?

- В любом другом месте будет то же самое, если не хуже.

Я смотрю в сторону выхода, краем глаза замечая, как Каллен вдруг расстёгивает пуговицы пиджака, стягивает вещь с себя и, пользуясь моим замешательством от всего, что навалилось, набрасывает пиджак на мои плечи. Он приятно пахнет, чем-то хвойным или мускусным, и я хочу уткнуться носом в воротник, но вместо этого так и держу руки вытянутыми по швам, словно часовой, не желая или боясь дотрагиваться, соединять ткань вокруг себя, тем самым рискуя её помять.

- И почему тогда ты здесь?

- Потому что это то, что я люблю и без чего не могу жить. Просто чтобы всё прояснить. У меня есть образование и то, что в твоём понимании наверняка является нормальной профессией, но я не хочу провести в офисе всю жизнь. Я знаю, что и здесь не останусь навсегда. Это лишь ступенька, чтобы достигнуть цели. Вот и всё.

- И вот так ты благодаришь за помощь? Будучи даже холоднее, чем обычно?

- А чего ты ожидал? Что я тебя расцелую?

Каллен прикасается к своему же пиджаку внизу, когда совершает шаг вперёд. Он и был той единственной вещью, которая более-менее эффективно отделяла нас друг от друга, а теперь его нет, и я ощущаю пальцы, сжавшие ткань, хотя они могли бы просто дотронуться до моего тела где угодно. Наверное, я бы хотела и ничего не сделала, чтобы помешать. Толика страха, страсть и желание соединяются воедино внутри меня, и я дрожу под мужским пиджаком, но уже не потому, что испугана так, как из-за того человека. Совсем не поэтому.

- Простой благодарности было бы достаточно, Белла, - шепчет Каллен, едва не касаясь моих губ своими. - Уверен, когда-нибудь я непременно её дождусь, ведь я умею ждать.

- Тебя постигнет разочарование, - не остаюсь в долгу я, потому что мне больше нечего сказать. Или потому что выглядеть независимой на словах это единственный способ скрыть за ними свою уязвимость и спрятать испытываемое желание. Я отвыкла быть слабой, я сама управляю своей жизнью, но, находясь рядом с Эдвардом Калленом, чувствуя исходящий от него жар, я будто теряю все свои прежние ориентиры. Словно весь мой мир снова сходит со своей оси. Не так, как тогда, когда не стало мамы, но всё равно в чём-то похоже.

- Ну, это мы ещё посмотрим, - утверждает Каллен, стаскивая с меня свою вещь, - до встречи, Белла.