Он находит меня в бразильских трущобах.
Я чувствую их. Он - их сосредоточение. Горький запах миндаля. Стоны проклятых душ. Стекло покрывается ледяной коркой, и изо рта при выдохе вырывается сизый пар. Цветки лилии на подоконнике скукоживаются и темнеют, осыпаясь чёрным пеплом.
За моей спиной Смерть.
Он сердито фыркает, но я игнорирую его, склонившись над своим маленьким пациентом.
Крохотное тельце в чистой, но застиранной одежде, мечется в судорогах на кушетке.
Мертвенно-бледное личико покрыто испариной. Каждую секунду клетки мозга умирают от недостатка кислорода.
Его душа медленно просачивается через поры на коже.
- Прекрати!
Звуки моего голоса застывают в воздухе. Пробегающий по столу таракан замирает. Дыхание ребёнка обрывается. И стрелки на часах замедляют свой ход.
Я не позволю ему забрать мальчика. Оборачиваюсь и открываю рот, чтобы начать обвинительную речь, но, как всегда, теряюсь, встречаясь с ним взглядом.
У Смерти лицо семнадцатилетнего мальчика, а глаза бессмертного.
Он сидит, откинувшись на спинку стула. Его человеческая плоть имеет самый красивый оттенок, и чёрный цвет одежды только подчёркивает его великолепие.
Я люблю своего мужа.
Я хочу своего мужа.
Но я не отдам ему невинную душу ребёнка, который ещё может выжить. Я вижу, как он смотрит сквозь меня, и знаю, что он видит намного больше, чем тело, умирающее от лихорадки.
С радостью я отмечаю, что в нём больше нет жадности и азарта. Он выглядит так, как будто перебесился.
- Я здесь не ради него. - Он здесь ради меня. Значит, где-то на землю опустился первый пожелтевший лист. Пора домой. - Подойди, - просит Смерть и легко два раза хлопает по бедру.
Это не приказ Повелителя Подземного мира, а просьба тоскующего влюблённого мужчины.
Я желаю врезаться в него, накинуться и осыпать любимое лицо множеством маленьких поцелуев, но аккуратно опустившись на его колени, вдыхаю запах - древняя тьма, полынь и недавно оборванная жизнь.
Его пальцы врезаются в мои рёбра, а ядовитые губы находят пульсирующую жилку на шее. Так он напоминает мне, что я в его власти.
Но мне нужно больше эмоций, и неважно, что в его венах течёт само Время, а в груди застрял кусок льда.
- Bacio per favore morte mia…
Я прошу Смерть о поцелуе, но сама нахожу его губы, которые дарят забвение. Усталые призраки шепчут «Добро пожаловать домой!».
Спустя мгновение или чуть больше, с неприсущей мне алчностью, я смотрю в его глаза, в которых вечная весна, а в чёрных зрачках взрывается сверхновая.
- Идём домой, любовь моя.
Заражённая страстью и похотью, я почти соглашаюсь, но вовремя вспоминаю о ребёнке, чьё лицо уже обласкало слабое дыхание Элизиума.
- Ты поможешь ему?
- Нет.
- Но почему? - Коснувшись моей щеки, Смерть смотрит на меня, как на неразумное дитя. - Он всё равно будет твоим… Просто немного позже.
Мне кажется, что он согласится, но с его губ вновь срывается властное «Нет».
Из-под густых бровей, которые обязаны делать лицо суровым, напряжённо-устало на меня смотрит мужчина, который пришёл за своей женой, а она, стерва, упрямится. Мало ей того, что по полгода она проводит на земле, потакая капризам неутомимой души, так ещё балуется тем, что отбирает у мужа работу.
И мне стыдно, правда, но, видимо, сегодня моя сентиментальность достигает своего предела.
- Ты не понимаешь, да? - ласково спрашивает муж и легко встаёт, продолжая держать меня на руках, как невесту. - Давай я покажу тебе, - говорит он. В его голосе нет ни капли раздражения. Он с любовью и покорностью заглядывает в мои глаза, когда подходит к кушетке, где я принимаю всех своих пациентов. Ложе Смерти и Жизни.
Двумя пальцами Смерть касается сухих губ ребёнка, и я пытаюсь вырваться из его стальной хватки, но он низко шипит, призывая меня успокоиться. Вслед за его пальцами рот малыша покидают три невесомые белые нити, которые Смерть опускает на мою ладонь и они медленно просачиваются под кожу.
- А теперь смотри, - муж целует меня в лоб. Глаза моментально закрываются, и я засыпаю.
В высоком худом юноше с большими синими глазами я с трудом узнаю малыша, которого подобрала умирающим на одной из бразильских улиц. Малыш уверенной походкой, не оглядываясь по сторонам, идёт по узкой улице. Высокие каменные заборы, покрытые плющом, подсказывают, что это один из обеспеченных районов города. Вечерний прохладный ветерок треплет чёрные кудри, а чёрная сумка в руках покачивается в такт широким шагам.
Очередной порыв ветра приносит с собой знакомый запах. Запах приближающейся смерти.
Малыш останавливается перед коваными воротами одного из домов. Несколько минут он смотрит по сторонам, а потом, перекинув сумку через плечо, легко проскальзывает между широких прутьев.
Той же лёгкой походкой он продолжает свой путь по длинной дорожке, в конце которой можно разглядеть дом с горящим в окнах светом.
Я ускоряю шаг, чтобы заглянуть в глаза малышу и понять, что он задумал. В синих озёрах равнодушие и спокойствие. Собачий лай за моей спиной, заставляет меня обернуться, и я пропускаю тот момент, когда в руках уже не-малыша появляется оружие. Сквозь меня проходит пуля, но я не цель, меня он не может видеть. Взвизгнув бедное животное, заваливается на бок и замолкает.
Переступив через труп собаки, он продолжает идти, но уже не прячет своё орудие смерти.
Первым умирает хозяин дома. Мужчина вышел на порог, чтобы узнать, что произошло с его питомцем.
Убийца проникает в дом через распахнутую дверь. В гостиной за широким столом ждут отца и мужа. Загорелая светловолосая женщина, ещё не до конца осознав происходящее, спешит закрыть собой двух розовощёких малышей, но всё что от неё остаётся - брызги крови на нагрудниках детей.
Я просыпаюсь под пронзительный детский плач, сталкиваясь с понимающим взглядом мужа.
- Этого достаточно? - интересуется он, и я, не в силах совладать с голосом, утвердительно киваю. Его урок не мог быть более наглядным. В этом весь он: меньше слов и больше действий.
Муж опускает меня на стул и, прежде чем запустить ход времени, садится передо мной на корточки.
Подушечками пальцев он с чувством оглаживает пластик бейджика на моём белом халате.
- Белла, - читает он на нём и снисходительно качает головой. - Не перестаёшь меня удивлять.
- Как абсурдно звучит, - смеюсь я. - Удивлённая Смерть, только представь?
Запустив пальцы в его волосы, я превращаю их в настоящий хаос и смеюсь ещё громче. Но мой смех обрывается, когда я вспоминаю о малыше.
- Он уйдёт сейчас, и его душа не будет страдать.
- Я понимаю, - соглашаюсь с мужем, но легче от этого не становится.
- Тогда не думай об этом, - он дарит мне поцелуй. - Думай обо мне, - ещё поцелуй. - Думай о том, что я сделаю с тобой.
И я сдаюсь ему.
Моё человеческое время подошло к концу.