Есть руки у святых, их ищут пилигримы, Касание ладоней – поцелуй святых. Ромео и Джульетта Акт I, сцена V

***

Тепло.

Удивительное тепло.

Белла нежно ласкала мою ладонь горячими пальчиками, и ее касания пускали электрические импульсы по моим венам. Никогда бы не подумал, что чьи-то касания могут приносить такое наслаждение.

Солнце на фоне невероятных переливов фиолетового неба, словно апельсин против фуксии. Рассеянный свет проникал сквозь окна моей комнаты. Лучи заходящего солнца заставляли кожу искриться, из-за чего на стенах появлялись радужные пятна. Это было похоже на один из тех инфернальных диско-шаров 1970-х годов. Но Белле, похоже, нравилось. Маленькая Свон одарила меня волшебной улыбкой. Кончик ее пальца прошелся по синим венам на моем запястье, создавая невидимые узоры на бледной коже и заставляя меня дрожать от удовольствия.

Ничто не имело значения, когда теплые пальцы касались моей кожи…

— Тебе когда-нибудь гадали на ладони? — внезапно спросила Белла. Ясный голос затих, когда она положила мою руку себе на колени.

Я опустился на мягкие подушки, подложив правую руку под голову. Никогда прежде не занимался ничем подобным. Когда Карлайл изменил меня, я начал искать свое место в жизни, сосредоточившись на лженауке. Вряд ли хоть когда-либо верил во все эти гадания и хитроумные трюки. Я был скептиком, ведь с возможностью чтения мыслей всегда мог распознать мошенника.

— Не припоминаю, — ответил я, закрыв глаза от переполняющей меня нежности, когда Белла провела пальцем по центру моей руки. — А тебе?

— Да. Это был один из давних интересов Рене, появившийся после того, как мы отправились на местный фестиваль эпохи Возрождения. Она прочитала линии на ладони и была так взволнована перспективами, что купила около дюжины книг по хиромантии. И вот мы начали учиться, чтобы мама могла произвести впечатление на своих друзей и флиртовать с мужчинами.

Я усмехнулся. Это было очень похоже на Рене. Конечно, я мало видел мать Беллы, но она производила впечатление флюгера. Такая непредсказуемая и неуправляемая.

— Значит, ты тоже умеешь? — я скептически поднял бровь, с любопытством ожидая ответа.

— Немного. Это не сложно. Тем более после того, как изучишь технику. Она просто включает в себя немного интерпретации. Это часто используется неправильно: для прогнозирования будущего, хотя на самом деле ты просто предсказываешь потенциал. Линии на ладонях людей могут меняться. Я не знаю, также ли это происходит у вампиров или нет. У нас есть свобода воли, поэтому мы можем изменить нашу собственную судьбу в любой момент.

Я сразу заметил две вещи в ее фразе. Во-первых, Белла сказала о вампирах с необычайной легкостью и спокойствием в голосе. Меня никогда не переставало удивлять то, что она действительно хочет стать одной из нас. Если бы я мог пробыть хотя бы шестьдесят секунд в ее мыслях, то, без сомнения, это были бы самые лучшие шестьдесят секунд в моей жизни. Неужели Белла действительно хочет стать монстром? Ну и, во-вторых, концепция свободной воли людей слишком непостоянна. Какая польза от чтения ладоней, если будущее невозможно предсказать? Какую информацию можно получить?

— Прочитай мне, — резко попросил я, перекатываясь к Белле.

Щеки мгновенно окрасились в самый восхитительный оттенок розового, так соблазняющего меня. Сердцебиение мгновенно ускорилось.

— Но я не очень хороша в этом… — виновато прошептала Белла, ее чувственные ласки закончились, когда она заерзала — верный признак волнения.

Я приблизился и встретил взгляд кофейных глаз, подавляя желание широко улыбнуться. Ослепление, она называла это так, и я любил ее реакцию на это. Я попытался сделать такое лицо, которое делаю всегда, когда хочу что-то получить, и слепо потянулся за рукой Беллы.

— Пожалуйста? — промурлыкал я, делая свой голос настолько соблазнительным, насколько это возможно.

— Эдвард, я, правда, не очень хорошо в этом разбираюсь, — начала она заикаться. Почти.

Двигаясь с вампирской скоростью, я за долю секунды изменил свое положение, чтобы отразить ее позу со скрещенными ногами. Стараясь не нарушать контакт с невинными, шоколадно-карими глазами, я снова прошептал: «Пожалуйста?». Положив руки на колени, медленно придвигал их к ее бедрам, чтобы наклониться еще ближе. О да, узнаю этот неподвижный взгляд. Близко.

— Хорошо, — захныкала Белла. И хотя я не хотел разрывать контакт глаз, лучшей наградой стала возможность позволить своим губам спуститься к ее горлу.

Обхватив мягкое личико, словно хрустальную вазу, я медленно притянул ее голову к себе, открывая доступ к сладкой коже.

Я начал привычный путь поцелуев на челюсти, вдыхая запах и смакуя вкус ее тела — я могу быть хорош в этом деле. Тонкие пальчики любимой запутались в моих волосах, стараясь ближе прижать меня. Я ухмыльнулся, когда Белла вздрогнула. Биение ее сердца неуклонно росло. Маленькая Свон прижалась к моему телу. Я очень старался быть с ней нежным, но мое рвение и безнравственность действовали за меня.

Белла оторвалась от моих губ, задыхаясь от недостатка воздуха, и я воспользовался этим моментом, чтобы остыть. Она понятия не имела, как легко я могу увлечься. Вряд ли красавица имеет хотя бы малейшее представление о том, как сильно я хочу ее. Я потянулся к ее кулаку, сжимавшему мои волосы. Проведя пальцами, притянул теплое запястье к губам. Я чувствовал, как горячая кровь течет по ее венам, ощущая запах сладости на языке — запах, который запомнил еще с первой нашей встречи. Амброзия, нектар богов.

— Теперь я верю, мисс Свон, что тебе нужно увидеть мою ладонь, — от моего холодного касания по ее коже пробежала стайка мурашек, и я с сожалением убрал губы с теплой руки, положив ее на колени.

— Какой рукой ты пишешь? — спросила Белла, затаив дыхание.

— А это имеет значение? — я заставил себя задуматься над этим, стараясь не позволить своим мыслям закрутиться. А они как раз это и сделали. Если бы у меня не было совести, то я бы продолжил касаться губами этого манящего тела.

— Да, это важно, — ответила Белла, ее дыхание и сердцебиение уже почти пришли в норму. — Нужно читать руку, которой ты пишешь.

— Но я могу писать обеими руками, — сказал я самодовольно.

— Докажи, — ухмыльнулась Белла.

Я одарил ее ответной улыбкой и покачал головой.

— Полагаю, тогда мне нужно дать руку, которая мне больше нравится, — предположил я, и Белла ожидающе поиграла пальцами.

Я кивнул, положив на ее левую руку свою правую.

— Ты полагаешь правильно.

Тепло ее тела уже просачивалось в мою кожу — неотразимое ощущение. Белла ласкала мою ладонь, снова и снова переворачивая ее. Если бы у меня была возможность дрожать, то я уверен, что сейчас меня можно было бы сравнить с осенним листом; это было слегка щекотно. Кажется, она делала небольшие визуальные наблюдения, иногда поднимая брови и ухмыляясь.

— Что смешного? — потребовал я ответ.

— Ничего, — ответила моя гадалка, снова ухмыляясь.

Я инстинктивно посмотрел на свою руку, а затем быстро поднял взгляд на темные глаза, обрамленные густыми ресницами. Неспособность читать ее мысли — мое проклятие.

— Рука для гадания делится на три части: пальцы представляют собой ум, верхняя половина ладони — повседневную жизнь и наше сознательное «я», а нижняя часть ладони — первичные инстинкты, природу и подсознательное «я».

Я был впечатлен. Ясно, что Белла изучала древнее искусство. Не то чтобы я в это верил… Но ее знания действительно могли впечатлить.

— Нужно начинать наблюдение с пальцев, а именно с большого пальца и общей формы руки. Она у тебя длинная, тонкая, с вытянутыми кончиками — это, кстати, признак творческой личности и интеллекта.

Белла сказала это с недовольством… или мне показалось?

Она ненадолго замолчала, измеряя длину пальцев и сравнивая ее с длиной и шириной моей ладони.

— А еще у тебя водные руки…

— Водные руки?..

Свон кивнула. Сомневаюсь, что когда-нибудь мне будет комфортно в собственном теле. Тем более, если Белла станет вампиром.

— Голова, — прервала она мои мысли, исследуя прямую линию, которая начиналась между моим большим и указательным пальцами и обрывалась даже не на полпути через всю ладонь. — Характеризует собой способность мыслить, фокусироваться и рассуждать. Линия головы представляет силу нашего разума.

Я не мог не заметить, что голова была самой глубокой, самой заметной линией на моей руке. Я всегда был разумным, старательным и скептичным.

— Мало того, что твоя линия головы глубокая, она еще и короткая. Короткие линии головы означают экстремальный интеллект и… — маленькая Свон сделала паузу и прищурилась, лукавая улыбка заиграла на ее пухлых розовых губках. — Трудности с контролем эмоций. Не волнуйся, я никому не расскажу, — поддразнила она.

Воспользовавшись возможностью, я ухмыльнулся и тихо зарычал. Белла вздрогнула, но через минуту снова расплылась в улыбке.

— А как насчет моей линии жизни? — спросил я и, быстро схватив ее правую руку, надавил на костяшки пальцем.

Белла улыбнулась, но улыбка коснулась лишь губ, но не глаз.

— Это сложно…

Она проследила тонкую линию, начинающуюся чуть выше моего большого пальца и изгибавшуюся к моему запястью. Я сразу заметил четкий разрыв в линии и тот факт, что нижняя половина была немного глубже, чем начальная часть.

— Большинство современных хиромантов приравнивают линию жизни не к продолжительности жизни, а скорее к основным изменениям в ней, ее качеству, а также к энергии и жизненной силе. Дай мне свою левую руку.

Я молниеносно перевернул ладонь и поместил ее в раскрытые ладони Беллы рядом с правой. Быстро найдя такую же линию, я заметил, что между двумя руками она явно различается.

— У большинства людей линии на ладонях часто схожи между собой на обеих руках, но линии жизни редко совпадают. Левая рука показывает нашу судьбу в действительности, путь, который мы должны принять и пройти. А правая рука показывает изменения, которые произошли, сдвинув нас с нужного курса. Чем ярче линия жизни…

— Тем больше изменения в жизни этого человека, — опередил я, глядя на свои руки.

— Абсолютно верно.

Голос Беллы был мягким, почти неуверенным и меланхоличным.

— Твои линии жизни очень разные. Левая рука показывает длинную слабую линию с несколькими нисходящими ветвями. Возможно, твоя человеческая жизнь была бы длинной… если бы ее не потревожили.

Я застыл на месте, переваривая услышанные слова: я много раз думал, какой бы была моя жизнь, если бы не испанский грипп и не война во Франции. Может ли Белла быть права?

Нет, конечно, нет — это похоже на игру… но ее предсказание было максимально точным. Правда, Свон знала мое прошлое и могла позволить этому влиять на ее «чтение», но это не может быть так. Белла далеко не злая, и явно не мстительная девушка. Возможно, хиромантия не является предсказанием будущего вообще, скорее, диагноз личности, который может быть и правдоподобным.

Но ее теория — может быть, это правда? Это может стать ответом на вопрос, которым я мучился последние 80 лет моей жизни. Что могло бы быть со мной, если бы я не заразился гриппом, и Карлайл меня не изменил? Я бы получил урон на войне? Потерял свои деньги и работу, когда Фондовая биржа потерпела крах? Или прожил бы грустную, одинокую, бессмысленную жизнь, потому что Белла еще не родилась?

— Здесь, на правой руке, начинается жизненная линия, а затем полностью останавливается, пока не начинается новая судьба — серьезная смена жизни.

— Например, становление вампиром, — вмешался я, вздохнув.

Белла кивнула и снова сжала мою руку.

— Может быть, Карлайл дал тебе шанс на счастливую жизнь…

Это неоспоримо. Карлайл неосознанно дал мне лучший подарок в моей жизни. Он дал мне время, чтобы дождаться Беллу. За это я вечность буду ему благодарен.

Внезапная мысль поразила меня. Я повернул руку Беллы и посмотрел на ее линию жизни на обеих руках.

Если бы мое сердце продолжало биться, то именно в этот момент оно бы остановилось.

— У меня две оборвавшиеся линии жизни, — сказала Свон самодовольно, положив руки по обе стороны моего лица. — Это судьба, Эдвард.

Я знаю, что она имеет в виду. Ее судьба — быть вампиром. Ну, в эту игру могли бы сыграть двое… Я обнял теплое тельце и прижал его к груди.

— А как насчет линии любви? — потребовал я, прижимая одну руку к ее спине, а другой перебирал прядки каштановых, шелковистых волос.

Моя гадалка снова положила руки по обе стороны от моего лица.

— Большинство современных хиромантов не читают любовь. Зачастую это серьезное отношение к работе, вере или другим обязательствам, — возразила Белла, казалось бы, удовлетворенно.

Я убрал свою руку с ее волос и поднес повернутую ладонью к кофейным глазам.

— Смешно. Сколько у меня линий любви?

Белла прищурилась и посмотрела на мою руку. Ее выражение лица дало ответ прежде, чем сладкие губы разомкнулись.

— Одна, — призналась она, прослеживая крошечную складку у внешнего края моей ладони, прямо под мизинцем.

Я ухмыльнулся, перекатываясь на кровати так, чтобы нависнуть над ней.

— Дай мне руку, — неожиданно для моей красавицы потребовал я.

Она не двигалась.

— Белла, если ты будешь такой упрямой, я просто ослеплю тебя снова, — пообещал я с улыбкой.

Маленькая Свон закатила глаза и, вздохнув, неохотно протянула мне свою правую руку.

Одна тоненькая линия следовала по ее красивой гладкой коже. Не буду отрицать, что яркие и горячие чувства заполнили мою грудную клетку.

Я наклонился к светлому личику, мои губы исследовали привычное тепло тела подо мной. Гулкий стук родного сердца отдавался в тишине, давая мне поддержку, в которой я так нуждался.

— Это судьба, любовь моя, — прошептал я, позволяя своим губам коснуться горячего атласа ее губ.