Мы расходимся по раздевалкам, и Эдварду, как всегда, требуется меньше времени, потому что, когда я выхожу на улицу, он уже стоит у открытого багажника, куда я и кладу свою сумку, подойдя. В автомобиле Эдвард включает радио, а спустя несколько минут в пути делает чуточку громче:

- По-моему, в этой композиции что-то есть. Все эти бум и бом, и снова бум.

Я прислушиваюсь, слушаю, и всё это время Эдвард смотрит на меня, пока мы стоим на светофоре с только что включившимся красным сигналом. Эдвард явно ждёт, застывший в ожидании, когда я что-то скажу. Но я почти дожидаюсь окончания песни, так что движение мы возобновляем раньше.

- Есть, но не особо. Лишь местами. Уверена, что нам встретится что-то гораздо лучше. Но в целом можем искать что-то с бум-бум. И чтобы в конце заканчивалось подобным образом. Подчеркнёт то, как ты ударяешь по льду. Я подумала об этом одновременно с тем, как мы закончили.

- Что ж, буду слушать свой плейлист, может, услышу что-то подходящее.

- А я свой.

- Как думаешь провести выходные? - спрашивает Эдвард, убавляя звук обратно. - Может, придёшь в гости? Я что-нибудь приготовлю. Или закажем пиццу в виде исключения.

- Разве ты не собирался на массаж?

- Да, но это днём, а ты можешь прийти вечером или послезавтра.

- Завтра я не могу. Джейк говорил, что заглянет, - я бы позвала и Эдварда, но даже если бы Джейк уже знал про наше воссоединение, Эдвард и Джейк никогда не общались друг с другом. Мы зависали вместе, если ездили на одни и те же соревнования, точнее, Эдвард мог находиться с нами в одной комнате, но он скорее просто присутствовал рядом, чем участвовал в разговоре. И я помню, что он и вовсе мог уходить, если мы с Джейком начинали целоваться. В общем, они точно не близкие друзья. И даже не приятели. - Но я напишу тебе насчёт послезавтра.

- Хорошо.

Эдвард провожает меня до квартиры, как и всегда. Я ужинаю и расслабляюсь в ванне, а на следующий день просыпаюсь только около десяти утра. Джейк приходит в начале первого. У него никогда не было проблем с пунктуальностью. Но вот с его привычкой порой заваливать вопросами прямо с порога я сталкиваюсь довольно часто. И сегодня это тоже имеет место быть.

- Привет, пропажа. Как ни позвоню, ты то не отвечаешь, то говоришь, что занята. Кто тот счастливчик, кому везёт больше?

- Привет. Это не то, что ты думаешь, - я закатываю глаза, пока Джейк разувается. Мы не виделись уже довольно долго. Созванивались, да, но общаться лицом к лицу у нас с другом просто не было ни единой возможности. В связи с его работой и поездками в качестве комментатора в том числе и на Чемпионат мира, моими тренировками и тем, что для сохранения беременности Ребекка соблюдала постельный режим две с лишним недели. К счастью, теперь с ребёнком всё хорошо. - Я не встречаюсь ни с кем.

- Ну а что тогда?

Вслед за мной Джейк проходит на мою кухню. Я разливаю чай по чашкам, прежде чем разместить их на столе друг напротив друга и достать из холодильника капкейки, которые я успела испечь. Джейк съедает один из них, но после, сделав глоток чая, смотрит на меня в нетерпеливом ожидании. Я говорю после глубокого вдоха:

- Я снова тренируюсь. И мы собираемся поехать на Олимпиаду. И на другие турниры до неё, надеюсь, тоже.

- Я что-то пропустил? Ты передумала насчёт Брэндона, а мне не сказала?

- Нет, не передумала. Я не с ним собираюсь. Я снова с Эдвардом.

Джейк открывает рот два раза, но ничего не говорит до третьего раза, да и то сначала отпивает из чашки. Не знаю, что он думает о том, как выглядит сейчас, но я никогда не видела его таким сосредоточенным и сердитым или непонимающим. Он даже поджимает губы, качая головой, будто ему не хочется верить.

- Откуда он только взялся?

- Ну, я ведь не меняла номер телефона, и теоретически он мог позвонить, но мы встретились на катке. Когда я вернулась от родителей.

- Ты серьёзно общаешься с ним снова с января и к тому же не просто общаешься?

- Слушай, я понимаю, тебе всё это, наверное, не слишком нравится, но я всё тщательно обдумала. Он предложил снова встать в пару, и я действительно думала. Я не согласилась спустя день или два. И нет, я не катаюсь с ним с января. Мы начали, только когда он вернулся после Чемпионата континентов. Ты первый, кому я говорю. Ну, не считая родителей.

- Не знал, что у тебя есть целая толпа друзей, кому ещё можно было бы рассказать.

- Да иди ты, - с притворной злостью отвечаю я. - Знаешь ведь, что с друзьями как-то не сложилось.

- Да знаю я, знаю. И как Чарли и Рене восприняли всё это?

- Они назвали это возвращением к истокам. И потребовали держать их в курсе. Честное слово, прямо-таки потребовали.

- А что же его Эшли?

- Она не держалась за него, если ты об этом. Эдвард сказал, что ещё свяжется с ней. Ну, чтобы сделать совместное заявление летом.

- Беллз, ты... Как ты можешь снова ему доверять? Быть уверенной, что, случись что, он снова не свалит?

- Не знаю. Я просто доверяю. И всё.

- Ладно. Если это то, чего ты хочешь, то давай, рассказывай, как ваши успехи.

Я рассказываю и ещё показываю видео. Джейк смотрит несколько раз, только чтобы сказать, что я сгорбилась во время поддержки. Я выхватываю телефон, намереваясь взглянуть, но Джейк держит и не отдаёт, и так я понимаю, что он меня разводит. Я злюсь сквозь смех, так что мы смеёмся оба, пока запал не иссякает. Джейк уходит спустя часа полтора или два, говоря, что он обещал невесте вернуться к ужину, а до того нужно сделать ещё одно дело.

- Это дело секрет или..?

- Да нет, не секрет. Мы поговорили и собираемся пожениться ещё до родов. Может быть, недели через три. Мы ещё думаем насчёт окончательной даты. Не знаю, я ведь сделал предложение до того, как мы узнали о беременности, и не хочу ждать год или около того. Живот ещё не будет явно заметен. Я взял на себе миссию посмотреть рестораны по списку Ребекки. В общем, независимо от даты мы надеемся, что ты придёшь, и так уж и быть, можешь взять с собой своего Каллена.

- О, спасибо за разрешение, но я буду ждать официального приглашения. Красивой карточки.

- Будет тебе красивая карточка, - улыбается Джейк. - Представляешь, я скоро стану женатым. А потом и отцом. Ты бы тоже подумала. Я имею в виду, что наша жизнь не должна состоять только из побед, и когда ты закончишь, а однажды так и будет, у тебя уже должен быть кто-то, к кому можно прийти домой. Не только тишина и медали в шкафу.

- И где же мне взять этого кого-то? Не все влюбляются, просто отправившись в кинотеатр, - говорю я, имея в виду то, как Джейк увидел Ребекку в фойе, едва приобрёл билет на сеанс. Она как раз покупала мороженое. Оказалось, что им на один и тот же фильм, а её подруга не смогла прийти в самый последний момент. Когда фильм закончился, Джейк пригласил девушку на свидание, и теперь они семья.

- Этого я не знаю. Но для начала, может, ходить не только на каток. Или воспользуйся приложением для знакомств. На этом я тебя оставляю.

Приложением для знакомств. Смешно. Хотя когда-то я скачивала себе такое. Между тем, как повторно и окончательно разошлась с Джейком, и последовавшей за этим Олимпиадой, на которой мы с Эдвардом снова взяли бронзу. В двадцать пять мне ещё отдалённо верилось в перспективу этого начинания, и я даже пробовала встречаться с одним парнем, но ему хотелось быть для меня на первом месте, а я не могла этого дать. Я засыпала и просыпалась с мыслями о победах и об Эдварде, и ничто не могло быть важнее. А потом настал день, когда я поняла, что люблю его. Но даже если бы не любила, теперь я точно не представляю себя заводящей знакомства через приложение.

Эдвард кривовато улыбается, когда, приехав к нему на следующий день где-то в половину пятого, среди всего прочего я упоминаю и то, с какой идеей выступил Джейк. Эдвард притаскивает на журнальный столик в гостиной кувшин с апельсиновым соком, прежде чем рухнуть на диван рядом со мной. В квартире фоном играет музыка. Тихо, но не слишком. Эдвард вытягивает ноги вперёд, тогда как свои я сразу забросила на мягкое сидение. И теперь мои ступни от бедра Эдварда отделяет не более десяти сантиметров расстояния. Он потягивается, отчего его светло-серая майка немного обнажает живот, но лишь самую малость, и в любом случае Эдвард остаётся безразличным к этому. Раньше мне доводилось видеть его и вовсе без майки. Да, было дело, когда я стучалась к нему в номер, и Эдвард уже выглядел так, открывая дверь.

- Ну и? Собираешься так и поступить? С приложением для знакомств?

- Нет. Но в остальном Джейк прав. Ты так не думаешь? Что человеку нужен человек, который был бы не просто другом? Ты ведь хочешь когда-нибудь создать семью и родить ребёнка?

- Если только с правильным человеком. Иначе нет, не хочу. Итак. Сделаем музыку погромче? - Эдвард меняет тему, и я принимаю это, не собираясь заставлять его говорить о чём-то, если он не хочет делиться со мной. - Я вчера слушал и выписал названия нескольких композиций, чтобы ты тоже их послушала. Но ты можешь сделать это и дома.

- Или я просто найду их в интернете.

Поочерёдно я прослушиваю всю музыку из списка Эдварда. Из того, что более-менее знакомо, там есть Metallica и Билли Айлиш, каверы на небеызвестные Wicked Game и Survivor, а также легендарная Sweet Dreams, но в моей голове наша программа не сочетается ни с чем, что записал Эдвард. Мы слушаем его плейлист дальше, даже поедая пиццу во время неправильного ужина, но потом у меня начинает слегка побаливать в висках. Десятки песен, текст которых наслоился друг на друга, просто не позволяют думать обо всём это и дальше, и я отталкиваюсь от журнального столика, чтобы подняться на ноги и, подойдя к ноутбуку, нажать на паузу. Если Эдвард захочет, он продолжит слушать, когда я уйду. Но я больше не могу.

-  Я уже устала.

- Ладно. Можем посмотреть что-нибудь. Фильм или сериал.

- Уже поздно. А нам обоим завтра рано вставать.

- Ты можешь остаться, и мы заедем за твоими коньками и одеждой утром, - предлагает Эдвард, смотря так, будто совсем не хочет, чтобы я уходила. - Я отыщу тебе новую зубную щетку и постелю себе на диване.

- Чтобы к утру у тебя снова заболела шея, или заклинило плечо? Если уж я останусь, то и ты тоже будешь спать в кровати.

- Хорошо. Как насчёт посмотреть последний фильм Нолана?

- Мне хватило и «Начала» с его сюжетом, который я фактически не поняла. Или ты готов расшифровывать мне, что к чему?

- Думаю, мы разберёмся.

- Ладно. Включай.

Как ни странно, но я понимаю фактически всё. Эдвард спорит со мной лишь пару раз, да и то насчёт мелких деталей, которые в сущности не так уж и важны. Фильм заканчивается в десятом часу вечера, и это значит, что нам обоим пора ложиться. Если мы хотим приехать на тренировку не сильно позже обычного, учитывая необходимость прежде заехать ко мне домой. Мы вместе чистим зубы в ванной комнате, что кажется вполне естественным и привычным, хотя раньше мы не делали так ни разу.

- Дать тебе майку? Ну чтобы спать? Сомневаюсь, что тебе будет удобно в блузке, - спрашивает Эдвард, закончив споласкивать рот от пасты, но ещё не вытерев лицо и позволяя каплям стекать вниз по шее. Я несколько погружаюсь в свои мысли из-за того, что наблюдаю за ними, пока не становится очевидно, что он всё ещё ждёт ответа. И тогда я киваю головой:

- Да, давай.

Я переодеваюсь в комнате, оставляя свои вещи лежать на плетёном ящике для хранения у кровати. Эдвард заходит и кидает майку туда же, а потом, выключив свет, тоже забирается под одеяло. Я вдыхаю, как и он, но, в отличие от меня, он не молчит.

- Тебе уютно? Ты давно тут не была.

- Насколько я могу судить, ты не менял кровать с тех пор, как я в последний раз оставалась на ночь.

- Не менял.

- В таком случае мне уютно. Спокойной ночи, Эдвард.

- Спокойной ночи, Белла.

Мы так и засыпаем каждый на своей половине кровати. Но просыпаюсь я от того, что мне стало гораздо теплее, чем было, когда я только закрыла глаза. На самом деле мне почти жарко. Всё потому, что теперь Эдвард обнимает меня левой рукой со спины, наши ноги соприкасаются между собой, а его грудь ощущается особенно очевидно, когда он делает вдох за моей головой. И ещё Эдвард не совсем расслаблен. Он несколько… твёрдый сзади меня. Футболка, что он дал в качестве пижамы, задралась мне почти до живота, и я чувствую всё, но не уверена, что хочу чувствовать. Наверное, Эдварду просто что-то снится. Точнее, кто-то. Ну и они… Нечего и говорить о том, чтобы снова попытаться заснуть. К тому же нам уже скоро вставать. Со своего места я различаю время на часах. 6:35. Эдвард завёл будильник на 6:55. Я могу просто попытаться аккуратно встать, оставив Эдварда спать дальше. Но тут он произносит моё имя. Хриплым, но чётко звучащим голосом. Он... проснулся? Я не шевелюсь, чтобы понять, но больше Эдвард ничего не говорит и лишь продолжает дышать. То громче, то тише, но в целом равномерно. И мне уже не хочется уходить. Помедлив, я касаюсь его руки в ответ и лежу так до самого будильника. Когда он звонит, Эдвард тянет одеяло вверх, и в результате становится тише и темнее, а запах Эдварда концентрируется вокруг меня, едва он перемещает руку так, что теперь уже она касается моей ладони.

- Белла.

- Всё ещё она самая, да.

- Ты и не представляешь, как давно я мечтал проснуться с тобой в своих объятиях и просто лежать вот так, - говоря всё ещё хриплым после сна голосом, Эдвард переплетает наши пальцы, будто так и надо. Но всё это не имеет для меня смысла. Я бы охотно осталась под этим одеялом навсегда, но то, что он говорит, звучит так, словно он ещё спит и думает, что я и есть та девушка из его сна. А потом левая рука и вовсе слегка надавливает на меня, чтобы я перевернулась на спину, и мне не удаётся противостоять прилагаемой силе. Эдвард смотрит в мои глаза, прежде чем убрать руку от моей ладони и дотронуться мне до правого плеча обхватывающим прикосновением. Я так хочу понять, что с ним творится, что это напряжение становится всё труднее выносить, и я так и не справляюсь с ним.

- Я тебя не понимаю.

- Неужели за все эти годы ты ни разу не думала, что мы могли бы быть большим, чем просто партнёрами? Стать по-настоящему парой, как и писали про нас?

- Думала. И больше одного раза, Эдвард. Ты давно мне... нравишься, - слово кажется каким-то странным. Оно даже близко не описывает моих чувств. Но пока я ограничиваюсь им.

- Но не настолько давно, как я испытываю это к тебе.

- Как ты можешь знать?

- Ну, ты не пошла со мной на свидание. Это о многом говорит, я думаю. Тебе только-только исполнилось семнадцать, и я пригласил тебя поужинать, но ты  сказала что-то вроде того, что в другой раз, а где-то через месяц уже вовсю гуляла с Джейком. Ты помнишь?

- Да, - тихо говорю я. В тот вечер Эдвард выглядел необычайно нервным, когда пришёл в небольшую студию, которую мне в Бостоне снимали родители, но я не думала ничего, кроме того, что он просто хочет позаботиться о том, чтобы я поела. Я, и правда, была занята. Накопившимися школьными заданиями. Так или иначе я была намерена получить диплом об окончании школы. И я его получила. Но тогда я корпела над учёбой, одновременно перекусывая салатом. И последнее, о чём я размышляла, это что Эдвард Каллен, мой партнёр Эдвард Каллен, имеет в виду... свидание. Он ушёл, заметно погрустневший, а я осталась дома, а потом мы поехали на первый этап Гран-при в сезоне, хотя для этого не пришлось далеко уезжать, лишь в другой штат, и именно там всё это с Джейком закрутилось словно само по себе.

Мой первый парень... Я была если и не влюблена в него, то чувствовала, что хочу впервые влюбиться. Это желание или уверенность, что между нами и есть любовь, и являлись той причиной, по которой мы снова начала встречаться спустя время после расставания. Учитывая разъезды и обоюдную занятость, две попытки длительностью около двух с половиной лет каждая с перерывом между ними так и не кажутся мне тем, что я отдала человеку слишком много времени, но при этом всё было фактически зря. Или не казались до нынешнего момента. Эдвард хотел, чтобы я пошла с ним на особенный ужин, который мог бы стать началом большего, а я не поняла?

- Почему ты предпочла его?  

- Это было не так. Я и не думала, что нравлюсь тебе. Я думала, ты просто хотел убедиться, что я не голодна. Но почему... почему ты не говорил ничего потом? Я ведь не всегда была с Джейком.

- Ты всё равно вспоминала его, даже не будучи с ним. Джейк то, Джейк это... А потом вы попробовали ещё и вновь расстались, и прежде, чем я смог сообразить, что к чему, ты сказала, что вообще больше не хочешь отношений, - напоминая, говорит Эдвард, но тут снова звонит его будильник, ведь мы его так и не отключили. - Чёрт. Наверное, нам уже пора вставать и собираться.

- Да, скорее всего. У тебя ведь найдётся что поесть?

- Уверен, что найдётся.

Я выбираюсь из кровати, одёргивая футболку, в намерении пойти на кухню. В холодильнике обнаруживаются яйца, которых вместе с тостами вполне хватит на завтрак. Но сначала необходимо привести себя в порядок. Я иду в ванную, откуда уже доносится шум воды, с мыслью, что Эдвард меня опередил. Ну и ладно, мы просто потеснимся, как и вчера. Однако Эдвард не умывается, и его вообще нет у раковины. Он принимает душ за матовой ширмой, через которую виден лишь силуэт. Я не думала, что Эдвард находит на это время по утрам. Я включаю воду в кране, стараясь не думать об Эдварде буквально в шаге от меня, но мне это трудно удаётся. Слышать звук падающих струй и капель и представлять, как они стекают по его божественному телу, и как он водит по нему руками, начиная что-то напевать себе под нос. Наверняка в ответ на движения происходит сокращение рельефных мышц, и это, должно быть, сексуально. Я уже заканчиваю умываться, когда за ширмой выключается вода, и даже прежде вероятной просьбы беру полотенце с полки, вешая его на ширму. Если я вижу Эдварда, то и он должен заметить, что я здесь. Он тянет его вниз, а значит, моё присутствие действительно не осталось незамеченным. Ширма отодвигается спустя примерно минуту. Ступая на коврик у душевой кабины, Эдвард невозмутимо закрепляет полотенце чуть выше пупка, а потом шлёпает влажными ногами по полу до самой раковины, где я так и продолжаю стоять всё это время. Я не способна ни выйти, ни просто отвести взгляд от груди и живота, по которым одна за одной вниз скользят многочисленные капли. Эдвард спокойно дотрагивается до моей левой руки и притягивает меня к себе, так что своей, но его майкой я соприкасаюсь с его туловищем, и от этой близости мне становится не то жарко, не то просто нервозно. Да ещё и его взгляд. Пристальный и глубокий.

- Ну... будешь моей девушкой?

- Звучит старомодно, не находишь?

- Нет, не старомодно.

- А если я не сторонница порядка и любитель раскидывать вещи? - я обхватываю шею Эдварда правой рукой. Естественно, у него всё ещё влажные волосы и кожа. Я касалась его так и раньше, обычно после выступления на соревнованиях, но не тогда, когда он только-только вышел из душа.

- Шути-шути, но я-то знаю, что с тобой мне беспорядок не грозит. Ты даже в своих номерах в отеле мыла раковины, чтобы они блестели до следующего раза, когда тебе надо будет умыться или помыть руки. Тебе не удастся отделаться от меня, используя такое глупое обоснование, которое к тому же не является правдой. Пойдём, я приготовлю завтрак.

Позавтракав яичницей и тостами, перед тренировкой мы заезжаем за коньками ко мне домой. В какой-то момент уже по пути на ледовую арену Эдвард убирает правую руку от руля и находит мою ладонь, обхватывая пальцы. Это ново для нас. Хочется, чтобы так всё и оставалось на протяжении всей дороги, но чаще всего Эдварду требуются обе руки для управления машиной, и совсем скоро он возвращает свою руку обратно. На катке мы оказываемся немногим раньше Френка, которому не составляет труда понять, что мы ещё даже не разминались, и он велит начать. Сегодня он будто встал не с той ноги и гоняет нас, как одержимый. Но на самом деле это его обычное поведение. Мы и прежде сталкивались с этим. Стоит нам впервые откатать новую программу безупречно, как на следующий же день Френк требует от нас показывать её снова и снова. Будто надеется и хочет, чтобы мы ошиблись. Этакая проверка на эмоциональную выносливость. Но мы выдерживаем. Справляемся. Раз за разом. И так до самого вечера. Хотя вместе с тем появляется нервозность иного характера. От того, что теперь касания, физический контакт и сжатие ладоней на талии или бёдрах ощущаются как будто иначе, чем ещё вчера. Сокровеннее и более волнующим образом. С удовлетворённой улыбкой на лице Эдвард помогает мне подняться после очередного проката, заправляя высвободившийся из хвоста локон за правое ухо. Меня охватывает дрожь от того, как пальцы задевают ушную раковину. Я часто выдыхаю не столько потому, что задохнулась, сколько из-за Эдварда и его усилившегося влияния на меня. Он двигает рукой вверх-вниз по моему боку, также учащённо дыша, пока мы скользим к бортику. Хотя я немного недокрутила один элемент, прикосновение ободряет меня.

- Устали? - обращается к нам Френк, чуть отступая назад, чтобы дать нам пространство нацепить накладки на коньки. - Не совсем удачное приземление после прыжка, Белла, но уверен, ты и так знаешь.

- Да, знаю, - киваю я на очередном выдохе. - Но в остальном я...

- В остальном вы оба были потрясающими. Не только в плане техники. Сегодня от вас исходила и энергия, и энергетика. Я и не помню, когда видел вас такими в последний раз, - левой рукой Френк касается моего плеча, а другой рукой сжимает плечо Эдварда, прежде чем отпустить нас и потянуться к сидению за своей лёгкой курткой. Несмотря на конец апреля, вечерами на улице ещё бывает довольно прохладно. - Но уже поздновато. Собирайтесь домой и отдохните.

Впоследствии Эдвард ждёт меня прямо у раздевалки, и мы просто едем к нему. Он даже не спрашивает, хочу ли я. Не то чтобы я не хочу, я хочу, просто, может быть, его в принципе бы не устроил никакой другой ответ за исключением положительного. Я не знаю. По приезду Эдвард говорит, что займётся ужином, но сначала сходит в магазин, до которого тут не более двух кварталов. Я остаюсь одна, включая плейлист там, где мы остановились его слушать, и подхожу к шкафу, в котором Эдвард хранит медали, идентичные моим. Но он не любуется ими при любом удобном случае. Да и я в принципе тоже не повёрнута на своих наградах. Просто они есть, и иногда рука сама тянется, чтобы прикоснуться, вспомнить ту тяжесть на шее и то, сколько лет было отдано ради достижения мечты. Эдвард застаёт меня за переключением между композициями на его ноутбуке. Он проходит с пакетом на кухню, попутно спрашивая меня насчёт рыбы и овощей на ужин. Я отвечаю, что согласна, достаточно громко, чтобы Эдвард услышал, а потом иду к нему в шортах и рубашке, которые захватила из дома утром. Будто была уверена, что не вернусь к себе вечером. Снова ходить в блузке и легинсах до самого сна, как вчера, было бы утомительно. Вчера я просто приезжала в гости, не будучи усталой. Но сегодня всё иначе. Впрочем, я не могу себе позволить просто ждать, когда Эдвард приготовит всё самостоятельно. Я не сомневаюсь, для него это не составит труда, он умеет управляться на кухне, однако мне не хочется слоняться по квартире без дела, пока он делает всё в одиночку, уставший не меньше моего. Вдвоём мы получаем готовый ужин быстрее, чем если бы я осталась в стороне, так что относительно скоро уже садимся за стол, а потом Эдвард отправляет тарелки и столовые приборы в посудомойку.

- Налить тебе чай?

- Пока нет, - пожимаю плечами я, - прежде я хотела бы сходить в душ.

- Так вперёд. Ты знаешь, где полотенца. Я пока сосредоточусь на музыке. Тебе пока ещё ничего не запомнилось?

- Нет. Я бы сказала.

Намылив всё тело и простояв под струями воды ещё некоторое время, уже смыв с себя пену, я чувствую себя чуть посвежевшей и уже не такой измотанной, чем когда мы только вошли в квартиру. Эдвард сидит на диване, откинув голову на спинку, когда я появляюсь в гостиной с влажными волосами и в майке. Ещё мгновение, и я сижу рядом, а он передвигается, прежде чем коснуться моей левой ноги и провести пальцами по своду ступни. Всё это время Эдвард не сводит с меня целенаправленного взгляда, будто всё, что сейчас происходит и что ещё может произойти, привычно для нас. На самом же деле это как сугубо незнакомая территория, но я вроде хочу посмотреть, куда нас это заведёт. Да, точно хочу. Когда Эдвард придвигается ко мне и сразу следом опускается сверху, а я оказываюсь лежащей под ним, мне слегка тяжело от его веса, но приятно. Очень приятно. Я переплетаю свои ноги с его лодыжками, отчего он вдыхает, одновременно касаясь меня немного под майкой, в самом низу, где она прикрывает мои бёдра. Я дотрагиваюсь до спины Эдварда, неспособная унять это желание, и он снова совершает довольно шумный вдох, чтобы выдохнуть практически мне в губы:

- Ты почти горячая после воды. Хотела омолодиться что ли?

- Я не старая.

- Конечно, не старая. Но тебя стоит дразнить, пока ты реагируешь так.

Я ещё сильнее ощущаю Эдварда, когда, больше не теряя времени, он прикасается в поцелуе к моим губам. Его чётко очерченные губы оказываются такими же мягкими, какими я и представляла их иногда, но не слишком часто. Но целуется Эдвард не совсем нежно. Скорее опьяняюще и смело, чем трепетно. Мужские руки скользят по моему телу вверх, к талии, всё время поверх ткани, но я проникаю руками под футболку Эдварда. Тем временем поцелуй становится только глубже, настойчивее, и меня словно охватывает пламя. От прикосновений, в том числе и от того, как изучающими движениями рук я касаюсь впадин, изгибов и родинок, от взаимодействия наших губ, когда Эдвард утрачивает последнюю сдержанность, и от всепоглощающего, потрясающего чувства, что он будто читает мои мысли и знает, чего я хочу в тот или иной миг. Когда я хочу, чтобы он дал мне вдохнуть, а когда чтобы снова прижался обратно, дотронувшись до влажных волос. Музыка так и продолжает играть, одна песня на фоне сменяет другую, что я едва слышу, охваченная восхитительными ощущениями и эмоциями, но внезапно Эдвард чуть отстраняется от меня, и я тянусь за ним.

- Стой. Ты куда?

- Никуда, - шепча, он интенсивно проводит большим пальцем по моей нижней губе, - просто послушай. Музыку. Мне кажется, это она. Та самая для нашей короткой программы.

Я перебарываю импульс рассмеяться из-за выбора времени и начинаю слушать. Но не вытаскивая рук из-под майки Эдварда.

Bang, bang, bang, bang
I'm gonna shoot you right down
Boom, boom, boom, boom
Take it all with me
I’m gonna shoot you right down

Аккорды, ноты, слова, бум-бум-бум-бум, незатейливый текст. Текст, в смысл которого на самом деле лучше не вникать. Или же просто не стоит воспринимать всё буквально. Что кто-то кого-то пристрелит. В остальном же композиция... дерзкая. Энергичная. Способная завести и удержать внимание людей на трибунах. Меня она привлекает. Под неё хочется двигаться. И я уже могу представить выбросы, прыжки и вращения под неё. Как и тодесы с поддержками. То, как она придаст нам дополнительный импульс и усилит нашу энергетику.

Boom, boom, boom, boom
Bang, bang, bang, bang
Knock you off of your feet
Take it all with me

Bang, bang, bang, bang
I'm gonna shoot you right down, aah
Boom, boom, boom, boom

Композиция заканчивается идеальным образом. Действительно идеальным. Я чувствую это по эмоциям внутри себя. И по тому, как кивает Эдвард в ожидании моего ответа. Но, клянусь, он ещё и улыбается, хоть и едва заметно. Словно ему уже всё очевидно на основании одного моего внешнего вида. Мы снова на одной волне, как и во все предшествующие разы, когда наступало время определиться с музыкальным сопровождением. Я чуть стискиваю руки на коже Эдварда. Мы нашли нашу первую музыку. Определённо нашли. Со временем найдём и вторую.

- Да.

- Да?

- Да, это она. Та самая.

Эдвард снова возвращается к моим губам, и мы целуемся ещё две песни кряду. Или, быть может, даже три.

*****

Мы обнимаем родителей и прощаемся с ними у контрольно-пропускного пункта. Вместе мы выходили посмотреть ночной Пекин, жизненно нуждаясь во времени с семьёй и в том, чтобы расслабиться, позабыть о стрессе хотя бы на час-полтора, но дальше родным нельзя. Можно только спортсменам, высокопоставленным людям или журналистам. Для простых людей посещение Олимпийской деревни недоступно. Да, мы наконец на Олимпиаде. Спустя много месяцев беспощадных тренировок, где мы выкладывались по полной, согласования организационных моментов, пошива костюмов и после турниров, с которых начался сезон. И несколько часов назад мы с Эдвардом отобрались для участия в произвольной программе. Мы. Отобрались. Всё ещё не верится. Да, наверное, я уже и не успею поверить. Ведь всё решится уже завтра. Судьба олимпийских медалей. Повторим ли мы свой успех, или же за прошедшие четыре года расстановка сил изменилась безвозвратно, несмотря на много знакомых имён среди пар, которые составят нам конкуренцию. Китай, Россия, Канада, Франция, Италия. Кто-то из них выше нас, а кто-то ниже. Мы на четвёртом месте. Сразу вслед за канадцами. Но по баллам у нас ещё есть шансы. Мы проигрываем не сильно много, чтобы совсем не иметь возможности совершить рывок.

Спустя несколько минут мы с Эдвардом уже оказываемся в своём номере. На самом деле мы должны были жить отдельно друг от друга, но договорились внутри сборной и поменялись, а в комнате сдвинули две одноместные кровати. Я уже не представляю себя засыпающей без человека, которого люблю, и к которому переехала, даже не заметив. Просто с течением времени в его квартире оказывалось всё больше и больше моих вещей, и однажды Эдвард заметил, что ему это дико нравится. Видеть мои гель для душа, шампунь и прочие принадлежности в ванной комнате, перекладывать свою одежду в шкафу так, чтобы там помещалась моя, и освободить мне два ящика в комоде. Эдвард запирает дверь, пока я снимаю зимние сапоги. Ночами температура тут опускается до минус восьми, а иногда и ниже градуса на два-три.

- Хорошо погуляли, да?

- Да. Я счастлива, что родители здесь и будут на стадионе завтра, - я поворачиваюсь к Эдварду, включая освещение в крохотном коридоре. Эдвард склоняется ко мне, проводит рукой по моей щеке, прежде чем коснуться моих губ поцелуем, от которого становится тепло и эмоционально лучше внутри. Сердце словно увеличивается в размерах от ощущения любви и единства, как неотъемлемой части нас. Теперь мы едины во всех смыслах. И неважно, чем всё закончится завтра. Мы много говорили об этом в предшествующие месяцы. Порой даже допоздна. О том, что мы хотим друг от друга и каким видим будущее, и видим ли друг друга в нём. Ответы всегда были однозначными. Да, видим. И хотим всего-всего. Полноценную семью, в которой есть и дети. Как у Джейка теперь. Почти четырёхмесячная девочка. Милая и красивая. Мы с Эдвардом ездили в гости несколько раз.

Надежды США по итогам короткой программы в парном катании на нынешних Олимпийских играх вновь связаны с Изабеллой Свон и Эдвардом Калленом. Пара распалась после получения Изабеллой травмы в ходе неудачного падения на тренировке два с небольшим года назад, и до недавних пор Эдвард состоял в паре с Эшли Коллинз, но в этом сезоне Изабелла и Эдвард снова вместе. После воссоединения на радость поклонникам они уже занесли в свой актив второе место на канадском этапе Гран-при в конце октября и лидирующую позицию на заключительном отечественном этапе серии месяц спустя. В декабре они стали триумфаторами и в финале всего турнира, и не можем не упомянуть про недавнюю золотую медаль на Чемпионате четырёх континентов три недели назад. И вот теперь в преддверии произвольных прокатов они располагаются на четвёртой строчке турнирной таблицы.

Выйдя из ванной, я забираю у Эдварда планшет, по которому он включил новости, как раз идущие в прямом эфире на одном из телеканалов в нашей стране. Если в Пекине сейчас девять вечера, то в Бостоне только восемь утра. В большинстве своём на родине все спали, когда мы с Эдвардом выступали с короткой программой.

- Эй. Я же смотрел.

- Да, знаю, но нам не нужно слушать об этом. Мы и раньше так договаривались, помнишь? - я сажусь к Эдварду на колени и в то же мгновение протягиваю руки к его шее. - Если нам что и нужно, то вот это. Чувствовать друг друга и прикасаться.

- И поспать. Да, ты права. Извини. Слушай, я... Мне это важнее всего остального. То, что есть между нами сейчас. Мы как пара вне льда. Выиграем мы завтра или нет, я люблю тебя, Белла.

Я смотрю на Эдварда, наверняка широко раскрыв глаза. Я чувствовала, что он любит, но услышать это впервые... Это... потрясающе. Значительно. Я ничего не хочу сильнее, чем ответить ему взаимностью. И я так и поступаю. Буквально долю секунды спустя.

- И я люблю тебя, Эдвард.

Кто-то из нас целует другого первым. Или он меня, или я его, я не уверена. Это просто происходит. Поцелуй, прикосновения, ласки, то, что мы занимаемся любовью. Мы приникаем друг к другу совсем близко, двигаемся в унисон, то замедляясь, то быстрее. Эдвард держит меня за спину, пальцы впиваются в кожу, всё, что он хрипло шепчет в пылу страсти, отдаётся мне прямо в сердце. И я знаю, что мне тоже важнее быть с Эдвардом постоянно, нежели просто являться его партнёршей.

В день произвольных прокатов, исходя из распределения мест, мы выступаем в последней разминке. Ожидать своего выхода не менее нервно, чем выйти на лёд. Это значит накраситься заблаговременно, а потом находиться в специальном зале, разминаться, повторять элементы без коньков и осознавать, как пар вокруг становится всё меньше и меньше. А ещё видеть Брэндона и Эшли, вставших в пару и отобравшихся на Олимпиаду через квалификационные соревнования. Представьте, как я была удивлена и через что прошла, когда однажды, вернувшись домой к Эдварду после своей йоги, услышала от него новость про новоявленную пару. Это уже было везде. Хотя Эдвард только думал, как бы сделать общее заявление, что они с Эшли больше не пара. Он злился на неё, так ещё и мне пришлось признаться, что я рассматривала вариант кататься с Брэндоном. В общем, лучше не вспоминать. Эшли и Брэндон тренируют поддержку в нескольких метрах от нас. У неё не самый высокий уровень сложности, но и не низкий. Они не ужасны. Они довольно хороши вдвоём. Четырнадцатое место после короткой программы на первой совместной Олимпиаде о чём-то да говорит. Эдвард дотрагивается до моей левой щеки, переключая всё внимание на себя и одним взглядом говоря, что сейчас есть только мы и лёд. Мы переодеваемся в костюмы, которые идеальным образом сочетаются между собой. Моё красное платье с вкраплениями чёрного оттенка и с «голой» спиной, украшенное кристаллами сверху донизу, гармонирует с кофтой Эдварда, рукава которой на одну треть тоже являются красными, а всё остальное на нём чёрного цвета. В том числе и коньки. Выступающая перед нами пара из Китая, одна из двух, что представляют страну, проваливается в своём выступлении и предварительно опускается в район восьмого места. И потом наступает наш черёд. Я отключаюсь от всего, кроме льда и руки Эдварда в моей. Вместе мы сила. Независимо от того, как всё закончится. Мы просто должны сделать это, забыв обо всём, что за бортом. Последние молчаливые наставления Френка, который жмёт руки нам обоим, и вот мы в центре катка. Занимаем исходное положение, моя левая рука в правой руке Эдварда, а правая в левой. Он прямо за моей спиной, хотя, склонившись, из своей позиции я вижу только лёд и наши ноги. Но я чувствую Эдварда всеобъемлюще. Над ареной разносятся первые ноты нашей музыки. Кавер на Billie Jean.

Мы выпрямляемся, совершаем несколько красивых движений на месте, всё ещё рука в руке, прежде чем я поворачиваюсь к Эдварду лицом и, приседая, провожу руками по его лицу. Он обхватывает мою талию и отпускает будто неохотно.Мы заходим на раздельное вращение против часовой стрелки, вращаясь не только вокруг своей оси, но и совершая аналогичное движение головой. Я протягиваю правую руку к Эдварду, он обхватывает пальцы левой ладонью крепко и неразрывно, и я скольжу назад, а он вперёд. У него сосредоточенное выражение лица, и уверена, у меня тоже. Совместное перемещение сменяется раздельным, но я ощущаю близость Эдварда даже на расстоянии. Он двигается за мной вдоль борта, в моих ушах немного свистит ветер от набранной скорости, необходимой для того, чтобы зайти на элемент и выполнить прыжок так, как он заявлен. Дыхание словно замирает, и все звуки стихают, когда я отталкиваюсь правой ногой. Сейчас. Вот сейчас. Я прыгаю, три оборота в воздухе, и приземление. Правая нога не подводит. Сразу же мы совершаем и ещё один прыжок, тоже сальхов. Также приземляясь на правую ногу и красиво оттягивая левую назад. Я слышу аплодисменты, как признак того, что мы справились, иначе их бы не было, но отключаюсь от них спустя короткий миг. Исполнив дорожку шагов, я скольжу за Эдвардом, вижу его спину и красиво вытянутые в стороны руки. Мы синхронно поднимаем их вверх, так и двигаясь отдельно друг от друга. То последовательно, то параллельно. Мы вновь вращаемся против часовой стрелки, прежде чем я догоняю Эдварда, протягиваю ему левую руку, и он притягивает меня ближе также левой рукой. Теперь мы скользим вместе, я прикасаюсь к его плечу правой ладонью, и сразу после он немного раскручивает меня, как в танце. И вот так нам предстоит первая подкрутка. Мне становится нервно, но едва Эдвард прикасается, надёжно обхватывают мою талию обеими руками, словно обещая, что обязательно поймает, как все переживания почти улетучиваются. Мне не нужно ничего делать, только сгруппироваться. И вместе мы делаем всё необходимое.

Я снова на льду через несколько секунд, моя правая рука в левой ладони Эдварда, и он смотрит на меня с очевидной нежностью. Я нетерпеливо подаюсь к нему для совместного перемещения. Прикосновение к талии отдаётся особенным теплом внутри меня, и я снова понимаю, что не чувствовала бы этого ни с кем, кроме Эдварда. И мне совсем не страшно перед выбросом. Эдвард уверенно обхватывает мои бёдра, я отталкиваюсь с той же внутренней стойкостью, чтобы ему помочь, и, скрестив руки на груди, после оборотов в воздухе, не дрогнув, соприкасаюсь со льдом ребром правого конька. Эдвард настигает меня, и вместе мы совершаем круг по катку посредством дорожек шагов и вращений. Небольшая разгрузка перед сложной поддержкой. Несмотря на скорость, я замечаю, как Эдвард кивает мне, сильно сжимая мою левую руку, ведь спустя секунду или две я окажусь на высоте и перестану видеть его глаза и выражение уверенности в них, передающейся мне. Не отводя взгляда, Эдвард твёрдой хваткой стискивает мою правую ладонь и разворачивает меня прямо в воздухе, поднимая высоко надо льдом. Мои руки в его руках, это словно полёт, пронизанный эйфорией, Эдвард вращается против часовой стрелки, и я вместе с ним. Я наклоняюсь на очередном обороте, меняя свою позицию и обхватываю левую ногу обеими руками. Эдвард подстраивается и в нужный момент перехватывает меня иначе. Обе его руки на моих бёдрах, но недолго. Через секунду остаётся лишь одна, когда он эстетично вытягивает левую в сторону параллельно моей выпрямленной ноге и продолжает вращаться против часовой стрелке уже так. Я оказываюсь в его объятиях, прежде чем вновь очутиться на льду в кратковременном самостоятельном скольжении.

Несколько мгновений спустя мы снова вместе, держимся за руки, Эдвард тянет меня за собой, но после совместной дорожки шагов со сменой рук мы отпускаем друг друга, двигаясь обособленно. Но я стараюсь смотреть на Эдварда и за Эдвардом. Всё ради синхронности, чтобы не утратить её. Каждый из нас прыгает каскад из двух тройных тулупов, приземляясь без срыва. Мы устремляемся вдоль борта, я поворачиваю голову налево, туда, где Эдвард, и в этот миг он тоже смотрит на меня в ожидании моей протянутой руки. Он отрывает меня от катка на несколько мгновений, прижав спиной к груди, а потом мы делаем ещё один выброс, и снова благополучно. Мы скользим рука в руке, пересекая каток в преддверии поддержки, в ходе которой я отвожу левую руку назад и хватаюсь за лезвие правого конька, сначала согнув соответствующую ногу в колене. Эдвард вновь держит меня только правой рукой, но в этот раз по-прежнему за руку, не за бедро. Вращение против часовой стрелки остаётся тем, что неизменно. Он опускает меня вниз, разжимая ладонь не раньше, чем убеждается, что я соприкоснулась коньком и вытянула левую ногу назад для красивого выезда. Мы двигаемся то в параллельном, то в последовательном построении, иногда контактируя и физически. Эдвард подхватывает меня на руки на скорости, я обхватываю его шею, не забывая о выразительности, он вращается со мной в своих руках, и я чувствую зарождение улыбки на лице. Мы на Олимпиаде, мы вместе, и мы уже можем гордиться собой. Эдвард улыбается мне, на секунду сжимая пальцы на моей ноге чуть сильнее. Он отпускает, чтобы мгновением спустя подхватить меня в вертикальном положении и приподнять. Обогнув круг каждый сам по себе, мы встречаемся лицом к лицу у борта и выполняем ещё одну поддержку, одной рукой я держусь за предплечье Эдварда, а другой касаюсь его спины для упора, в самом конце дотягиваясь до правого ботинка и конька. Эдвард всё время двигается назад и вращается, и переворачивает меня по окончании элемента, контролируя моё возвращение на лёд, и я снова слышу аплодисменты с трибун. Почти всё. Мы вот-вот закончим. Тодес, совместное вращение в приседе, зрительный контакт, вращение в ласточке. После него Эдвард вновь крепко обхватывает мою талию, поднимая меня на уровень своего пояса и кружась. Это последний элемент. Нет, не последний. Просто крайний. Я уверенно вонзаюсь левым коньком в лёд, разгорячённая и счастливая, с заключительным аккордом музыки, и сильно обхватываю шею Эдварда, прижимаясь к нему так, как будто никогда этого не делала. Он чуть откатывается назад, проводя ладонью по моей шее, прежде чем его губы оказываются на моих. На глазах множества людей, в том числе и наших родителей, и под шум аплодисментов. Это быстрый поцелуй, но он только усиливает счастье. Мы смогли. Мы справились. Я вижу те же эмоции и в глазах Эдварда, когда он скользит руками мне по платью, часто и шумно выдыхая. Он снова обнимает меня и, чтобы уехать с катка после поклонов, твёрдо переплетает наши пальцы. Френк ждёт у бортика с накладками, но, едва я оказываюсь достаточно близко, обнимает меня почти до боли, отдавая две накладки Эдварду за моей спиной. Тот уже надевает их к тому моменту, как Френк переключается на моего партнёра и парня, хлопая его по плечу, прежде чем тоже обнять. Мы так и дышим сбивчиво, надевая олимпийские куртки.

- Я думаю, что может быть недокрут, - шепчу я Френку, повернувшись к нему. Тут оператор с камерой, и, вероятно, мои слова могут услышать в трансляции, но моё беспокойство всё равно прорывается наружу. Эдвард спокойно берёт меня за руку вновь, ступая вперёд и поглаживая кожу ладони пальцем туда-сюда. Я смотрю на него, пока Френк лишь говорит что-то вроде того, что мы обсудим всё после медальной церемонии. Его чувство веры в нас заставляет меня заткнуться и просто направиться в сторону зоны ожидания оценок.

Мы садимся на диван, я беру Френка за руку, а левой рукой касаюсь колена Эдварда. Он не дёргает ногой. Ну ладно, почти не дёргает. Но, наверное, дёргал бы больше, если бы я не дотронулась. В ответ Эдвард протягивает руку к моей руке и, когда на арене начинают произносить наши имена, взлохмачивает волосы другой ладонью. Напряжение просто зашкаливает, но вот мы наконец видим свои баллы за произвольную программу, оценки за технику и презентацию, их суммируют с результатами короткой программы, и мы... мы обретаем свой личный рекорд. И... первое место. Промежуточное первое место. Первое. Место. Я не верю, но начинаю верить чуть больше, когда нас провожают в зону для победителей, где мы садимся на диван по центру. Это ещё ничего не значит, да, всё окончательно решится только после оставшихся трёх прокатов, но мы сделали всё, что могли. От нас более ничего не зависит. Остаётся только ждать. И смотреть на лёд, даже стараясь не смотреть и не слушать оценки других пар. Но мы всё слышим. Что пара из Канады уступает нам пять с небольшим баллов и предварительно размещается на второй строчке. Что у пары из России случается несколько падений, сначала партнёрши, а впоследствии и партнёра, но они, пока занимая третье место, садятся на диван по левую руку от нас. Эдвард так и держит мою руку все эти бесконечные минуты. Иногда мы говорим, но замолкаем, стоит на льду появиться китайцам. Я не в силах смотреть и утыкаюсь лбом в плечо Эдварда, чтобы не видеть. Но аплодисменты всё равно слышу. Они намного громче, чем те, что поддерживали нас. Естественно, ведь мы в Китае, и сейчас на льду родные для страны спортсмены. Время идёт. Примерно переваливает за середину программы. И снова идёт, пока не стихает музыка, тут же сменяясь ещё более оглушающими аплодисментами и выкриками с трибун. Мы уже в любом случае вторые. И серебро нам точно гарантировано. Многие не то что никогда его не получают, но и ни разу в жизни не оказываются среди участников Олимпийских игр. И рядом со мной лучший мужчина на свете. Что мне ещё надо?

Пара из Китая завоёвывает золото. Но наша серебряная медаль для нас равносильна победе. Победе над самими собой и обстоятельствами. Мы прошли через мою травму и последующий разрыв всяких отношений, чтобы только стать совсем одним целым. В межсезонье между тренировками и согласованием дизайна для новых костюмов в присутствии лишь самых близких мы с Эдвардом сочетаемся узами брака, но это уже совсем другая история.