Жанр: Фэнтези/Романтика/Юмор

Пейринг: Эдвард/Белла

Рейтинг: PG-13, но ближе к R, но не NC.

Саммари: ...и в час, когда опускаются в этот мир, они облачаются в воздух этого мира и кажутся людьми. …И доныне, до сего дня, они живут и существуют, обучая колдовству людей.

— Книга Зоар, гл. Берешит, п.423-425

НЕФИЛИМ

...сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.

— Быт. 6:2-4

...И ангелы, сыны неба, увидели их, и возжелали их, и сказали друг другу: «Давайте выберем себе жён в среде сынов человеческих и родим себе детей!» Они зачали и родили великих исполинов, рост которых был в три тысячи локтей.

— Енох.2:1,2,9

...и в час, когда опускаются в этот мир, они облачаются в воздух этого мира и кажутся людьми.

...А затем они начали увиваться за женщинами мира. И доныне, до сего дня, они живут и существуют, обучая колдовству людей. И они порождали сыновей, которые назывались великанами и богатырями.

— Книга Зоар, гл. Берешит, п.423-425

Он снова пришел к ней в спальню, снова сел в кресло напротив ее кровати, снова уставился на нее гипнотическим взглядом, изо всех сил стараясь призвать астральное тело девушки к себе. И опять потерпел неудачу. Она не слушалась его. Даже во сне. Он не мог читать ее мысли. Даже во сне. Он не мог прекратить желать ее. Даже во сне. Особенно во сне. Она была такая привлекательная, когда спала. Особенно когда спала. Потому что молчала. Пожалуй, он мог бы назвать это чувство любовью. Только любил он ее исключительно спящую, тихую, молчаливую. Потому что, когда Белла Свон открывала рот, он в ужасе бежал прочь.

Это случилось не так давно. По его меркам. По человеческим - около полугода. Он с восторгом смотрел на нее в тот день, уже зная, что придет ночью, когда она заснет, что сядет в кресло и позволит своему астральному телу совокупиться с ее душой. Он любил это ощущение полусна, полуреальности. Любил наполнять разум желанной девушки яркими вспышками эмоций и ощущений. Они всегда просыпались в слезах блаженства после его визита. А потом обязательно совершали что-то необычное. Творческие натуры ощущали мощный приток вдохновения, создавали потрясающие шедевры. Девочки попроще становились смелее и ярче, решались на маленькие бытовые подвиги, типа увольнения с нелюбимой работы или приглашения на свидание приглянувшегося парня. Он всегда следил за ними, радовался за них. Ведь их победы были его детищем, плодом их нереальной одноразовой страсти.

И в этот раз он предвкушал. Что выкинет после совместной ночи эта Белла? Она и так без царя в голове. Какова она будет в любви? С таким-то темпераментом. И даже маленькая проблема - он не мог читать ее мысли - не остановила. Даже не насторожила. Хотя должна была. Он слишком сильно желал ее, чтобы отступить из-за такой мелочи.

"Наверное, она просто не думает. Просто болтает и все", - успокоил он себя, проникая ночью в комнату девушки.

Ему повезло. Она спала. И была еще желанней в своей молчаливой красоте. Улыбнувшись, он присел в кресло напротив кровати и позвал ее душу. Но ответа не услышал и астрального облика тем более не узрел.

Белла спала и видела сны, не зная, не подозревая, что в ее комнате впервые постигает суть отчаяния странное существо. Он звал ее снова и снова. Он выгнал из себя душу, чтобы докричаться. Но девушка оставалась безмолвной. Лишь к утру он забылся в каком-то странном трансе, словно сам видел сон. В этой грезе, словно наяву, он видел их сплетенные в экстазе тела, ее горящие глаза, слышал стоны и крики наслаждения, чувствовал обжигающие волны пика страсти.

Они были вместе. Физически. Он понял это, когда убегал из ее дома, едва не прозевав пробуждение хозяйки спальни. Это был знак. Или рок. Или проклятие. Это было отчаяние. И впервые неудовлетворенное желание.

Он следовал тенью за ней по пятам. Он морщился, но все же слушал ее болтовню, ища в каждом слове ключ к разгадке. И каждую ночь он приходил к ней, смотрел на нее, звал ее. А в ответ - тишина. А в награду за охрану ее сна - греза. Сплетенные в экстазе тела. Крики. Страсть. Шепот. Оргазм. Это было неплохо. Но мало. Словно онанизм: результат вроде есть, но удовлетворения - ноль.

Но и на это подобие мастурбации он подсел, как на наркотик. Даже когда в ее спальне ночевали другие мужчины, он все равно был там. Злился, бесился, но не мог оторваться от этой странной девушки.

Мужчины редко задерживались в ее доме. И он их не винил. После секса Белла любила поболтать. И за завтраком тоже. Она трепалась без остановки. Ее невозможно было заткнуть. Видимо, ее любовников такой расклад напрягал не меньше, чем ночного гостя. Однако у приятелей Беллы был выбор. Они уходили. А он себе такую роскошь позволить не мог. Он уходил лишь, когда вставало солнце, чтобы вернуться ночью. Чтобы смотреть на нее, звать ее, слышать в ответ тишину и ждать, когда же отчаяние подарит ему очередное видение.

И с каждой ночью становилось все тяжелее оставаться в кресле. Однажды он задержался у кровати и едва не коснулся ее волос пальцами. В последний момент одернул руку. Он знал, что не сможет остановиться, лишь раз ее потрогав, почувствовав. Он знал, что возьмет ее. Знал, что она будет рада. Знал, что это будет в миллионы раз прекраснее всего вместе взятого, что он переживал с другими девушка. Но еще он знал, что это удовольствие убьет ее. Люди не могут такое перенести. На тонких материях -да. Приятно и полезно. Физически - это слишком много. Венец такой близости - смерть.

Иногда он хотел придушить Беллу, чтобы не слышать ее болтовню, но смерти девушке не желал.

Осень сменилась зимой, наступила весна. И вот он снова в ее комнате. Кресло. Взгляд. Зов. Тишина. Он прикрывает веки, покорно ожидая очередное видение, вспоминая те, что были ранее. Его лицо освещено блаженной улыбкой. Он ловит за хвост ускользающую грезу, когда тишину ночи разрезает вопрос:

- Ты кто, мать твою, такой?

Он распахивает веки и встречает ее яростный, злой взгляд. Ни в голосе, ни в глазах Беллы нет страха. Он знает, что это чувство в ней атрофировано. Открывая рот, чтобы попытаться заморочить девушку колдовскими словами, чарами, он вдруг произносит совсем не то, что хотел:

- Я - Нефилим.

- А? - челюсть Беллы отвисает.

А Нефилим тихо хнычет, потому что знает, ее ступор будет длиться секунд пять, а потом она изведет его тонной вопросов. На которые он, скорее всего, не сможет промолчать. Как и не сможет применить спасительные чары, которые обычно помогали ему успокоить проснувшихся дев.

- Господи Святый, вот я попал. Нужно было сразу бежать от нее. Не могу мысли читать - это должно было насторожить. Почему, Боже? За что я так влип? - бормотал он себе под нос, не в силах даже встать с кресла.

- Что еще за Нефилим? Кличка что ли? Какого хера ты сидишь тут и пялишься? У меня папа коп, прикинь. Ты встрял, мужик! Клянусь, если тронешь меня, я тебе все кости переломаю. Ну чего молчишь? Отвечай, мать твою волшебницу.

 Он тяжело вздохнул, но не посмел ослушаться.

- Я - Нефилим, потомок брака ангела и человеческой женщины. Я обречен вечно странствовать по свету, даря девам удовольствие и вдохновение. Я смотрю на тебя, потому что не могу не смотреть. Ты мой рок, мой фатум, моя аномалия. Я не могу читать твои мысли, не могу слиться с тобой на астральном уровне. Поэтому я сижу и смотрю на тебя, ожидая каждую ночь, что ты услышишь мой зов и твоя душа сольется с моей. А не отвечал я, потому что ты не спрашивала. Спроси, и я не смогу ничего от тебя утаить. 

Он говорил все это, словно под гипнозом, а когда выдохся, то шлепнул себя по губам и засунул кулак в рот, обреченно заскулив.

Белла же во время его пламенной речи вращала глазами, которые грозили вылезти из орбит. Она никак не могла подобрать челюсть, которая, упав, свидетельствовала о крайней стадии охренения.

Нефилим никогда не видел ее такой. И он точно знал, что ничего хорошего ему это не принесет. Как будто мало ему было того, что он исповедовался этой девчонке, как на духу, и его зад буквально врос в кресло. Паника потихоньку завладевала им, но будучи существом высокой душевной организации, Нефилим отдался в руки Создателя, не смея противиться его воле. Если Белла - его наказание за грехи, он примет его. Безропотно.

Казалось, они одновременно пришли к определенному состоянию покоя. Нефилим был уверен, что Белла сейчас потянется к телефону, чтобы вызвать полицию, но она лишь сидела на кровати, скрестив ноги, и внимательно его рассматривала.

- В психушке день открытых дверей, раз нас обоих выпустили, - наконец начала она нести свою привычную чушь.

Нефилим даже обрадовался, услышав ее голос. Бодрствующая молчаливая Белла пугала его до чертиков.

- Если бы ты хотел меня поиметь, то уже сделал бы это.

- Я хочу до безумия, Белла. Ты даже не представляешь... - он снова прижал руку ко рту. А ведь она даже не спрашивала, просто размышляла вслух.

- Грабить и убивать тоже не стал.

Он лишь покачал головой, подтверждая ее слова.

- Значит, сидишь тут каждую ночь и дрочишь?

Нефилим поморщился, но соврать не мог.

- Я бы не стал это так называть...

- Ну конечно... а как бы ты это назвал, Ангел мой?

- Я хочу слиться с тобой на астральном уровне...

- Чего?

- Душевно соединиться, Белла. Тонкие материи позволяют мне взаимодействовать с душами человеческих женщин, даря им экстаз.

- Мм, ну круто. Но мне кажется, ты банально каждую ночь тут теребонькаешь, гребаный мой вуйаристичный ангел-хранитель.

Нефилим опять не сдержал вздоха.

- В твоих словах есть смыл, но он низкий, грубый и очень... человеческий. Я не могу слиться с тобой, но меня посещают видения, которые услаждают мою душу. Жаль, что твоя астральная суть безмолвна, иначе... - он снова вздохнул. - Я бы хотел подарить тебе это счастье, Белла, но не могу. Ты закрыта. И для справки, я не ангел, а Нефилим. И уж точно я не твой ангел-хранитель. Хотя мы виделись пару раз. Он на редкость приятное существо.

- Хочешь сказать, у меня нет души? Серьезно? Ты тут сидишь и фапаешь на меня, от всей своей широкой астральной сущности удовлетворяешься, а я - бездушная тварь, да?

- Я не сказал, что ты бездушна. Просто твоя душа молчит. И, пожалуйста, не обижайся на меня. Мне становится больно... почему-то.

- Ах, серьезно? Тебе больно?

- Да... впервые. Это неприятно.

- Привыкай, урод.

- Не ври.

- Что?

- Я не урод. Нефилимы прекрасны. И я тебе нравлюсь. А мою красоту ты нивелируешь только из низменных чувств, желая уколоть.

- Господи, какой же самодовольный говнюк.

- Грубо, но тут ты права. И советую не обращаться к Господу с такими восклицаниями. Он не большой поклонник брани.

- Правда что ли? Тогда пусть придет и вымоет мне рот с мылом, а заодно и отшлепает своего сынка-онаниста.

- Я не Божий сын, Белла. Я дитя ангела и...

- Ой, завали. Мне по пофиг.

Нефилим тяжело вздохнул в сотый раз за эту ночь. Белла замолчала, и ему вдруг стало не хватать ее болтовни. Но все же здравый смысл подсказывал ему уносить ноги, хотя зад упрямо пускал корни в кресло. И его осенило.

- Белла, ты не хочешь, чтобы я ушел?

Она не спешила отвечать.

- Белла, пожалуйста, отпусти меня. Утром тебе все покажется сном, а я больше никогда не приду. Клянусь. Ты же хочешь спать спокойно всю ночь? Так и будет, обещаю. Просто позволь мне уйти.

Девушка подняла на его глаза, опалив нездешним огнем, и тихо, но твердо сказала:

- Нет.

И ее голос звучал так звонко и властно, хоть был тихими и спокойным. Нефилим застыл, не узнавая Беллу.

- Ты никуда не уйдешь. Я не позволю.

Она встала с кровати и приближалась к нему мучительно медленно. Он закрыл глаза и шептал молитвы Господу, прося сил противостоять ее чарам, прося для нее мудрости и трезвости. Но Белла подходила ближе и ближе.

- Не дай мне коснуться ее, Господи. Не позволь ей коснуться меня, Господи. За что ты наказываешь нас так жестоко? Она умрет от моей любви, а я не смогу существовать, если ее не станет. Отпусти нас, прошу. Разорви эту связь. Дай ей красивого мужа, здоровых детей, достаток и долгие лета. Или хотя бы одари золотом молчания, но не наказывай эту деву за мои грехи. Она всего лишь человек. Позволь ей выбирать.

- Как тебя зовут? - услышал он голос Беллы.

- Эд... Эдвард, - сквозь тугой кисель прожитых веков всплыло в памяти имя.

- Эдвааард, - протянула Белла, наклоняясь к его лицу, касаясь его губ своими.

И разум покинул их обоих. Осталась лишь бессмысленная, сумасшедшая потребность обладания, слияния. Тела вспыхивали, соприкасаясь. Голоса охрипли от криков мольбы и удовольствия. А души, взлетев к потолку, танцевали свой собственный танец страсти и любви, отражая суть сущностей в астральном мире.

Ночь или век? Час или день? Миг или вечность?

Эдвард очнулся в темноте. Он не смел открыть глаза, боясь увидеть бездыханное тело Беллы. Нефилим лежал без движения и трусливо ждал, когда горячее тело любимой начнет остывать в его руках. По его щекам текли слезы, а проклятия так и рвались с губ. Но он молчал. И ждал.

- Ох, Эд, подвинься что ли. Руку отлежал, - капризно захныкала Белла.

Он вскочил с кровати, едва не спихнув с нее Беллу.

- Сдурел? Чего прыгаешь? Что за мужики пошли! Никто не любит обниматься утром. А ведь девочкам так нравится валяться в кроватке...

Эдвард рассмеялся, утирая слезы, подлетел к ней, схватил за плечи и затряс как тряпичную куклу, приговаривая:

- Ты жива... жива.. Боже Всемогущий! Спасибо.

- Круто-круто, - промямлила Белла, чуть отпихивая его.

- Ты хоть понимаешь, что произошло? Ты не человек. Ты такая же как я. Это невозможно, но факт. Кто твой отец?

- Охереть, мужик. Ты тут со мной тусуешься не первый день, а узнать про предков не мог? Мой папа - шеф полиции, Чарли.

- А... этот, - припомнил Эдвард местного усатого шерифа, - А мать?

- Ну... мама, она... ммм, она умерла. В детстве отец говорил, что она ангел, и Бог забрал ее обратно на небо.

- Невероятно, - пробормотал Нефилим. - Это просто невероятно. Вот почему я не слышу тебя и не вижу твою душу. Ты открываешься, только если сама хочешь. Боже... Белла, ты Нефилим, только женщина. Я не встречал таких. Нефилимы – мужчины. Только мужчины.

- Что за сексизм! – возмутилась Белла.

Но Эдвард продолжал размышлять вслух:

- Возможно, ты прожила бы жизнь, как человек, если бы мы не встретились, но теперь...

- О, мать твою, заткнись хоть на секунду! - заорала на него Нефилим.

Он тут же послушался, а потом разразился смехом.

Эдвард так давно не разговаривал. Кто бы знал, что он такой же болтун, как и Белла. А то и хлеще. Нефилим ржал так заразительно, что его любимая тоже стала хихикать, а потом и вовсе залилась звонким смехом.

Уже потом до Эдварда дошло, что Белла имеет над ним странную власть. Он не в силах игнорировать ее вопросы, приказы, желания. Сначала он, конечно, негодовал, но в итоге смирился. Потому что было не важно, кто какой властью обладает, когда тела и души сливаются в едином порыве и страсти, и любовь благословляет, опуская Обетованные Небеса на грешную землю.