Взобравшись на вершину, мы обнялись и простояли так некоторое время. Где-то внизу слышался шум, где ковбои уже согнали стадо, готовое к перегону, и от осознания того, что разлука неизбежна, мое сердце разрывалось на части.
- Я буду скучать по тебе, Эдвард, – пробормотала я в его грудь и, приподняв мое лицо за подбородок, Эдвард поцеловал меня долгим, тягучим поцелуем. – Обещай, что будешь беречь себя.
Я знала, что во время перегона возможны нападения как индейцев, так и белых бандитов и с ужасом представляла, что может произойти, если это случится.
- Я вернусь до первого снега. Верь мне.
Все слова прощания были сказаны ранее - ночью, когда откровенность не так страшна и кажется, что темнота заглатывает слова, не разбивая ими сердце. Странно, я все равно чувствовала, что мое сердце рассыпается на кусочки.
Я повязала мужу на шею красный ковбойский платок, чтобы он не опалил лицо и не задохнулся от пыли, которая будет сопровождать их всю дорогу. Эдвард провел ладонью по моей щеке, последний раз поцеловал в губы и, вскочив на лошадь, ускакал.
Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Спускалась вниз я очень медленно, еще не веря, что он уехал, и уже чувствуя, как боль растекается по всему телу, начиная от сердца.
Неужели я так прикипела к нему за эти два месяца супружеской жизни? Удивительно…
Дни потекли медленно, размеренно, хотя до этого неслись галопом, сокращая в сотни раз каждую минуту.
Я работала на ранчо, как и раньше, а может и больше, но, несмотря на загруженность, каждая моя мысль была об Эдварде, каждое движение говорило о боли от его отсутствия, каждая слеза была предназначена только ему.
Боль начиналась в сердце, расползаясь по всему телу, затягивая в бездну коварными щупальцами все органы, парализуя дыхание и терзая нервы. Каждую ночь я металась в кровати, до боли в пальцах стискивала простынь и не могла надышаться ароматом, исходившим от подушки Эдварда.
Без него я перестала быть цельной, а каждая минута, тягучая как смола, была пронизана страхом вперемешку с болью.
За полтора месяца его отсутствия я похудела, что вызвало дикое недовольство Мери, истерзала себя самыми страшными предположениями и почему-то решила, что он меня никогда не полюбит. Я видела в себе ужасающие изъяны и если бы не один инцидент, произошедший за две недели до предполагаемого возвращения Эдварда, я бы встретила его бледным, осунувшимся существом, с трудом напоминавшим женщину, на которой он женился.
Я зашла в кухню, где миссис Вебер с раннего утра пекла хлеб: его было так много, что я даже замерла на некоторое время, оглядывая его количество. И тут меня накрыло непонимание…
Мери и раньше пекла столько хлеба, но я всегда была мыслями с мужем и не обращала на это внимание, но сегодня…
- Мери? – она подняла на меня взгляд.
- Ты и до моего приезда пекла столько хлеба?
- Конечно, мэм. Все-таки надо кормить работников, да и мистер Каллен никогда не откажется от еще горячего батона.
- Странно… А почему же Эдвард в таких количествах покупал хлеб в пекарне моего отца, если у вас его и так достаточно?
Мери улыбнулась, и я заметила, как лукаво блеснули ее глаза.
- Три месяца назад я сказала вашему супругу, что если вы так сильно ему нравитесь, то лучше сделать вам предложение, чем скупать весь хлеб, который потом некому есть. Он же наведывался в город, лишь бы на вас поглазеть.
Я молча вышла из кухни и пошла прибираться в одной из комнат. Стоит ли говорить, что следующие четырнадцать дней я провела в более приподнятом настроении?
В день предполагаемого возвращения Эдварда я встала на заре. Конечно, умом я понимала, что временные рамки были довольно расплывчаты, но надежда не давала спать и толкала меня на холм к нашему дубу. Туда, где мы попрощались и где, я уверена, встретимся. Я медленно оделась, заплела косу, не став закручивать ее в пучок. Перед тем как выйти на улицу, захватила с собой шерстяную шаль, ведь ночи стали более прохладными и к утру можно было легко озябнуть, находясь на улице без какой-нибудь более или менее теплой накидки.
Поднявшись к дубу, я в полном одиночестве встретила рассвет, с грустью оглядывая пустое поле перед подножием холма. И почему я решила, что он вернется сегодня на рассвете? Видимо, мой личный рассвет отсрочится и неизвестно, когда он прогонит ночь.
Грустно вздохнув и пожурив себя за глупые надежды, я поплотнее закуталась в шаль и, бросив последний тоскливый взгляд на простирающиеся перед моим взором просторы, стала медленно спускаться к дому. Влажная от росы трава шелестела о подол моей юбки и отбрасывала отблески, словно бриллианты, соприкасаясь с солнцем. Спуск был пройден почти наполовину, когда мой слух уловил стук копыт.
Я остановилась и прислушалась. Стук не прекратился и, на несколько мгновений потеряв способность дышать, я резко обернулась, а затем, приподняв юбки, побежала обратно к дубу. Добравшись до вершины и задыхаясь от бега, я остановилась и вгляделась вперед. Стук не прекращался и становился все громче, пока не прекратился у кромки небольшого леска, в который уходила дорога. Я замерла, ожидая, когда всадник покажется на дороге, но никого не было.
Из моей груди вырвался стон, когда из тени деревьев вышел Ветер и спокойненько себе пошел пастись на небольшой луг. Рыдания сжимали мою грудь, не давая дышать и, прижав руку к груди, я с замиранием сердца ждала, когда появится мой долгожданный, мой самый желанный мужчина. Я не сдержала облегченного стона, когда вслед за Ветром на дорогу вышел Эдвард. Сделав несколько шагов вперед, он замер, увидев меня, и неуверенно махнул рукой.
Не знаю, кто из нас двоих сделал первый шаг, но уже через несколько мгновений мы бежали друг к другу и, встретившись на середине спуска, я с размаху врезалась в мужа, исступленно цепляясь за его одежду, пропахшую потом и пылью, скинув на землю его шляпу, запуская пальцы в его волосы, благоговейно гладя его бороду. Эдвард же оставлял беспорядочные поцелуи везде, куда мог дотянуться, стискивал меня в крепких объятьях и несвязно говорил, что никогда так не рвался домой, какая я красивая и как он скучал. И хоть сейчас супруг был рядом, боль от его отсутствия будто стала в десятки раз острее, чтобы потихоньку утихнуть и уйти.
Уйти, чтобы вернуться, когда придет время новой разлуки.
***
Жизнь снова вошла в свой ритм. Эдвард пообещал, что следующий перегон состоится только в конце весны и, заглушив в себе тревогу, я заставила себя радоваться тому, что половину осени, всю зиму и весну он будет со мной и никуда не уедет.
Однажды днем, в те дни, когда осень должна была сменить зима, я занималась стиркой в тот момент, когда меня прозвал Эдвард.
- Что ты опять задумал? – недоверчиво спросила я, онемевшими от холодной воды руками развязывая фартук.
Супруг взял меня под руку и повел за собой к холму, где как я заметила, пасся Ветер.
- Тебе понравится, я уверен.
Когда мы подошли к коню, Эдвард с улыбкой подал мне руку. Я доверчиво вложила в нее свою ладонь, о чем пожалела сразу же, стоило ему сказать:
- Я прокачу тебя на Ветре.
- Ни за что, – я яростно мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вырвать руку, но супруг держал ее крепко, при этом насмешливо улыбаясь. Вот дьявол!
- Ты же хотела узнать, почему я назвал его Ветром.
- И как это связано?
- Поехали и узнаешь.
Муж долго уговаривал меня, и в итоге я сдалась, понимая, что в любом случае вышла бы из этой перепалки проигравшей. Сжимаясь от страха, я села боком в седло, а когда за мной сел Эдвард, состояние нервозности только увеличилось, потому что он не переставал посмеиваться.
- Я передумала, – зажмурившись, сказала я, когда Ветер медленно пошел вниз по склону.
- А я нет, – со смехом ответил Эдвард и пустил коня галопом.
Я цеплялась руками за что только можно, кричала до боли в горле и чувствовала, что сердце в любой момент просто выпрыгнет из груди, а Эдвард держал меня очень крепко, подгонял коня и оглушительно громко смеялся. Ветер бил мне в лицо, слезы невольно потекли из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках, стекая по лицу на шею, в рот, который не закрывался от крика.
Это был самый страшный и в то же время восхитительный момент в моей жизни.
Конь несся так быстро, что казалось, обгоняет ветер. Ну, теперь-то я точно знаю, почему у него именно такая кличка.
Зима вступила в свои права, заваливая белым пушистым снегом пастбища, задувая ветром в самые тонкие щели в стенах, замораживая водоемы. Я наслаждалась каждым днем нашей жизни на ранчо, которая стала более спокойной с приходом холодов. Эдвард часто засиживался в своем кабинете, занимаясь документацией; я готовила, прибиралась, как могла помогала по хозяйству, гуляла с мужем, когда у него было время, читала книги в его кабинете, пока он работал - все, как мечтала раньше.
Однажды днем, не найдя в доме Эдварда, я решила прогуляться. На улице стояла приятная прохлада, падал легкий пушистый снег, и небольшой ветерок приятно обдувал мое лицо. Я шла размеренно, с трудом ступая по снегу, и думала о том, что за все месяцы брака так и не смогла забеременеть. Понимаю, что прошло всего несколько месяцев, но я мечтала подарить мужу наследника. Малыша, который будет его точной копией. Мне было больно, что я не забеременела сразу, чтобы порадовать мужа, но радовало то, что он сам не поднимал этот вопрос. Раз он молчит, я тоже ничего не буду говорить. Может, этот разговор начинать и не придется, ведь беременность может наступить в любой момент. Особенно, учитывая тот факт, что мой супруг не был особо сдержан и часто занимался со мной любовью.
Улыбаясь и предаваясь воспоминаниям о прошлой ночи, я сама не заметила, как дошла до второй конюшни, которая была далеко от хозяйского дома - она была почти вполовину меньше и рядом с ней располагались домики ковбоев и их семей, которые работали на ранчо. Я обошла конюшню с противоположной стороны и, дойдя до угла здания, услышала, как в одном из домов скрипнула дверь. Увидев, что оттуда вышел Эдвард, я улыбнулась и спряталась за углом, желая подкрасться к нему сзади, когда он пойдет домой. Стараясь не быть замеченной, тихонько притаилась, наблюдая за мужем. Он постоял несколько секунд, смотря на открытую дверь, когда оттуда вышла девушка с волосами цвета воронова крыла, блестящим водопадом рассыпанными по плечам.
Мое сердце болезненно сжалось, стоило мужу бережно погладить девушку по плечу. Он привлек ее к себе, поцеловал в лоб и пошел по направлению к нашему дому. Девушка некоторое время смотрела ему вслед, а потом, поплотнее закутавшись в шаль, вернулась в дом.
Я крепко зажмурилась и привалилась к стене. В этот момент мой мир рухнул. Все мои мечты, желания, стремления обрушились и мертвым грузом пригвоздили меня к земле.
Я вернулась домой только к ужину. Эдвард перехватил меня в коридоре, взяв под локоть.
- Где ты была? Я места себе не находил, – его брови были сурово сдвинуты, а голос пропитан тревогой, но сейчас это отдалось только тупой болью в груди.
Всему конец… конец всему, во что я верила, на что надеялась. Как же мне дальше жить?
- Я гуляла. Отпусти, – последнее слово было сказано более грубо и, вырвав свою руку из его захвата, я пошла к кухне.
- Где ты гуляла? Черт, Белла, остановись! Что с тобой? – он обхватил меня за плечи, но я только обессилено повесила голову.
- Ничего, – буркнула я. – Просто неважно себя чувствую.
Ужин прошел в напряженной обстановке. Эдвард пытался вывести меня на разговор, метал глазами молнии, но я только односложно отвечала и уныло ковырялась вилкой в тарелке. В конце концов, в данный момент я пыталась собрать по кусочкам свое разбитое сердце, и каждое слово давалось с величайшим трудом.
Я ушла спать раньше всех и, застегнув ворот ночной рубашки наглухо, забралась под одеяло, отвернувшись к окну. Надежда, что успею выплакать все свои слезы до прихода Эдварда почти сразу умерла, потому что он пришел в спальню раньше обычного. В кромешной темноте он разделся догола, залез под одеяло и тесно прижался ко мне, покрывая жаркими поцелуями шею.
- Я скучал по тебе сегодня.
- Я не хочу, – резко ответила я и Эдвард отпрянул.
Мы помолчали некоторое время пока, устало вздохнув, он не уткнулся лбом в мое плечо.
- Прошу тебя, скажи, что не так?
Всхлипнув, я не смогла сдержать слез и разрыдалась как маленькая девочка, у которой отобрали мечту. Эдвард прижимал меня к себе, гладил по голове, шептал что-то успокаивающее, а я выплакивала все, что накопилось в душе за сегодняшний день - всю свою боль, сомнения и горечь разочарования.
- Я видела тебя сегодня с женщиной, – мертвым голосом сказала я, а его рука, поглаживающая мою спину, остановилась.
- С какой женщиной? – напряженно спросил он.
- С той, которую ты поцеловал после того, как провел время в ее доме. Она высокая и у нее черные волосы. Это твоя любовница? Скажи, что я сделала не так? – я вцепилась пальцами в его плечо, не замечая, что делаю ему больно.
Эдвард помолчал какое-то время, и я уже ждала оправданий, как он… засмеялся. Вот подлец!
- Значит, тебе смешно? – вскипела я и, оттолкнув его, попыталась слезть с кровати.
Эдвард, моментально среагировав, схватил меня за лодыжку и подтащил к себе. Я отбрыкивалась, безуспешно пытаясь вырваться, а Каллен, не переставая хохотать, подмяв меня под себя, вжал меня животом в матрас.
- Отпусти меня сейчас же, наглый изменник! Ух, я не собираюсь этого терпеть! – я елозила под его телом, пытаясь выскользнуть, как почувствовала, как в мою поясницу уперлось его возбуждение, явно говорящее о том, как ему нравятся мои движения.
- Слезь сейчас же, – мой голос был тверд, чуть дрогнув, когда Эдвард, запустив руку под мою рубашку, медленно провел горячей ладонью по ноге.
- Глупая девчонка, – жарко прошептал он мне на ухо, обдавая теплым дыханием шею. – Ну, разве я мог найти кого-то, кто был бы лучше моей обожаемой, самой лучшей сварливой женушки? Ммм?
- Ну, видимо нашел, раз пропадал сегодня целый день в этой хибаре, – злобно процедила я и попыталась ткнуть мужа локтем в бок.
Раздался его мягкий смех, и я чуть не разрыдалась снова. Жена тут с ума сходит, а он смеется!
- Элис не моя любовница, глупышка ты моя.
- А кто же она тогда? – голосом, наполненным ядом, спросила я, почувствовав боль от того, как нежно он назвал ее имя.
- Элис моя сестра.
Внезапно все мои попытки вырваться были прекращены, и я испуганно замерла под тяжелым телом мужа. Из моих легких вырывалось тяжелое дыхание, которое опаляло грудную клетку огнем.
- Как… как это возможно?
Эдвард скатился с меня и, прижав спиной к своей груди, некоторое время хранил молчание, прежде чем сказать:
- Ее мать была из племени ото. Отец влюбился в нее, и у них родилась Элис. В это время он был женат и конечно эта связь прекратилась довольно быстро, но в тайне от моей матери он помогал матери Элис. Когда ее не стало, Элис было пятнадцать. Отец поселил дочь в том домике вместе с Мери, но Элис отказалась с ней жить и в наш дом отказывалась переезжать наотрез. Мать ненавидела ее, но даже она пыталась объяснить, что жить одной в доме неприлично.
- И как же вы договорились?
Эдвард хмыкнул.
- Никак. Как можно договориться с девчонкой, которая выросла в племени индейцев, да еще и родилась немой. Что бы мы не говорили, она встречала это с таким выражением лица, что дальнейшие споры были бесполезны.
Мы еще полежали так некоторое время, прежде чем, несмело положив руку на мое бедро, Эдвард спросил:
- Ты все еще злишься на меня?
Я смело прижала его руку к ноге и, обернувшись, пробурчала:
- Конечно, злюсь. И сейчас ты искупишь свою вину как хороший муж.
- Так точно, миссис Каллен.
Знакомство с Элис состоялось ровно через неделю. Мы пошли пешком, потому что я наотрез отказалась ехать на Ветре. Элис открыла нам дверь после первого стука, будто знала, что мы придем. Махнув рукой, девушка пригласила нас в дом, я чувствовала на себе ее пристальный изучающий взгляд. Сестра Эдварда оказалась потрясающе красивой молодой женщиной - высокая, стройная, кожа смуглая, блестящая и упругая словно атлас. Ее карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, были такими живыми, что иногда не требовалось слов, чтобы понять ее. Видя мое смущение, Элис решила начать разговор первая, задав его жестами, которые Эдвард перевел.
«Тебя не смущает, что у Эдварда есть незаконнорожденная сестра?»
- Нет. Конечно же нет. И я очень рада с тобой познакомиться.
Элис сдержанно улыбнулась и после этого мы незаметно друг для друга нашли общий язык. Общаясь еще неуверенно, аккуратно обмениваясь фразами, я поняла, что она мне нравится.
- Эдвард, почему Элис не живет с нами в большом доме? – спросила я мужа, когда мы шли домой.
- Она слишком гордая. Отца она не особо жаловала, потому что он зачал ее будучи женатым, а уж мою мать ей и подавно любить не за что.
- Давай пригласим ее в гости.
Эдвард, довольный тем, что я так тепло приняла его сестру, поцеловал меня в лоб и улыбнулся.
- Я буду только рад.
Я очень сильно любила мужа и была счастлива, что несмотря на общественное порицание, павшее на его семью с того момента, как стало известно о внебрачном ребенке ныне покойного Карлайла Каллена, он любил сестру и заботился о ней.
Месяцы шли, сменяя один другой, и я все больше и больше тревожилась, что близится весна и перегон скота, намеченный еще осенью. Ройс и Розали еще несколько раз посещали наше ранчо, и мистер Кинг продолжал вести себя со мной некорректно. Я же на все его взгляды и намеки старательно делала вид, что ничего не замечаю, и при этом по возможности держалась от него подальше. Все-таки он был главным партнером Эдварда, и я не хотела идти на конфликт, жалуясь мужу. И только нечастые визиты Элис могли меня порадовать и отвлечь от нелегких дум. Было видно, что она неуверенно чувствует себя в доме и с большей охотой принимает меня у себя. И я расстроилась, когда она наотрез отказалась переехать к нам.
В начале весны, когда уже вовсю шла подготовка к перегону скота, состоялось два события. Первое - я узнала, что наконец-то беременна. Эдвард был безумно счастлив и сразу стал строить планы на будущее. Он мечтал о сыне, и я надеялась, что родится именно мальчик. Хотя, он уверял, что и девочке будет рад, но я же знала, как было важно для него появление на свет наследника.
А второе событие оказалось намного менее радостным…
Мы присутствовали на ужине у Кингов, когда я почувствовала дурноту и, извинившись, вышла в уборную. Не успев дойти до конца коридора, меня нагнал Ройс и, больно схватив за запястье, притянул к себе.
- Ждешь меня, красотка? – мерзко облизывая губы, сказал он и, попытавшись вырваться, я только и смогла сказать голосом, дрожащим от волнения:
- Отпустите меня.
- А то что? – ухмыляясь, спросил он и потащил меня в одну из комнат.
Я вырывалась, умоляла отпустить меня, а он только смеялся и приговаривал, что я сама соблазняла его все это время.
Ройс Кинг только успел открыть дверь своего кабинета, когда, выйдя из-за угла коридора, Эдвард молча подлетел к нам, одним ударом сшиб Кинга с ног и, взяв меня за руку, стремительно вывел из дома.
Мы ехали домой в гробовом молчании, и я, сглатывая слезы, с ужасом смотрела на его окровавленные пальцы.
- Эдвард… - заикаясь, пробормотала я. – Я не знала… Я не хотела, чтобы он пошел за мной.
- Это был последний раз, когда ты была в обществе Кинга. Последний, ты поняла? – жестко спросил он, и я обессилено кивнула.
Естественно, весенний перегон сорвался. Эдвард уже не успевал найти нового компаньона и, злой до чертиков, провел весну и начало лета в работе. А я… я старалась быть нежной и понимающей. Ведь сейчас только это могло хоть как-то унять его гнев.
Когда пришло лето, душное и влажное, и мой живот уже немного округлился, Эдвард пригласил меня на прогулку.
- Я не сяду на Ветра, повторяю тебе, – Эдвард с улыбкой выслушивал все мои капризы и, наконец, сказал:
- Обещаю, что больше не устрою такой дикой скачки. Ну же, соглашайся. У меня есть для тебя сюрприз.
Не переставая недовольно ворчать, я все-таки согласилась и всю дорогу обиженно сопела, пока Эдвард вез нас по полям к лесу. Примерно через час, доехав до нужного места, Эдвард привязал коня к дереву и повел меня через какие-то заросли. Я уже хотела возмутиться, когда мы вышли к небольшому водоему, окруженному высоко растущими кустарниками.
- Что мы здесь делаем? – любуясь красотой природы, спросила я и, поцеловав меня в кончик носа, Эдвард сказал:
- Я предлагаю искупаться.
Я закатила глаза, мысленно спросив себя, откуда в моем супруге столько странных, иногда непонятных мне желаний, но не успела сказать и слова, как он уже скинул жилет и рубашку.
- Я еще не согласилась.
Он подошел ближе и взял меня за руки.
- Ну же, давай. Обещаю, тебе понравится.
И смотря в его глаза, мерцающие от солнечного света, я не смогла отказать ему. Снова. Эдвард уже разделся и зашел по пояс в воду, пока я снимала с себя одежду под его горящим взглядом и, взяв протянутую руку, аккуратно зашла в водоем. Его рука скользнула по моей спине, опустилась на ягодицу и сжала ее. Ох, мой милый, что же ты со мной творишь?
Через час, утомленная и безумно счастливая, я обнимала мужа стоя в воде, водя по ней рукой и любуясь ее переливами на сладкой коже любимого. Он тихо, едва различимо шептал мне на ухо о своей любви, и я прижималась к нему еще теснее, чувствуя его ласкающую руку на своем животе.
- Я должен тебе кое-что сказать, – серьезно сказал он и, разморенная от его ласк и жаркого солнца, я не сразу перестроилась на менее романтичный лад.
- В чем дело?
Эдвард некоторое время молчал, подбирая слова и, наконец, услышав то, что он хотел сказать, я чуть не умерла.
- Осенью я ухожу на перегон скота. Только с нашими ковбоями.
- Ты… что? Ты с ума сошел? – раздался мой крик. – Ты не можешь сделать этого! Это же опасно!
- Я должен, Белла. Нам сейчас нужны деньги. Тем более, мы не раз проходили этот путь и опасность минимальна.
- Ты не можешь этого знать! – только почувствовав соль на губах, я поняла, что плачу.
- А как же ребенок?
- Я вернусь к его рождению, – мы молча смотрели друг на друга, и поняв, что этого упрямца не переубедить, я оттолкнула его и вышла из воды.
***
Эдвард ушел на перегон ранней осенью. Прощаясь на нашем холме, он обещал, что успеет вернуться к рождению ребенка.
- Береги себя, прошу, – шептала я, когда он гладил мой живот, в котором толкался ребенок.
Он просто кивнул, поцеловал мои и так уже истерзанные губы и ушел. Он унес с собой радость, свет, унес всю жизнь, оставив только любовь, которая грела меня изнутри.
Каждую ночь, когда я засыпала, наплакавшись вдоволь, мне снились жуткие сны с участием индейцев, которые нападают на Эдварда. Я просыпалась в холодном поту, после этого долгие часы молясь о благополучии моего мужа и всех, кто пошел на эту авантюру вместе с ним.
Не знаю почему, но то, что в этот раз вместе с Эдвардом на перегон поехал и управляющий ранчо Джаспер Хейл, делало меня спокойнее. Да и зная, что не только я, но и Элис ждет своего ковбоя, мне становилось легче, хоть это и эгоистично. Перед походом Джаспер попросил у Эдварда руки его сестры. Ему было плевать, что его жена из индейского племени, что она не разговаривает – он просто любил ее и хотел быть рядом. Думаю, что если бы не незапланированный перегон, свадьба уже бы состоялась.
Каждая минута, каждая секунда моей жизни без Эдварда превратилась в боль. А ведь за год я и забыла, как она сильна…
Моя боль, моя тоска, сомнения и горькие мысли - все имело одно имя - Эдвард. Мои слезы, мои переживания и неуверенность в завтрашнем дне имели одну причину - Эдвард.
Уже знакомая боль разрослась в сердце, расползлась по всему телу и держала меня в тисках крепко-крепко. Даже при всем желании я не смогла бы вырваться из ее хватки, и только возвращение мужа спасет меня от неминуемой гибели.
Прошло полтора месяца. Я уже начинала оживать, зная, что муж вернется скоро и чуть не умерла от счастья, когда увидела на нашем холме возле дуба Ветра. Поддерживая двумя руками живот, я тяжело взбиралась наверх, когда увидела… Джаспера. Он был избит, лицо покрыто кровоподтеками, в глазах стояли слезы и такое сожаление, когда он смотрел на меня, что я все сразу поняла.
Мой муж не вернется.
Оказалось, что через месяц после начала перегона на них напали белые бандиты. Несколько убитых, все остальные с тяжелыми травмами, а Эдвард… тело Эдварда даже не нашли. Кажется, это последнее, что я успела услышать, перед тем как потерять сознание.
Я не знаю, что было дальше. Помню только плач Мери; родной запах, исходящий от подушки Эдварда, которую я не выпускала из рук, пока металась в бреду; сожаления и слезы Джаспера; нежные руки Элис, которые обнимали меня так крепко, что не позволили душе покинуть тело. И еще я помню тиканье часов. Раздражающее, отмеряющее каждую секунду, что мужа не было рядом. Мысленно я просила их оттикать столько, сколько мне осталось, и горячо желала, чтобы они прекратили свой ход. Я жила словно в тумане, позволяя боли поглотить меня, сожрать целиком, не оставив ни единой зацепки.
Ох, мой милый, как же я без тебя? Глупый, не нужны мне твои деньги. Нужен только ты - без денег, без ранчо, без всего. Лишь бы живой и невредимый. Я за это все отдам…
Мой разум заволок туман безысходности. Я медленно уходила в него, погружаясь в его прохладную свежесть. Там легче, ведь есть воспоминания, которые я буду перебирать по крупицам, питаясь ими и продлевая уже такую ненужную жизнь.
Не знаю, как не родила раньше времени, но наш сын, Эммет Эдвард Каллен, появился в срок. Его громогласный крик, возвестивший мир о том, что в него пожаловал маленький мужчина, плоть и кровь Эдварда, пробудил меня ото сна. Я держала новорожденного сына на руках, любовно гладила его щеку, перебирала маленькие пальчики и, задумавшись, сказала Мери и Элис, которые всегда были рядом:
- Он вернется.
Элис и миссис Вебер переглянулись, и Мери несмело сказала:
- Миссис Каллен… Белла. Мы должны жить дальше.
Мой взгляд ни на секунду не отрывался от сына.
- А мы и будем жить дальше. Будем жить и ждать папу. Верно, малыш?
Меня невозможно было переубедить. Я всем сердцем верила, что муж вернется. Не знаю, как маленький Эммет смог подарить мне надежду и веру в будущее, но я уже не отступала от своей мысли - он вернется. Почему не сейчас? Наступила зима и через снег ему не пробраться обратно. Что будет, если Эдвард не вернется и весной? Что ж, я буду ждать его столько, сколько потребуется.
«Он вернется. Он вернется. Он вернется», – повторяла я эти слова словно заклинание и каждую минуту поддерживала в себе веру в чудо. Никто не верил, кроме меня. Окружающие начинали считать, что вдова Каллен не в себе и лучше бы и дальше лежала в своем беспросветном тумане. Мери и Элис уже не перечили, а я верила всем сердцем в возвращение Эдварда, говорила еще совсем крошечному сыну, что скоро приедет папа и молилась каждую ночь о том, чтобы чудо свершилось.
А мне уже вовсю выражали соболезнования, а я наотрез отказывалась их принимать. Через месяц после рождения сына к нам заявился Ройс Кинг. Со скорбным выражением лица, выразив все свое сочувствие по поводу гибели Эдварда и заметив явное отсутствие интереса с моей стороны, он развалился на диване, закинув ногу на ногу и, не обращая внимания на мое молчание, подсаживался все ближе и ближе.
- Мистер Кинг, я вынуждена попросить вас покинуть мой дом, – сдержанно сказала я, когда он сел так близко, что я почувствовала запах алкоголя, исходивший от него.
- Я тебя сразу раскусил, – медленно потянул он, нависая надо мной. – Ты же никогда его не любила. Это все ради ранчо, верно?
- Мистер Кинг, я повторяю свою просьбу и надеюсь, что мы с вами больше не увидимся, – дрожащим от напряжения голосом сказала я и, отмахнувшись, Ройс навалился на меня, придавливая меня своим телом к дивану.
- Отпустите меня! – закричала я, брыкаясь изо всех сил, и, закрыв мне рот ладонью, Кинг другой рукой задрал мою юбку.
- Я все сразу понял, маленькая дрянь. Я же видел, что ты хотела меня с первой встречи. Ну же, не сопротивляйся, крошка. Я дам тебе то, чего никогда не давал муж.
Я вырывалась, пыталась кричать, но он с удивительной силой для нетрезвого человека держал меня, не давая вырваться. В один момент я вывернулась и укусила его за ладонь. Через считанные секунды он с размаху ударил меня по лицу, просовывая ногу между моих ног.
- Ах ты маленькая сучка! Я тебя сейчас научу хорошим манерам.
Уже выбиваясь из сил, я еще раз попыталась оттолкнуть его, как неожиданно тело Ройса обмякло, и он без сознания навалился на меня. Еле столкнув его тело с себя, я увидела Элис, которая держала в руках кочергу и испуганно хлопала ресницами, смотря на Кинга.
- О Боже, Элис! – вскрикнула я и обняла ее.
Через несколько мгновений, привлеченная шумом, в гостиную вошла Мери и, увидев Ройса и кочергу в руках Элис, испуганно прижала руку ко рту.
- Ничего серьезного, – Сказал Джаспер, осмотрев небольшую рану на голове Кинга. – Я отвезу эту кучу конского навоза к границе его ранчо.
Джаспер с отвращением закинул его тело на плечо и в сопровождении взволнованной Элис вышел из дома. Миссис Вебер покачала головой, посмотрев на меня, подошла ближе и крепко обняла.
Я плакала на ее плече как ребенок.
***
Уже наступила середина весны, а Эдвард так и не объявился. Как только стаял первый снег, я каждое утро вставала на заре, заходила в конюшню, брала с собой Ветра и шла с ним на холм, чтобы, прислонившись к шершавой поверхности дуба, встретить рассвет, полюбоваться природой, проснувшейся после зимы и уйти, с сердцем, разрываемым от тоски. Каждый день, встречая солнце, я мысленно зачеркивала еще один день в календаре, проведенный без мужа. День, отмеченный печатью боли и потухающей надежды. День, который мой сын провел без отца. Ему уже несколько месяцев и, говоря ему, что папа вернется, я уже чувствовала себя неудобно. Мне казалось, что даже он мне не верил.
Где же ты, мой любимый?
Мои молитвы были только о том, чтобы любая дорогая привела Эдварда домой.
Он вернется. Он вернется. Он вернется – даже эти слова уже не вселяли такой надежды, и уверенность в его возвращении медленно затухала, словно свеча, догоревшая до своего основания.
Очередное раннее утро. Я встала, умылась и заплела косу. Потом надела панталоны, нижнюю рубашку, чулки и затянула корсет. Решив поторопиться, я быстрее надела длинную юбку с кожаным поясом, блузку и жилетку. Все как обычно.
Подойдя к колыбельке сына, которую смастерил его отец в наше последнее лето, я слегка коснулась подушечками пальцев волос, растущих на его макушке - таких же темных, как у Эдварда, и потеплее укрыла его одеяльцем.
Спи, мой золотой, мама скоро придет…
Добравшись вместе с Ветром до вершины холма, я отпустила его пастись, а сама привалилась спиной к дубу. Зарево нежно окрасило полоску неба, расчищая путь солнечному диску. Перед моими глазами разворачивалась картина, которую я видела десятки раз, но от этого она не становилась менее впечатляющей. Солнце любовно погладило лучами небо, прогоняя черноту, осветило верхушки деревьев и запуталось в траве.
Когда солнечный диск уверенно занял свое место на небесном пьедестале, я, бросив последний взгляд на необъятные просторы, оттолкнулась от жесткой коры дерева, в последний раз посмотрела на деревья, из тени которых полтора года назад показался мой муж, вернувшись из похода.
Тягучая тоска вновь наполнила мое сердце, убивая надежду, когда в последний момент, уже уходя, мой взгляд зацепился за движение где-то внизу за деревьями. Затаив дыхание, я замерла, прислушиваясь к каждому шороху, пока на песчаной дороге не показался путник. Он хромал, тяжело ступая на здоровую ногу, его борода неопрятно кустилась на лице. Увидев меня, мужчина замер и через несколько мгновений поднял руку вверх. Точно так же, как полтора года назад.
Зажав рот рукой, я ничего не видела из-за слез, тоненькими ручейками сбегавшими по лицу. Споткнувшись, мужчина быстро, почти бегом, на пределе своих возможностей в данный момент, двинулся к вершине холма и, ощутив внутренний толчок, я побежала. Спотыкаясь и поднимая пыль, я бежала к мужчине, которого ждала не эти месяцы, а всю свою жизнь.
Когда он заключил меня в объятья, я чуть не умерла. От силы его хватки казалось, что еще чуть-чуть и не хватит дыхания, но это было счастьем. Я рыдала в голос, отвечала на его поцелуи, с болью оглядывала новые шрамы, покрывшие его лицо, и слушала каждое слово, еще не веря, что Эдвард жив, что он рядом.
Эдвард сбивчиво рассказывал, что произошло, прерываясь, чтобы снова повторить «прости» и «люблю».
- Меня выходило племя ото. Они помнили меня еще с того времени, когда мы с отцом приехали за Элис. Представляешь, на нас напали недалеко от места, где их воины охотились и они забрали меня к себе, когда я был без сознания. Я не мог вырваться раньше, родная. Хотел, но не мог…
Не прерывая рассказа, я слушала его, понимая, что он должен рассказать еще очень много. Но все впереди, ведь теперь мы вместе и в доме его ждет очень важная встреча с человеком, которому я с самого рождения обещала, что он еще встретится со своим отцом.
Я знала, что он вернется.
Источник: http://robsten.ru/forum/34-1316-1#860968
0
