Белла проснулась резко, словно от внезапного громкого звука или толчка в плечо. Она открыла глаза и прислушалась – в доме стояла абсолютная тишина, если не считать шума моря, залетавшего в открытое окно вместе с ветром, раздувавшим белоснежные шторы подобно парусам. Девушка осторожно выскользнула из тёплых объятий Эдварда и села на кровати, поджав под себя ноги. Каллен пошевелился, переворачиваясь на живот и обхватывая руками подушку Беллы, словно желая заполнить ею вдруг образовавшуюся пустоту, но не проснулся.

Они были вместе уже неделю, и каждое утро Эдвард будил её лёгкими, щекочущими, словно пёрышко, прикосновениями и поцелуями. А вот сегодня она впервые проснулась первой и невольно залюбовалась спящим рядом с ней мужчиной. В ярком свете утреннего солнца его взлохмаченные волосы казались присыпанными золотой пыльцой, а лицо выглядело совсем юным, даже несмотря на первые морщинки, притаившиеся в уголках глаз. Внезапно Беллу пронзило болезненно-острое чувство счастья от обладания этим сокровищем, и дело тут было вовсе не в его привлекательной внешности. Рядом с Эдвардом она впервые почувствовала себя настоящей женщиной – самой лучшей, самой любимой и самой желанной. Как выяснилось, для этого совсем не требовались громкие слова, романтичные свидания, безумные поступки и букетно-конфетные подарки – настоящим чувствам не нужен весь этот антураж. Они просто есть: в каждом жесте, каждом, даже мимолётном взгляде, в каждой улыбке, в каждом, даже случайном прикосновении, в каждой минуте, проведённой вместе, даже если вы просто готовите, моете посуду, смотрите бейсбольный матч или играете с ребёнком – неважно что и неважно как, главное вместе. Даже гнетущее ощущение присутствия Тани вдруг отступило, стало почти незаметным, позволяя Белле целиком отдаться новым для себя чувствам, с каждым днём становившимся всё сильнее и глубже. Мысли о том, что та просто коварно затаилась, она упорно гнала прочь. Эти дни, проведённые на морском побережье вместе с Эдвардом и Беверли, стали самыми счастливыми в жизни Беллы, и она многое отдала бы за то, чтобы они никогда не заканчивались.

Девушка встала и, наклонившись, осторожно прикоснулась губами к шраму под правой лопаткой Каллена, напоминавшему смятый бутон розы. Точно такие же отметины были у него на левом бедре и на животе, как раз на уровне пояса – определённо, этот мужчина многое знал о боли, но сосем не любил говорить о ней и уж тем более давать ей выход. На расспросы Беллы Эдвард лишь досадливо поморщился и обронил одну единственную фразу о том, что сам по глупости подставился под пули.

Ещё раз окинув нежным взглядом спящего Каллена, девушка на цыпочках вышла в коридор и, зайдя в ванную, щёлкнула выключателем.

Крик ужаса застрял в горле, лишив Беллу возможности дышать. Она испуганно отпрянула назад, врезавшись спиной в ледяную кафельную стену. Крик продолжал раздирать ей гортань, душить, но Белла не могла вытолкнуть его, как ни старалась, - лишь прерывистые хрипы слетали с её побелевших губ.

«Убирайся прочь, Свон!» - кроваво-красная надпись на зеркале снова и снова стеклянной крошкой впивалась в глаза, но не отпускала, не позволяла отвести взгляд даже на секунду. Белла не знала, сколько времени продолжалась эта изощрённая пытка – минуту или час, - но наконец смогла сделать первый настоящий вдох – лёгкие обожгло огнём, будто вместо кислорода в них просочилась раскалённая лава. На негнущихся, словно деревянные ходули, ногах она медленно подошла к зеркалу и дрожащей рукой прикоснулась к надписи – толщина линий идеально совпадала с шириной её указательного пальца. От этого неожиданного открытия Беллу словно окатило кипятком. Сердце зашлось в бешеном ритме и будто увеличилось в размерах, почти перестав помещаться в груди. Белла перевернула всё ещё трясущуюся руку ладонью вверх – на указательном пальце был внушительный порез, но сейчас ранка уже подсохла и начала затягиваться. Никаких сомнений больше не осталось: надпись была сделана её рукой и её кровью… но она не делала этого, не могла сделать!.. Таня... Таня!..

Белла застонала от безысходного отчаяния и, вцепившись пальцами в край раковины, обессиленно опустилась на пол. Сейчас она чувствовала себя так, будто из неё высосали всю жизнь, капля за каплей, до суха – она была абсолютно, оглушительно пуста. Кто она? Всё ещё Белла? Или уже нет? А может быть, она вообще никто? Может, её давно уже нет?

Девушку начинало трясти. Она подтянула колени к животу, прижалась к ним лбом и стала ритмично раскачиваться взад-вперёд, словно помешанная. Снова вернулось липкое чувство, будто кто-то пристально смотрит на неё, наблюдает, тихонько посмеиваясь над её слабостью. Злость ярким пламенем вдруг вспыхнула в груди, подбросила вверх, расплавленным воском заструилась по венам. Белла вскочила на ноги и посмотрела на себя в зеркало – кровавые буквы отпечатались на её отражении.

- Сама убирайся прочь! – сквозь стиснутые зубы, злобно процедила она. – Пошла вон отсюда! Прочь из моей головы! Это моё тело! Моя жизнь! А ты – никто! Тебя нет! – Белла открыла кран и, набрав пригоршню воды, плеснула её на зеркало. – Я не для того прошла через весь этот ад и осталась жить, чтобы уступить тебе своё место! Тебе придётся убить меня, но я никуда не уйду! Даже не надейся! – Белла торопливо размазала ладонями по зеркалу кровавую надпись. Окрашенная в розовое вода кривыми струйками стекала по стене, по раковине, собираясь лужицами на полу. Постепенно вода стала совсем прозрачной, но Белла всё лила и лила её на зеркало, не в силах заставить себя остановиться.

Наконец, совсем выбившись из сил, она закрыла кран и, выскочив из ванной, кинулась вниз по лестнице с такой скоростью, будто за ней гналась тысяча чертей. Белла забежала на кухню и, упершись руками в столешницу, остановилась, тяжело дыша. Это была паника, возможно, даже истерика, но как с ними бороться она не знала. Её тело по-прежнему сотрясала крупная дрожь, зубы громко клацали, губы сводило судорогой, а ладони будто кололи тысячи острых иголок. И страх. Он острыми, словно кинжалы, когтями мёртвой хваткой вцепился в сердце, не желая его отпускать: слишком сладкой добычей оно было.

Что-то тёплое и мягкое коснулось ног Беллы, а затем сжало их. Вскрикнув, она подпрыгнула от неожиданности и оглянулась.

- Это я! – Беверли, обнимавшая её за ноги, отстранилась и лукаво улыбнулась. – А ты испугалась, да?

- Конечно, ведь ты же подкралась совсем тихо, как маленький мышонок, - Белла выдавила из себя ответную улыбку и присела на корточки перед девочкой. Теперь, когда она уже не была одна, ей стало немного легче. Не удержавшись, Белла притянула к себе Бев и вдохнула нежный, детский аромат её бронзовых кудряшек – стало ещё чуточку легче. За эти дни она успела всей душой прикипеть этой озорной, но вместе с тем не по годам рассудительной девочке. Сейчас эти тёплые чувства, вновь проснувшиеся в груди, понемногу отогревали её трясущееся в ознобе тело.

- Взрослые же ничего не боятся.

- Нет, боятся. Ты даже не представляешь, каким трусами они иногда бывают, - Белла отстранилась от девочки и заглянула в её внимательные зелёные глазки.

- Поэтому ты снова плакала? Из-за страха? – нахмурившись, Бев провела ладошкой по влажной от слёз щеке Беллы.

- Да, малыш, - кивнула она, заправив за ухо девочки непослушную прядь волос. – Но это не ты напугала меня.

- Папа говорит, что нельзя быть плаксой, - с самым серьёзным видом заявила Беверли.

- Твой папа прав. И мы не будем плаксами, - Белла снова улыбнулась, на этот раз чуть увереннее, и выпрямилась. – Мы будем сильными, смелыми девочками, готовыми бороться со своими страхами до самого конца.

- Чтобы быть сильными, нужно покушать, - авторитетно заявила Бев.

- Кажется, тут кто-то голоден! Хлопья с молоком?

- Нет! Хочу сэндвич! Огромный! – девочка улыбнулась и широко расставила руки в стороны, показывая размеры сэндвича.

Белла кивнула и, достав из холодильника нужные продукты, разложила их на столе. Ей нужно было чем-то занять свои руки, и готовка подходила для этого как нельзя лучше.

- А вот и мои ранние пташки! – появившийся в кухне Эдвард подхватил на руки радостно взвизгнувшую дочку, покружил в воздухе и снова поставил на место.

Первым порывом Беллы было бросить всё, прижаться к широкой груди Каллена, чтобы почувствовать себя защищённой, пусть даже это всего лишь иллюзия, потому что не в его власти избавить её от нависшей над ней беды. Но она сдержалась, упрямо продолжая раскладывать на тарелке ломтики хлеба.

- Я проснулся один и вдруг испугался… даже не знаю, может это и глупо, но я решил, что ты исчезла, - Эдвард обнял Беллу сзади и нежно поцеловал в шею, щекоча своим тёплым дыханием. Она замерла и закрыла глаза, впитывая в себя волны уверенности и спокойствия, идущие от Каллена. – Почему ты не разбудила меня? – Продолжая обнимать Беллу одной рукой, он заглянул ей в лицо и тут же напрягся, стерев с лица улыбку. – Что случилось? Почему ты плакала? Ты вся дрожишь… Тебе плохо? Ты… скажи же хоть что-нибудь! – Эдвард осторожно развернул девушку за плечи и приподнял её лицо за подбородок, словно желая прочесть на нём ответы на свои вопросы.

- Я не знаю… я… - Белла судорожно всхлипнула. – Мне страшно, Эдвард…

- Ну, мы будем кушать? – напомнила о себе Беверли.

- А вы уже умывались, юная леди? – продолжая удерживать Беллу, Каллен задал дочери встречный вопрос. – Марш чистить зубы!

- Ну хоть помоги, – обиженно сопя, попросила девочка.

- Белла, - снова заглядывая в лицо девушки, мягко проговорил он, - я сейчас вернусь, и ты мне всё расскажешь, хорошо? – та согласно кивнула, хоть и не была уверена, что Таня позволит ей это сделать. В прошлый раз же не позволила. – Я быстро, просто помогу Бев выдавить зубную пасту.

«Только никуда не уходи!» - хотелось добавить ему, но он сдержался. Это было бы уже глупо. В самом деле, разве она могла куда-то уйти?

Но её бледное лицо с покрасневшими от слёз глазами и подрагивающими губами по-настоящему напугали его. В первое мгновение Эдвард решил, что ей плохо, и готов был уже звонить в скорую или сам мчаться в больницу – что угодно, лишь бы с Беллой ничего не случилось. Кажется, именно в эту минуту он до конца осознал, насколько же дорога она ему стала. Ещё две недели назад у Каллена не было никого, кроме дочери, а теперь появилась Белла, и он не мог её потерять. Пусть весь мир вокруг рушится, пусть всё летит к чертям, но с двумя его девочками ничего не должно случиться!

- Я мигом, - ещё раз повторил Эдвард и, подхватив на руки нетерпеливо крутящуюся вокруг него Бев, вышел из кухни.
Оставшись одна, Белла снова взялась за сэндвичи, нарезая тонкими ломтиками ветчину. Руки по-прежнему дрожали, но сейчас хотя бы были чем-то заняты. И, кажется, она разучилась ждать, потому что Каллена не было меньше минуты, а она уже изнывала от желания, чтобы он незамедлительно вернулся.

Внезапно у Беллы закружилась голова, виски сдавило железным обручем, в глазах потемнело, а к горлу подкатила тошнота. Ей показалось, что она провалилась в какую-то чёрную, бездонную яму и теперь бесконечно медленно падала вниз, словно Алиса из Страны чудес.

Понемногу чернильный туман перед глазами развеялся, но Белле тут же захотелось снова погрузиться в непроглядную тьму – лишь бы не видеть то, что она увидела. Её левая рука оказалась будто намертво приклеена ладонью к разделочной доске, а правая зависла над ней с явным намерением воткнуть в неё нож, которым Белла только что нарезала ветчину. Ещё никогда в жизни она не испытывала такого страха, как сейчас, хотя тот в последнее время и стал её вечным компаньоном. Это было нечто несоизмеримо большее, чем банальный страх или даже ужас – определения её чувствам попросту не существовало. Она будто сгорала в бушующем, ярком пламени и тонула в мутной, ледяной воде одновременно – немыслимо, невероятно! И мучительно больно.

Белла смотрела остекленевшим взглядом на свои руки, но… они больше не подчинялись ей! Всё тело зажило своей, отдельной жизнью, оказалось в чьей-то чужой власти, перестав слушаться Беллу. Хотя бы пошевелиться, просто закричать – ничего! Она не могла сделать ровным счётом ничего, став лишь немой свидетельницей происходящего! Безумие! Ожившая картинка из хоррора…

И всё же во всей этой непроглядной молочной белизне и статических помехах, гудящих в голове, Белла смогла нащупать нужную нить, связывающую её с телом, и изо всех сил мысленно дёрнула за неё – рука с ножом замерла всего в нескольких сантиметрах от цели и задрожала от напряжения, силясь опуститься вниз, до конца, до самого упора вонзить острое лезвие в беззащитную ладонь – Белла делал всё, лишь бы удержать её на месте. Это была жестокая борьба, похожая на перетягивание каната, но девушка чувствовала, что соперник превосходит её по силам – ещё немного, и придётся сдаться на милость победителя. Одна секунда… три… десять… нож опустился на один сантиметр… пятнадцать… двадцать… ещё на один сантиметр ниже… тридцать… всё! Сил больше не осталось! Белла закрыла глаза и мысленно отпустила «канат».

Острая боль шершавым языком лизнула её руку, и она услышала, как нож с силой воткнулся в разделочную доску.

- Какого хрена?! – испуганный крик Эдварда, успевшего в последнее мгновение выдернуть руку Беллы из-под ножа, так что кончик лезвия лишь разрезал кожу на тыльной стороне её ладони.

- Какого хрена ты творишь? – уже тише повторил Каллен, развернув к себе Беллу и встряхнув её за плечи. – Ты же всерьёз собиралась воткнуть себе нож в руку!

Девушка почувствовала, как все нити, удерживающие её, словно марионетку в чужих руках, разом оборвались – она рухнула бы на пол тряпичной куклой, если бы Эдвард не успел удержать её за талию, крепко прижав к себе.

- Нет-нет, это не я. Не я! – торопливо забормотала Белла, из последних сил вцепившись в футболку на груди Каллена и перепачкав её кровью, сочащейся из пореза. Та дрожь, что била её тело в ванной совсем недавно, была ничем по сравнению с той, что сотрясала её сейчас. – Это Та… ня… Таня!.. – стуча зубами и запинаясь, закончила она.

- Таня? О чём ты? Я не понимаю… - видя, что, несмотря на его усилия, Белла продолжает соскальзывать вниз, Эдвард опустился вместе с ней на пол, пристально всматриваясь в её перекошенное от ужаса лицо.

Каллена самого пробирал озноб от увиденной жуткой сцены, и ноги плохо держали его. За годы службы он повидал много всякого дерьма, но одно дело, когда оно, как и любая работа, остаётся за порогом твоего дома, и совсем другое, когда беда случается с тобой и твоими близкими. В такие страшные моменты ты перестаёшь быть копом, становясь простым смертным, – в этом Эдвард убедился на собственной шкуре год назад, когда погибла Таня. И вот теперь сука-жизнь снова пыталась укусить его за зад – он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, хотя ещё не понимал, с чем именно имеет дело. Каллен до ломоты сжал зубы и выжидающе посмотрел на замолчавшую девушку. Он хотел услышать и готов был принять любое объяснение Беллы, лишь бы прогнать болезненно-острую, возникшую против его воли мысль о её возможном безумии.

- Ну же, я слушаю! - теряя остатки терпения, поторопил Эдвард.

- Таня… она здесь, во мне! Я не знаю как и почему, но это так! Я не сошла с ума… не сошла, поверь мне! – сбивчиво затараторила Белла, ещё крепче сжав в руках футболку Каллена. – Она ненавидит меня! Таня хочет, чтобы я исчезла, хочет занять моё место! И она может, я чувствую, что может… Мне так страшно, Эдвард… Помоги мне, пожалуйста, помоги! – из её груди вырвались судорожные рыдания.

Продолжая плакать, она всё же смогла более-менее связно рассказать ему обо всем по порядку. То ли манипуляции с зеркалом и с ножом отняли у Тани слишком много сил, то ли по какой-то причине та решила, что открывшаяся Каллену правда уже не сможет ей помешать, но на этот раз препятствовать Белле она не стала.

Её рассказ выглядел чистой воды безумием, однако Эдвард ни на секунду не усомнился в его правдивости. Он без колебаний поверил ей, потому что не мог не поверить. А ещё потому что кое-что знал о семье своей покойной, но так и не нашедшей покой жены, чего пока не знала Белла. Она не увидела этого даже в воспоминаниях самой Тани: та предпочла благополучно забыть обо всём, как забыла и о своих ссорах с Эдвардом. Если сделать вид, что проблемы не существует, она исчезнет сама собой – в этом была вся Таня.

- Всё будет хорошо, родная, слышишь? Всё будет хорошо! - Каллен усадил к себе на колени сотрясавшуюся от плача Беллу и, заключив её в кольцо своих рук, стал укачивать, словно маленькую девочку. – Я здесь, с тобой. Вместе мы справимся. Справимся, вот увидишь. С тобой ничего не случится – я тебе обещаю. Я всё для этого сделаю! Слышишь? Всё!

На вопросы появившейся в кухне Беверли Эдвард сказал, что Белла порезалась, и ей больно. А что ещё он мог сказать испуганному ребёнку? В конце концов, отчасти это была правда.

Малышка села рядом с ними и стала ласково поглаживать Беллу по спине, нашёптывая ей трогательные, по-детски наивные слова утешения, которыми она обычно успокаивала своих кукол, когда те «плакали».

Сердце Каллена болезненно сжалось в груди, по горлу словно прошлись наждачкой, а глаза обожгли слёзы, которым он не собирался давать волю. Ни за что! Сейчас всё зависит только от него! Он должен что-то предпринять, сделать хоть что-то, нельзя же сидеть сложа руки! Стоило только ему усилием воли отгородиться от подмявших было его под себя эмоций, как в голове тут же возникло нечто, напоминающее план действий.

- Так, девочки, хватит слёз! Сейчас нам нужно быстро собрать вещи, - мягко отстранив от себя уже почти совсем успокоившуюся Беллу, командным тоном распорядился Эдвард, понимая, что тот лучше всего подействует на них отрезвляюще и заставит пошевелиться. Всё это безумие с ножом подсказывало Каллену, что времени у них не так много, как хотелось бы. – Мы возвращаемся в город.

Дверь перед Эдвардом приоткрылась на треть, но тут же снова стала стремительно закрываться – хозяйка дома явно не горела желанием встречаться с ним. Каллен успел просунуть ногу между косяком и дверью, не дав последней окончательно захлопнуться, и получил при этом ощутимый удар.

- Чего тебе, Каллен? – симпатичная блондинка лет тридцати недовольно поморщилась, вынужденно отступая перед его натиском.

- А ты не очень-то гостеприимна, Кейт, - усмехнулся Эдвард, зайдя в дом и театрально потерев через кроссовку ушибленную ступню.

- Не помню, чтобы приглашала тебя в гости, - сложив руки на груди, парировала та.

- А у тебя здесь… миленько. Даже не ожидал, - оглядываясь по сторонам, протянул Каллен. Он бывал здесь уже не раз, но дальше порога никогда не проходил. – Не пойму только, где же все эти склянки со снадобьями, курицы с отрубленными головами и котёл с кипящим зельем?

- На чердаке, конечно, - пожав плечами, с самым серьёзным видом ответила блондинка.

- Очень смешно, - скривился Эдвард.

- А кто сказал, что я шучу?

- Таня вернулась, - прекратив обмен «любезностями», Каллен сразу перешёл к делу.

- И почему меня это не удивляет? – выдержав небольшую паузу, язвительно усмехнулась Кейт.

- Может быть, потому что это твоих рук дело? – сверля блондинку изучающим взглядом, Эдвард сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился посреди гостиной, залитой предзакатными солнечными лучами.

- Моих? Ты спятил, Каллен?! – рассмеялась она. – С чего ты взял, что я имею к этому какое-то отношение?

- Но ведь это же ты у нас ведьма, разве нет? А Таня была твоей сестрой. Выводы напрашиваются сами собой.

Конечно, Эдвард ни в чём не был уверен, более того, ещё вчера он не особо верил в сверхъестественные способности стоявшей перед ним женщины и в сам факт существования ведьм. Но сегодня многое изменилось. Сейчас Кейт была единственной ниточкой, ведущей к спасению. И Каллену не оставалось ничего другого, кроме как продолжать тянуть за неё.

- Да, обо мне ты прекрасно осведомлён, но что ты знаешь о самой Тане? – Кейт прищурилась, вытянув губы трубочкой. В этот момент она до боли напомнила Эдварду свою сестру.

- Она не была ведьмой. Если бы моя жена занималась… какой-то чертовщиной, уж я бы заметил.

- А она и не занималась… последние лет пятнадцать. Но, видишь ли, Каллен, не быть ведьмой и не хотеть быть ведьмой – это всё-таки не одно и то же.

- Хватит ходить вокруг да около, - руки Эдварда сжались в кулаки. Сейчас он был не в том состоянии, чтобы разгадывать предложенные Кейт ребусы. – Если тебе есть, что мне рассказать, просто сделай это!

- Да запросто, - пожала та плечами, усаживаясь на диван и жестом предлагая Каллену присоединиться к ней. – Благодаря мне ты уже знаешь, что наша мама была потомственной ведьмой, - Кейт замолчала, а затем вдруг рассмеялась: - Видел бы ты, какой скандал закатила мне Таня из-за того, что я тебе об этом рассказала. Ну да ладно, сейчас не об этом, - она снова посерьёзнела и продолжила: - Вполне естественно, что мы с сестрой унаследовали этот дар. Пока наша семья жила в Италии, Таню всё устраивало, она неплохо справлялась со своими способностями и даже развивала их. Когда же мой отец, который был для неё не слишком любимым отчимом, решил вернуться в Америку и увёз нас всех с собой, она взбесилась. Таня всегда была очень злопамятной особой и не нашла другого способа отомстить нашей матери, кроме как отказаться от своего дара. И в общем-то сестра добилась желаемого: мама очень болезненно воспринимала её бунт. Она пыталась объяснить Тане, что для неё это ничем хорошим не закончится, потому что, в первую очередь, важно жить в гармонии с самой собой, со своей природой, но с таким же успехом мама могла объяснять это и каменной стене. А когда Таня увидела, что надо мной подшучивают наши сверстники, - я-то никогда не скрывала, кем являюсь, - то окончательно решила не иметь со всем этим ничего общего. Да, со временем, никак не подпитываемый, её дар стал ослабевать, но полностью никуда не исчез: он был заложен в ней самой природой, впитан с молоком матери. Для Тани это обернулось постоянной внутренней борьбой, которую она, возможно, даже не замечала… ну, знаешь, она всегда была такой, - Кейт нахмурилась и сделала неопределённый жест рукой. – Эта борьба постепенно разрушала её изнутри. У Тани всегда был сложный характер, а со временем она и вовсе превратилась в злобную инфантильную сучку. После рождения Беверли нормально общаться с ней стало практически невозможно. Но, думаю, это ты и без меня заметил, - она замолчала и, сцепив руки в замок, посмотрела куда-то поверх головы Каллена ничего не видящим взглядом.
Новость о том, что он был женат на ведьме, не произвела на Эдварда такого сильного впечатления, как можно было бы предположить: видимо, та часть его организма, что отвечала за удивление, перегрелась из-за всех сегодняшних событий и дала сбой.

Он просто сидел и терпеливо ждал, когда Кейт продолжит говорить, но та упорно молчала.

- Почему тебя не удивили мои слова о том, что Таня вернулась? – всё-таки подтолкнул её Каллен.

- Не то чтобы я ждала чего-то подобного, но когда на похоронах ты сказал, что дал согласие на донорство… не знаю, можешь назвать это предчувствием. Пересадить кому-то сердце ведьмы, пусть даже и бывшей, – это очень плохая идея. Тем более, что ведьмы бывшими не бывают, - Кейт поднялась с дивана и, подойдя к окну, провела ладонью по занавеске. – Это она? Там, в машине.

- Да, - Эдвард встал и тоже посмотрел в окно на Беллу, нетерпеливо ожидавшую его возвращения.

- Совсем ещё девчонка, - с печалью в голосе заметила Кейт. – Но она молодец: долго держалась.

- Борьба с болезнью сделала Беллу очень сильной, я бы на её месте давно сошёл с ума, - Каллен и сам не заметил, с какой теплотой и гордостью была сказана им эта фраза.

- Да ты влюблён в неё! – резко повернувшись в его сторону, улыбнулась Кейт, но в её улыбке не было даже намёка на веселье или радушие. – Ведь так?.. Хотя нет, не отвечай! Меня это не касается. И сюда ты пришёл, чтобы я помогла ей, верно?

- А ты можешь ей помочь? – Каллен с трудом проглотил вставший в горле нервный ком. Всё в его жизни сейчас зависело от неё и её ответа.

- Мне было бы проще тебе солгать, но я никогда и никому не лгу… чокнутая, да? – усмехнулась Кейт. – Я могла бы помочь твоей Белле, но… Таня моя сестра, и я не имею права так с ней поступить.

- О чём ты?! Вы же терпеть друг друга не могли! – Эдвард угрожающе навис над ней. Он знал, что делает только хуже, понимал, что нельзя перегибать палку, но ничего не мог с собой поделать. Каллен ходил по тонкой грани и готов был вот-вот сорваться в бездну яростного отчаяния.

- Но от этого она не перестаёт быть моей сестрой. Так нельзя, понимаешь?

- Нет, не понимаю! – Эдвард схватил Кейт за плечи и крепко сжал их. – Ты должна помочь, и ты поможешь!

- И кто меня заставит? Ты? – усмехнулась она. Ни на её лице, ни в голосе не было даже намёка на испуг. – Тебе же хуже будет.

- И что ты сделаешь? Превратишь меня в жабу? – Каллен чуть ослабил хватку, но руки убирать не стал.

- Как вариант, - криво улыбнулась Кейт, злобно сверкнув глазами.

Эдвард почувствовал, как её насквозь пронизывающий взгляд ужалил его ядовитой змеёй, посылая по телу высоковольтный разряд, - сотни раскалённых игл разом впились в кожу, парализуя и перехватывая дыхание.

«Ведьма… Грёбаная ведьма!» - единственная мысль, оставшаяся в его голове. Эдвард до крови прикусил щёку, силясь не закричать от боли, но продолжал смотреть ей в глаза и не отпускал её плечи.

- А в тебе что-то есть, Каллен, - Кейт моргнула, прекращая его пытку. В её голосе послышалось что-то вроде уважения. – Пожалуй, ты мне даже нравишься, и, не будь Таня моей сестрой, я обязательно помогла бы тебе, но сейчас… не могу, даже не проси! Это неправильно!

- А что правильно?! Лишать жизни ни в чём не повинного человека? – Эдвард понимал, что единственная надежда ускользает от него, песком утекает сквозь пальцы, но не был готов так просто сдаться, просто не умел сдаваться. – Если ты откажешься помогать, то фактически станешь соучастником убийства. Неужели для тебя это ничего не значит?

- Ты думаешь, что поставил меня сейчас перед простейшей дилеммой, но для меня она не разрешима! – Кейт дёрнулась, вырываясь из рук Эдварда. – Вот скажи мне, Каллен, будь у тебя брат, и окажись он моральным уродом – родился таким, или судьба его так поломала, - что бы сделал ты? Только представь: он слетает с катушек, берёт в заложники и собирается убить невинного человека, который тебе совершенно не знаком, и ты можешь остановить своего брата, выстрелив в него в упор. Ты смог бы нажать на курок, глядя ему прямо в глаза? Смог бы? Ответь мне честно, Каллен!

- Я должен был бы это сделать, но вот смог бы?.. Не знаю… - после небольшой паузы ответил Эдвард. Как не велико было желание солгать, он всё же решил быть искренним. Да и Кейт, которая смотрела на него так, будто видела насквозь, вряд ли оценила бы его глупую ложь. – Никто не дал бы на твой вопрос однозначный ответ до тех пор, пока сам не оказался бы в этой ситуации.

- И даже тогда выбор не стал бы легче, - покачала головой она.

- Но ты забываешь одну важную деталь: Таня уже умерла.

- В твоём понимании – да, однако для меня не всё так однозначно… Прости, Каллен, но я всё сказала. – Кейт подошла к входной двери и распахнула её настежь. – Думаю, тебе пора.

- Но есть хоть кто-то ещё, кто смог бы нам помочь?! – это была последняя отчаянная попытка ухватиться за воздух.

- Конечно, есть, но при всём желании я не могу назвать тебе ни одного имени: просто не знаю. Я вроде как сама по себе и не интересуюсь другими ведьмами. Но ты же коп, и найти человека для тебя не должно быть большой проблемой.

- Знать бы, кого искать. Но спасибо и на этом, - Эдвард вышел на улицу и бросил через плечо последний взгляд на непроницаемое лицо Кейт.

- Прости, Каллен. Мне правда жаль, что всё так вышло, - тихо ответила она, прежде чем закрыть за ним дверь.

Садясь в машину, Эдвард чувствовал себя совершенно раздавленным и опустошённым. Он по-прежнему отказывался сдаваться и не терял последнюю надежду, но та уже не была столь слепа и отнимала у него много сил, вместо того чтобы придавать их ему.

- Ничего не вышло, - догадалась Белла, глядя на его бледное, осунувшееся лицо. Ей показалось, что за последние тридцать минут Каллен каким-то непостижимым образом постарел лет на десять.

- Глупо было рассчитывать на помощь Кейт. Она ведь её сестра, - Эдвард провёл тыльной стороной ладони по холодной, будто с мороза, щеке Беллы. – Но мы обойдёмся и без неё, - заводя мотор, добавил он, вложив в эту фразу всю уверенность, на какую только был сейчас способен.

- Может, не надо? – надломленным голосом спросила она.

- Что не надо?

- Ничего не надо. Может, всё это случилось, потому что должно было случиться?

- О чём это ты? – в звенящем от напряжения голосе Каллена послышались металлические нотки.

- Ты ведь сам говорил, что Таня нужна Бев… - уже совсем тихо добавила Белла.

- Но мне-то нужна ты! – крик Эдварда сотряс воздух в салоне автомобиля, а кулаки со всей силой ударили по рулю.

- Пап? – испуганный голосок дочери, до этого мирно дремавшей на заднем сиденье в обнимку с куклой, заставил его взять себя в руки.

- Всё хорошо, Бев, - он повернулся к девочке и, улыбнувшись, ласково погладил её по голове.

- Когда мы поедем домой? – устало вздохнув, спросила она.

- Уже едем, крольчонок. Потерпи немного. – Каллен снова повернулся к неподвижно сидящей Белле и взял её руки в свои. – Мне нужна ты, - с нажимом тихо повторил он, прижавшись лбом ко лбу девушки. – Я не отпущу тебя.

- И не отпускай. Пожалуйста, не отпускай! – горячо прошептала она, чувствуя жгучий стыд за свою минутную слабость.

- Всё будет хорошо. – Отстранившись от Беллы, Эдвард включил первую передачу и тронулся с места. – Нам нужно найти другую ведьму, которой достаточно просто заплатить за помощь.

Всю дорогу до дома Каллена они ехали молча. Беверли укачало, и она снова задремала, положив ладошки под щёчку. Белла неотрывно смотрела в боковое окно, её плечи то и дело вздрагивали от беззвучных рыданий. Каждый раз при взгляде на неё Эдварда начинало душить осознание собственного бессилия, и он до ломоты в пальцах сжимал руль. А из динамиков звучал проникающий в самое сердце голос Фредди Меркьюри, снова и снова вопрошавший: «Кто хочет жить вечно? Кто осмелится любить вечно, когда сама любовь должна умереть?»

Эдвард глубоко вздохнул и устало потёр ладонями лицо. Вот уже два часа он сидел в маленькой комнате, которую гордо называл своим кабинетом, и запускал механизм поиска ведьмы. Он сделал кучу звонков, проверил ворох информации, как следует озадачил своих коллег и подчинённых. Если тех и удивляли необычные просьбы и указания Эдварда, то они никак этого не демонстрировали. Лишь один из них позволил себе задать шутливый вопрос: «Устроили охоту на ведьм, сержант?», но, почувствовав мрачное настроение Каллена, и он счёл за благо заткнуться.

Поняв, что сегодня больше сделать ничего не сможет, Эдвард вышел из кабинета. Освещённая лишь светом от работающего телевизора гостиная была погружена в полумрак. Его девочки, обнявшись, спали на диване. Каллен подошёл к ним и, стараясь не разбудить Беллу, осторожно взял на руки дочку – та всхлипнула во сне, наморщив лоб.

- Шшш… Спи, моя ангел, спи… - прошептал Эдвард, укачивая её.

Белла открыла глаза и, потянувшись, села на диване.

- Я только отнесу её наверх и спущусь, - тихо проговорил он. – А ты приготовь пока кофе: нужно немного взбодриться.

- Как насчёт перекусить? – шёпотом отозвалась Белла. – Ты сегодня ничего не ел.

- Нет, просто кофе, - покачал головой Каллен. От одной только мысли об еде, его желудок сжимался в спазме.

Раздев и уложив Беверли в кровать, он укрыл её лёгким одеялом и, убедившись, что она крепко спит, спустился в кухню, пошатываясь от усталости. В голове гудело, а по всему телу разлилась свинцовая тяжесть, и всё-таки Эдвард знал, что заснуть этой ночью ему не удастся.

Белла сидела за столом, на котором сиротливо стояли две чашки с дымящимся кофе. Каллен опустился на соседний стул и с наслаждением сделал первый обжигающий глоток.

«Сейчас бы ещё сигарету», - промелькнула мысль, но курить в доме он себе не позволял.

Эдвард перевёл взгляд на Беллу – та, склонив голову набок и вытянув губы трубочкой, задумчиво водила ложечкой по краю чашки.

Даже внезапно прозвучавший над ухом выстрел не смог бы так напугать и поразить Каллена. Это выражение лица и этот жест… он узнал бы их из тысячи других! Когда-то Эдвард наблюдал их слишком часто, и они всегда предвещали очередной скандал в безупречном исполнении его жены.

- Таня… - голос Каллена прозвучал так хрипло, словно он был уже давно и безнадёжно простужен.

Сидевшая рядом с ним девушка неторопливо положила ложечку на стол и посмотрела на него, хищно улыбнувшись:

- Быстро же ты догадался. – В эту минуту она напоминала кошку, затеявшую коварную игру с мышкой.

Эдварду показалось, что он угодил под асфальтоукладчик – все внутренности разом превратились в сплошное кровавое месиво. Волны паники и отчаяния хлёстко ударили по нему – он стремительно шёл ко дну, захлёбываясь и задыхаясь. Впервые в жизни Каллен не знал, что ему делать, но даже сейчас не мог смириться с тем, что это конец, и уже ничего нельзя исправить. Какое-то решение, наверняка, было, не могло не быть! Просто ему пока не удавалось отыскать его в своём затуманенном страхом сознании. Однако боялся Эдвард не за себя – Белла безраздельно царила сейчас в его душе и голове. Только мысли о ней заставляли Каллена продолжать бороться.

- Что-то ты не очень рад возвращению своей жены, Эд, - злобно усмехнулась Таня.

По телу Эдварда пробежала ледяная дрожь: никто, кроме неё, никогда не называл его Эдом.

Каллен по-прежнему видел перед собой лицо Беллы, слышал её голос, но каким-то невероятным образом сквозь всё это просачивалась Таня, манера говорить, жесты, взгляд и мимика которой заглушали образ Беллы, превращая её в знакомую незнакомку.

- Ты так говоришь, как будто вернулась из двухнедельного отпуска. А вообще… моя жена умерла год назад, - Каллену с огромным трудом удавалось выталкивать из себя слова. Они больно царапали горло и песком скрипели на зубах. – Я похоронил и оплакал её, а потом ещё два месяца почти каждый грёбаный день ходил на кладбище и просил у неё прощения. Я отстрадал, отболел и пережил всё это. А ты… я не знаю, что ты такое. Может быть, просто отфильтрованное, концентрированное зло, что когда-то жило в ней. Но ты не Таня. Несмотря на все свои недостатки, моя жена не была монстром.

- Возможно, ты просто плохо меня знал? – она улыбнулась, и эта улыбка ржавой спицей пронзила сердце Каллена.

- Отпусти Беллу, отпусти себя, отпусти всех нас, - сжав руки в кулаки, сквозь стиснутые зубы процедил он, наклоняясь ближе к Тане.

- Разве не ты говорил, что хочешь, чтобы я была жива? – её брови удивлённо взлетели вверх.

- Но не ценой чужой жизни. – Эдвард понимал, что с существом, сидящим сейчас перед ним, невозможно договориться, но ему нужно было выиграть время. Хотя бы немного времени. – Ты ведь уже умерла, забыла?

- Свон тоже сдохла бы, если бы не МОЁ сердце! – стукнув ладонью по столу, крикнула Таня. – Так почему её жизнь ценнее
моей? Почему она должна остаться, а я должна убраться прочь? Только потому что тебе понравилось трахаться с ней?!

- Хотя нет, знаешь, кажется, это и правда ты, - с сарказмом заметил Каллен. Лишь ценой нечеловеческих усилий ему всё ещё удавалось держать себя в руках, хотя изнутри его давно рвала на части глухая ярость.

- Да и чёрт с тобой, Эд! Сейчас меня волнует только дочка. Я заберу её и уеду куда-нибудь подальше отсюда…

- Вот уж точно нет! – перебил Эдвард. – Беверли ты не получишь! Сначала тебе придётся убить меня.

Таня нервно передёрнула плечами, её рука, в какой-то момент опустившаяся вниз, снова возникла перед глазами Каллена. Зажатый в ней нож с огромной скоростью приближался к его груди. Уже отклоняясь назад, Эдвард понял, что ему не успеть. Ни за что не успеть!

В самый последний момент что-то заставило Таню вывернуть руку в сторону, изменив траекторию удара, - лезвие прошло по касательной, разрезав футболку Каллена и распоров кожу на его левой ключице.

Он перевернул стол на Таню – та успела отскочить назад, но выронила нож. Продолжая демонстрировать чудеса скорости и ловкости, она схватила другой из стоявшей позади неё подставки, опрокинув ту. Остальные ножи с громким звяканьем разлетелись по полу, и на какую-то минуту в кухне воцарилась оглушительная, зловещая тишина.

- Сучка Свон – как же она достала меня! – истерично крикнула Таня, топнув ногой, словно капризный ребёнок. Рука с ножом ходила ходуном.

- Не замечал в тебе раньше тяги к колюще-режущим предметам, - делая осторожный шаг в сторону Тани, усмехнулся Эдвард. – Мне казалось, что ты спец по тарелкам и электрическим чайникам. – Ещё один маленький шаг. – Ты же понимаешь, что тебе не справиться со мной.

- Но ты не станешь причинять мне вред. Ведь это же вроде как тело Беллы, - Таня буквально выплюнула её имя, словно оно было грязным ругательством. – В конечном итоге тебе придётся меня отпустить.

- Может, да, а может, и нет, - пожал плечами Эдвард, ещё немного сокращая расстояние между ними. – Я превращу твою жизнь в ад, и ты очень скоро пожалеешь о том, что подзадержалась на этом свете.

- Ты думаешь, я хотела этого?! Считаешь, я специально застряла в чужом теле?! – крикнула Таня, сжимая рукоятку ножа уже двумя руками. – Как будто мне нравилось всё это время копаться в чужих мыслях и воспоминаниях, день за днём по капле отвоёвывая себе ещё немного пространства! Я не хотела этого! Я и сейчас не хочу!

- Так поедем к Кейт, - как можно мягче предложил Эдвард. – Если ты попросишь, она поможет тебе.

- Предлагаешь мне расчистить дорожку Белле? – скривилась Таня. – Чтобы эта дрянь заняла моё место рядом с тобой и Беверли? Этого не будет! Если ты так хочешь, я уйду, но Свон уйдёт вместе со мной!

Каллен понял, что задумала Таня, ещё до того, как та закончила последнюю фразу, но их по-прежнему разделяло расстояние в несколько шагов, которое ему ещё нужно было успеть преодолеть. Он рванул вперёд как раз в тот момент, когда Таня замахнулась ножом, намереваясь воткнуть его себе в шею. Эдвард сделал то единственное, что ему оставалось: в последнее мгновение схватил лезвие и крепко сжал его, пытаясь отвести в сторону. Кончик ножа успел сильно царапнуть кожу Беллы – несколько капелек крови, выступивших из ранки, скользнули по широкому лезвию и тут же смешались с кровью Каллена, струившейся из пореза на ладони и густыми алыми нитями стекавшей по его руке вниз.

Застонав от боли, Эдвард навалился на Таню, придавил её к кухонному шкафчику и сильнее сжал лезвие ножа – оно вошло в его ладонь ещё на несколько миллиметров глубже. Лицо Беллы, перекошенное сейчас яростью Тани, стало расплываться перед глазами Каллена, но ему всё никак не удавалось одержать верх в этой борьбе. Какая-то нечеловеческая, тёмная сила была заключена в хрупком девичьем теле, которое при других обстоятельствах он мог скрутить за считанные секунды. Сейчас же Эдвард чувствовал, что вот-вот проиграет, а проиграв, лишится всего. Повреждённые мышцы молили о пощаде, пальцы, сведённые судорогой, начинали слабеть, а боль всё вгрызалась и вгрызалась в его руку, добравшись уже до локтя.

- Белла! – глядя в широко распахнутые глаза цвета жжёного сахара, в отчаянии взмолился Эдвард. – Я же знаю, что ты там… Пожалуйста, Белла… помоги мне!

Девушка медленно опустила и снова подняла веки – по её щеке заскользила одинокая слезинка.

Каллен перестал чувствовать большой палец своей руки – это было началом конца, до которого оставались всего лишь жалкие обрывки минуты.

Внезапно тело Беллы обмякло, и она рухнула на пол, наконец выпустив нож. Колени Эдварда подогнулись – он, тяжело дыша и дрожа всем телом, медленно сел рядом с ней.

- Скажи, Каллен, все копы оставляют дверь своего дома незапертой, или только такие самоуверенные, как ты? – раздавшийся за спиной насмешливый голос Кейт, заставил его вздрогнуть от неожиданности.

- Только такие, как я, - кинув взгляд через плечо, ответил он.

Какое же невероятное облегчение в этот момент почувствовал Эдвард – почти счастье! – даже невзирая на адскую боль в руке, усталость и разбитость во всём теле.

Он наклонился к мертвенно-бледной Белле, без чувств лежащей на полу, чтобы проверить, дышит ли она – дышит! Всё хорошо, теперь всё будет хорошо! От осознания этого вдруг подступившие рыдания спазмом сдавили его горло, но он, прикусив зубами губы, не позволил им вырваться на свободу и превратиться в постыдный плач.

- Почему ты передумала? – сумев взять себя в руки, спросил Каллен, поворачиваясь к Кейт.

- Считай, что ты смог меня убедить. – Она содрала с крючка полотенце и кинула его Эдварду. – Такой ответ тебя устроит?

- Меня устроит любой ответ. – Здоровой рукой Каллен разжал свои пальцы, всё ещё сжимавшие лезвие ножа и, морщась от боли, замотал окровавленную ладонь полотенцем. – Главное, что ты здесь. Кстати, очень вовремя: ещё минута, и было бы уже поздно.

- На самом деле, какое-то время я просто стояла тут в сторонке и наблюдала, - Кейт попыталась придать своему лицу виноватое выражение, но весёлые чертенята, плясавшие в её глазах, портили всю картину.

- А если бы я не успел? Если бы не смог? – чувство благодарности к Кейт разбавилось нотками злости.

- Тогда успела бы я. Прости, не смогла отказать себе в удовольствии от лицезрения столь будоражащей сцены, - она улыбнулась, пожав плечами.

- Видимо, я всё равно должен сказать тебе спасибо, - губы Эдварда дрогнули в едва заметной ответной улыбке. – Что с Беллой? – кинув на неё обеспокоенный взгляд, спросил он.

- Строго говоря, это пока не совсем Белла. Я просто вырубила её, но ненадолго, так что нам лучше поторопиться.

- Что я должен делать? – Каллен быстро поднялся на ноги. Кажется, у него открылось второе или даже третье дыхание, потому что он снова чувствовал себя способным свернуть горы.

- Для начала набери ванну такой горячей воды, чтобы только можно было терпеть. И сделай что-нибудь со всей этой кровью: нельзя, чтобы даже капля попала в воду.

- У Беллы тоже есть порез на шее.

- Её кровь уже не имеет никакого значения, - отмахнулась Кейт. Пристально глядя на Эдварда, она глубоко вздохнула, а затем резко выдохнула, словно готовясь к опасному прыжку. – Возможно, то, что я делаю, вечным тяжким грузом ляжет мне на плечи, и, скорее всего, наша матушка уже прокляла меня с того света, но... Давай поскорее проводим мою сестру в последний путь. Да упокоится она с миром!

Эдвард не спал уже больше тридцати часов. Внутри у него всё мелко дрожало, лицо и руки словно покалывало иголками, а в голове клубился туман – последствия физического и эмоционального перенапряжения. Однако Каллен упрямо продолжал сидеть возле неподвижно лежащей на кровати Беллы, прерываясь лишь на заботу о Беверли.
Девушка выглядела так, словно просто спала: дыхание её было спокойным и ровным, сердце уверенно совершало положенные шестьдесят пять ударов в минуту, а на щеках выступил едва заметный здоровый румянец. И всё-таки Эдвард не мог не беспокоиться. Только за последние пять часов он раз двадцать спросил у сидящей напротив него Кейт, всё ли в порядке с Беллой, и почему она так долго не приходит в себя. Поначалу та старалась его успокоить, заверяя, что всё так, как и должно быть, но с каждым разом её ответы становились всё короче, а под конец она и вовсе начала лишь раздражённо рычать, спрятав лицо в ладонях.

- Так, Каллен, я пошла, - поднимаясь на ноги, неожиданно заявила Кейт.

- Почему? – посмотрев на неё покрасневшими от усталости глазами, спросил Эдвард.

- Белла вот-вот очнётся, так что мне тут больше нечего делать.

- Спасибо тебе за всё! – горячо поблагодарил Каллен. Он чувствовал, что навсегда останется перед ней в неоплатном долгу. – Может, задержишься ещё немного? Думаю, Белла захочет поблагодарить тебя лично.

- Нет, как-нибудь в другой раз, - покачала головой та. – Не хочу чувствовать себя третьей лишней. Да, Каллен, должна тебя ещё предупредить насчёт Беллы. Те её воспоминания, которые успела разрушить Таня, уже не восстановятся.

- Это не самое страшное. Каждый день мы будем создавать новые, - Эдвард перевёл взгляд на Беллу и сжал её тёплую ладонь в своей здоровой руке.

- Мне нравится твой настрой, - улыбнулась Кейт. – Уверена, что дама твоего сердца тоже оценит его по достоинству. – Она уже было вышла из комнаты, но вдруг остановилась и снова посмотрела на Каллена: - Вот ещё что. Напомни мне, пожалуйста, почему я решила, что не хочу поддерживать связь со своей племянницей.

- Точно не знаю, но я всегда думал, что это из-за Тани.

- Я хотела бы исправить эту ошибку. Знаешь, Беверли такая милаха! – улыбнулась Кейт. – Думаю, тётушка-ведьма ей ещё сможет пригодиться. Если ты, конечно, не против.

- Буду только рад! – искренне заверил её Эдвард.

- Отлично! – Каллен с удивлением заметил на лице Кейт смущение. – Пообещай, что, если я вдруг надолго пропаду, ты придёшь и как следует пнёшь меня.

- Обещаю! С превеликим удовольствием! – улыбнулся он. – Если хочешь, можешь зайти к Бев попрощаться. Она играет у себя в комнате.

- Нет, прости, я слишком устала. - Она и правда выглядела измождённой с бледным лицом и синеватыми тенями, залёгшими вокруг глаз. – Я позвоню.

Кейт махнула рукой на прощанье и бесшумно выскользнула в коридор.

Прошло ещё несколько мучительно бесконечных минут, в течение которых Эдвард неотрывно смотрел на Беллу, стараясь не упустить тот момент, когда она начнёт приходить в себя. Он ждал, что сначала её дыхание станет более частым, а веки начнут трепетать, но всё произошло совсем не так. Она резко села на кровати, тяжело дыша, а в её глазах испуганного оленёнка застыл ужас.

- Шшш… всё хорошо, слышишь? Эй, я с тобой, - прижав Беллу к себе, зашептал Каллен. – Теперь уже всё позади.

- Да, я знаю, знаю, - она обвила его шею руками и положила голову на плечо, но когда её дыхание немного восстановилось, отстранилась от Эдварда и заглянула ему в лицо: - Этот нож и твоя рука… Я всё видела, всё слышала, но ничего не могла сделать, клянусь! Прости меня, прости! Я оказалась такой слабой!

- Нет, вовсе нет, - улыбнулся Каллен, снова притянув к себе Беллу и погладив её по голове. – Тебе не за что извиняться. А рука… рука заживёт. Это всё ерунда, бывало и похуже. Лучше скажи, как ты? Как себя чувствуешь? – Эдвард мягко отстранил от себя девушку и посмотрел на неё пристальным, изучающим взглядом.

- Со мной всё хорошо, - Белла улыбнулась, но видя промелькнувшее в зелёных глазах Каллена недоверие, снова повторила: - Всё хорошо, честно! Я чувствую себя такой… свободной.

Это была правда. Впервые за долгое время она больше не ощущала никакого давления и вторжения, никакого чувства, будто кто-то насквозь прожигает её своим взглядом. И пусть память отказывалась возвращаться, но все эмоции, все желания теперь безраздельно принадлежали только ей!

Белла попыталась вспомнить лицо своего отца, однако то по-прежнему оставалось мутным, словно спрятанным за стеклом, по которому струились дождевые капли. За последние две недели она несколько раз звонила ему, звонила только потому, что так было нужно, ничего при этом не чувствуя, будто он вдруг стал для неё совершенно чужим, незнакомым человеком. А сейчас при мысли об отце грудь девушки наполнилась щемящим чувством тоски – она действительно скучала по нему! А ещё любила, любила всем сердцем, которое теперь стало по-настоящему принадлежать ей.

Всё остальное место в её душе и мыслях было до краёв заполнено Эдвардом и Беверли. Это тоже была любовь, любовь с первого взгляда, с первого слова, с первого прикосновения, с самой первой, взаимной улыбки. Так бывает, но лишь тогда, когда на пути встречаются ТЕ САМЫЕ люди. Твои. Навсегда.

И пусть Таня отняла у Беллы прошлое – будущее отнять она не смогла. Будущее теперь было только в её руках, и в нём она видела себя рядом с Эдвардом и Беверли.

Белла ласково провела ладонью по колючей щеке Каллена и посмотрела в его глаза – в них она увидела не только своё отражение, но и отражение тех чувств, что жили в её сердце.

- Скажи, что будет с нами дальше? – нежно обнимая Эдварда взглядом, спросила Белла.

- Всё, что захотим. Ты, я и Беверли, - прижимаясь лбом к её лбу, ответил он.

- Что мы будем делать? – её пальцы вплелись в его взъерошенные волосы.

- Жить, Белла. Мы будем просто жить.

Это был тот ответ, который она хотела услышать.

Беверли осторожно заглянула в приоткрытую дверь отцовской спальни. Весь день девочка страшно переживала за Беллу, которая вдруг заболела. Она была такой доброй, красивой и так сильно нравилась Бев, что ей было жалко её до слёз.

Сама Беверли терпеть не могла болеть: что может быть скучнее, чем всё время лежать в постели, и что может быть противнее лекарств? Разве что тёплое молоко с мёдом. Фу, какая гадость!

Но сейчас девочка видела, что Белла пошла на поправку: она сидела на кровати рядом с отцом Бев и улыбалась. Значит, скоро они снова смогут вместе играть и печь печенье!

Увидев, что папа с Беллой стали целоваться, девочка тихонько захихикала и прижала ладошку ко рту, чтобы взрослые её не услышали.

Она осторожно прикрыла дверь отцовской спальни и на цыпочках зашагала в детскую. После света, льющегося из папиной комнаты, коридор вдруг показался ей слишком тёмным и мрачным, а Беверли очень не любила темноту и даже боялась её.

Она остановилась, закрыла глаза и изо всех сил представила, как загорается висевшее на стене бра. Раздался едва слышный треск электричества, и коридор наполнился мягким, тёплым светом лампы.

«Вот так уже не страшно», - подумала девочка и улыбнулась.