— Хм, с чего бы начать? — у самого себя спросил мой собеседник и краем глаза взглянул на меня.

Я лишь пожала плечами.

А что я должна сказать?

— Начни… сначала?

Он задумался.

Мы так и сидели в туалете на большом подоконнике, пока все остальные занимались «делами» в общей комнате.

Казалось, что такому мужчине, как Эдвард Мейсен, не место находиться в такой дыре, среди таких же ненормальных, как я. Он был человеком не для этого ужасного места. Мне казалось, что он идеален. Эти зеленые изумруды пленят меня, а в его русые волосы, которые на солнце переливаются каким-то непонятным мне бронзовым цветом, хочется запустить свои пальцы и запутаться в них. 

Я встряхнула головой.

Неужели, впервые мне кто-то понравился? Хотя, не удивительно, что до этого мне никто не нравился, ведь кто здесь может мне по-настоящему понравится? Понравится до такой степени, что все мои сны будут принадлежать этому человеку? Чтобы я только и думала о нем? Нет, такого уж точно здесь нет. Кхм, точнее, не было.

Но я уверена, что все этого из-за того, что он единственный красивый мужчина здесь.

— Ладно, — наконец начал Мейсен. — Начнем с того, что я никого не убивал, чтобы ты не продолжала так трястись рядом со мной.

Что? Я трясусь? Я сижу спокойно и я не трясусь!

Ну, на самом деле мне казалось, что я не трясусь. На самом деле мое тело пробила дрожь, но нет от страха, что убийца убьет меня. Я была в предвкушении того, что он мне расскажет. Я всегда любила слушать новые истории.

И он сказал, что никого не убивал. Я не удивлена, потому что была готова услышать нечто подобное. Прибывая в этой лечебнице чуть больше пяти лет, я и не такого услышала здесь. Многие больные утверждали, что они ни в чем не виноваты, что они никого не убивали…

— Почему я должна поверить тебе? — поинтересовалась я, не боясь его. В случае чего, я закричу, а кругом охрана и монашки, так что я в безопасности, если он решит напасть на меня. — Знаешь, многие больные, когда их привезли сюда, утверждали, что они никого не убивали.

Многие, но не я. Я никогда не билась в истерике, как некоторые, крича на всю лечебницу, что я не виновата и ошибка. Мне, казалось, что здесь намного лучше, чем с родителями, поэтому подобных сцен не было.

— Ну…

Ага, у него нет весомого аргумента!

— Ну?

— Я не знаю, как должен доказать тебе, — сказал он. — И, в конце концов, я делаю это, только потому, что Элис, она моя сестра, попросила меня.

Эээ… что?

— Но зачем ей это? — поинтересовалась я.

Я, правда, была в замешательстве. Почему эта Элис попросила сделать это и, черт возьми, почему он послушался её? Потому что она ему так сказала? Приказала?

— Это может показаться странным…

— Кому ты это рассказываешь?!

Я человек, который прожил пять лет в психиатрической больнице для душевнобольных преступников, меня невозможно чем-то ещё удивить. Не думаю, что то, что он мне хочет рассказать, уж очень странное.

— Элис видит будущее…

— Не новость, сестра Мария мне вчера рассказала, — просто ответила я, махнув рукой.

Однако мне стало интересно. Было такое чувство, будто он верит во все эти видения своей сестры.

— Сестра Мария? Интересно…

Почему у меня складывается такое ощущение, будто они знакомы?

— Ещё сестра Мария сказала мне, что твоя сестра зарезала своих подруг и младшего брата.

Мейсен фыркнул.

— Блэк как всегда переигрывает.

— Джейкоб Блэк? — переспросила я. Неужели Джейкоб Блэк, психиатр, который работает в этой лечебницы со дня её основания, тоже замешан в этом? Ладно, признаюсь, меня ещё можно чем-то удивить.

— Именно, ты его знаешь? — поинтересовался Эдвард.

Я кивнула.

— Он работает здесь психиатром с самого первого дня, как открылась эта лечебница, — ответила я. — Ну, мне так рассказывали, — поспешила добавить я.

— Чего и следовало ожидать.

— Давай вернемся обратно к теме? — предложила я. — Итак, ты сказала, что твоя сестра видит будущее…

— Да, именно из-за этого парень, которому я должен очень много денег ещё не грохнул меня.

Из всего этого я поняла, что Эдвард задолжал очень много денег какому-то парню, и он бы убил его, если бы не видения его сестры. Но как этому парню в чем-то помогут видения Элис? Хотя, существует кучу вариантов, как они могут ему помочь. Эдвард сказал, что он задолжал ему много денег, а значит, у него есть свой бизнес и ему будет только на руку с видениями его сестры.

— Её видения очень хорошо помогут ему с работой, — пробормотала я.

— Скорее ему больше всего нужна сама Элис, чем её «дар»!

Интересно, в каком это смысле ему больше нужна сама Элис? Он имеет в виду в том, о котором я думаю? Фу, ну это же противно, а ей только четырнадцать. Невольно я вспоминаю события пятилетней давности и чувствую, как меня начинает тошнить. Нет, не хочу об этом вспоминать!

Слишком мерзко…

Слишком противно…

Слишком больно!

— Но ей всего четырнадцать! — с неприязнью в голосе говорю я и морщусь, стараясь прогнать из своей головы картинки, которые выдали мое сознание. А ещё… свои воспоминания, которые я очень, очень хочу забыть, но не думаю, что когда-нибудь это получиться.

— Кому? Элис четырнадцать? — удивляется Мейсен. — Да ей через три недели исполняется семнадцать лет! — фыркнул он. — М-да, Блэк явно переборщил…

Получается… Элис не младше меня на два года, а наоборот, старше на полтора месяца! А по ней даже не скажешь, что она семнадцатилетняя девушка. Она такого низенького роста, что любой перепутает её с четырнадцатилетней маленькой девчонкой.

— Так она не младше меня на два года? — зачем-то уточняю я.

Мейсен лишь кивнул.

Между нами повисла небольшая пауза.

— Ну, теперь твоя очередь, — говорит он через некоторое время.

— Моя очередь для чего? — интересуюсь я.

— Как ты сюда попала?

Я не знаю, говорит он правду или нет, но все это звучало так правдоподобно. Мне будет очень стыдно, когда он узнает правду. Ведь он не убийца, а я… Захочет ли Эдвард после этого со мной разговаривать?

— Мне было одиннадцать, когда меня привезли сюда.

~*~*~

Сидя в своей комнате, девочка услышала, как хлопнула входная дверь. Ну, вот, мама в очередной раз ушла из дома и когда она вернется – не знает. Теперь самое главное сидеть тихонечко в комнате и не высовываться. Но у девочки есть потребности, такие как еда или туалет. А все необходимое находиться на первом этаже, где, как всегда у телевизора, сидит пьяный отец.

По коже проходят мурашки, трудно сосредоточиться на уроках, но она пытается, пытается не бояться.

— Изабелла, — услышала она, как ему позвали с первого этажа. Перестав писать в тетради, она замерла с ручкой в руках. — Иди сюда.

Нижняя губа задрожала, на глаза начали наворачиваться предательские слезы, которые девочка никак не могла сдержать. Пытаясь оттянуть момент, Изабелла очень медленно встала из-за стола и пошла к двери. Ноги стали ватными, такое чувство, будто она сейчас упадет на пол и разрыдается.

Она не знала, для чего он позвал её, может, это было обычное пустяковое дело, но все равно было очень страшно. В прошлый раз это закончилось для нее очень плохо.

— Да? — спросила она, когда спустилась со второго этажа. Он, её отец, как всегда сидел перед телевизором, в грязной майке, с пивом в одной руке и пультом в другой. Он повернулся и дьявольски улыбнулся ей.

— Подойди ближе, дорогая, — попросил он, маня её рукой. Пытаясь сдержать слезы, девочка сделал шаг и ещё один, ещё один. И вот, она уже стоит около него.

Ничего не говоря, он положил руку ей на плечо. Рука спустилась ниже и остановилась на талии.

Девочка покачала головой.

— Нет,— сказала она, прекращая бороться со слезами.

Его улыбка стала шире, а рука продолжила свой путь по телу девочки. Она попыталась отойти на шаг назад, но все четно.

— Да, Изабелла, — довольно говорил он. — Тебе же понравилось в прошлый раз, не так ли?

Она снова покачала головой, а слезы уже катились по лицу девочки.

— Нет, пожалуйста, не надо, — умоляла Изабелла. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Не было сил подняться ковра. Она их истратила на то, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, после того, как отец закончил и сказал «можешь идти». Лежа своей комнате на полу, девушка пыталась забыть то, что случилось совсем недавно. Но разум не давал ей этого сделать…

Чем она заслужила такую жизнь? Что она сделала не так в прошлой жизни? Неужели девочка была тогда настолько плохим человеком?

Изабелла услышала, как хлопнула входная дверь.

Неужели мать так рано домой вернулась? А девочка не ожидала увидеть её дома как минимум неделю. Девочка слышала, как мать прошла на кухню, помыла руки и отправилась на второй этаж в соседнюю спальню, где спал её муж. Её мама даже не зашла и не проверила Изабеллу…

Девочка попыталась сдержать в себе крики и просто тихо лежала и плакала.

Через несколько часов у Изабеллы пересохло горло, и она спустилась на кухню попить. Все тело болело, но жажда в горле была выше боли, поэтому она на цыпочках спустилась на кухню и налила себе немного воды.

Тихо плача, Изабелла стояла со стаканом в руках и смотрела в окно, думая о своей ужасной, как ей казалось, жизни. Уроки не были доделаны, а это означает, что она получит плохую оценку в школе. Если об этом узнают родители, то накажут не хуже того, что случилось днем.

Поставив стакан на стол, девочка уже собиралась уходить обратно в комнату, доделывать уроки, когда её внимание привлек нож, возле которого она поставила стакан.

А с другой стороны…

Это будет хорошая возможность не мучиться. Изабелла не чувствовала того, что должны чувствовать дети к своим родителям. Она не чувствует от них того, что обычно чувствуют родители к своему чаду. Она не понимает, почему они решили родить её, если не любят. В конце концов, есть такая штука под названием аборт.

В одиннадцать лет она уже знала, что такое аборт.

И что такое секс.

Она даже успела за свои одиннадцать понять, что это такое. Правда, это не было то наслаждение, про которое говорили старшеклассницы в туалете.

Тяжело вздохнув, девочка, дрожащими руками потянулась к ножу. И не важно, каковы будут последствия. Она устала ждать чудо от жизни…

~*~*~

— Одиннадцать? — удивился Эдвард. — Так рано?

Я лишь кивнула.

— Из-за чего? — интересуется он.

Я закрываю глаза. Боже, как же это сложно. Последний раз я рассказывала эту историю очень давно. Я рассказывала её Карлайлу. Говорила о том, какое было облегчение, когда я поняла, что убила их. И как я тогда испугалась. До сих пор помню тот страх, когда поняла, что натворила. Тогда нож выпал у меня из рук, и я убежала к себе в комнату. Закрыв дверь на защелку, я начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Я…

Почему-то я не могу! Я не могу ответить на этот простой вопрос. Черт, он, когда узнает, то точно возненавидит меня. Хотя, как мне разница?

— Где твои родители? — вместо того, чтобы ответить на его вопрос, поинтересовалась я, закусив нижнюю губу.

Он с недоумением посмотрел на меня, но все же ответил на вопрос:

— Они… погибли несколько лет назад, — с болью в голосе сказал мужчина.

— Мои тоже мертвы, — сказала я и опустила голову, чувствую, как на мои глаза наворачиваются слезы. Я не хочу вспоминать тот ужасный день. Я не хочу вспоминать ту боль, которую причинил мне мой собственный отец. Не хочу вспоминать то облегчение, когда поняла, что они мертвы. Не хочу вспоминать тот страх, когда поняла, что они мертвы из-за меня.

Он взял меня за подбородок и развернул к себе. Конечно, это не был тот электрический разряд, который часто описывают в книгах при телесном контакте. Но мне стало легче от его прикосновения.

— Ты плачешь из-за того, что твоих родителей нет в живых? — мягко поинтересовался он.

Я закрыла глаза. Нет, он не поймет меня.

— Нет, — качаю головой я. — Я плачу из-за того, что уже пять лет не могу забыть тот день.

— Расскажи мне, — просит Эдвард. — Уверен, тебе станет легче.

Я снова качаю головой. Доктор Каллен говорил мне тоже самое несколько лет назад, но легче не стало.

— Ты меня возненавидишь, когда узнаешь, — сказала я, все ещё не открывая глаза. Мне так хотелось забыть об этом.

— Я уверен, что пойму. И не думаю, что смогу возненавидеть тебя, — уже ласково говорит он.

— Они мертвы, потому что я убила их…