ничего не боюсь
ни чудовищ ни страшных рож
ни чертей ни людей
ни казни
зажимаю в руке свой карманный нож
не бояться — великий праздник
ничего не пугает
пожалуй кроме
в мутном зеркале отражения
стоит раз посмотреть и до ночи кроет
неужЕли я неужЕли я
неужЕли…
Серафима Ананасова
ни чудовищ ни страшных рож
ни чертей ни людей
ни казни
зажимаю в руке свой карманный нож
не бояться — великий праздник
ничего не пугает
пожалуй кроме
в мутном зеркале отражения
стоит раз посмотреть и до ночи кроет
неужЕли я неужЕли я
неужЕли…
Серафима Ананасова
Дождь быстро стекал извилистыми струйками по стеклу, ослеплённому ночной темнотой. Я, закутавшись в старый рыжий плед и полумрак гостиной, сидел у окна. Пялился на своё безрадостное, мутное отражение, казавшееся неестественно бледным. Любопытный призрак, который заглянул в чужой дом.
Я усмехнулся, приветливо кивнул «призраку» и отсалютовал кружкой. Сделал большой глоток всё ещё тёплого глинтвейна. Закрыл глаза. Вытянул ноги вперёд и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь приятным жаром. Он медленно растекался по телу, искрился и пьянил. Полезный всё-таки напиток, с какой стороны ни посмотри. Горячая кружка согревала заледеневшие пальцы. Красное сухое вино повышало лейкоциты. Пряный аромат корицы и имбиря отлично маскировал унылость осени с её прелыми листьями и тоскливым прощанием.
В доме заметно похолодало, но прибавлять отопление не хотелось. Для этого нужно было спускаться в подвал, где жили придуманные мной в детстве монстры. А лампочка перегорела ещё на прошлой неделе. Нет, мне не было страшно. Отнюдь. Просто… Ну какой нормальный человек пойдёт в тёмный подвал ночью в Хэллоуин? Сегодня все обязаны бояться. Или веселиться. И уж точно не лазить по мрачным подвалам и чердакам.
Я тоже боялся. Но не темноты и не вымышленной нечисти.
Сладости или гадости? Сладости или гадости?..
Я улыбнулся, вспомнив последнюю троицу мальчишек в костюмах Бэтменов, которые нетерпеливо переминались на пороге моего дома в ожидании угощения.
- Простите, ребята, но сегодня вас было так много, что у меня закончились все сладости, – развёл я руками. – Выбираю гадости.
Мальчики хитро переглянулись и все разом выстрелили в меня из водяных пистолетов. Едва сдерживая смех, я издал притворный грозный рык. Дети тут же кинулись врассыпную, громко визжа и хохоча.
Всё ещё улыбаясь этим воспоминаниям, я открыл глаза и снова уставился на своё отражение, размытое дождём. Улыбка исказилась и медленно стекла с моего лица вместе с каплями по окну.
Совсем расклеился. Раскис. Так нельзя. Нельзя так!
Я одним глотком допил глинтвейн и поставил чашку на пол. Выпутался из пледа и, поднявшись, прижался лбом к холодному стеклу. Оторванная веточка красного клёна с тихим звоном ударила в окно. Я вздрогнул от неожиданности и отпрянул.
Внезапное странное желание оказаться там, на улице, обожгло изнутри сильнее терпкого глинтвейна. Мне нужно было вырваться из дома. Вдохнуть ночной дождливый воздух. Встряхнуться и проветрить голову. Осенним ветром вымести из неё боль, что острыми коготками скребла в черепной коробке, будто крысы за обшивкой старого дома.
Словно подгоняемый невидимой магической силой, я быстро сунул ноги в ботинки, торопливо надел пальто. Попытался вспомнить, куда вчера сунул зонтик. И не смог. Наверняка потом найду его в самом неожиданном и неподходящем месте. Обидно, досадно, но ладно.
Несколько минут прогулки по пустынной ночной улице принесли желаемое душевное равновесие. Все вечеринки по случаю Хэллоуина уже отгремели, фальшивые вурдалаки и ведьмы разбрелись по своим домам, чтобы завтра с утра проснуться от страшного похмелья. В окнах некоторых домов горели светильники Джека. С каждого крыльца на меня скалились тыквы. Они все вымокли под дождём, а потому казались скорее несчастными, чем устрашающими. Я пнул кучу листвы, сметённую кем-то к дороге, и остановился. Было так тихо. Только где-то вдалеке лаяла собака и поскрипывала на ветру открытая крышка почтового ящика у ближайшего дома. Тихо и спокойно. Так хорошо. Даже несмотря на холод, заползавший под пальто. Я поднял лицо к небу, подставляя его дождю, и вдохнул полной грудью. Странный аромат пряностей окутал меня невидимым облаком. Странный, потому что взяться ему было просто неоткуда. Он напоминал запах глинтвейна, но был гуще, тяжелее. Почти осязаемый, он перехватывал дыхание. У меня закружилась голова. Перед глазами поплыли тёмные круги, заслоняя собой улицу, фонари и тыквы, которые теперь зло усмехались.
Чьи-то ладони легли мне спину, но я не смог обернуться. Застыл словно нелепая статуя на обочине дороги.
- Не бойся, – тихий женский голос коснулся шеи теплом дыхания. Пополз по коже рябью мурашек. – Не бойся, Эдвард. Тут нечего бояться.
Тёмные круги перед глазами, мельтеша и приплясывая, слились в одно сплошное чернильное пятно.
«Какого чёрта?» – только и успел подумать я.
***
Я открыл глаза, однако не увидел ровным счётом ничего. Меня окружала непроглядная темнота. Сырость и тишина. Попытался встать, но не смог. Мои руки оказались прикованы к чему-то над головой. Я почувствовал, как холодные металлические браслеты больно сдавили запястья. Цепи угрожающе звякнули и стали раскачиваться, задевая мои бёдра. Что за бред, твою мать?! Ужас коркой льда сковал затылок. Я замер, с трудом проглотив слюну: горло сжалось в спазме.
Где-то в глубине темноты раздался цокот каблуков по бетонному полу.
- Доброй ночи, Эдвард.
При первом же звуке этого низкого женского голоса вспыхнули свечи. Десятка два, не меньше. Я зажмурился и снова открыл глаза, часто моргая и пытаясь привыкнуть к свету. Когда мне это наконец удалось, огляделся по сторонам и понял, что сижу на полу в небольшом подвале. Кругом стояли свечи: высокие и низкие, в массивных подсвечниках и без них, наполовину сгоревшие и совсем новые. К кирпичной стене слева были прибиты деревянные полки с глиняными и стеклянными ёмкостями, заполненными чем-то непонятным. На самой нижней полке лежал человеческий череп. Даже я со своими знаниями хирурга не мог ручаться за то, что это фальшивка, настолько точно и искусно он был выполнен. В центре подвала разместился высокий круглый столик, на котором стояла металлическая чаша с подставкой в виде когтистой птичьей лапы.
- Вероятно, тебе не очень удобно, но ты уж прости. Я не самая радушная хозяйка.
Я отвлёкся от созерцания столь удручающей обстановки и сосредоточился на затемнённом углу в дальнем конце подвала, откуда и доносился женский голос.
- Не самые радушные хозяйки это те, кто не предлагают гостям тапочки. Ты же посадила меня на цепь, словно дворовую псину, – мой голос скрежетал, как у старика, который всю жизнь курил самые дешёвые сигареты.
Она тихо рассмеялась и, выйдя из тени, стала приближаться ко мне. Медленно и грациозно. Невысокая и стройная, в длинном чёрном платье с непозволительно глубоким вырезом декольте. Кричаще-яркий макияж, за которым невозможно понять возраст – ей могло быть как двадцать, так и тридцать лет. Но, несомненно, красива. Длинные пышные волосы перекинуты через правое плечо. В целом она выглядела так, будто шла на хэллоуинскую вечеринку в костюме сексапильной ведьмы, но случайно ошиблась адресом.
Чёрт, ну конечно же! Как же я сразу не догадался!
- Признайся, это грёбаный розыгрыш, так? – рассмеялся я. – Тебя нанял Джаспер, верно? Это очень в его духе.
- Джаспер это твой друг? Видела его однажды. Но нет, он меня не нанимал. Меня никто не нанимал.
Я был не готов отказаться от столь простого и безопасного объяснения происходящему. Но когда она взяла с полок несколько склянок и кинжал с золочёной рукояткой, моя надежда на лучшее тут же разбилась вдребезги. Стало ясно, что я попал в руки к маньячке, по всей вероятности, следившей за мной не один день.
Я знал, что в это мгновение меня должен был охватить страх. Даже животный ужас. Знал, но ничего похожего не испытывал. Пытался отыскать, всколыхнуть со дна души – безрезультатно. Что-то, отвечавшее за чувство страха, уже давно сломалось во мне. Вышло из строя в связи с перегрузом. Сейчас я испытывал лишь злое веселье и гнев. Если эта дрянь ждала, что я буду со слезами умолять её отпустить меня и пощадить, буду биться в истерике и обмочу от страха брюки, то она просчиталась.
Хрен ей!
- Ты же сумасшедшая, да? Больная на всю голову! – натянув цепи, крикнул я, наблюдая за тем, как она старательно смешивает что-то в глиняной миске. – Но, может, ты и не виновата. Может, твой отец был конченым алкоголиком, а мать – животным в человеческом обличье. Вот ты и тронулась. Знаешь, мне даже жаль тебя. Самую малость.
- Очень душещипательная история. Вот только не про меня, – она повернула голову в мою сторону и зло улыбнулась. Мало приятного, когда тебе вот так улыбается женщина с кинжалом в руке. – Ты отличный рассказчик. Экспрессивный. Я почти прослезилась.
Она приставила кинжал к своему запястью и, закрыв глаза, что-то быстро зашептала.
- Эй, ты, чокнутая! Если хочешь сдохнуть, это твоё право. Но, может, ты всё-таки освободишь меня прежде, чем резать себе вены? – сумасшедшая никак не отреагировала на мои слова, продолжая бормотать какую-то ересь. – Нет?.. Ну и чёрт с тобой!
Меня до самых костей пробрал озноб, и я с тоской посмотрел на своё пальто, которое валялось на полу вне зоны досягаемости. Снова перевёл взгляд на слетевшую с катушек. Как раз в этот момент она полоснула кинжалом по запястью – кровь тонкой струйкой потекла в чашу с подставкой в виде птичьей лапы. В ней тут же вспыхнуло пламя. Стало так нестерпимо жарко, будто этот огонь зажегся внутри меня.
- Возомнила себя ведьмой? Это Хэллоуин на тебя так действует или полнолуние?
Я рассмеялся – неуверенно и даже жалко. Шутить как-то совсем расхотелось.
- Не возомнила.
- Хочешь сказать, что ты и есть ведьма? Самая настоящая?
- Более или менее, – она повернулась ко мне и насмешливо улыбнулась. – Не веришь?
Я не ответил, но ей ничего не стоило прочесть на моём лице упрямое сомнение. Поверить в колдовство, ведьм и прочую нечисть было выше моих сил. Чтобы это изменить, должно было случиться нечто невероятное.
Девушка протянула раскрытую ладонь к одной из свечей. Та затрещала, зачадила и потухла. Но теперь её пламя горело в руке у той, что считала себя ведьмой. Возможно, ею и была?..
Она неторопливо подошла ко мне. Опустилась на колени, продолжая держать на ладони пламя, словно огненную бабочку. Осторожно и трепетно.
- Это фокус? – уже больше из вредности спросил я.
- Никаких фокусов. Чувствуешь тепло?
Ведьма подняла руку с пламенем выше – теперь оно оказалось точно между наших лиц. Я кожей ощущал жар, исходивший от него. А ещё я видел её глаза цвета жжёного сахара, в которых отражались золотистые всполохи огня. Эти танцующие искорки завораживали и гипнотизировали.
Она быстро сжала ладонь, и пламя погасло, развевая наваждение. Оставляя после себя горьковатый дым.
- Кто ты? – я скосил глаза на её запястье, которое она порезала. Там по-прежнему была рана, но выглядела так, будто прошло несколько часов, а не минут.
- Я уже сказала.
- Нет. Как тебя зовут?
- Тебе не нужно знать моё имя.
- Но ты-то моё знаешь, – я скрипнул зубами. Во мне снова начинала просыпаться злость. – Откуда?
- Неважно.
- Нет, важно. Важно, чёрт побери! – я изо всех сил дёрнул цепи вниз, но добился лишь того, что металлические браслеты ещё больнее впились в запястья. – Зачем ты это делаешь? Чего хочешь?
- Того же, что и ты, – она положила мне на грудь ладонь, в которой только что держала огонь свечи. Я почувствовал, как под кожу проникает жар, будто пламя до сих пор горело. – У нас одно желание на двоих. Поверь.
- Что это значит? Объясни!
Ведьма отрицательно качнула головой и встала, шурша платьем. Отошла к столу, но тут же вернулась обратно, неся в руках кинжал и чашу, в которой полыхал огонь. Она опустила лезвие в пламя, снова бормоча что-то себе под нос на непонятном мне языке, напоминавшем латынь.
Дурное предчувствие колючей льдинкой скользнуло вдоль позвоночника.
Ведьма замолчала и убрала кинжал от огня. Подняла на меня взгляд, который не сулил ничего хорошего. Кончик раскалённого лезвия упёрся мне в грудь. Я отпрянул назад, до предела натягивая цепи. Интуитивная, бессмысленная попытка спастись.
- Ты этого не сделаешь, – взяв себя в руки и глядя ей в глаза, твёрдо сказал я. – Ты этого не хочешь.
- Будет больно, – её свободная рука легла мне на плечо. – Но ты не останешься один. И лучше закрой глаза.
Остриё лезвия сильнее упёрлось в грудь. Я закрыл глаза. Почувствовал, как клинок входит в тело. С жаром и болью. Взрывая темноту вокруг меня мириадами холодных огней.
Я упал с огромной высоты. Разбился. Послышался звон тысячи стеклянных осколков. Каждый из них впился в меня. Я закричал и открыл глаза. Наткнулся взглядом на своё бледное, перекошенное болью и ужасом отражение. Потом ещё на одно. И ещё. Снова и снова. Куда бы не метнулся мой взгляд, повсюду был я. Зеркала. Сотни зеркал. Они сужались, надвигались на меня. Я рванул вперёд, не понимая, куда и зачем бегу. Зеркальный коридор петлял, сужался и расширялся, превращаясь в дьявольский лабиринт. Погружался во тьму и снова ослеплял ярким белым светом. Я чувствовал за спиной ледяной холод. Он надвигался. Пытался дотянуться и схватить. Я знал: если ему удастся, мне уже не выбраться. А потому бежал. Спотыкался, падал и снова вставал. Ладони скользили по зеркальной глади. Моё лицо злобной гримасой отовсюду насмехалось надо мной. Хохотало в голос. Я выдохся и упал. Ледяной холод скользкой змеёй обвил мои ноги, потянул за собой. Я начал сдаваться. Уплывать в морозное никуда.
Нет! Останься… Останься…
Настойчивый голос ведьмы вернул меня обратно. Её лицо расплывалось перед глазами. Руки схватили мои запястья и потянули на себя. Я рванулся к ней, вырывая ноги из стальной хватки холода.
И снова полетел вниз. Упал в глубокую яму. Мокрые комья земли посыпались на меня, забиваясь в нос и рот, не давая дышать. Упругие струи дождя врезались сотнями иголок. Я пытался выбраться. Карабкался вверх, вонзая пальцы в грязь, хватаясь за корни растений, ломая ногти. Но ладони соскальзывали, и я снова падал на дно. Мои ноги отяжелели и обмякли. Я рухнул в мокрую жижу. Земля всё прибывала, заваливала с головой. Превращала яму в могилу. Я вдохнул в последний раз, но вместо воздуха почувствовал во рту вкус глины.
Останься… Останься…
Уже знакомые женские руки потянули меня вверх. Провели по лицу, освобождая рот от грязи. Я сделал глубокий резкий вдох и крепче сжал её ладони. Оттолкнулся от дна, помогая ей вытащить нас из ямы. Наконец, я ухватился за край, подтянулся и обессиленно рухнул на траву.
Дождь усилился десятикратно, превратился в мутный мощный поток, который сносил всё на своём пути. Меня накрыло волной. Закрутило, кидая из стороны в сторону. Я тонул в глубокой ледяной реке. Сквозь толщу воды пробивался солнечный свет. Я пытался всплыть на поверхность, отчаянно работая руками и ногами. Но оставался на месте. Толстые длинные водоросли опутали мои лодыжки, сдавили так, что хрустнули кости. Потащили на дно. Я больше не мог сопротивляться. Сил не было.
Останься… Останься…
Сквозь мутную воду я едва различал женские черты лица, но знал, что это ведьма. Она обхватила мою талию и потянула вверх. Водоросли на ногах лопнули, отпуская. Мы всплыли на поверхность. Горячее яркое солнце обожгло лицо. Оказавшись на берегу, я снова перестал чувствовать на себе её прикосновения. Только мелкие острые камни больно впивались в тело.
Я заставил себя встать, надрывно кашляя и отплёвываясь. Солнечный диск высоко в небе взорвался ослепительной вспышкой. Огненные брызги полетели на землю, окрасив небо ярко-оранжевым заревом. Мокрая одежда факелом вспыхнула на мне, словно облитая бензином. Адская боль парализовала меня. Я не мог издать ни звука. Кожа и кости плавились, превращаясь в пепел. В ничто. Я сам становился ничем. Живое пламя, которое вот-вот догорит дотла.
Останься… Ты должен остаться…
Она всем телом прижалась ко мне, обняла. Затем с силой оттолкнула. Я упал на землю – абсолютно невредим. Радостный вой огня слился воедино с жутким криком ведьмы, объятой пламенем. Этот страшный звук врезался в меня, тисками сдавил голову, лопая барабанные перепонки. Я зажал уши ладонями, чувствуя, как сквозь пальцы сочится кровь, и…
… и открыл глаза.
Я был в подвале. Висел всё на тех же цепях – обессиленный, словно пробежал десятки миль. Пот струился по мне. Мышцы звенели и дрожали от усталости. Руки затекли и онемели. Сердце билось неровно, пропуская удары, - экстрасистолия. Но оно билось. И никаких ран в груди. Даже толстовка выглядела совершенно целой, без порезов. Чертовщина! Или галлюцинации. Но такие правдоподобные, что я был уверен: всё происходило на самом деле.
Та, что обрушивала на меня эти мучения и сама же спасала, сидела напротив – ближе некуда. Наши лбы соприкасались. Учащённое, сбившееся дыхание слилось воедино. Она выглядела бледной и усталой. Нижняя губа искусана в кровь. И только золотисто-карие глаза по-прежнему светились янтарным блеском, излучая опасность и… жизнь?
- Теперь я даже не уверен, кто из нас двоих чокнутый. Очень может быть, что оба, – слабо улыбнулся я. Улыбнулся назло своей измождённости и боли. Назло всему.
Ведьма улыбнулась в ответ, и блеск в её глазах стал ещё ярче. Она подняла с пола кинжал – меня передёрнуло так, что звякнули цепи. Но я не собирался просить её остановиться. Ни за что!
Моя опасная – но прекрасная в своей опасности – мучительница встала на колени, взяла меня за левую руку. Раскрыла ладонь и с нажимом полоснула по ней кинжалом. Больно, но после того, через что я прошёл, вполне терпимо. Она поднесла к порезанной руке чашу, в которой всё ещё теплился огонь. Кровь закапала туда – пламя ярко вспыхнуло, но тут же погасло.
Ведьма встала и, пошатываясь, побрела к столу. Плечи устало ссутулились, ломая идеальную осанку. Она зазвенела склянками, но я не следил за её манипуляциями. Подвал плыл перед глазами. Картинка разлеталась и снова собиралась воедино. Взгляд то чётко улавливал силуэт ведьмы, то выхватывал густые капли крови на бетонном полу возле меня.
- А теперь будь умницей и выпей это, – голос раздался неожиданно близко.
Я поднял голову и сфокусировал свой взгляд на маленьком пузырьке с красноватой жидкостью в её ладони.
- Не буду.
- Боишься? – усмехнулась она.
- Нет, просто не приучен пить всякую дрянь.
- Я ведь могу и заставить. Но тебе это не понравится, – она провела ладонью по моей щеке. На удивление мягко и нежно. Затем рука скользнула мне на затылок и сжала волосы в кулаке. Почти приятно. – У тебя нет выбора. Ты должен остаться.
Этот спасительный шёпот из недавнего кошмара окончательно лишил меня воли. Сначала моих губ коснулось прохладное стекло, а затем я почувствовал во рту вязкую, горьковато-сладкую жидкость. Она, шипя, взорвалась на языке. Жаром ударила в голову. Перед глазами расплылись тёмные круги. Я снова уловил аромат пряностей, но совсем слабый. И тёплое дыхание ведьмы на своём лице.
- Меня зовут Белла… – прошептала она, губами касаясь моих губ.
Тёмные круги, на этот раз медленно вальсируя, слились в уже знакомое чернильное пятно, вытеснив меня из этого мира.
***
Возвращение было медленным и безболезненным. Во всём теле ощущалась странная, бодрящая лёгкость. Будто я наконец выспался. Впервые за много недель. Перед глазами проплывали облака, быстро скользя по серому, предрассветному небу…
Стоп. Облака?!
Я резко сел и лихорадочно огляделся по сторонам. Всё та же обочина, усыпанная опавшей листвой. Всё те же сонные дома. Всё те же тыквы злорадствовали с каждого крыльца. И никакого подвала. Никаких цепей. Никакой ведьмы. Только я, моё отяжелевшее от дождя пальто, и тупая боль в виске, которым ударился при падении.
Уже зная, что ничего не увижу, я перевернул левую руку ладонью вверх – на недавнюю рану от кинжала не было и намёка.
Неуместное, даже извращённое чувство разочарования настигло меня.
***
чувствуешь, как сжимается время?
словно мир вымер
но мне ни капли его не жаль
ты не злись, ведь я умираю впервые
и могу существенно
налажать
Серафима Ананасова
словно мир вымер
но мне ни капли его не жаль
ты не злись, ведь я умираю впервые
и могу существенно
налажать
Серафима Ананасова
Я вошёл в здание больницы, которое долгие годы служило мне вторым домом – ровно до того далеко не прекрасного мгновения, когда я почувствовал, как её стены сужаются. Сжимаются вокруг меня. Сдавливают, затрудняя дыхание, сковывая каждое движение, словно ставшая не по размеру одежда. Весь последний год я не работал, но провёл здесь так много времени, будто и не уходил на вынужденный покой.
Я остановился в нескольких шагах от регистратуры и рассеянно огляделся по сторонам. Солнечные лучи из широкого окна заливали светлые стены. В воздухе витал въедливый больничный запах, который я любил, как никакой другой. Кругом царила слаженная суета, означавшая, что жизнь продолжается. Продолжается, несмотря ни на что. Медперсонал спешил по своим делам, огибал меня, не сбавляя скорости, словно речная вода неожиданное препятствие. Кто-то здоровался со мной, кто-то лишь успевал приветливо улыбнуться и кивнуть. С некоторыми из них я проработал бок о бок много лет. Но большинство знал лишь на лицо или по именам. Хотя в последнее время всегда безупречная память стала меня подводить.
Я подошёл ближе к стойке регистратуры, за которой о чём-то увлечённо болтали две медсестры. Одну из них звали Джейн, имя другой я не смог вспомнить. Из бесконечного потока слов, что Джейн выдавала со скоростью тысяча букв в минуту, я зацепился за одно единственное. Оно фоном звучало в моей голове все последние дни.
Белла.
С бешено колотящимся сердцем я в два шага подлетел к стойке регистратуры и, положив на неё ладони, наклонился вперёд.
- Добрый день, доктор Каллен, – хором поздоровались девушки, прервав свою беседу.
- Доктор Блэк уже ждёт вас, – добавила Джейн.
Она старательно улыбнулась, но, не выдержав, тут же отвела взгляд в сторону. В любой другой день это могло бы задеть меня, но сейчас было не до того.
- Случайно услышал, что вы тут говорите про Беллу… – я замялся, не зная, как продолжить, а затем просто задал тот вопрос, что вертелся на языке, наплевав на всю его странность: – Кто она?
- Белла? – брови Джейн удивлённо поползли вверх, но она быстро вернула их на место. Каждый день через неё проходило столько разных людей, у которых всегда был в запасе не один странный вопрос или просьба, что она давно научилась скрывать своё изумление. – Белла медсестра. Но вы, наверное, её не знаете. Она переехала из другого города меньше года назад, когда вы уже… ну, то есть…
- Да-да, я понял, Джейн. А как она выглядит? Опиши мне её.
- У меня в телефоне есть фото, – вклинилась в разговор другая девушка, имени которой я так и не вспомнил.
С минуту порывшись в своём мобильнике, она протянула его мне. На снимке несколько медсестёр стояли рядом, держа в руках пластиковые стаканчики – скорее всего, чей-то день рождения. Крайней слева была Белла. В больничной форме, без тени макияжа и с волосами, забранными в пучок, её трудно было узнать. Но, тем не менее, это была она. Та самая Белла. Белла, о которой я непрерывно думал все последние дни. Даже когда засыпал, мне снилась она. Её глаза цвета жжёного сахара. Её улыбка – чуть насмешливая и таившая в себе загадку. Её тихий, хрипловатый голос. Это было наваждением, с которым я не мог совладать. Горячечным бредом, но таким настоящим и ярким. Казалось, протяни я руку, и коснусь её.
Теперь же всё встало на свои места. Картинка собралась воедино. Однако я не знал, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, я окончательно убедился в том, что случившееся лишь плод моего воспалённого воображения. Наверняка я видел Беллу в больнице, когда приходил сюда, и мой больной мозг поместил её образ в свою фантазию с колдовством и ритуалом, придав девушке облик ведьмы. С другой стороны, Белла всё-таки существовала в реальности. Почему именно её выбрал мой разум на эту роль? Почему не кого-то другого, с кем я был знаком? Почему, например, не ту же Джейн, с которой я проработал вместе не один год? Что такого особенного в этой Белле? Мне жизненно важно было увидеться с ней и поговорить, чтобы понять это. Или хотя бы просто взглянуть на неё ещё раз, услышать её голос. Сравнить с той Беллой, что жила в моём подсознании. Я не знал, для чего мне это. Просто знал, что мне это нужно.
Однако спросить у Джейн, где мне искать загадочную Беллу, я не успел.
- А, Эдвард, вот ты где, – раздался за спиной по-старчески скрипучий голос доктора Блэка. – А я уже стал беспокоиться. Опаздывать не в твоих правилах.
- Прости, Билли, не уследил за временем.
- Ты стал рассеянным? – нахмурившись, спросил он тоном врача, который выясняет у пациента характерные симптомы. – Как себя чувствуешь?
- Лучше всех, – улыбнувшись, бодро отозвался я, как делал уже множество раз за последний год. Маленькая ложь, в которую мне самому так хотелось поверить. Хотелось настолько, что сегодня и правда чувствовал себя отлично. Силу самовнушения ещё никто не отменял.
- Послушай, Эдвард, – сняв очки и устало потерев переносицу, медленно проговорил Билли, когда мы зашли в кабинет МРТ. – Твои анализы…
- Знаю, – перебил его я. – Давай обойдёмся без лишних разговоров и просто сделаем то, ради чего мы здесь.
Я действительно знал. Иногда полезно иметь своих людей в лаборатории. Как раз в Хэллоуин мне позвонила Анжела. Несколько лет назад у нас случился роман, но мы быстро поняли, что ничего не выйдет, и решили остаться друзьями. С тех пор она выполняла мои маленькие просьбы, связанные с работой.
- Я отставила всё в сторону и в первую очередь занялась твоими анализами. Сегодня получила результаты, – голос Анжелы в телефонной трубке казался искажённым, будто надтреснутым.
Трудно быть гонцом, приносящим дурные вести. Я испытывал это на себе всякий раз, когда сообщал родственникам своих пациентов, что дорогой им человек умер на моём операционном столе.
- Всё плохо, – это не был вопрос. Я и без результатов анализов прекрасно понимал, что со мной происходит.
Рецидив. Мы все знали: в моём случае он неизбежен, а химиотерапия призвана всего лишь отвоевать у болезни несколько «бонусных» месяцев жизни. Но и с этой задачей она не справилась. Подтверждением тому были вернувшиеся головные боли и прочие симптомы, уже хорошо мне знакомые. Никаких чудес. Врачи вообще не верят в чудеса – только в силу медицины. Там же, где она бессильна, остаётся только одно – уйти достойно, насколько это возможно. Не тратить время на жалость к себе и нытьё. Оставаться самим собой до самого конца. И я оставался. Пусть даже с переменным успехом.
Анжела издала короткий, тяжёлый вздох, подтверждая мою правоту насчёт анализов.
- Билли знает?
- Да. Он попросил меня перепроверить всё ещё раз, – она немного помолчала, а затем добавила: – Эдвард, может, ты придёшь на МРТ завтра, а не пятого? Уверена, доктор Блэк не будет против.
- Нет, Анжела. Не хочу лезть без очереди. Не тот случай, – усмехнулся я и, поблагодарив её, повесил трубку.
Лёжа сейчас в томографе, мне не хотелось думать о том, что услышу от Билли, когда обследование закончится. Живот и без того сводило от страха. Во рту пересохло, будто весь день провёл в раскалённой пустыне без капли воды. Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Перед мысленным взором тут же возникла Белла. Теперь на образ ведьмы из моей фантазии наслаивалась девушка с фото. Осознание того, что она не была только плодом воображения, делало мелькавшие в голове картинки ещё ярче и реалистичнее. Вдыхало в них жизнь. По руке, которую в моей фантазии порезала Белла, пробежал едва ощутимый разряд тока. Я чувствовал его всякий раз, стоило мне только закрыть глаза и воскресить её образ в памяти.
Всё это настолько увлекло, что я потерял счёт времени, и момент, когда обследование закончилось, стал для меня неожиданностью. Первое, что я увидел, открыв глаза, – лицо склонившегося надо мной Билли.
- Там ничего нет! – хватая меня за плечи, вскричал он.
- Что ты хочешь этим сказать? – осторожно спросил я, поднимаясь на ноги.
- Никаких признаков болезни, вообще ничего! Это просто невозможно, но, чёрт, так оно и есть!
С лихорадочно блестевшими глазами, всклокоченными седыми волосами и очками, сползшими на кончик носа, доктор Блэк походил на безумного учёного, чей эксперимент только что увенчался успехом.
- Шутить ты никогда не умел, но это слишком даже для тебя, – я не был способен поверить в его слова, но сердце… Сердце уже забилось в груди, как сумасшедшее.
- Да какие там шутки! Сам взгляни.
Он оказался прав. Я был здоров. Здоров! Это самое прекрасное, самое сладкое слово, искрящееся счастьем на кончике языка. Слово, которое за секунду меняет всё, переворачивает жизнь на сто восемьдесят градусов. Оно само и означает жизнь. И я буду жить. Буду, чёрт возьми!
От этой восхитительной мысли закружилась голова, дыхание перехватило. Не справившись с эмоциями, я засмеялся и хлопнул ладонью по столу так, что монитор с записью моей томографии дрогнул. Это было грёбаное чудо, магия. Колдовство… Белла! Ну конечно! В моей голове не было опухоли, из-за которой я мог потерять сознание. Не было опухоли, вызвавшей галлюцинации. Значит, Белла была настоящей. Нет, не только та, что работала здесь медсестрой. Но и та, что творила своё колдовство в подвале. Это сделала она! Идея казалась безумной, но уверенность в своей правоте крепла во мне с каждой секундой.
Я выскочил в коридор, не слушая Билли, который говорил что-то про анализы и необходимость их пересдать.
- Джейн, мне нужно срочно найти Беллу! – выпалил я, нетерпеливо забарабанив костяшками пальцев по стойке регистратуры. – Когда её смена? Или нет. Лучше раздобудь мне её адрес!
- Но, доктор Каллен, – слова «доктор Каллен», произнесённые Джейн, вдруг обрели для меня свой прежний смысл. Я вернусь на работу! Снова начну оперировать! – Белла уволилась, – на моё солнечное настроение наползла угрожающая тень.
- Хорошо, но ты же можешь узнать, где она живёт?
- Белла решила перебраться в Элджин. Эммет… то есть доктор МакКарти должен был сегодня отвезти её на автобусную станцию, – щёки девушки порозовели, выдавая её чувства к известному на всю больницу ловеласу, а по совместительству ещё и анестезиологу. Стоило ли удивляться тому, что укладывать женщин «спать» он мог как никто другой?
«Интересно, было ли у него что-то с Беллой?» – эта мысль неприятно резанула, вызывая во мне абсурдный и ничем не подкреплённый инстинкт собственника.
- Ты знаешь, во сколько её автобус?
- В три.
Я взглянул на настенные часы – времени оставалось в обрез. Чёрт!
- Джейн, ты должна одолжить мне свою машину!
- Что? Нет, доктор Каллен, я… вам не сто́ит… – залепетала она, отрицательно качая головой. И я не мог винить её за это. Доверить свою машину человеку с опухолью мозга было бы весьма опрометчивым решением.
- Да, Джейн, да. МРТ сказало, что можно, – многозначительно изогнув брови, закивал я.
- О, боже! Доктор Каллен, вы серьёзно?! – она радостно взвизгнула и вскочила со стула, локтем столкнув со стола стопку историй болезней.
Я засмеялся, чувствуя, как от счастья снова захватывает дух.
- Ключи, Джейн. Пожалуйста.
Добавил в улыбку чуть больше интимности и протянул руку, нетерпеливо шевеля пальцами.
***
Я гнал как сумасшедший, но всё равно опоздал. Пожилая дама в кассе с самым непроницаемым видом сообщила, что нужный мне автобус уехал десять минут назад. Однако я не собирался так просто сдаваться и отказываться от своей идеи фикс. Выехал на нужную трассу и помчался за Беллой, выжимая из старенького внедорожника Джейн всё, на что тот был способен.
Когда я уже стал сомневаться в правильности выбранного маршрута, впереди показался нужный мне автобус: номерные знаки совпадали с теми, что продиктовали в кассе. Я догнал его быстро. Пропустил несколько встречных машин и поравнялся с ним.
Мне несказанно повезло: в одном из окон я увидел Беллу. Сердце радостно встрепенулось, словно я только что поймал за хвост самую большую удачу в жизни. Настойчиво посигналил, привлекая её внимание. Она бросила в мою сторону равнодушный взгляд, но тут же развернулась всем корпусом и прижалась лицом к стеклу. Белла узнала меня – это читалось на её лице так же отчётливо, как если бы горело неоновой вывеской. Последние жалкие крохи сомнений в том, что всё было реальностью и где-то в гардеробе Беллы есть до крайности сексуальное чёрное платье, развеялись предрассветной туманной дымкой. Я удовлетворённо хмыкнул и прибавил газу. Мне нужно было обогнать автобус и заставить его остановиться.
Однако всё пошло не по плану. Во всяком случае, не по моему́. Несмотря на солнечный день, температура ушла в минус, подморозив мокрую после дождя дорогу. Превратила асфальт в стекло. Я год не сидел за рулём – это явно не улучшило мои водительские навыки. А потому, когда внедорожник вдруг пошёл юзом, совершил роковую ошибку: резко нажал на тормоз. Шины истерично взвизгнули. Машину крутануло, словно игрушечную. Скинуло с дороги. Она подлетела вверх огромной птицей, никогда не умевшей летать. Уже в воздухе её перевернуло. Меня жёстко кинуло вперёд и вверх. Я приложился обо что-то головой и, клацнув зубами, прокусил щёку. Почувствовал на языке ржавый привкус крови и страха.
Всё это заняло считанные мгновения. Даже жизнь не успела промелькнуть перед глазами. Только в голове возникла саркастичная мысль, что смерть всё равно не обмануть, как ни старайся. Она догонит тебя и схватит за задницу.
Я ехал с большой скоростью, и машину должно было прилично размазать по кювету. Но не размазало. Внедорожник ещё раз перевернулся в воздухе и неправдоподобно плавно, словно в замедленной съёмке, приземлился на колёса. Я замер, не в силах даже разжать пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся в руль. Кровь из рассечённой брови текла по лицу, но и до этого мне не было никакого дела.
Дверца с моей стороны распахнулась, явив встревоженное лицо Беллы. Она что-то сказала, но за звоном в ушах я не разобрал ни слова.
- А ты красивая, – стараясь перекричать этот мерзкий шум в голове, громко сказал я первое пришедшее на ум.
Она самодовольно улыбнулась и провела ладонью по моему лицу, стирая кровь. Адский звон разом смолк.
Грёбаное колдовство!
- Сколько можно тебя спасать? – зло спросила она, перестав улыбаться. Однако в её золотисто-карих глазах по-прежнему выплясывали весёлые чертенята.
За спиной Беллы столпились любопытные зеваки. Многие достали телефоны, чтобы сделать несколько снимков для соцсетей и похвастаться, что стали свидетелями аварии.
- Не, ты видел, как машина опустилась на землю?! Как в долбаной «Матрице»! – различил я чей-то громкий возглас сквозь общий гул голосов.
- Чёрт! И угораздило же меня связаться с тобой, – проворчала Белла.
- Вообще-то я тебя об этом не просил, – резонно заметил я, выбираясь из внедорожника и осторожно трогая пальцами рану на лице. Кровотечение чудесным образом прекратилось, но это меня уже не удивляло. Почти.
- Ты как? Цел? – спросил темнокожий мужчина средних лет в форменной куртке, которая выдавала в нём водителя автобуса. – Может, нужно вызвать скорую?
- Нет-нет, со мной всё хорошо. Я и сам врач.
- У него только пара царапин, – одновременно со мной ответила Белла. – Я медсестра.
- Ну да, конечно. Медсестра, – усмехнулся я.
- Да, медсестра, – переведя взгляд на меня, с достоинством повторила она. – И очень хорошая, между прочим.
- Ну, раз так, тогда мы можем ехать. У меня график, – словно извиняясь, пожал плечами водитель.
- Да, конечно, без проблем, – кивнул я, не сводя глаз с Беллы.
На ней были синие джинсы и чёрная кожаная куртка. Волосы забраны в хвост на затылке. Сейчас она выглядела почти так же, как на фото в телефоне медсестры. И всё же в ней невозможно было не узнать мою ведьму. Этот голос, этот опасный блеск в глазах. Эта улыбка, от которой вставали дыбом даже самые мелкие волоски на теле. Глядя сейчас на неё, я понимал, что крупно влип. Увяз по самые уши. Смешно и глупо. Необъяснимо.
- Вы едете, мисс? – спросил водитель, обращаясь к Белле.
- Нет, она не едет! – довольно резко возразил я, хватая её за запястье. – Останься. Нам нужно поговорить, – добавил уже тише, обращаясь к девушке. – Пото́м я сам отвезу тебя, куда скажешь.
- Я не еду, – удостоив водителя лишь быстрым взглядом через плечо, ответила Белла.
До тех пор, пока все пассажиры не расселись по местам и автобус не уехал, мы просто стояли и молча смотрели друг на друга. Не знаю, о чём она думала в эти минуты. Я же лихорадочно выискивал способы уговорить её не уезжать. Придумывал причины для того, чтобы она осталась в нашем городе.
- Почему на автобусе? – нарушил я затянувшееся молчание.
- У меня нет машины. После того, как мне проткнули колёса в десятый раз, я решила, что дешевле и удобнее пользоваться общественным транспортом.
- А как же метла?
- Я не летаю на метле, – огрызнулась она.
- Какое разочарование, – язвительно протянул я. – Это было бы восхитительное зрелище.
- А ты у нас шутник, да? – прищурилась Белла.
- Значит, это ты. Тогда и сейчас. Это ты спасла меня, – мои слова прозвучали грубо, почти как обвинение. Но я ничего не мог с собой поделать. Эмоции захлёстывали меня. Странные, противоречивые, они рвались наружу. – Ты хоть понимаешь, что перевернула с ног на голову моё представление об этом мире?! Заставила меня поверить в то, что… невозможно! Так не бывает!
- Ну уж прости, – рассмеялась Белла. – Твоя узколобость не моя проблема.
- Не то говорю, извини. На самом деле я хочу сказать тебе спасибо. Огромное спасибо! – я взял её ладони в свои и шагнул к ней ближе. – Это было немного безумно и пугающе… Нет, если честно, это было чертовски пугающе! – рассмеялся я. – И очень безумно. Прежде в моей жизни не было безумств. Но я всё равно благодарен. Мне никогда не вернуть тебе этот долг.
- Я не коллектор и не собираю долги. Простой благодарности будет достаточно. Тем более, что люди вообще редко умеют быть благодарными.
Белла придвинулась ещё ближе, и сейчас, когда на ней не было косметики, я наконец смог определить её возраст: лет тридцать или даже чуть больше – ненамного младше меня.
- Хорошо, и зачем тебе всё это? Объясни, я хочу понять. Мы ведь даже не были знакомы. Или ты кто-то вроде сестры милосердия? – улыбнулся и добавил: – Дьявольского, разумеется.
Мне нравилось её дразнить.
- Ну разумеется, – нараспев проговорила Белла. Однако вспыхнувшие в карих глазах золотистые лучики быстро погасли. – Я зареклась помогать людям. Как там говорят? Не делай добра – не получишь зла? Так вот, всё, что я делала, в конечном итоге оборачивалось против меня. Осточертело! Но ты… – Белла высвободила свои руки из моих и ткнула указательным пальцем мне в грудь. Впилась в меня взглядом. – Когда я переехала сюда год назад и пришла работать в вашу больницу, там только и было разговоров, что о тебе. «Ах, как жаль! Такое несчастье! Какой прекрасный человек, хирург от Бога и бла-бла-бла…». Мне стало любопытно. Я наблюдала за тобой, когда ты приходил на «химию».
- Не помню тебя.
- Я старалась держаться на расстоянии. Несколько раз ты смотрел в мою сторону, но так, вскользь.
- И что же такого ты увидела во мне?
- Внутреннюю силу. Хотя сначала мне показалось, что ты просто не понимаешь всей серьёзности ситуации, не осознаёшь, что с тобой происходит, и что ждёт. Поэтому и не чувствуешь страха. Глупое, конечно, предположение, учитывая, что ты сам врач, хирург. А потом я заметила, что ты избегаешь смотреть на своё отражение. Отводишь взгляд ото всех глянцевых поверхностей, отворачиваешь голову в сторону, когда проходишь мимо дверей из матового стекла. И я поняла, что страх в тебе есть. Просто ты успешно борешься с ним, пытаешься задавить его в себе. А то, как ты разговаривал с теми, кто приходил на «химию» вместе с тобой… – Белла покачала головой. Её колючий взгляд смягчился, на губах дрогнула улыбка. – И тот парнишка, которого ты успокаивал, хотя физически тебе было хуже, чем ему. Успокаивал не банальными словами про веру в лучшее и чудо, которые только вызывают тошноту. А правильными, самыми точными и нужными фразами. Если бы не твоя внутренняя сила, то там, в подвале, ничего бы не вышло.
Слушая сейчас Беллу, я попытался взглянуть на себя её глазами. Увидеть в себе то, что увидела она. Не вышло. Я знал лишь, что всегда пытался оставаться собой. Сделать всё, чтобы болезнь не уничтожила меня во мне. В моей практике было много пациентов, которым удавалось справиться с этим гораздо лучше. Когда мне становилось совсем паршиво, я вспоминал их. Они служили для меня примером.
- Таких, как я, сотни тысяч, – почти шёпотом возразил я, сглатывая вставший в горле ком.
Кажется, я только сейчас по-настоящему осознал, что моя смерть откладывалась на неопределённый срок. Мне вдруг нестерпимо захотелось сесть прямо на белёсую от инея траву, закрыть лицо руками и разрыдаться. Горькое похмелье после опьянившего меня счастья.
- Наверное, но меня «зацепил» именно ты. И потом, помогая тебе, я помогла всем тем, кого каждый день будет спасать доктор Каллен, – Белла ухватилась за ворот моего пальто, встала на цыпочки и прошептала на ухо: - К тому же ты красавчик. Трудно устоять.
- У тебя извращённое представление о красоте, если ты действительно так думаешь, – через силу рассмеялся я.
Слёзы откладывались. Сейчас я должен был держать марку, пусть даже внутри всё трещало, как лёд на очнувшейся после зимней спячки реке.
- Конечно. Я же ведьма, забыл? Мне нравятся бледные парни с синевой вокруг глаз, – улыбнулась она. – А если серьёзно, то я в курсе, скольким медсёстрам ты успел разбить сердце. Анжела опять же… Мы с ней подружились. Пять дней назад я нашла её всю в слезах. Она рассказала мне о твоих анализах, и я поняла, что если хочу помочь тебе, то это надо делать прямо сейчас. Потом будет поздно.
- Кстати, о медсёстрах. Ты точно медсестра? Как-то это плохо сочетается со всем остальным.
- Мне нравится чувствовать себя обычным человеком, – пожала плечами Белла. – Не хочу быть изгоем. А медицина – это тоже своего рода магия. Особенно хирургия. Сложный кровавый ритуал по спасению людей.
- Но зачем нужны были эти цепи, подвал… череп!
- А ты поверил бы мне, если бы я просто подошла к тебе и предложила помочь? Согласился бы? Конечно, нет!
Я задумался над её словами и понял, что она права. Я даже слушать не стал бы, сочтя всё это бредом чокнутой. Скорее всего, вежливо послал бы Беллу куда подальше, но вполне мог и нагрубить.
- Ну а череп, цепи и всё остальное всего лишь небольшая шалость с моей стороны. Хэллоуин же как никак. Почти профессиональный праздник. Ты уж прости, не смогла удержаться.
Белла рассмеялась и хотела отодвинуться, но я удержал её, взяв за плечи.
- А что ты делаешь сейчас? Убегаешь? – склонившись к ней, спросил я.
- Мне не впервой, – её глаза потемнели, их затопила печаль. – Я помогаю кому-то, и моя тайна перестаёт быть тайной. В окна моего дома швыряют камни, поджигают почтовый ящик и пишут краской на двери «Убирайся из города, сука!». И зачем тогда всё это? То, что я проделала с тобой, не так-то просто. Ты даже не представляешь, сколько жизненных сил и энергии у меня на это ушло. Нет, я ни о чём не жалею. Но и снова проходить через всё это дерьмо не хочу. Ты бы увидел меня, узнал, и всё повторилось бы сначала. Не в таком уж большом городе мы живём, а мир вообще тесен, – Белла отвела взгляд в сторону и чуть тише добавила: – И пото́м, если бы я просто уволилась из больницы, но не уехала, мне пришлось бы постоянно бороться с искушением снова увидеть тебя.
- Я бы никому ничего не рассказал. И не расскажу. Это станет нашей общей тайной…Чёрт! – я отпустил плечи Беллы и нервно провёл рукой по своим волосам. – Я не могу выкинуть тебя из головы. Знаю, что всё это глупо и необъяснимо, но… Признайся, ты сделала какой-то приворот?
- Вот ещё! Я не занимаюсь такой чепухой, – презрительно фыркнула она, а затем загадочно улыбнулась. – Хотя, возможно, это побочный эффект моего колдовства, как знать? У всех лекарств есть свой побочный эффект… Да расслабься ты! Это всего лишь шутка! – засмеялась Белла, ткнув кулаком мне в плечо.
- Почему я должен тебе верить? – пряча улыбку в уголках губ, спросил я.
- А ты и не должен. Но мне бы этого хотелось.
- Останься. Тебе нужно остаться, – мой голос прозвучал тихо, но настойчиво. Совсем как голос Беллы в тех кошмарах, через которые я прошёл. Из-за неё и вместе с ней.
- Почему? – она посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом.
Белла ждала ответа, но я не знал, что сказать. Как я мог объяснить ей то, чего и сам ещё до конца не понимал?
- Ну… вдруг меня завтра попытается сбить мусоровоз? Или нападёт бешеная белка, а тебя не будет рядом?
- Предлагаешь стать твоим ангелом-хранителем? Не боишься связываться с ведьмой?
- Нет, не боюсь, – решительно ответил я. Уж в этом-то я был уверен. – Останься. Просто останься – а там посмотрим.
Я видел на лице Беллы сомнения. Видел, как она сосредоточенно думает, пытаясь принять правильное решение. Она теребила бегунок молнии на своей куртке, то устремляя взгляд на дорогу, по которой в обе стороны проносились машины, то снова переводя его на меня. Прожигала насквозь, сканировала, как рентгеновские лучи. Я не торопил. Мне некуда было спешить.
- Поехали, – вдруг улыбнулась она. В её глазах отразилась решимость.
- И куда мы едем? – с замирающим сердцем спросил я.
- В Элджин.
- Белла, пожалуйста…
- Нет, ты не понял, – прижав указательный палец к моим губам, перебила она. – До меня только сейчас дошло, что моя сумка осталась в автобусе. Нам нужно её вернуть. А ещё мне надо позвонить Шварценеггерам на минималках, чтобы разворачивали свой фургон и везли мои пожитки обратно.
- Но сначала неплохо было бы вытащить машину из кювета, – пробормотал я. Из-за прижатого к губам пальца получилось неразборчиво.
- Предоставьте это мне, доктор Каллен, – игриво подмигнула Белла, медленно отступая назад.
Что-то такое появилось в её взгляде, отчего меня будто окатило горячей ударной волной.
- Чёртова ведьма! – я усмехнулся и покачал головой.
Всё ещё плохо понимая, во что ввязываюсь, одно я знал наверняка: моя жизнь не будет скучной.
Источник: http://robsten.ru/forum/69-3229-1
Хорошие люди даже дарованную им тёмную силу могут использовать во благо. Как всегда, всё зависит от самих людей. 
Ещё один небольшой миник с ноткой юмора. Блииин, мне же нельзя думать о таких вещах: в голове сразу появляются настырные идеи, от которых потом фиг избавишься 
Так что очень может быть... очень может быть... 
На кого угодно, только не на него. Это ж моя любовь 
Класс! 
Да, порой моя маньячная фантазия не знает границ 
