Пассажирская дверца громко захлопнулась, каждый звук, исходящий от механизма влиял на мой чувствительный слух. Почему-то этот небольшой шум вызывал во мне большее беспокойство, чем все драки на поле битвы из моего прошлого. И пусть тот воздух был наполнен пушечным огнем и влажным запахом смерти.

Элис танцующей походкой шла по длинной подъездной дорожке, провокационно покачивая бедрами. Она знала, что я смотрю. Многочисленные сумки мягко качались в ее руках. Монотонный стук высоких каблучков был слышен даже в салоне автомобиля, из которого она только что вышла. Я всеми силами боролся с пламенным желанием убрать ногу с акселератора, распахнуть эту чертову дверь и привлечь маленькое очаровательное тельце к себе.

Так, я гордый человек. Гордый и женатый мужчина. Женаты. Это слово связывало наши имена уже несколько веков, и это поражало меня. Эта привлекательная крошечная фигурка была моей. Она рядом со мной, чтобы взаимно чтить и защищать друг друга.

Педаль газа вжалась в пол прежде, чем я понял это. Элис все еще шла размеренным шагом, решительно избегая моего взгляда в зеркале заднего вида. Я стремительно пронесся мимо нее. Элис, Элис… Я слишком хорошо тебя знаю. Легкий наклон головы был слишком заметным, чтобы его можно было принять за обычный жест. Короткие иссиня-черные волосы слегка качнулись, открывая вид на бледную сливочную кожу ее шеи. Быстрый взгляд, случайно брошенный в зеркало, пронзил меня до глубины души. Если бы она могла плакать, то я уверен, что сейчас по ее милому личику текли бы огромные соленые капли.

Мысль о том, что я, клявшийся лелеять и заботиться, сейчас причинил ей боль, заставила меня сбросить фасад спокойствия, который так тщательно возводил. Я был жалок, а она первая, кто проявил милосердие ко мне. Я был разбит, пока эта замечательная особа не появилась в моей жизни, делая меня целым. Неожиданная решимость никогда не позволять ей грустить заставила меня остановить машину. Шины взвизгнули, и я тут же распахнул дверь, фокусируя взгляд на любимой.

Понятия не имею, что собирался ей сказать, но мой язык очень хотел вырваться из плена рта. Я выскользнул из машины одним плавным движением. Мои глаза неотрывно следили за Элис. Пока она ничего не сказала. Вокруг нас выросла каменная стена тишины. Элис медленно приближалась ко мне, но вскоре остановилась, дойдя лишь до заднего бампера машины. Ее взгляд излучал спокойствие и тепло. Мягкий ветерок накинулся на ее одежду, теребя полупрозрачный материал юбки и приводя черные локоны в беспорядок. Волна ревности прокатилась по мне, ведь даже ветер сейчас был ближе к ней, чем я.

В золотистых глазах мелькнули искорки, и у меня перехватило дыхание. Что-то в этой глубине заставило мое существо сжаться в приступе боли. На мгновение Элис позволила своему лицу расслабиться, пуская на него прежнее выражение любви, но вскоре снова натянула маску безразличия. Мне даже на миг показалось, что любовь в ее чертах была лишь плодом моего больного воображения. Ласковые слова так и норовили сорваться с языка... но Элис просто прошла мимо. Она не издала ни звука, даже не взглянула, что заставило мертвое сердце в моей груди сжаться в болезненный клубок.

Я опустился на водительское сиденье, зная, что заслужил такое отношение. Ее холодность означала, что я обидел Элис сильнее, чем думал изначально. Вероятно, теперь она думает, что мне все равно. Но как моя девочка может так считать после всех этих лет? Моя любовь, моя жизнь, моя жена, единственная причина, по которой я жив... И она до сих пор думает, что мне все равно?

Все содеянное скрывалось за фразой: «Иногда это стоит того». Она думала, что мне все равно! Нет, нет, Элис не такая... Она просто что-то не так поняла, и поэтому восприняла это в негативном ключе. Или, может, у нее было какое-то плохое видение? А может, я не сказал ей что-то, что она хотела услышать? Я думал и думал, тщетно пытаясь разгадать причину ее отстраненности, но мое мрачное сознание говорило лишь одно — я идиот. Мне хотелось проклинать себя, рушить вещи вокруг... Но Элис всегда утверждала, что я лучше и выше этого. Ей всегда удавалось сдерживать зверя внутри меня.

Моя рука замерла на ключе в замке зажигания. Элис все еще плыла в противоположном мне направление. Элис — моя муза, убившая все мои инстинкты. Элис — мой маяк на скалистом берегу. Она знала, что я ищу ее, еще до того, как я понял это сам. Элис — мой мост через бездонную пропасть внутри меня.

Теперь ее стройная фигурка стояла у подножия крыльца и делала первый шаг. Порывистый вздох вырвался из моих мертвых легких. Она еще ни разу не оглянулась. Я открыл дверь машины и снова вышел на улицу. Это моя ошибка, и мне нужно извиниться последний раз, даже если Элис не услышит меня...

Ее маленькая ножка выскользнула из голубой лаковой туфельки, которая тут же упала на гравий. Голая ступня замерла в воздухе, и Элис повернулась, окинув тревожным взглядом обувь.

Прежде, чем я понял, что делаю, я уже стоял рядом с ней, а в моих руках мирно покоилась сбежавшая туфелька. Слова, шедшие из самого сердца, наконец, нашли выход...

— Моя Золушка, прости меня...

Ее солнечные глазки, обрамленные черными ресничками, встретились с моими. Во взгляде Элис текли прекрасные водопады чувственных эмоций. Я упал на колени перед моей Золушкой и протянул ей туфлю. Маленькая бледная ножка незамедлительно скользнула внутрь.

— Джас... я не должна была...

Не вытерпев, я встал и прикоснулся к сладким губам, нежно перебирая прядки на ее затылке. Даже стоя на ступеньках на высоких каблуках, Элис была малышкой. Руки сами собой крепко обняли маленькое тельце. Сумки выпали из ее рук, бледные кисти взметнулись вверх и запутались в моих волосах.

Я позволил своим губам пропутешествовать по ее щечке к ушку, шепча нежные слова любви.

— Мое совершенство, навсегда...