Когда Алекс проснулась, её первым ощущением была боль. Сон дал ей передышку, временное облегчение – желанные, да; но тем тяжелее было возвращаться к реальности.

В комнате было абсолютно темно. Где-то за коробками, по её предположениям, находилось окно, закрытое, должно быть, каким-то светонепроницаемым экраном. Кевин наверняка предпочитал, чтобы ночами в доме было поменьше освещённых окон – пусть лучше выглядит частично необитаемым, ведь Эрни, по мнению всех местных жителей, жил в нём один.

Она скатилась с раскладушки, застонав, когда левое плечо и бедро ударились о её деревянный край, и на ощупь добрела до выключателя (вчера она освободила себе широкий проход от раскладушки до двери, чтобы не набивать в темноте новых синяков). Включив в комнате свет, она сразу же убрала провода, после чего сняла противогаз. Учитывая, что здесь были люди, которых она не хотела убивать, ловушка была замкнута на баллончик с усыпляющим газом.

Коридор был пуст, дверь в ванную открыта. На вешалке висело одно мокрое полотенце, следовательно, Дэниел уже бодрствовал. Ничего удивительного. Вчера она засиделась допоздна, составляя свой мнемический список. Она продолжала его печатать, даже несмотря на уменьшавшуюся с каждым новым пунктом вероятность того, что через неделю ей удастся вспомнить значение хотя бы одного из зашифрованных обозначений. В списке имелось немало секретов, за знание которых можно было поплатиться жизнью, но ни один из них не был известен только им с Барнеби. Если бы какой-то из этих особо важных секретов был причиной того, что их решили убить, то были бы и другие жертвы. Но, насколько она смогла отследить тогда в новостях, после сообщения об их с Барнеби смерти не было упоминания никаких других знакомых ей имён. По крайней мере, в общедоступных источниках.

Нанося на волосы шампунь, она размышляла, нет ли какого-нибудь способа сузить временные рамки. Лучшие идеи обычно приходили ей в голову именно под душем.

Барнеби всегда мыслил как параноик, но вести себя как параноик он начал лишь за два года до смерти. Она помнила тот разговор, во время которого впервые осознала, что опасность приближается. Это было поздней осенью, где-то в районе Дня Благодарения. Если эта перемена не была случайностью, если был какой-то вызвавший её толчок, то, возможно, Барнеби отреагировал на тот самый – роковой для них – случай. Точных дат она восстановить не могла, но довольно ясно помнила те допросы, которые проводились после этой перемены – по её воспоминаниям, все они были буквально насквозь пропитаны новым стрессом и тревогой. Значит, их можно было исключить. И она отлично помнила все дела за первый год своей работы, когда всё было ужасающе новым и непривычным; их тоже можно было не рассматривать. Ей всё ещё оставалось разобраться с тремя годами работы и двумя случаями ядерной угрозы, но радовала даже малейшая возможность сократить список.

Она с удовольствием воспользовалась одним из имевшихся в ванной махровых полотенец. Кевин, по всей видимости, не отказывал себе в комфорте. А может, это Эрни был любителем роскоши. Кто бы это ни был, он снабдил ванную ещё и всеми туалетными принадлежностями, которые можно найти в отелях, только в полноразмерных флаконах. В душевой кабине были шампунь и кондиционер, а на столешнице около раковины – зубная паста, лосьон и жидкость для полоскания рта. Пустячок, а приятно.

Мазнув полотенцем по запотевшему зеркалу, она быстро убедилась, что всё ещё не готова появляться на людях. Кровоподтёки под глазами приобрели болезненно зелёный оттенок, который переходил в тёмно-багровый ближе к внутреннему углу глаза. Опухшая губа немного уменьшилась в размерах, отчего суперклей на ней стал только заметнее. Синяки на щеках едва начали желтеть по краям.

Она вздохнула. Пройдёт ещё не меньше недели, прежде чем можно будет показать публике своё лицо, даже с макияжем.

Переодевшись в наименее грязные из своих одёжек, Алекс собрала все остальные, затолкала их в одну из футболок, превратив её в импровизированный мешок для стирки, и отправилась на поиски стиральной машины. Внизу было пусто и тихо. Откуда-то снаружи доносился собачий лай. Должно быть, там Дэниел и Эрни занимались с животными.

Сразу за кухней обнаружилась просторная прачечная. Она обратила внимание на то, что рядом находится ещё одна дверь на улицу – чёрный ход (знать выходы из дома никогда не вредно) – и на большую пластмассовую дверцу в нижней её части. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что это собачья дверца – огромная собачья дверца, достаточно большая, чтобы через неё мог войти Хан. Пока что она не видела внутри дома ни одной собаки, но это не значило, что им вообще запрещено в нём бывать. Она загрузила стиральную машину и отправилась искать, чем бы позавтракать.

В кухонных шкафчиках дела обстояли немногим лучше, чем в холодильнике. Половина из них была заполнена банками с собачьим кормом, а половина, можно сказать, пустовала. Слава богу, в кофейнике на столе ещё оставался кофе. Также она нашла упаковку печенья «Поп-тартс», которую и умыкнула для себя. По-видимому, о еде Кевин и Эрни заботились меньше, чем о полотенцах. Она нашла надтреснутую кружку с выцветшей эмблемой лагеря бойскаутов годика этак 1983-его. Никто из обитателей этого дома бойскаутом в то время быть не мог – должно быть, кружка знавала и иных хозяев. В любом случае, ей она прекрасно подошла. Покончив с завтраком, она поставила кружку в посудомоечную машину из нержавеющей стали, а затем вышла на улицу посмотреть, что там происходит.

Лола и Хан лежали на веранде в компании ротвейлера, чью кличку она позабыла. Все псы тут же встали, словно только её и ждали, и последовали за ней к сараю. По дороге она несколько раз потрепала Лолу по холке; казалось, этого требовала вежливость.

К северу от современного собачьего жилища был большой вольер, полный животных, в гуще которых стоял Эрни, выкрикивая команды резвящимся собакам. Не похоже было, что большинство их слушались его, но некоторые из собак вели себя по отношению к остальным как учителя. Дэниела нигде не было видно. Она зашла в собачий дом и прошла по всей его длине до самой кладовки с едой (о собаках Кевин и Эрни позаботились гораздо лучше, чем о себе). Дэниела не было и там.

Не зная, что ещё сделать, она направилась к собачьей площадке. Странно: она привыкла всегда быть одна; но сейчас, когда рядом не оказалось Дэниела, за которым нужно было приглядывать, она внезапно растерялась.

Эрни, разумеется, не обратил на неё никакого внимания, когда она подошла к ограде вольера и пропустила пальцы сквозь проволочные ячейки. Она наблюдала, как он долго – гораздо дольше, чем хватило бы терпения у неё – работал с молодой (о чём свидетельствовали её всё ещё крупные лапы и мягкие уши) немецкой овчаркой. Два щенка Лолы подбежали и стали жаться к сетчатому забору, прося, чтобы мама их облизала. Удовлетворяя их желание, она лизнула их пару раз, а затем проскулила – забавный звук, при котором Алекс пришла на ум её собственная мать, напоминающая ей позаниматься после ужина. И, разумеется, щенки-подростки засеменили обратно к человеку c лакомствами.

Возможно, Дэниел снова отправился на стрельбище потренироваться. Кевин говорил, что здесь есть пикап, но она нигде не заметила его. Жаль, подумала она, что Дэниел не подождал её. Она хотела ещё немного пострелять из «ЗИГ Зауэра». И со своим «ППК», сказать по правде, тоже попрактиковалась бы. Её жизнь ещё ни разу не зависела от меткости её стрельбы, но это вполне могло случиться в будущем. Она не хотела терять неожиданно открывшуюся возможность улучшить свои навыки.

Она наблюдала за Эрни и молодыми собаками ещё полчаса. Наконец она прервала его занятия, скорее от скуки, чем из настоятельного желания получить ответ.

– Эй, – позвала она, стараясь перекричать собачий лай. – Эй, Эрни!

Он равнодушно посмотрел на неё.

– Дэниел взял пикап и поехал на стрельбище? Когда он уехал?

Он сначала кивнул, затем пожал плечами. Она попыталась догадаться, что это значит, но быстро сдалась. Вопросы к Эрни надо было формулировать проще.

– Он взял пикап? – переспросила она.

Эрни вернулся к работе с собаками, но ответ она всё же получила.
– Наверное. Не было на месте, когда я последний раз там был.

– Как далеко отсюда до стрельбища? – спросила она. Пожалуй, расстояние было слишком большим для пешей прогулки, но спросить-то можно, любопытство – не порок.

– По прямой – миль пять.

Не так далеко, как она думала. Дэниел хорошо бегал – зачем ему было брать автомобиль? Ну ладно, она и сама могла бы пробежаться, но он, скорее всего, уже отправится обратно, прежде чем она добежит туда.

– А не знаешь, во сколько он уехал?

– Не видел. Но ещё не было девяти.

Больше часа назад. Наверняка он скоро вернётся. Тогда она сможет взять пикап.

Хорошо, что Дэниел заинтересовался стрельбой. Возможно, часть информации, которую они с Кевином пытались до него донести, достигла своей цели. Она вовсе не хотела вынуждать его жить в страхе, но это был лучший выход. Страх сохранит ему жизнь.

Она махнула Эрни рукой, благодаря за информацию, и в сопровождении мохнатого эскорта вернулась в дом, чтобы закончить стирку.

Час спустя она впервые за несколько дней переоделась в чистое, и это было восхитительно. Загружая в стиральную машину только что снятую с себя одежду, она с радостью думала о том, что весь её гардероб снова приятно пахнет. Она посвятила ещё полчаса работе над списком воспоминаний; спустя двенадцать часов она хотя бы не забыла, что её заметки обозначают. Она постаралась как можно точнее расположить все события в хронологическом порядке, хотя придуманная ею система нумерации была основана на серьёзности угрозы. Возможно, это сделало список ещё более запутанным, но придумывать новую систему она сейчас не хотела.

Сегодняшнее утро она посвятила террористическим заговорам номер пятнадцать и номер три – подготовке взрывов в метро и похищению биологического оружия. Она попыталась вспомнить все связанные с ними имена. В случае номер пятнадцать с террористом и помогавшими ему русскими разобрались, так что в том деле все точки над «i» уже были расставлены, но она всё равно записала его. Аббревиатура «НЙ» [п.п.: Нью-Йорк] была слишком очевидной; она написала «МБ», поскольку взрыв планировался на первой ветке нью-йоркского метро, «Манхэттен-Бронкс». Стоявшую за взрывом террористическую группировку она обозначила буквами «ТТ». «ДК» означало «Долины калашей» [п.п.: три труднодоступных горных плато на севере Пакистана, на границе с Афганистаном и Таджикистаном, где находилась база террористов], «ВР» – имя русского, продавшего им материалы. Имена троих пособников и подстрекателей она обозначила буквами «РП», «ФД», «ББ».

По её воспоминаниям, в расследовании случая номер три оставалось несколько невыясненных моментов, когда ЦРУ забрало у них это дело. Она взглянула на свои буквы: «Д, И-П» означали Джаммý, город в Индии на границе с Пакистаном, а «TЧ» – так называемую «Такомскую Чуму». Её разработали члены одной известной террористической группировки на основе заметок американского ученого, украденных из лаборатории рядом с Сиэттлом [п.п.: речь идёт о городе Такома в 50 км от Сиэттла]. «ФА» –террористическая организация, которая участвовала также в заговорах T10 и T13. Когда Алекс «уволили», департамент всё ещё помогал ЦРУ извлекать информацию об остатках этой ячейки. Ей стало любопытно, удалось ли ЦРУ до конца раскрыть это дело. Кевин в то время, вероятно, был слишком занят в Мексике, и вряд ли мог ей ответить. Она записала начальные буквы нескольких связанных с этим делом имён. «ДХ» был тем самым американским ученым, у которого украли разработку, а «ОМ» – террористом, которого она допрашивала. Кажется, к этому имел какое-то отношение ещё один американец, не участвовавший в событиях напрямую. Или он был связан с делом номер четыре? Она помнила лишь, что имя было коротким, отрывисто звучащим… вроде бы оно начиналось с «П»?

Ей, разумеется, никогда не позволяли сохранять никаких записей, так что свериться было не с чем. Это вызвало у неё досаду. Достаточную, чтобы она сдалась и решила организовать себе ланч. Печеньем она не наелась.

Направляясь в большую комнату, она услышала низкий гул автомобильного двигателя: машина подъехала к дому, и под колёсами захрустел гравий. Ну наконец-то.

Привычка взяла своё – она подошла к двери убедиться, что это Дэниел. В тот момент, когда она открыла дверь и выглянула наружу, двигатель смолк. Пыльный белый пикап-полуфургон, «Тойота» старой модели, был припаркован там, где вчера вечером стоял седан. Дэниел вышел из машины с водительской стороны. За ним оттуда выпрыгнул Эйнштейн.

Она восхитилась тем, насколько этот автомобиль неприметен – в своей «обыкновенности» он идеально сливался с окружающей средой – и почти сразу же ощутила, как по её спине медленно, но ощутимо пополз холодок. Она замерла, её глаза расширились, и взгляд заметался как у испуганного кролика в попытке понять, откуда исходит опасность. Чтó конкретно не заметила она, но заметило её подсознание?

Её взгляд сфокусировался на бумажном пакете, который Дэниел, прижимая к себе, держал в левой руке. Она проследила за тем, как он взял с переднего сидения ещё один пакет. Эйнштейн радостно прыгал у его ног. Хан и ротвейлер сбежали по ступенькам крыльца, чтобы присоединиться.

Она почувствовала, как отливает от лица кровь и начинает кружиться голова.

А затем мгновение шока прошло, она сорвалась с места и бросилась вслед за собаками, ощущая, как кровь приливает обратно к покрытым синяками щекам.

– Привет, Алекс! – весело воскликнул Дэниел. – Там сзади ещё несколько пакетов, и если ты… – Увидев выражение её лица, он резко смолк. – Что случилось? Кевин…

– Ты где был? – выплюнула она сквозь сжатые зубы.

Он моргнул.
– Просто смотался в город – мы проезжали его по пути сюда. Чилдресс.

Её руки сжались в кулаки.

– Я брал с собой собаку, – неуверенно добавил он. – Ничего не случилось.

Она прижала кулак ко рту, поморщилась и попыталась успокоиться. Это была не его вина. Он просто не понимал. Они с Кевином должны были лучше проинструктировать его. Она ошибочно предположила, что Кевин поговорил с Дэниелом об этом, пока она спала в машине. Но если Кевин не готовил его к новой жизни, о чём же они столько часов разговаривали?

– Тебя кто-нибудь ви… ну конечно, видел. Ты делал покупки. Сколько человек тебя видели?

Он снова моргнул.
– Я сделал что-то не то?

– Ты ездил в город? – пророкотал низкий голос у неё за спиной.

Дэниел перевёл взгляд куда-то над её головой.
– Ну да… потому что у вас, ребята, бедновато с продуктами. Я просто хотел купить незамороженной еды. Ты вроде как занят был…

Она обернулась назад и посмотрела на Эрни. Сквозь маску бесстрастия на его лице она разглядела и чуть напрягшиеся мышцы вокруг глаз, и слегка набухшую вену на лбу.

– У тебя есть способ связаться с Кевином? – спросила она его.

– Ты про Джо?

– Наверное. С братом Дэниела.

– Нет.

– Что я сделал? – умоляюще спросил Дэниел.

Она со вздохом повернулась к нему.
– Помнишь, Кевин говорил, что его лица здесь никто не видел? Ну вот… теперь видели.

Дэниел, до которого наконец дошло, начал бледнеть.
– Но… я назвался другим именем. Я… сказал, что я здесь просто проездом.

– Сколько человек с тобой разговаривали?

– Только кассир в продуктовом и в…

– Во сколько мест ты заходил?

– В три…

Алекс с Эрни посмотрели друг на друга; её взгляд был исполнен ужаса, его – не совсем понятно, чего.

– Кевин оставил мне деньги на случай, если что-нибудь понадобится… я подумал, что он имел в виду молоко, яйца и тому подобное.

– Он имел в виду поддельные документы, – отрезала Алекс.

С лица Дэниела сошла последняя краска, челюсть отвисла.

Алекс и Эрни смотрели на него, не сводя глаз.

Дэниел глубоко вздохнул, очевидно пытаясь взять себя в руки.

– Ладно, – сказал он. – Я облажался. Прежде чем ты расскажешь мне, кáк сильно, может быть, отнесём на кухню покупки? Скоропортящиеся продукты пропадут, если оставить их в пикапе, а это лишь добавит к моей ошибке напрасные траты.

Алекс плотно сжала губы (проигнорировав раздражающий комок суперклея), кивнула и двинулась к задней части пикапа, чтобы помочь разгрузить фургон. Увидев, сколько там пакетов, она вновь ощутила пульсацию крови в своих синяках.

Ну разумеется. Мало того, что он поехал в ближайший город, он ещё и накупил там еды на целую армию. И если существовало хоть что-то ещё, после чего тебя накрепко запомнят, он, вероятно, сделал и это тоже.

В зловещей тишине Алекс и Эрни внесли в дом все пакеты и поставили их на кухонный стол. Раскладывая продукты по местам, Дэниел сновал туда-сюда между кухонными шкафчиками и холодильником. Алекс могла бы решить, что он не придаёт тому, что произошло, большого значения, если бы не цвет его кожи; выражение его лица было спокойным, а жесты – уверенными, но щёки и шея то вдруг вспыхивали румянцем, то снова бледнели.

Вероятно, сейчас было неплохо «взять паузу» – чтобы, остыв, иметь возможность всё обдумать и реалистично оценить возникшую угрозу. Она практически готова была угнать пикап Эрни и исчезнуть на нём, но понимала, что такая реакция с её стороны была бы чрезмерной. Чрезмерные реакции иногда спасают вам жизнь, а иногда лишь вовлекают в ещё бóльшие опасности. Нельзя было забывать о лице; сбежав сейчас, она только создаст себе новые проблемы.

Дэниел положил в холодильник последний из продуктов (какой-то листовой овощ), захлопнул дверцу и остался стоять лицом к нержавеющей стали, слегка склонив голову к холодильнику.

– Насколько всё плохо? – тихо спросил он.

Она взглянула на Эрни, который, похоже, не собирался раскрывать рот.

– Скажи, что ты расплачивался наличными, – начала она.

– Да.

– Ну, это хоть что-то.

– Но не всё, – предположил Дэниел.

– Не всё. Чилдресс – очень маленький город.

– Чуть больше шести тысяч человек, – проворчал Эрни.

Хуже, чем она думала; в иной школе, бывает, больше народу учится.

– Значит, незнакомец в городе запоминается, – сказала она. – На тебя обратили бы внимание.

Дэниел повернулся к ней. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась тревога.

– Да, я понимаю, – согласился он.

– Ты был в пикапе Эрни, с собакой Эрни, – сказала Алекс. – Кто-нибудь мог связать тебя с Эрни.

– Эйнштейн оставался в пикапе, – сказал Дэниел. – Не думаю, что кто-нибудь следил за тем, как я выходил из машины или садился в неё.

– В городе сотня пикапов, похожих на этот. Пять – того же цвета, года выпуска и модели, из них два – полуфургоны, – сказал Эрни, обращаясь не к Дэниелу, а к Алекс. – И полгорода ездит с собаками.

– Неплохо, – сказала она Эрни. – Вы, ребята, тут как следует поработали.

– Как сильно это повлияет на вашу жизнь? – спросил его Дэниел.

Эрни пожал плечами.
– Кто ж его знает. Когда у людей нет особой причины что-то помнить, они забывают довольно быстро. Заляжем на дно, и, возможно, ничего не случится.

– Что сделано, то сделано, в любом случае, – задумчиво сказала Алекс. – Нам просто нужно будет соблюдать крайнюю осторожность.

– Кевин придёт в ярость. – Дэниел вздохнул.

– А он когда-нибудь бывает не в ярости? – спросила Алекс, и Эрни коротко хохотнул. – В любом случае, он сам виноват, что ничего не объяснил тебе. И я не собираюсь повторять его ошибку. – Она указала ему на диван.

Эрни молча кивнул каким-то своим мыслям и вышел через парадную дверь, возвращаясь к делам. Хорошего напарника выбрал себе Кевин. Жаль, что братом Дэниела был не Эрни, а Кевин. Иметь дело с Эрни было гораздо легче.

– Может быть, пока ты читаешь мне лекцию, я приготовлю ланч? – предложил Дэниел. – У меня уже живот от голода сводит. Прямо не знаю, как Эрни тут выживает.

– Конечно, – сказала она, взяла себе высокий барный стул и уселась на него.

– Я действительно был искренне уверен, что делаю полезное дело, – пробормотал Дэниел, направляясь обратно к холодильнику.

– Я знаю, Дэниел, знаю. И я тоже голодна, – призналась она.

– В следующий раз я сначала спрошу, – пообещал он.

Она вздохнула.
– Уже неплохо для начала.

*** *** ***

Перевод: leverina

Редакция: helenforester

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!