Алекс всё же удалось немного (может, полчаса) поспать до того, как зазвонил будильник. Сил у неё после этого хватило лишь на то, чтобы дотащиться до машины. Дэниел чувствовал себя бодрее, поэтому сел за руль первым, а она откинула пассажирское кресло как можно дальше назад. Эти сидения были гораздо удобнее, трясло меньше, дремать было проще. У собак, сидевших сзади, тоже был довольный вид – словно и они оценили новую тачку по достоинству.

Она пришла в себя к тому времени, когда они добрались до собачьего приюта на севере Атланты. Полдесятого уже миновало; их задержали какие-то дорожные работы на федеральном шоссе 75.

Дэниел остался в машине, а она отнесла Лолу в приёмную. Царившая вокруг атмосфера показалась ей тёплой и непринуждённой; дорогу, по которой они въехали, окружали обширные огороженные территории. Собаки, бежавшие по ним вслед за их машиной, выглядели здоровыми и весёлыми. Разумеется, Лола ещё какое-то время бегать никуда не сможет.

Когда Алекс вошла, мужчина за стойкой радушно её поприветствовал. Он явно понял, что это о ней его предупреждали, ещё до того, как она представилась как мисс Уэллс. Она терпеливо следовала за ним, пока он показывал ей просторнуюконуру, предназначенную для Лолы, и объяснял, как часто будет приходить ветеринар. Она поблагодарила его, заплатила за месяц вперёд и в последний раз обняла Лолу. Как и обещал Кевин, этот мужчина ничего особенного не говорил про ранение Лолы и не упоминал о лице Алекс. Через двадцать минут они с Дэниелом вновь были в пути. Алекс была рада, что настала её очередь вести машину – она нуждалась в чём-то, что требовало её внимания и отвлекало от мыслей об оставленной Лоле.

Она думала, что Дэниел вырубится, но он выглядел по-прежнему бодрым и был в настроении поговорить. А может быть, заметил, как она борется с печалью, и хотел ей помочь. Зная его, она предположила бы именно это.

– Ты знаешь обо мне почти всё из тех дурацких бумаг, – посетовал он. – А я о тебе – почти ничего.

– Вообще-то бóльшую часть я тебе уже рассказала. Когда моя жизнь не была противоестественной, она была довольно скучнá.

– Расскажи мне про какой-нибудь свой конфуз в старших классах.

– Старшие классы были одним сплошным конфузом. Я была жутким ботаником.

– Звучит сексуально.

– Да что ты говоришь? Мать подстригала меня дома, и у меня была самая уродливая чёлка девяностых.

– Пожалуйста, скажи, что у тебя есть фото.

– Размечтался. После её смерти я сожгла весь компромат.

– Кто был твоим первым парнем?

Алекс засмеялась.
– Роджер Марковиц. Он вёл меня на выпускной бал [п.п.: «Senior Prom» - самый важный из школьных балов для учащихся последнего класса школы, организуемый в школьном спортивном зале или в местном отеле. Принято, что на такой бал каждую девушку сопровождает молодой человек, а также проходит церемония выбора королевы бала («Prom Queen»)]. У меня было платье – цвета электрик, разумеется – с совершенно потрясающими рукавами-фонариками. В лимузине по пути на бал Роджер попытался засунуть свой язык мне в рот, но так нервничал, что его на меня вырвало. Все танцы я провела в женском туалете, пытаясь отмыться. В тот вечер я с ним порвала. Такая вот невероятная история любви.

– Сейчас заплáчу!

– Ещё бы. Джульетте с Ромео такое и не снилось.

Дэниел рассмеялся.
– С кем у тебя были первые серьёзные отношения?

– Серьёзные? Ну, ты даёшь. Хм-м, даже и не знаю, могу ли назвать кого-нибудь кроме Брэдли. Первый курс медфака в Колумбийском [п.п.: Колумбийский университет в Нью-Йорке – один из самых известных и престижных университетов США, входит в элитную Лигу плюща. В его составе три медицинских колледжа (в российских университетах «колледжам» соответствуют факультеты) – сестринский, стоматологический и лечебно-хирургический; в последнем, скорее всего, Алекс и училась].

– Ты училась на медфаке в Колумбийском?

– Я была очень мозговитым ботаником.

– Я впечатлён. Вернёмся к Брэдли.

– Хочешь услышать про настоящий конфуз?

– Просто мечтаю.

– Причина, по которой он поначалу казался мне привлекательным…– Она сделала паузу. – Наверное, мне не следует в этом признаваться.

– Слишком поздно идти на попятный. Теперь ты обязана мне сказать.

Она глубоко вздохнула.
– Ладно, уговорил. Он был похож на Игона. Знаешь, из «Охотников за привидениями»? Ну просто вылитый Игон – пышные волосы, круглые очки, все дела.

Дэниел старательно сохранял серьёзный вид.
– Невозможно устоять.

– Ты понятия не имеешь, до какой степени. Такой сексуальный.

– И долго вы были вместе?

– Пока не кончилось лето. Затем на втором курсе я выиграла стипендию. Мы оба подавали на неё заявление, и он думал, что победа ему обеспечена. Он плохо принял новость о том, что я, как он выразился, «отобрала её у него». Пошёл и стал требовать показать наши баллы. Нечто подобное я не раз замечала во время бурного и безумного романтического периода моей жизни: многим парням не нравится, когда девушки умнее их.

– Должно быть, это серьёзно снижало твои шансы на любовном рынке.

– Практически до нуля.

– Что ж, можешь быть уверена, что для меня никогда не было проблемой, если женщина умнее меня. Свои шансы я бы не хотел ограничивать настолько сильно. Думаю, с возрастом такое ребячество у мужчин обычно проходит.

– Придётся поверить тебе на слово. Я не встречалась ни с кем после того, как закончила учёбу. Не довелось завязать близких знакомств со взрослыми особями мужского пола. Ну, до сего дня.

– Ни с кем? – изумлённо спросил он.

– Меня завербовали, ещё когда я училась в университете, а после этого… я тебе уже рассказывала, на что это было похоже.

– Но… Ты же должна была встречаться с мужчинами вне работы. У тебя же отпускá бывали, разве нет?

Она улыбнулась.
– Не очень часто. И мне было трудно разговаривать с людьми не из лаборатории. Всё было засекречено. Я была засекречена. Ни с кем из посторонних я не могла быть собой, ни в каком смысле; не могла поговорить хоть о какой-то части моей настоящей жизни. Слишком сложно было изображать какого-то выдуманного персонажа. Я предпочла изоляцию. Попытки играть роль меня смущали. Иронично, правда? Теперь у меня каждые две недели новое имя.

Он положил ей руку на колено.
– Прости. Звучит ужасно.

– Ага. Зачастую так оно и было – ужасно. Вот почему я так робею, когда дело касается межличностных отношений. Но зато мне удалось осуществить кое-какие по-настоящему новаторские исследования моноклональных антител. Практически из разряда научной фантастики – это вещи, в существование которых люди не верят. И у меня по сути не было ограничений в практических исследованиях. Для своей работы в лаборатории я получала всё, что хотела. Мой бюджет был поразительным. Я ответственна за бóльшую часть государственного долга, чем ты думаешь.

Он рассмеялся.

– Так твоя бывшая жена была умнее тебя? – спросила она.

Мгновение он колебался.
– Тебя не беспокоит разговор о ней?

– С чего бы? Ты же не приревновал к тому огню, что вечно будет пылать в моём сердце для Роджера Марковица.

– Точно подмечено. Ну, по-своему Лэйни была очень умной. Не «умной» в смысле «начитанной» – но сообразительной и проницательной. Когда мы встретились, она была такой… яркой. Непохожей на тех, с которыми я встречался до этого – покладистых девушек, которых устраивала моя покладистость. Лэйни всегда хотела от жизни бóльшего – от каждой из её граней. Она была немного… упрямой. Своенравной. Поначалу я думал, что у неё просто очень твёрдые принципы, и она не боится их отстаивать. Я любил в ней эту черту, но спустя какое-то время… ну, на самом деле, она не была принципиальной – она просто любила драматизировать. Она бы вступила в спор, даже услышав, что солнце встаёт на востоке. По крайней мере, с ней всегда было не до скуки.

– А, так ты – адреналиновый наркоман. Теперь я начинаю всё понимать.

– Что понимать?

– Чтó привлекает тебя во мне.

Он уставился на неё, недоумённо моргая, как делал всегда, когда удивлялся.

– Признайся, – поддразнила она. – Ты здесь только ради острых ощущений от того, что рискуешь жизнью.

– Хм-м, я об этом не задумывался.

– Может быть, в конце концов нам стоит отказаться от этого мероприятия в Ди-Си. Если я устраню тех, кто на меня охотится, и жизнь станет совсем безопасной и скучной, ты тут же сбежишь, правда? – Она театрально вздохнула.

Он ответил – не то всерьёз, не то подхватывая её игру:
– Начнём с того, что я никогда не был поклонником этого плана. Может быть, бежать действительно умнее.

– С другой стороны, если в Ди-Си я где-нибудь дам маху, всё станет гораздо опаснее. Это тебе понравится.

Он мрачно посмотрел на неё.

– Это был перебор? – спросила она.

– Почти что.

– Извини.

Он вздохнул.
– И всё же я боюсь, что твоя гипотеза неверна. Видишь ли, моя прежняя любовь к драмам прошла. Это было по-прежнему нескучно, но скорее стало напоминать ситуацию, когда тебя затягивает в зыбучие пески. Нескучная жизнь – не то же самое, что жизнь, приносящая радость.

– Но ты не ушёл.

Дэниел ответил, не отрывая взгляда от своей ладони, напряжённо обвивавшей её бедро:
– Нет. Я думал… да уж, так мог думать только абсолютно наивный простак. Думал, что смогу её исправить. У неё в прошлом было много проблем, и этим я оправдывал её, когда она сознательно поступала так, чтобы причинить мне боль. Я никогда не обвинял её; я всегда обвинял её прошлое. Клифф, тот мужчина, к которому она ушла от меня – фантастическое имечко для парня, к которому уходят, правда? – Клифф не был её первым увлечением. Потом я узнал и о других. – Внезапно он взглянул на неё. – Всё это было в моём досье?

– Нет.

Он уставился в лобовое стекло.
– Я знал, что мне следовало отступиться. Знал, что погряз в иллюзиях. Та Лэйни, которую я любил, была лишь моей выдумкой. Но я упорствовал. Так глупо. Иногда за ошибку цепляешься просто потому, что потратил на неё очень много времени.

– Звучит паршиво.

Он поднял взгляд и слабо улыбнулся.
– Да, так оно и было – паршиво. Но труднее всего было просто признать, что в ней вообще всё было ненастоящим. Знаешь, унизительно быть одураченным. Так что моя гордость пострадала больше всего остального.

– Прости.

– И ты меня прости – мои рассказы совсем не такие смешные, как твои. Расскажи про другого парня.

– Сначала у меня к тебе один вопрос.

Он немного напрягся.
– Валяй.

– История, которую ты рассказал той проститутке, Кейт – что это было на самом деле?

– Кому? – Он озадаченно нахмурил брови.

– Той, которая должна была поставить тебе маячок. Кевин говорил, ты сказал ей, будто твой развод ещё не завершён. Но также он сказал, что этот разговор произошёл спустя два года после того, как ты расстался с женой. Ты не затягивал развод, он занял всего месяц-другой. Так почему же ты ей так сказал?

Дэниел рассмеялся.
– Честное слово, спасибо тебе от всего сердца за то, что не спросила меня об этом при Кевине.

– Пожалуйста.

– Да, развод к тому времени был далеко в прошлом. Но эта девушка… Такие девушки не забредали в тот дешёвый бар, где я обычно зависал. А если бы одна случайно и оказалась там, то не подошла бы к парню вроде меня.

– Какой она была?

– Насколько я помню, она была потрясающе красивой. И хищного типа. И странно… пугающей. Я ни на секунду не поверил, что на самом деле нравлюсь ей. Я чувствовал, что за этим стоит какой-то умысел, и не хотел попасться на её удочку. В тот период я немного болезненно относился к возможности снова быть одураченным. Но быть с ней грубым я, конечно же, не хотел, поэтому использовал самый вежливый повод для отказа, какой только мог.

Алекс усмехнулась.
– Ты прав. Никогда и ни за что не говори Кевину, что испугался потрясающе красивой проститутки.

– Ты представляешь? – Он засмеялся вместе с ней. – Твоя очередь. Второй парень.

– Что-то мне больше и рассказать нечего… Дай-ка вспомнить. На предпоследнем курсе я пару недель встречалась с парнем, которого звали Феликс.

– И что же погасило пламя вашей страсти?

– Пойми, единственным местом, где я вообще встречала парней, были лаборатории.

– И что?

– Ну, Феликс работал с животными. В основном с крысами. Многих из них он держал у себя в квартире. Была одна проблема… запах.

Дэниел откинул голову назад и захохотал. Смех звучал так заразительно, что она тоже невольно засмеялась. Это было не настолько неподконтрольно, как в тот первый вечер в тайном логове Кевина, но близко к этому. Всё напряжение, казалось, вылилось из её тела, и она почувствовала себя более расслабленной, чем считала возможным в свете того, куда она направлялась.

В конце концов Дэниел, какое-то время поборовшись с тяжелеющими веками, заснул на середине предложения, когда описывал свою влюблённость в пятом классе. Она снова подумала о том, что, возможно, весь этот разговор был с его стороны попыткой отвлечь её от плохих мыслей.

То, что он мирно спал рядом с ней, успокаивало её. Эйнштейн похрапывал на заднем сидении, приятным контрапунктом к ровному дыханию Дэниела. Она знала, что ей бы следовало заниматься обдумыванием различных планов того, как подобраться к Карстону, не подвергая себя чрезмерному риску; но она хотела просто наслаждаться настоящим моментом. В ближайшем будущем покоя не предвиделось. Если сейчас был последний момент, когда можно было испытать чувство абсолютного умиротворения, то она хотела пережить его как можно полнее.

Перевод: leverina

Редакция: helenforester

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!