Комната была такой, как описал её Карстон. Обычные бетонные стены, обычный бетонный пол. Одна дверь; большое одностороннее зеркало* между комнатой для наблюдения и этой; вделанный в потолок большой круглый светильник.

В былые времена в этой комнате имелось бы два стула, письменный стол и очень яркая настольная лампа. Объектов могли допрашивать и увещевать, им угрожали и на них давили… но лишь до определённой степени.

Теперь место письменного стола занял стол операционный – вещь, словно бы попавшая сюда из фильмов о Первой мировой: сплошной стальной лист на колёсиках, вроде тех, что у каталки. В углу имелся складной стул. Эта комната и рядом не стояла с допросными боксами департамента, оснащёнными по последнему слову науки и техники, однако же и допрос этот явно проводился без какой-либо регистрации – даже в самой засекреченной документации.

Она тщательно всё осмотрела, стараясь оставаться объективной и молясь, чтобы у Дэниела хватило сдержанности, необходимой для этого.

Дэниел проследовал за Карстоном в комнату наблюдения, и сейчас был невидим ей за стеклом. Туда же прошёл Диверс с охранниками. До того, как их группа разделилась, ни Диверс, ни кто-либо ещё не смотрел Дэниелу в лицо, и она отчаянно надеялась, что он и теперь не сделает ничего такого, что заставит их поменять безразличие на подозрительность.

Кевин лежал на столе с прикованными руками и ногами, освещённый единственной лампой. Обнажённое тело блестело от пота и крови. Кожа на груди была покрыта множеством длинных неровных параллельных линий – вздувшихся волдырями следов от ожогов. На рёбрах – разрезы с побелевшими краями, вероятно, от кислоты. Подошвы ног также были покрыты волдырями от ожогов и побелели – Линдауэр и их полил кислотой. На левой ноге рядом с прежним обрубком не хватало ещё одного пальца.

Инструменты Линдауера в беспорядке валялись на полу, все в крови и грязных отпечатках его рук. Она знала, что где-то среди них лежит и отрезанный палец, но не могла сразу разглядеть его.

Она ожидала чистой, клинической обстановки; именно так привыкла работать она. Перед ней предстало варварство. Она презрительно сморщила нос.

Кевин был настороже. Тщательно контролируя выражение своего лица, он следил за тем, как она вслед за Линдауэром вошла в комнату.

Она наклонилась к своему чемодану с принадлежностями и аккуратно – подчёркнутая тщательность её действий призвана была высмеять неквалифицированный стиль Линдауэра – выложила несколько лотков со шприцами.

– Это ещё что? – хрипло спросил Кевин. Она машинально подняла взгляд, однако он обращался не к ней, а к зеркалу. – Думаете, какая-то девчушка сможет меня расколоть? А я-то полагал, что ниже падать уже некуда. Честное слово, ребята, вы никогда не перестаёте разочаровывать.

Линдауэр, настоявший на том, чтобы присутствовать в допросной, в ярости наклонился над столом и всунул палец в разрез, рассекавший один из ожогов на груди Кевина. Кевин зарычал и стиснул зубы.

– Не волнуйтесь, мистер Бич. Эта девчушка – всего лишь приятная передышка для вас. Восстанавливайте силы. А потом за дело снова возьмусь я, и у нас пойдёт продуктивный разговор.

– Хватит, доктор. – Голос Алеск зазвенел. – Я согласилась позволить вам наблюдать, но сейчас, будьте любезны, отойдите от моего объекта.

Линдауэр поглядел на зеркало, как будто ожидая от него поддержки. Получив в ответ лишь тишину, он обиженно нахмурился, отошёл в сторонку и сел на единственный стул. Стоило ему опуститься на сиденье, и он весь как-то поник – она не могла сказать, от усталости или от унижения.

Алекс повернулась к Линдауэру спиной и надела пару синих латексных перчаток. Маленький кусочек металла, который она при этом незаметно взяла, скрылся внутри её правой перчатки.

Она подошла к столу, движением ноги брезгливо очистив себе немного пространства на полу от устроенного Линдауэром свинарника.

– Здравствуйте, мистер Бич. Как вы себя чувствуете?

– Готов провести ещё несколько раундов, лапуля. С тобой, похоже, уже кто-то поразвлёкся? Надеюсь, он получил удовольствие.

Пока он сквозь зубы выплёвывал эти слова, она начала проверку: посветила фонариком в глаза и осмотрела вены на руках и ладонях.

– Думаю, есть небольшое обезвоживание, – сказала она. Глядя прямо в зеркало, она опустила обратно на стол его правую кисть, оставив у него под ладонью тонкий ключ. – Я полагала, капельница уже будет на месте. Не могли бы вы доставить мне штатив? Физраствор и иглы у меня свои.

– Готов поспорить, ты мастерица в танцах на шесте, – сказал Кевин.

– Нет нужды быть грубым, мистер Бич. Теперь, когда здесь я, дело пойдёт намного более культурно. Приношу вам мои искренние извинения за сложившуюся ситуацию. Всё это крайне неквалифицированно. – Она презрительно фыркнула и покосилась на Линдауэра взглядом, полным глубочайшего осуждения. Он отвёл глаза.

– Голубушка, если это игра в хорошего полицейского, то извини, ты не совсем в моём вкусе.

– Уверяю вас, мистер Бич, я не хороший полицейский. Я – профессионал, и должна вас сразу предупредить, что не намерена играть в те глупые игры, на которые этот… специалист… – Её интонация ясно показала желание использовать куда менее лестное слово – …по допросам напрасно тратил ваше время. Мы немедленно перейдём к делу.

– Да, сладкая, давай перейдём к делу, именно об этом я и говорю. – Кевин старался, чтобы его голос звучал громко и насмешливо, но она видела, каких усилий ему это стоит.

За её спиной открылась дверь. В зеркало она проследила, как высокий боец вкатил в комнату штатив капельницы. До сих пор она, помимо Диверса и Линдауэра, видела здесь ещё только четверых; вероятно, их было больше, но они где-то скрывались.

– Просто оставьте у изголовья, спасибо, – не оборачиваясь к бойцу, пренебрежительно сказала она, склонилась к подносу и вынула нужный ей шприц.

– Сейчас станцуешь для меня? – пробормотал Кевин.

Она распрямилась и холодно посмотрела на Кевина.
– Это будет просто пример того, чем мы сегодня займёмся, – сказала она ему, обходя вокруг стола. Положив шприц рядом с его головой, она повесила на штатив пакет с физраствором и подсоединила к нему капельницу. За её спиной закрылась дверь, но она не отводила взгляда от Кевина. Ещё раз проверив его вены, она выбрала левую руку. Он не сопротивлялся. Она аккуратно вставила иглу, одновременно стараясь понять, где ключ, который она дала ему; однако ключа нигде не было видно. Она подняла с пола самый большой из лежавших там ножей Линдауэра и положила рядом с правой рукой Кевина. – Видите, такие грубые инструменты мне не требуются; у меня есть кое-что получше. Я всегда говорю: следует заранее дать объекту представление о том, с чем он столкнётся – до того, как я перейду к воздействиям в полную силу. Это честнее. Вы так не думаете?

– Я скажу тебе, что я думаю, ты… – Кевин разразился потоком ругательств, посрамившим все его предыдущие творческие достижения. У этого мужчины определённо был талант.

– Поверьте, я искренне уважаю вашу храбрость, – сказала Алекс, когда он закончил, и поднесла шприц к капельнице. – Но, пожалуйста, поймите: это напрасный труд. Время игр закончилось.

Она проткнула пластик иглой и надавила на поршень.

Реакция была почти мгновенной. Она услышала, как его дыхание ускорилось, а затем он закричал.

Линдауэр резко поднял голову. Очевидно, он, несмотря на все свои старания, так ни разу и не получил от Кевина реакции вроде этой. Она расслышала за стеклом передвижение – по-видимому, аудитория придвинулась ближе к зеркалу – и тихий ропот голосов. Вроде бы она различила чьи-то удивленные интонации, и это потешило её самолюбие. Хотя, по правде говоря, все лавры принадлежали Кевину.

Она знала, что он должен был чувствовать сейчас – боль исчезала, по венам разливалась сила. Учтя его вес и физическое состояние, она ввела ему дозу «Выживания», более чем в два раза превышавшую то максимальное количество, которое она когда-либо вводила себе. Его крики были животными, почти триумфальными. Она надеялась, что была единственной, кто заметил этот оттенок, и что он не забудет о том, что телу нанесён очень серьёзный ущерб – даже если он этого больше не чувствовал.

Пока он кричал, непрерывно и громко, играя свою роль, она, постукивая по полу носком ноги, позволила себе пять минут бесстрастно понаблюдать за ним – всего пять: она хотела, чтобы он имел как можно больше времени действовать, пока препараты ещё будут в его крови. Когда их влияние закончится, он выйдет из строя.

– Ну вот, мистер Бич, – сказала она, впуская в катетер обычный физраствор. Она подавала ему нужный сигнал. – Думаю, теперь мы друг друга понимаем, и я могу позволить этому закончиться. Поговорим?

Кевин «приходил в себя» дольше, чем следовало бы, но опять же, откуда ему было знать, как действуют её препараты. Он притворялся, что восстанавливается медленно, и она порадовалась, что Дэниел стоит в непосредственной близости от Карстона с отравленным кольцом наготове. Только Карстон мог распознать притворство Кевина.

Спустя минуту Кевин всё ещё тяжело дышал, и по его щекам струились самые настоящие слёзы. Ей было легко забывать, что он профессиональный тайный агент, поскольку она никогда не видела его в деле – но следовало бы догадаться, что свою роль он отыграет блестяще.

– Ну, мистер Бич, что теперь? Продолжим в полную силу или вы хотели бы сначала поговорить?

Он повернул голову и уставился на неё широко распахнутыми глазами, взгляд которых убедительно изображал страх.

– Кто ты такая? – прошептал он.

– Профессионал, как я вам и сказала. Полагаю, у этого джентльмена… – Полный сарказма кивок в сторону Линдауэра. – …были к вам кое-какие вопросы?

– Если я расскажу, – сказал он, всё ещё шепча, – ты уйдёшь?

– Конечно, мистер Бич. Я – всего лишь инструмент, средство, чтобы всё это закончилось. Как только вы удовлетворите тех, кто меня нанял, вам никогда больше не придётся видеть меня снова.

Линдауэр уже наблюдал за происходящим, разинув рот, но Алекс тревожилась. Им нужно было двигаться дальше, но неужели при этом кто-нибудь поверит, что Кевин мог сдаться так легко?

Кевин издал стон и закрыл глаза.
– Они мне не поверят, – сказал он.

Она не могла сказать, как он это сделал, но, кажется, правый наручник больше не был пристёгнут к его запястью. Две половинки браслета чуть-чуть не сходились. Вряд ли кому-нибудь ещё, кроме неё, это было видно.

– Я вам поверю, если вы расскажете мне правду. Просто скажите то, что хотите сказать.

– Я действительно получал помощь… но… я не могу…

Она взяла его руку в свою, как будто утешая – и почувствовала, как ей в ладонь упал ключ.

– Вы можете мне рассказать. Но, пожалуйста, не пытайтесь тянуть время. Я не очень-то терпелива.

Она похлопала его по руке, затем обошла вокруг его головы, чтобы проверить капельницу.

– Нет, – слабо пробормотал он. – Я не буду.

– Ну, так что же вы хотите рассказать мне? – Накрыв своей рукой его левую руку, она вложила между его пальцами ключ.

– Я получал помощь… от того, кто сам там работает. Он выдал их.

– Что?! – во весь голос ахнул Линдауэр.

Бросив на него неодобрительный взгляд, она повернулась к зеркалу.

– Ваш человек неспособен себя контролировать. Я хочу, чтобы его удалили из комнаты, – сказала она сердито.

В комнате послышалось электронное потрескивание. Она осмотрелась в поисках динамика, но не смогла определить его местоположение.

– Продолжайте, – распорядился обезличенный голос Диверса. – Если нарушение повторится, его выведут.

Она нахмурилась, глядя на собственное отражение, затем повернулась и склонилась над Кевином.

– Мне нужно имя, – настойчиво сказала она.

– Карстон, – выдохнул он.

Нет!

Её нервы и так уже были издёрганы и напряжены, ей пришлось побороть желание дать Кевину пощёчину. Но он, разумеется, не мог узнать, как она пробралась сюда.

Она расслышала волнение в комнате для наблюдения и поспешила продолжить, повысив голос.
– Весьма и весьма сомневаюсь в этом, мистер Бич, поскольку мистер Карстон и есть та причина, по которой я здесь, с вами. Он не послал бы меня к вам, если бы хотел избежать правды. Он знает, на что я способна.

Кевин бросил на неё недовольный взгляд из-под полуопущенных век и вновь застонал.
– Это имя, которое дал мне мой связной. Я лишь передаю вам его слова.

«Неплохо выкрутился», – подумала она с сарказмом.

Волнение в соседней комнате не закончилось ни с её заявлением, ни с ответом Кевина. Она могла слышать, что там двигаются и разговаривают на повышенных тонах. Линдауэр тоже отвлёкся, вглядываясь в зеркало.

Она попыталась продолжить – вынула другой шприц, а маленькое устройство, лежавшее под ним, сунула в карман своего халата.
– Простите, я подумала, что всё идёт немного слишком просто…

– Нет, подожди, – немного повысив голос, с трудом произнёс Кевин. – Этого парня посылал Диверс; он знает, о ком я говорю.

Что ж, возможно, это их слегка запутает. Выложить им оба имени сразу.

Тем не менее, что бы ни происходило в комнате наблюдения, оно не прекратилось. Ей придётся что-то предпринять. В непредвиденной ситуации с другой стороны зеркала была положительная сторона – за ней они сейчас наблюдали явно не слишком тщательно. Время пришло.

– Мистер Линдауэр, – не оборачиваясь, внезапно окликнула она. В зеркало ей было видно, что его тоже волнует происходящее в другой комнате. Он резко повернул к ней голову.

– Боюсь, что ограничители на лодыжках затянуты немного слишком туго. Мне нужно, чтобы у него было нормальное кровообращение. Ключ у вас?

Кевин догадался, к чему всё шло. Его мышцы напряглись в ожидании. Линдауэр поспешно подошёл к изножью стола. Один из голосов в комнате наблюдения зазвучал громче остальных, переходя на крик.

– Не понимаю, о чём речь, – пожаловался Линдауэр, разглядывая лодыжки и изуродованные ступни Кевина. – Они вовсе не перекрывают кровообращение. А ослаблять их небезопасно. Вы не знаете, с кем имеете дело.

Она подошла к нему и заговорила тихо, так что ему пришлось наклониться к ней. У себя в кармане она прижала большой палец к крошечной кнопке на корпусе генератора электромагнитных импульсов.

– Я точно знаю, с кем имею дело, – пробормотала она.

Левой рукой она включила генератор, а правой всадила шприц в руку Линдауэра.

----------------------------------------

*Что нам (как читателям этой главы) невредно знать про одностороннее зеркало: 1) что его правильнее называть «двусторонним»: из слабо освещённого помещения можно видеть, что происходит в хорошо освещённом, если же разница в освещённости обеих комнат невелика, то сквозь зеркало видно в обе стороны; 2) что стекло, как правило, очень тонкое – и звуки сквозь него слышно, и разбить легко.
Алекс всё это (и многое другое) знает. А вот я узнала только сейчас.

С наступающим Новым годом, дорогие читатели, и до скорой встречи в нём же! Буду благодарна, если кто-нибудь объяснит мне, чайнику, зачем тут понадобился мини-генератор электромагнитных импульсов, и в чём принцип его действия.

Перевод и редакция: leverina

Форум!

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!