В кафе официантка поставила бургер и жаренную картошку напротив Бет Трэвис и спросила:
- Повар хочет знать, не ваша ли это лошадь в заднем дворе.
Чет ответил, что его.
- Можно ему ее напоить?
Он сказал, что будет благодарен за это.
- Грузовик сломался? – полюбопытствовала официантка.
Он ответил, что нет, с его грузовиком все в порядке, и официантка ушла.
Бет Трэвис повернула овальную тарелку так, чтобы по длине она была направлена к нему, и взяла бургер.
- Поешь картошки, - предложила она. – Как так, что ты никогда ничего не ешь?
Он хотел было сказать, но не чувствует голода, находясь рядом с ней, но побоялся, что этим ее смутит.
- Почему ты боялась, что тебе придется продавать обувь? – спросил он.
- А ты когда-нибудь продавал обувь? Это ад на Земле.
- В смысле, почему ты боялась, что не найдешь другую работу?
Она посмотрела на бургер так, словно ответ заключался в нем. Ее глаза, обрамленные бледными ресницами, были почти такого же цвета, как и ее волосы. У него были темные волосы его матери, и он задавался вопросом, не считала ли она его индейцем.
- Я не знаю, - ответила она. – Нет, я знаю. Потому что моя мама работает в школьной столовой, моя сестра – в прачечной больницы, и продавец обуви – самая прекрасная работа, которую девочка из моей семьи может получить.
- А твой отец?
- Я его не знаю.
- Грустная история.
- Да нет, - парировала она. – Это счастливая история. Я – юрист, видишь, с прекрасной работой, ради которой я езжу в чертов Гледайв, теряя разум, - она положила бургер и прижала тыльные стороны ладоней к глазам. Ее пальцы были жирными, один испачкан кетчупом. Она отняла руки от лица и посмотрела на часы. – Десять вечера, - проговорила она. – Я доберусь до дома не раньше половины восьмого утра. На дороге лоси, а около города Три Форкс вдоль реки гололедица. Если я умудрюсь все это преодолеть, то приму душ, оденусь и пойду к восьми на работу, где буду делать всякую ерунду, которой никто не хочет заниматься. Следующей ночью я буду штудировать законодательство об образовании, а днем еще до обеда уйду с работы, чтобы вернуться сюда с дергающимися глазами. Это же лучше, чем больничная прачечная, наверное, но хотя непонятно чем.
- Я из местечка, расположенного рядом с Три Форксом.
- Тогда ты знаешь о гололедице.
Он кивнул.
Она смочила салфетку в стакане с водой и вытерла пальцы, а затем выпила кофе.
- Спасибо, что приехал на лошади, - сказала она. – Отвезешь меня к моей машине?
На улице он снова помог ей забраться на лошадь, и она обняла его за талию. Казалось, она сливается с его телом, как кусочек пазла. Он медленно ехал к школьной стоянке, не желая ее отпускать. Около желтого «Датсуна» он крепко держал ее за руку, пока она спускалась, а потом сам слез с лошади. Она поправила пуховик там, где он задрался, и они стояли, смотря друг на друга.
- Спасибо, - проговорила она.
Он кивнул. Он хотел ее поцеловать, но не представлял, как это сделать. Он жалел, что не получил такого опыта, хоть с одноклассницами, хоть с добродушными секретарями, чтобы быть готовым к подобному моменту в жизни.
Она начала что-то говорить, но он, чересчур нервничая, прервал ее.
- Увидимся в четверг, - сказал он.
Она замолчала, а потом кивнула, и он принял это за поощрение. Он снова поймал ее руку и поцеловал ее, она была мягкой и холодной. Затем он наклонился и поцеловал ее в щеку, потому что хотел этого. Она не сдвинулась с места, ни на дюйм, он уже собирался поцеловать ее по-настоящему, когда она, видимо, вышла из транса и сделала шаг назад. И отняла руку.
- Мне нужно ехать, - сказала она и пошла к своей машине.
Он придерживал лошадь все время, пока она выезжала с парковки, а потом пнул снег. Лошадь отшатнулась. А он готов был подпрыгивать на месте от волнения, тревоги и тоски. Он позволил ей убежать. Он не должен был целовать ее. Он не должен был целовать ее еще раз. Он должен был дать ей возможность сказать то, что она хотела. Он вскочил на лошадь и поехал домой.
В четверг вечером он приехал на грузовике, никаких ковбойских выходок. Чет находился на серьезном задании. Он собирался честно отвечать на все ее вопросы. Он собирался позволить ей говорить все, что она надумает. Он не хотел ждать, пока приедет большая часть преподавателей, и вошел в класс рано и занял свое место в конце. Комната заполнилась, в нее вошел высокий мужчина в сером костюме и с пузом размером с шар боулинга и встал за учительским столом.
- Мисс Трэвис, - сказал он, - обнаружила, что поездки сюда и Миссулы слишком тяжелы, поэтому эти уроки теперь буду вести я. У меня есть практика в этом городе. И как некоторые из вас знают, а остальные узнают довольно быстро, я недавно развелся, и у меня появилось свободное время. Вот почему я тут.
Пока мужчина говорил, Чет поднялся со своего места и быстро прошел к двери. На улице он стоял, пытаясь отдышаться. Огни города расплывались перед его глазами, пока он как следует не промогрался. Затем он залез в грузовик, завел его и посмотрел на километраж: 156 358 миль. Он поддал газу так, чтобы двигатель не заглох, тот кашлянул, поймал обороты и заработал.
Он знал, что Бет Трэвис живет в Миссуле, в шестистах милях к западу, за горами. Но не знал, где именно. Он не знал, сможет ли грузовик выдержать такой путь, и что скажет владелец фермы, когда узнает, что он уезжал. Он не знал, что ее действительно напугало – он или дорога.
Он нажал на передачу и выехал из города в том направлении, в котором три раза исчезал желтый «Датсун». Дорога была гладкой и прямой, и казалось, будто это она бежит под колесами грузовика, черная и молчаливая, окруженная со всех сторон бесконечными заснеженными просторами. Он останавливался у Майлс Сити, затем снова около Биллингса, где хромал на сведенной судорогой ноге, пока не мог вести машину дальше. Около Биг-Тимбер равнины закончились и начались горы, черные очертания которых поднимались к звездам. Он остановился в Бозмене, чтобы выпить кофе и заправиться, а потом ехал по разделительной полосе пустой дороги, объезжая Логан и Три Форкс, чтобы избежать льда, тянущего свои лапы с темных обочин. Где-то справа от него спали его родители.
Еще не расцвело, когда он доехал до Миссулы, где свернул на боковую улицу, надеясь, что вдруг неожиданно увидит желтый «Датсун», припаркованным у какого-нибудь дома. Он остановился у минимаркета и поискал «Трэвис» в телефонном справочнике. Нашел там Трэвис Б с телефонным номером, но без адреса. Он записал номер позаимствованной тут же ручкой, но звонить не стал. Он спросил парнишку, стоявшего за кассой, о том, где здесь находятся юридические конторы, парень пожал плечами и сказал:
- Где-то в центре.
- А где это?
Парень уставился на него.
- В центре, - ответил он и указал налево.
Центр города. На рассвете Чет обнаружил себя посреди кучи магазинов, старых кирпичных зданий и улиц с односторонним движением. Он оставил машину на один час на парковочном месте и вышел, чтобы размять больную ногу. Горы находились так близко, что в нем зародилась боязнь замкнутого пространства. Когда он нашел резную деревянную вывеску «Адвокатское бюро», то задал вопрос секретарю, пришедшему открывать то самое бюро, не знает ли она юриста по имени Бет Трэвис.
Секретарь оглядела его искривленную ногу, его обувь, его пальто и покачала головой.
В следующей юридической конторе секретарь оказалась дружелюбнее. Она назвала юридический факультет, спросила, где работала Бет Трэвис, а затем положила руку на трубку телефона.
- Она преподавала в Глендайв.
- У нее есть еще одно место работы, здесь.
Секретарь передала эту информацию кому-то по телефону, что-то записала на клочке бумаги и протянула его ему.
- Вниз к старому железнодорожному депо, - сказала она, указывая в окно карандашом.
- Туда можно дойти?
Она взглянула на его ногу и улыбнулась от смущения, заметив, что он это увидел.
- Я доеду, - проговорил он.
- Удачи.
Он подъехал к указанному на бумажке адресу в половине девятого, как раз, когда желтый «Датсун» Бет Трэвис въезжал на ту же парковку. Он вышел из грузовика, сильно нервничая. Она копалась в своем портфеле и не видела его. А потом подняла глаза. Она посмотрела на грузовик, стоявший позади него, потом обратно на него.
- Я приехал, - сказал он.
- Я думал, что заехала куда-то не туда, - проговорила она и отставила портфель в сторону. – Что ты здесь делаешь?
- Приехал увидеться с тобой.
Она кивнула, медленно. Он стоял настолько прямо, насколько мог. Она жила на расстоянии целого мира от него. Вы можете долететь до Гавайев или Франции быстрее, чем доехать сюда. Ее мир – это мир юристов, центра города, окружающих его гор. В его мире были лошади, которые просыпались голодными, коровы, ждущие еды в снегу, и пройдет еще десять часов, пока он сможет до них добраться, чтобы покормить.
- Мне жаль, что ты перестала вести там уроки, - сказал он. – Я ждал их, тех вечеров.
- Это не потому, что… - проговорила она. – Я хотела сказать тебе во вторник. Я уже тогда попросила меня заменить из-за дороги. Они нашли замену вчера.
- Хорошо, - сказал он. – Это дорога очень тяжелая.
- Вот видишь.
Мужчина в темном костюме вышел из серебристой машины и взглянул на них, оценивая Чета. Бет Трэвис помахала ему и улыбнулась. Мужчина кивнул, снова посмотрел на Чета и вошел в здание. Дверь позади него закрылась. Чет неожиданно захотел, что ей пришлось оставить преподавание из-за него. Он перенес вес с одной ноги на другую. Она откинула волосы с лица, а он подумал, что мог быть шагнуть вперед и взять ее за руку, дотронуться до задней поверхности ее шеи, где волоски потемней. Вместо этого он засунул руки в карманы джинсов. Казалось, она оглядывала парковку прежде, чем взглянуть на него.
- Я не хотел сделать ничего плохого, - проговорил он.
- Конечно.
- Мне надо ехать, кормить животных, - сказал он. – Я просто знал, что если не съезжу сейчас, то не увижу тебя снова, а мне хотелось. Вот и все.
Она кивнула. Он ждал, что она что-нибудь скажет. Он хотел вновь услышать ее голос. Он желал дотронуться до нее, до любой ее части, ее руки, может быть, талии. А она стояла вне досягаемости, ожидая, когда он уйдет.
Наконец, он забрался в грузовик и завел двигатель. Она продолжала смотреть ему вслед, когда он выезжал с парковки. Он думал о том, чтобы вернуться, но не сделал этого. Он съехал на хайвей и выехал из города. Первые полчаса он так сжимал руль, что побелели костяшки пальцев, пока он, уставившись, смотрел, как его грузовик поглощает дорогу. Неожиданно он почувствовал себя слишком усталым, чтобы злиться. Его глаза стали закрываться. Он еле съехал с дороги. В Бьютте он купил чашку черного кофе и пил ее, стоя рядом с грузовиком. Он мечтал о том, чтобы они не встретились так сразу на парковке. Он хотел, чтобы у него было время подготовиться. Он смял стаканчик и выкинул его.
Проезжая Логан, он подумал об остановке, но не сделал этого. Он знал, что скажут его родители. Мама будет беспокоиться о его здоровье, ведь он вел машину всю ночь, ее больной сын рисковал жизнью. «Ты даже не знаешь эту белую девочку», - скажет она. А его отец добавит: «Боже, Чет, ты оставил лошадей без воды на целый день?»
Снова в окрестностях Хейдона, где он кормил и поил лошадей, которые выглядели здоровыми. Никто из них не разбил свое стойло. Он наспех их запряг и загрузил сани сеном, а затем они потащили их к хлеву. Он перерезал тугие желтые завязки со стогов и бросал их коровам. Лошади безропотно тащили сани, а он думал о тех двухлетках, которые сбрасывали его везде, где только могли, когда ему было четырнадцать. Боль в животе была такой же. Но он не чувствовал, что Бет Трэвис с ним обошлась заслужено. Он не знал, чего ожидал. Если бы она попросила его остаться, ему бы все равно пришлось уехать. Но окончание их разговора, этот посланный мужчиной в темном костюме защищающий взгляд, - все это заставило его чувствовать себя больным, разбитым.
В хлеве он поговорил с лошадьми и держался поближе к их задним ногам, когда двигался позади них. Лошади очень чувствительны, они не любят сюрпризов, а он оставил их без воды на целый день. Он дал каждому еще по порции зерна, которое желтым влилось в их кормушки.
Он вышел на улицу, в темноту, и посмотрел на ровные поля за заборами. Луна высоко, поля покрыты голубыми тенями с черными точками коров. Его бедро затекло и гудело. Ему хотелось в туалет. И он отошел от хлева, а потом смотрел на маленькие углубления в снегу в форме кратеров. Он спрашивал себя, не зародил ли он в Бет Трэвис сомнения, показывая, насколько серьезно к ней относится. Она не вернется. Невозможно представить причин, по которым она согласится снова проделывать этот путь. Но она знала, где он находится, и его родители и дядя – единственные, кто носил фамилию Моран в Логане. Она – юрист. Найдет, если захочет.
Но она не захочет. И эта мысль вызывала боль. Он застегнул джинсы и дернул ногой. Он хотел больше практики с девушками. Вот и получил. Но теперь он хотел бы, чтобы это действительно означало больше опыта. Становилось холоднее, ему скоро придется заходить в дом. Он вынул бумажку с ее номером телефона из кармана и некоторое время внимательно смотрел на нее в лунном свете, пока не понял, что запомнил его наизусть и никогда не забудет. А потом он сделал то, что должен – скатал из бумажки шарик и выбросил его…