Глава первая

- Я люблю тебя, Энди, - ее теплое дыхание приятно щекочет мое ухо. 
Мои глаза внезапно распахиваются. Испарина покрывает мой лоб и стекает по спине. Глубоко в груди, сердце гремит и грохот доносится до моих ушей. Хлопковые простыни облепляют тело. Я сглатываю слезы, заструившиеся по моим щекам. Я чертов ублюдок. Не могу позволить своему сердцу решать за меня. 
Я хватаюсь за волосы, как будто хочу снять себе скальп. С тех пор, как она ушла, я все время запускаю руки в волосы. Становится легче, как правило, но такие моменты, как эти, я пропускаю. У меня ничего нет, я нахожусь в полной прострации. Каждый удар моего сердца сопровождается болью утраты. Но все это только сон. Сладкий, восхитительный сон. Видимо, я не заслуживаю этого. 
- К черту это дерьмо! - кричу я, молотя кулаками по матрасу. - Это пытка! 
Я сижу, скинув ноги с кровати. Одеяло запуталось вокруг моих ног, попытка скинуть его ногой ни к чему не приводит. Наклонившись вперед, я цепляюсь за матрас, балансируя всем весом на краю кровати. Ступни ощущают приятную мягкость ковра. Качаясь, я наклоняю голову в сторону открытой двери балкона. Луна все еще господствует на небе, но уже самым своим кончиком. Мерцающий свет отражается от водной глади, подзывая меня. 
По привычке я кидая взгляд на циферблат часов. Половиной шестого утра отвечает мне мерцающий зеленый. Я поднимаю руки к лицу. 
- Будет слишком много для меня, если спросить, хорошо ли я выспался? - я задаю вопрос мистеру Сандману, зная, что ублюдок вновь покинул меня. 
В последний раз, когда я спал всю ночь, я спал рядом с ней. Вспоминать ее имя очень тяжело. Произнести его еще труднее. 
Да скажи же, слюнтяй. 
- Маккензи. Где ты? Ты счастлива? - спрашиваю я у самого себя. 
Как я и сказал, это пытка. Так много пытки в том, что я вынужден отвечать сам себе. Но по крайней мере я перестал пить. А это уже большой плюс. 
Микки. 
Ее имя стало ядом для моих губ, моей души, моего сердца, и что бы я не делал, я никак не мог найти способ забыть ее. Она оставила меня. она ушла от меня. Но каждый день, да что там, каждый час с тех пор как она ушла, носит ее имя, как шепот в глубине моего сознания. Она становится первой мыслью, с которой я просыпаюсь, и последней, когда засыпаю. 
Я глубоко вздыхаю. Нет никакого смысла оставаться в постели. Если только не подрочить, вспоминая о ней. Хотя это тоже не помогает. 
Есть только один способ успокоить нервы. Долго и упорно работать. Я отбрасываю одеяло прочь. Обычно я заправляю свою кровать перед уходом, но не сегодня. Руби позаботится об этом. 
Я надеваю шорты и майку. Завязывая шнурки на Найках, я натягиваю свой любимый солнцезащитный козырек, хватаю iPod, мобильный телефон и бумажник засовываю в задний карман шорт. Я спускаюсь по лестнице, уже чувствуя себя лучше просто от того, что двигаюсь. В доме тихо и довольно темно, пока я иду через гостиную на кухню, прокладывая себе путь к задней двери в гараж. 
Прохладный утренний ветерок обдувает лицо приятной щекоткой, принося с собой запахи морской соленой океанской воды, пока я иду в нескольких метрах от гаража. Наконец решившись, я включаю свет и вижу мои автомобили, полностью готовые к выезду. Уайтт мастер по машинам, и он всегда проверяет их состояние. Я всегда был сторонником самостоятельных поездок. Это нечто незабываемое, ощущение полного контроля над автомобилем, распространяющееся по крови и отдающееся в сердце. 
Я закрываю глаза и ее присутствие вновь окружает меня. Повинуясь импульсу, я достаю ключи из сейфа от моего Хонды CBR600RR и взбираюсь на него. Много раз я убеждал себя подобрать модель поновее, но так и смог заставить себя сделать это. Этот мотоцикл стал первой настоящей игрушкой, которую я приобрел для себя. Он занимает особое место в моем сердце. Оранжево-черный цвет корпуса охуенно смотрится, даже если мотоциклом я уже и не пользуюсь. Поворот ключа и двигатель ревет. Я еще прогреваю двигатель некоторое время, пока жду, когда поднимется дверь гаража. 
Начало дня знаменуется проглянувшим ярким утренним солнышком, но тяжелые черные тучи уже заглушают его сияние. Я никогда не езжу без шлема, вот и сейчас я включая фары, натягиваю шлем. Теперь я был готов к поездке. 
У меня только один пункт назначения. Пляж Сиеста - Кей. Конечно, я живу на пляже, но частная территория чаще затормаживает мой бег. Кроме того, мне нравится мягкость песка на Сиеста - Кей. Пятнадцатиминутная поездка приятно охлаждает мою кожу. Не то, чтобы я возражаю. Через несколько часов солнце будет доминировать на небе и жара станет невыносима в Сарасоте. Лето всегда жаркое. Но только дожди удерживают человека в помещении. Но вода не мешает мне. Если бы я мог жить в воде все лето, я бы жил. Конечно, побережье, где я живу, не предусматривалось для серфинга, но все же иногда я не отказываю себе в удовольствии взять доску и оседлать несколько небольших волн. 
Как только я приезжаю на пляж, я быстро освобождаю ноги. Нет времени тратить его впустую. Наушники в ушах, я нахожу мою музыку, которую я слушаю, когда бегу, и делаю погромче, чтобы ничего не слышать вокруг. Это только мое время, и никто не должен помешать мне. Я делаю глубокий вдох и начинаю бег. 
Мои ноги касаются мягкого песка пляжа и в мгновение ока все мое тело расслабляется. Тело и без меня знает, что делать. Я начинаю наращивать скорость бега, чтобы разогреть свой пульс. Наконец я несусь со всей скоростью, на которую способен. Пока я бегу, из головы вылетают все мысли и чувства, с которыми я борюсь в последнее время. Планы, договоренности, распланированная каждая минута, как будто моя жизнь проходит с калькулятором. Я собираюсь сделать смелый шаг, хотя это и выглядит невозможным. Я нуждаюсь в ней и не могу больше ждать. Это утро все расставляет по своим местам. Я уже и так стою на грани потери себя. Это оказывается так просто. Я ошибаюсь, думая, что позволить ей уйти было правильным решением, и, черт возьми, я собираюсь исправить это. 
Бежать становится все труднее и труднее. Боль в грудной клетке ничто по сравнению с болью в мышцах ног. Утреннее солнце начинает свою беспощадную работу с неба, да и луна уже скрылась за горизонтом. Пот текет по лицу, пока я заставляю свое тело двигаться. Когда я не могу больше бежать, я останавливаюсь. Я задыхаюсь, ярость и боль кипят во мне. Два месяца прошло с тех пор, как она ушла, и сколько бы я не пытаюсь возненавидеть ее за это, я не могу. 
Мой пульс грохочет в ушах, заглушая звуки песни Мэрилин Мэнсона. Наклонившись, я пытаюсь отдышаться. Я снимаю козырек от солнца с головы и гляжу прямо в центр светила, щурясь на яркий свет, который горит, несмотря на плывущие по небу облачка. 
Надо начинать действовать. Ехать в Амарилло это единственный выход. В глубине души я все равно знаю, что она любит меня. Кто поступил бы по-другому, узнав, что мужчина, которого ты любишь, обрюхатил лучшую подружку? Она правильно решила оставаться в стороне от этого, но мне без нее не жить. Она и не представляет, как остро я нуждаюсь в ней. В прошлом я бы не стал заморачиваться на счет людей, что отвернулись от меня, но с ней я не могу допустить такую ошибку. Не с Маккензи. Она важнейший человек для меня, важнее, чем кто-либо вообще в моей жизни. 
У самой кромки воды я останавливаюсь, глядя на белую пену волн, накатывающую на мокрый песок. Мое тело горит. Воздух, насыщенный солью воды от брызг волн, наполняет мои легкие, сжигая мою грудь при каждом тяжком вздохе. Но мое самочувствие улучшается. Боль напоминает мне, что я еще жив и могу исправить положение. Я трезв. Я остаюсь трезвым. Она заслуживает это. Я это заслуживаю. И даже если я могу меньше заботиться об Оливии, наш ребенок ни в чем не будет нуждаться. 
Спустя несколько мгновений я возвращаю козырек на место и разворачиваюсь, чтобы идти назад к мотоциклу, как замечаю тень, которая движется в мою сторону. Солнце слепит мне глаза, не позволяя рассмотреть, кто идет. Сердце учащенно бьется. Я стою неподвижно, ноги отказываются двигаться. Неужели она вернулась ко мне? Это же не может быть Маккензи? Я напрягаю глаза, пытаясь разглядеть все ближе подходившую ко мне фигуру. 
Я понимаю, что это бегунья подходит ко мне, и что она не Маккензи. Неважно, насколько моей душе хочется, чтобы это была Маккензи. Для начала, эта женщина была гораздо выше, чем моя Микки. Но и это не все. Я не чувствую того огня, что обычно охватывает меня в ее присутствии. Маккензи поглощает меня. Воздух нагревается, опаляя мои легкие. Пламя желания, потребности в ней, вожделения и любви опаляет меня изнутри даже на расстоянии. Я переживаю все эти чувства, пока женщина приближается ко мне. 
Когда она приближается, я могу рассмотреть ее более внимательно. Странно, но ничто в этой женщине даже отдаленно не напоминает мне Микки. Маккензи бегала, одетая в старые футболку и шорты. Она была консервативной, нежной и скромной. Эта женщина хочет, чтобы люди смотрели на нее. Она хочет выделяться и одета в модные спортивные штаны и спортивный же бюстгальтер. Ничего в этой женщине не привлекает меня. Даже без разговора с ней я знаю, что она очень высокого о себе мнения и лишь использует мужчин в своих целях. 
Я опускаюсь на песок, позволяя бегунье подойти ко мне. Ее глаза оглядывают все вокруг. Она посылает мне взгляд, к которому я привык. Если бы это случилось год или два назад, я бы даже попытался приударить за ней. Но не теперь. И она понимает это довольно быстро, за долю секунды, что я отвожу глаза. Почти разозлившись, она все же продолжает свой путь, наверное, пытаясь разыскать другую одинокую душу. 
Моя гостья проскальзывает словно тень сквозь мое окружение. Небольшой смешок застревает в горле, когда я осознаю, в каком месте остановился. В этом самом месте я впервые увидел Маккензи Эванс. Это случилось здесь. Она украла мое сердце и сделала это, не осознавая сама. 
В тот первый день она чем-то привлекла меня, в отличие от других, что были раньше. Мои отношения с Оливией Хамилтон носили скорее поверхностный характер. Скорее это был определенный расчет с моей стороны. Я встречался с ней, а Гэвин стоял за моей спиной как надежное прикрытие от всех женщин, посещающих мой дом. Но, увидев Маккензи в свете раннего утра, сидящую здесь, проникая в мое сердце, я понял, что мертв внутри уже давно. 
Я пробежал мимо нее, посылая ей немного фривольный взгляд в надежде соблазнить ее немного. К моему большому удивлению, в ответ она флиртовала со мной. Это было сумасшествием. Я почувствовал огонь. И румянец опалил ее щеки, когда она поняла, что я поймал ее на своей заднице. Но, в отличие от моей сегодняшней гостьи, она не пыталась последовать за мной. Итак, я сделал вид, что ушел, но на самом деле остался наблюдать за ней. Я обернулся, чтобы послушать ее голос, пока она разговаривала по телефону. Ее голос звучал ангельски. Густой южный акцент только добавлял глубины голубоглазой блондинке передо мной. Даже оттуда, где я стоял, понял всю глубину ее страдания, пока она разговаривала. Эта женщина, такая красивая, такая печальная. Я решил для себя, что как только она закончит разговор, я подойду к ней. Однако прежде, чем я смог осуществить свое намерение, ее телефон зазвонил снова. Я воспринял это как знак и не стал знакомиться с ней. Теперь понимаю, что потерял столько времени впустую. 
Но у судьбы есть свои способы исправлять наши ошибки. Позже этим же вечером я столкнулся с ней лицом к лицу в самом неподходящем месте. В квартире Оливии. Оливия говорила мне, что придет какая-то ее подруга. Мое сердце разбилось, когда она указала на Маккензи и рассказала, что та переживает потерю ребенка. Я более чем просто понимал эту трагедию в ее жизни. Это была и моя ноша, что жила со мною каждый день, но, насколько я знал Оливию, я ожидал какую-то мало знакомую подругу. Она окружала себя людьми, которые были одержимы властью и богатством. Это вроде как возвышало ее, делало лучше в собственных глазах и дружила с Морган, моей будущей невесткой, которая стала вишенкой на мороженом Оливии. 
Я был готов заученно улыбаться, когда она появилась в дверях. Огонь, горевший внутри нее, нашел отклик в моей душе. И как она взглянула на меня, очаровательно и бесценно. Мне пришлось бороться с внезапным желанием радостно смеяться. Она не имела ничего общего с друзьями Оливии. Эта женщина была настоящей. Она не носила модные бренды и ее поведение отличалось отсутствием сексуального вызова. Я никогда за всю свою жизнь не встречал никого настолько искреннего. 
Как только мы остались одни, мы стали подтрунивать друг над другом, и не могли остановиться. Легкий кокетливый разговор происходил между нами, как будто мы знали друг друга всю жизнь. Маккензи была очаровательна, хотя даже не осознавала этого. 
Настроение с игривого поменялось на серьезное этой же ночью. Я сидел здесь же, у Оливии в зале и наблюдал за этим прекрасным существом, погруженным в муки отчаяния. Как я переживал, поддерживая ее. Каждым фибром своей души я желал прогнать ее печали прочь. Я опустился рядом с ней на колени и слушал, пока она рассказывала. Будучи адвокатом, я частенько выслушивал людей, находясь точно в такой же позе, но с Маккензи все было по-другому. Это как слушать свою собственную историю жизни, рассказанную кем-то другим. Ее потеря, одиночество и ее тоска разрывали меня на части изнутри. Я ненавидел Нэйта за то, что он оставил ее одну в таком горе. Я хотел вспороть ему глотку, чтобы он никого больше не смог заставить пройти через такую боль. Я никак не мог понять, почему так сопереживаю совершенно незнакомому мне человеку, но, возвращаясь мыслями к той ночи, теперь я могу сказать, что Маккензи никогда не была для меня чужой. Она была половинкой моей души. 
Я сгребаю ладонью мокрый песок, сжимая комок в руке. Нежная улыбка играет в уголках моих губ. Маккензи изменила мой мир в тот день, но я тогда даже не понял этого. 
Отбросив песок, я достаю из кармана джинсов свой смартфон. Я должен кое-что сделать перед тем, как покинуть пляж. Я провожу пальцем по панели телефона. "Ничего не выходит," - ругаюсь я, пытаясь набрать номер. 
Телефон звонит. Я сжимаю кулак, меся грязный песок, позволяя ему протиснуться сквозь сжавшиеся пальцы. Он холодный и неприятный, но позволяет успокоить нервы, скрутившие мои кишки в тугой узел. 
- Бодиворкс Эвансов, Маккензи говорит, - ее сладкий голос отзывается во мне пением сирены. 
Воздух вырывается из моих легких, как будто я испытываю оргазм. 
Я просто закрываю глаза и позволяю бальзаму ее голоса пролиться на мою истерзанную душу. В течение последних двух месяцев я звоню в ее офис только чтобы услышать ее голос. Она поменяла свой номер телефона после того, как уехала в Амарилло, но номер телефона Бодиворкс Эвансов значится в телефонной книжке. Согласно моей договоренности с Джаредом я никогда ничего не говорю. Я просто слушаю ее до тех пор, пока она не вешает телефонную трубку. 
- Алло? - я вздрагиваю, уловив эти сладкие нотки в ее голосе. 
После ее отъезда я каждый понедельник посылаю ей цветы, просто чтобы скрасить ей неделю. Телефонные звонки становятся украшением моей недели. 
- Привет? Есть кто-нибудь? 

О Боже, этот ее южный выговор. Она всегда утверждает, что говорит, как деревенщина, и из-за этого ненавидит свой выговор. Зато я так не думаю. Для меня ее выговор как сладчайшая музыка, которую я смог бы слушать часами, если бы у меня была такая возможность. 
Капли дождя начали капать на землю. Я гляжу на небо. Выглянувшее солнце проигрывает битву нахождения на небе тяжелым мрачным тучам. Не то, чтобы я не люблю дождь. Дожди принесли мне немало сентиментальности. В дождь я впервые занимался любовью с Маккензи. Дождь все же хорошая вещь. Он дарует жизнь, а в моем случае он подарил мне любовь. 
Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить запах ее кожи, смешанной с дождем. Ее тени танцуют в глубинах моей памяти. Я тяжело сглатываю, думая о том, как ее тело с гладкой кожей прижималось к моему. Каждая мельчайшая подробность с математической точностью запечатлелась в моем сознании. Ее мерцающие голубые глаза, ее очаровательная улыбка и промокшие золотистые волосы, непокорными прядками спадающие на лицо. 
- Энди, это ты? - спрашивает она. 
Та - там!!! 
Мое сердце екает, когда я слышу свое имя из ее уст. Энди! Так я разрешил называть себя только ей! Просто потому, что мое имя Эндрю, не значит, что люди могут звать меня Энди. Эндрю или Дрю нормально звучит, но не Энди. Только моя сестра-близнец называет меня так, больше никто. 
Я вскакиваю на ноги одним прыжком, оглядывая пляж кругом. Сейчас всё ещё довольно рано. Просто несколько бегунов пробираются к своим машинам из-за начинающегося дождя. 
- Я предполагаю, нет, - она запинается. 
Печаль, сквозившая в ее голосе, отсекает еще один кусок от моего искалеченного сердца. Она скучаает по мне. доказательства слышались в звуке ее голоса. Отлично, то, что рассказывают мне о ней, оказывается правдой, но это был не суд, так что ладно. Она называет меня по имени, надеясь, что именно я на другом конце телефонного провода. 
Это то, чего я жду. Я жаждал узнать, что она тоже скучает по мне, что я не одинок в своей любви. Я хочу выдать себя, но боюсь, что ненароком выдам свои планы по возвращению ее. Только один человек знает, что я собираюсь сделать, и то потому, что нужен для моей цели. Все, что нужно было, это рассказать Джареду или Гэвину о своей поездке в Амарилло, но оба они попытаются остановить меня. Поэтому я сижу и молчу, как дурак, слушая ее дыхание, вместо того, чтобы действовать. 
Щелчок. 
Телефон замолчал. 
На несколько секунд я неподвижно замираю. Она говорила со мной. Услышать, как она называет меня по имени, становится ответом на мои молитвы. Это только укрепляет мою решимость подхватить свою задницу и лететь в Техас. Я бы еще подождал, как того требует Джаред и с чем соглашается Гэвин. Два долгих, невыносимо одиноких месяца я ждал. Ни капли спиртного больше не коснулось моих губ с той ночи, неважно, как сильно мне порой хотелось напиться. Я был терпелив, держался на расстоянии, ну а теперь все. В путь! Конечно, цветы не подарить на расстоянии, но она не рассказала Джареду о них по прошествии времени, насколько я знал. Я был уверен, если бы это было, я бы никогда не услышал об окончании всего этого. Ну а так, по мне, это был сигнал приступить к решительным действиям. Просто удача, что ее никто не заинтересовал за все это время. Терпение никогда не было моей добродетелью. Пришло время, когда я просто обязан получить ее назад, вернуть свою девушку. 
Я позволяю разуму вывести меня из тюремного заключения, в которое я сам себя обрек, отпускаю с тормозов свое сердце, позволив себе произнести вслух: "Я скучаю по тебе!". Я вдыхаю воздух, борясь со слезами. 
Я отнимаю телефон от уха. На экране светится экран окончания разговор. Я блокирую экран и засовываю телефон обратно в карман. Дождь не на шутку расходится. Тяжелые большие капли ударяют по мне, но я не шевелюсь. Мое сердце бьется сильнее и напрягаются ноги. Я бросаюсь в сторону своего мотоцикла, готовый встречать новый день. Ну вот, наконец-то настал хороший день, после всего.

Переводчик: Люба А. 
Редактор: Анастасия Т.

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.