Четырехчасовая поездка в Форкс была утомительной.
Нам пришлось останавливаться каждые пятнадцать минут, потому что я глупая корова, выпила на завтрак малюсенькую чашечку кофе, и мой пузырь постоянно наполнялся, и от долгого сидения отекали ноги.

Когда мы достигли Форкса, и тем самым я официально снова вернулась в родительский дом, была я готова только к одному: Спать!
Я снова быстро обжилась в новом, старом доме.

Каждые две недели я ходила на осмотр в больницу, где я каждый раз по глупой случайности сталкивалась с доктором Калленом.
Он был милым человеком, одним из немногих, кто в этой провинциальной дыре казалось, не обращал внимания на то, что я была молода, не замужем и беременна.

- Ты спокойно можешь приехать к нам, Белла! – говорил он, улыбаясь. – Дом такой спокойный, с того момента, как три наших дебошира съехали. Я уверен, что Эсме обрадуется, наконец-то, снова увидеть тебя.

Но я не могла.
Родители Элис знали меня достаточно давно, чтобы знать, что я не была легкомысленной девицей, которая забеременела от первого встречного, но что они не знали, так это то, что этот тип, который сделал меня беременной, был их сын Эдвард.
Я должна была врать также и родителям Элис, если бы навестила их, но этого я не могла взять на душу.
С каким удовольствием я рассказала бы Эсме, что ребенок под моим сердцем ее внук…
Но я выбрала свой путь и свое будущее, и никто и ничто не переубедит меня в этом.

Пока все складывалось замечательно.
Мои родители всегда были рядом со мной, и когда через два месяца изоляции в Форксе однажды позвонила Элис и сказала мне, что они с Джаспером оба нашли работу в Порт-Анжелесе и уже через неделю переедут, у меня упал камень с сердца.

Я скучала по своим друзьям, а теперь мы сможем не только говорить по телефону.
Роуз и Эммет хотели пока что остаться в Сиэтле.

Итак, я надеялась на маленький кусочек спокойной, нормальной жизни с моими друзьями, в моем беременном мире.

Курсы для беременных, на которых я поспешно зарегистрировалась, посетила только один единственный раз.
Со всеми женщинами были их мужья, и я чувствовала себя не комфортно, даже если со мной была мама, и побуждала меня к тому, чтобы я выполняла упражнения.
После первого занятия у меня не было никакого желания наблюдать за будущими отцами, как они нежно гладили большие животы своих жен и вместе с ними тренировали дыхание для родов, на которых они, конечно же, хотели присутствовать.
Это было отвратительное чувство, которое овладевало мною при этом.

В такие моменты я, нерациональное, беременное существо, ненавидела Эдварда Каллена за то, что он так легко отделался.

Хотя в этом была только моя вина.

Я даже не сказала ему об этом…