«Это происходит. Это происходит. И он может обвинить в этом только себя.» - Танго заключенных. Акт 1 «Чикаго». Стихи – Фред Эбб.

EPOV

- Карайл.

- Сын, - ответил он.

- Тебе не стоит так меня называть. Никогда. Я не твой сын.

В его взгляде отчетливо читалось: «Ты всегда будешь моим сыном.» Он посмотрел на Маркуса и спросил:

- Мы можем продолжить наш разговор внутри?

Маркус кивнул в согласии и отошел в сторону, пропуская нас в квартиру. Я на мгновение засомневался. Если я уйду сейчас, то это будет выглядеть как слабость. Я знаю, что Маркусу бы очень хотелось увидеть наше воссоединение. Его дар показывал ему ослабление связи между мной и Карлайлом, но все-таки эта связь имела место быть, какой бы слабой она не казалась.

Я прошел следом за Карлайлом, и Маркус закрыл за нами дверь. Он пригласил нас в гостиную и предложил присесть у камина. Я сел в кресло, Карлайл – на диван напротив меня, а Маркус устроился в другое кресло рядом со мной.

Мысли Карлайла вращались со скоростью света. Он пришел по приглашению Маркуса и никак не ожидал встретить здесь меня. Мысли Маркуса были похожими, и он переживал, что может теперь произойти. Их дружба началась несколько столетий назад.

Меня всегда впечатляло то, насколько Карлайл был непохожим ни на кого из клана Вольтури. Они были именно такими, каким не мог себе позволить быть Карлайл. Вольтури следовали своим традициям, тогда как Карлайл выделялся своим выбором вегетарианского стиля жизни (на вампирский манер – только животные).

Из-за диеты его глаза приобрели почти ангельский вид – золотая радужка, тогда как глаза Маркуса и мои были темно-красными.

Но тем не менее: я не питался уже неделю, и ярко-алый цвет постепенно сменился на черный, а под глазами проступили темные круги.

- Как прошла поездка в Италию, юный Эдвард?

Я взглянул на Маркуса, который намекал на мою поездку в Вольтерру.

Сжав губы, я вознаградил Карлайла убийственным взглядом, прежде чем ответить:

- Интригующе. Я и понятия не имел, что Вольтури хранят столь обширные записи.

Маркус кивнул:

- Мы начали делать их почти тысячелетие назад для того, чтобы сохранить все знания, касающиеся истории нашего вида. Так ты нашел информацию, которая интересовала тебя?

Я покачал головой:

- Я обнаружил только теоретические предположения. Как оказалось, мой случай уникален, - я взглянул мельком на Карлайла, который был заинтересован нашим разговором. Он знал, что Маркус делал уникальное по своей численности исследование о парах вампиров, о бессмертности; и независимо от обстоятельств у вампиров могла быть одна единственная пара.

Карлайл выглядел запутанным, и его мысли отражали это.

Маркус в удивлении распахнул глаза:

- Действительно, очень интригующе. Ты уже решил, как поступишь?

- Я еще не обдумывал все как следует, но не намерен соглашаться с тем единственным вариантом, что напрашивается сам собой.

Маркус выпрямился в кресле, сверкнув взглядом:

- Ты должен принять это. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив! А она на самом деле неповторима! Она станет тебе отличной парой! Она – твоя!

BPOV.

- Джаспер!

Он улыбнулся, обнажая смертоносно острые зубы, и в этой улыбке не было тепла.

- Как вежливо с твоей стороны запомнить меня, - пропел он. - Ты выглядишь… - Он сделал глубокий вдох, притянув меня ближе, вдыхая запах моих волос: - Ммммммм, соблазнительно.

Меня затрясло, когда его холодные руки сжали мои плечи.

- Я чувствую страх, Белла, - он медленно скользнул большими пальцами по моей коже, и я вся сжалась от этого прикосновения, - Может быть нам стоит уединиться в спальне?

Он не спрашивал, он просто поволок меня туда, почти что вырывая мне руки. Я вцепилась в полотенце, которое начало спадать.

Он втащил меня в комнату и захлопнул за нами дверь. Мои глаза цеплялись за него, пытаясь уследить за ним в темноте, насколько было возможно. Он отошел от меня, обходя комнату по кругу, рассматривая мои вещи то там, то здесь, поднимая их и возвращая на место. Ледяной воздух из открытого окна охлаждал спальню. Вероятно, это он его как-то открыл. Я покосилась на окно, обдумывая возможность побега. Он проследил мой взгляд и тут же резко захлопнул его. Я подпрыгнула от громкого звука, пытаясь не дать своему страху вцепиться острыми когтями в мои внутренности. Он улыбнулся мне и продолжил исследовать мою комнату.

Я все ждала удобного момента, когда он будет отвлечен, чтобы попытаться убежать. Мой телефон лежал на краю прикроватной тумбочки. Интересно, смогу ли я незаметно добраться до него и как-нибудь позвонить Эдварду?

Возможно, если я смогу отвлечь Джаспера разговором.

- Так, что… Чем я обязана сегодня такому удовольствию? - Я старалась, чтобы голос звучал спокойно, но он все-таки дрожал.

Он изучал меня: я видела, как мерцали его глаза в свете светящегося циферблата будильника. Мои глаза понемногу привыкли к темноте, и я смогла даже различать силуэт его тела.

- Поверь мне, Белла. Удовольствие сегодня буду получать я.

Вот дерьмо!

- Это почему же?

Он резко выдохнул:

- Долгое время я поступал именно так, как от меня требовали. Я изменил свою диету в угоду людям, окружающим меня. Меня утомила назойливая константа вампирской диеты – «выпей-убей, выпей-убей». Почти семьдесят лет я пил кровь животных. Но мне кажется, что настало время перемен.

Я попыталась сглотнуть сковавший горло ком:

- И почему все изменилось именно сейчас?

Он шагнул ближе и в одно движение воздуха оказался прямо передо мной, пробегая пальцами по краю моего полотенца. Холодный палец скользнул по открытым изгибам груди над полотенцем; я не хотела вздрагивать от этого прикосновения, но не смогла.

- Я уже и позабыл, насколько хороша человеческая кровь… - Он прокашлялся: - Не саму суть, но все же… А ты, определенно, напомнишь мне.

EPOV

Маркус взглянул на Карлайла и отметил про себя его замешательство.

- Эдвард считает, что нашел поющую для него кровь и свою пару… и все это в одном человеке.

Карлайл улыбнулся:

- Это замечательно, но Бог мой, Эдвард… Поющая кровь?

Я усмехнулся:

- И я теперь в замешательстве: убить ее или заняться с ней сексом, Карлайл.

Он нахмурился:

- Нет причины быть грубым, Эдвард.

- Есть причина. Много причин. Причина, которую я никак не могу четко определить, - рокочущий рык зародился где-то глубоко в груди.

- Эдвард, контролируй себя!

- Я держу себя под контролем уже продолжительное время. И у меня выходит достаточно хорошо, даже без тебя.

- Что ж, я вижу, - выражение его лица было торжествующим, его взгляд внимательно изучал меня. Он вспоминал то время, когда я был частью его семьи. Я почувствовал, как мои губы свернулись в ухмылке от отвращения.

Как он смел?

- Если ты считаешь, что посылая мне мысленно картинки счастливой семьи, ты заставишь меня вернуться домой, как блудного сына, то ты чертовски ошибаешься.

- Ты – мой сын.

- Я – недоразумение, которое должно было встретить смерть сто лет тому назад. Но ты забрал это у меня! - Я повысил голос, но мне было плевать. Я поднялся с кресла и сделал угрожающий шаг навстречу к нему. - ТЫ забрал все это у меня! Я был чьим-то сыном в той жизни, но не теперь, - сейчас я находился с ним лицом к лицу, - Я – отвратительный плод твоей богохульской работы. И у тебя хватает смелости высказываь желание, чтобы я вернулся под твою опеку? Я не заблудшая овца из твоего стада, а ты не пастух и не Господь Бог. Ты всего лишь кем-то проклятый, точно так же, как и я – тобой. С самого первого дня, как жажда впервые обожгла мое горло, я ненавижу тебя все сильнее, потому что все, что я жажду – это убить все живое, что окружает меня. Я уничтожаю все, к чему прикасаюсь, и в этом твоя вина!

Меня трясло от злости, и я уже был готов разорвать его на части. Маркус видел, что я перешел границу кипения и собирался вмешаться, когда у меня зазвонил телефон.

Найдя в кармане, я вытащил его и, не глядя, ответил:

- Элис.

- Эдвард, я еду к Белле, - я слышал звук работающего автомобильного двигателя на заднем фоне.

Я напрягся, – все тело приготовилось как для атаки – но продолжал ее слушать.

- Джаспер… Он…

Угрожающий рык разорвал мою грудь, и я вылетел через входную дверь квартиры Маркуса уже через секунду. Меня мало волновало, как это выглядело со стороны. Моей главной заботой сейчас была Белла. Я бежал так быстро, что размывался в неясные линии на пути к своей цели, мир вокруг меня пролетал в скоростном режиме.

Если он притронется к ней – он умрет. Это обещание, которое я намерен сдержать.

BPOV.

Его глаза сосредоточились на капельке воды, стекающей с моей ключицы. И прежде чем я успела его остановить или отпрянуть, он слизнул ее с меня.

Он прикрыл глаза, смакуя вкус воды с моего тела:

- Такая теплая, такая чистая. Ты сладкая, словно весенний бриз, дорогуша, - он снова открыл глаза и встретился взглядом со мной. Мое сердце подпрыгнуло в груди, когда в его взгляде я увидела холодный голод. - Эдвард будет очень мною недоволен. Да и Элис тоже, - его руки поднялись к узлу моего полотенца. - Но мне теперь, действительно, наплевать на это.

От его слов меня затрясло в паническом ужасе, и я чуть не задохнулась, когда он разорвал на мне полотенце.

Он пожирал меня взглядом, а я безнадежно пыталась прикрыться руками.

- Вот это да… А у Эдварда хороший вкус, не так ли?

Я пыталась максимально прикрыться от его взгляда, но он внимательно изучал каждый миллиметр моего тела. Его руки опередили мои, и я напряглась, когда его пальцы коснулись моей обнаженной кожи.

- Нет причин прикрываться, милая. Я знаю, кто ты для него, и мы знаем, что дорогому Эдварду не нужно покупать пакет молока, если у него есть своя корова.

Я была напугана, но сейчас меня начала накрывать злость. Он просто играл со мной.

- Чертов ублюдок! Надеюсь, ты сгниешь в аду!

Он опустил руки, изучая меня взглядом:

- Так сейчас молодых девушек учат именно такому языку? Ублюдок?! Нет! Но ты права в остальном. Я буду гнить в аду, но собираюсь захватить тебя с собой, сладенькие губки.

Он снова шагнул ко мне, но его отвлек звук разбивающегося окна: осколки стекла рассыпались по комнате. В комнате приземлился Эдвард, каждый его мускул сконцентрировал в себе ярость. Он посмотрел на Джаспера и меня, и его лицо потемнело от гнева. В этот краткий миг я отпрыгнула от Джаспера, который тянулся ко мне. У него больше не было ни единого шанса прикоснуться ко мне, потому что Эдвард бросился на него, пригвоздив к полу.

- Я предупреждал тебя о том, что сделаю, если ты когда-нибудь приблизишься к ней, - прошипел он сквозь стиснутые зубы, а из его груди рвался клокочущий рык.

Наклонившись, я быстро подобрала свое полотенце с пола. Холодный ветер из разбитого окна выхолаживал все вокруг. От жуткого холода мои зубы громко застучали, и Эдвард взглянул на меня.

Он отвлекся, и Джаспер, воспользовавшись этим, кинулся к его открытой шее, чтобы укусить. Но Эдвард, предвидя его намерения, ловко увернулся от захвата смертельных зубов.

Они двигались быстро, настолько быстро, что мои глаза не могли уловить их движения, особенно в темноте. Я слышала рычание и громкие звуки, будто бетонные плиты сталкивались друг с другом. Я попятилась в ближайший угол, надеясь, что меня не зацепит. Мебель, попадавшаяся им на пути, с треском разлеталась в щепки. Это было, словно наблюдать за торнадо: разрушительный вихрь, поднимающий в воздух доски, щепки, осколки стекла и мои вещи, как мусор, на своем пути.

Я закрыла глаза; ужасные звуки клокочущей драки раздавались прямо передо мной. Я пыталась вжаться в угол, как только могла. Что-то с оглушающим грохотом ударилось в стену прямо возле меня, и я подпрыгнула.

Я распахнула глаза, пытаясь увидеть, что это было.

Это была рука. Кипельно белая, как оторванная рука мраморной статуи. В том месте, где она воткнулась в стену, была огромная вмятина. Но вместо того, чтобы ослабнуть, мышцы на ней напряглись, и пальцы начали двигаться, высвобождая себя из стены. Я с ужасом наблюдала, как пальцы этой руки упирались, подтягивая предплечье за собой.

Это дерьмо не реально! Это дермо не реально! Это дерьмо не реально!

Я оглянулась через левое плечо и увидела приоткрытую дверь в гардеробную. Посмотрев снова в комнату, я пожалела об этом. Мою кровать уже сровняли с полом, как и всю другую мебель. Эдвард и Джаспер выглядели сплошным размазанным пятном, сцепившись на смерть; из их груди рвались агрессивные рыки. Оторванная рука все еще ползла по полу – от этого зрелища меня замутило.

Я уже достаточно насмотрелась. Запрыгнув в гардеробную, я захлопнула за собой дверь.

В маленьком, тесном пространстве отчетливо звучало мое рваное дыхание. Как бы я хотела сейчас быть одним из таких людей, которые хранят в своих гардеробных оружие, но, к сожалению, оружие – это просто не мое.

Кроме того, кое-кто мне говорил, что оружие не причинит особого вреда.

Раздался оглушающий звук рвущегося металла, а потом тяжелый удар об пол. Потом были слышны приглушенные удары и шаги. Я подтянула ноги к груди, сворачиваясь в клубок. Послышались еще рваные звуки, и, кажется, борьба затихала.

Неожиданно зазвучал голос Эдварда:

- Теперь должно появиться чувство вины, что ты не смог навязать мне. Надеюсь, ты насладишься жаждой, братец!

Прозвучали звуки шагов одного, а затем в доме стало тихо. Я оставалась в гардеробной, боясь пошевелиться, даже моргнуть.

EPOV

Я наблюдал, как огонь, облизывая языками пламени бледные конечности, превращал их в прах. Густой сизо-пурпурный дым поднимался и исчезал в дымоходе камина.

Смерть Джаспера обнажила проблему.

Элис.

Сейчас она уже знала, что ее пара мертва. По справедливости, Белла должна была бы умереть. Мой единственный шанс – обратить ее, дать ей шанс на выживание.

Но если я изменю ее, ее кровь перестанет петь для меня. Готов ли я отказаться от самого сладкого запретного плода?

Открылась входная дверь, и я уже знал, что это она.

- Элис, я…

- Заткнись! Просто заткнись нахрен! Молчи! - выдавила она срывающимся голосом, захлопывая за собой дверь и заходя в гостинную. Я все еще стоял к ней спиной, наблюдая за исчезновением его последних останков.

Я повернулся к ней, приготавливаясь: в ее сознании рисовалась отчаянная картинка моего перекошенного криком лица, в момент, когда она толкнула меня в огонь.

Но потом ее разум вернулся к нескольким последним годам, и она показала мне, как несчастлив был Джаспер. Насколько ее эмоциональный настрой повлиял на него, ее несчастье стало его несчастьем, и это ввергло его в глубочайшую депрессию. Разрозненность между ними только прогрессировала, но они оставались парой несмотря на то, что их связь потихоньку превратилась в густую, темную, глубокую печаль.

Она винила во всем себя.

Мысли Элис вертелись между тем, что Джаспер наконец-то нашел покой и надеждой на то, что я когда-нибудь снова стану ей братом.

Если бы она могла плакать, если бы наш вид был способен физиологически на эту эмоцию, то она сейчас бы разрыдалась. Она бы плакала, но у нее вырывались лишь сухие всхлипы из груди.

Возможно, это была зарождающаяся гуманность во мне; возможно, тот факт, что Элис не могла скрывать любовь, что испытывала ко мне, ту связь, к которой она отчаянно стремилась, как моя сестра.

Что бы это ни было, я быстро пересек комнату и, встав прямо перед ней, обвил руки вокруг нее и прижал к своей груди. В ее эмоциях властвовала сокрушающая боль, и она просто не могла злиться на меня.

- Я теперь совсем одна, одна из-за всего этого дерьма! Я ненавижу тебя, Эдвард! Я должна тебя ненавидеть! Должна, но не могу, Эдвард! Просто не могу!

Шум автомобильного двигателя нарушил тишину и резко прекратился. Хлопнула дверь автомобиля, а затем открылась парадная дверь.

Розали, подруга Эмметта, появилась в дверном проеме. Длинные роскошные волосы вились вдоль по спине, ее холодная красота застыла на ее лице бледной маской. Золотые глаза Роуз обвели взглядом меня и Элис, и острые шпильки туфель скрипнули об пол, когда она направилась к нам. В ее мыслях была злость, ожесточение, и она встретила мой взгляд через плечо Элис с отвращением.

- Отпусти ее ко мне!

Элис охотно перешла в ее объятия, а Роуз продолжала смотреть на меня в упор.

- Ты рехнулся на всю голову, Эдвард! Как нам всем теперь оправиться от этого? Ты убил брата! Нашего брата! Отказ быть членом этой семьи – все, чего ты хочешь, но мы оба с тобой знаем, что это полное дерьмо!

Элис всхлипнула у нее на груди. Роуз коснулась, приглаживая, ее волос.

- Пойдем. Давай я отвезу тебя домой.

Она повела ее на выход. Я остался стоять там, где стоял… Прошли часы или минуты… Время тянулось жутко медленно, огонь в камине уже поглотил все, что я ему «скормил», и на решетке остались тлеть лишь угли.

Посмотрев вверх, я вдруг вспомнил, что оставил Беллу одну.

А вдруг она была ранена? Я не почувствовал кровь, когда забрался в дом, и это убедило меня, что она не была ранена. В доме я взглянул на нее лишь раз, но потом она исчезла из поля зрения.

Я перешел через улицу, окно все так же зияло дырой с торчавшими из рамы осколками стекла.

Я прислушался, тихо входя в гостиную. Резкий хруст стекла под моим ботинком разнесся громким эхом. Моя сенсорика уловила ее в гардеробной, ее дыхание было поверхностным и коротким, как будто она старалась звучать тише. Что-то во мне сжалось и перевернулось от осознания того, что после всего того, что произошло здесь сегодня вечером, она сидела в градеробной и сражалась со своим дыханием.

Я открыл дверь, и она подпрыгнула, вскидывая руки в защитном жесте. Я проигнорировал обжигающую горло жажду. Я не питался вот уже две недели. Мои глаза совсем потемнели, а горло нестерпимо жгло. Ее присутствие сделало мой голод острее, моя сущность на чистых инстинктах уловила влажную пульсацию ее сердца. Так много живительной жидкости, и такая дикая сухость в моем горле.

- Белла? - Я медленно вошел внутрь. Она еще больше сжалась в клубок. Я опустился на колени рядом с ней.

Ее хриплый шепот нарушил тишину:

- Он ушел?

- Да.

Она расслабилась, и я практически услышал, как ее мышцы вернулись к своему нормальному состоянию, когда она чуть ослабила свою напряженную позу.

Она все еще была завернута в полотенце, а ночной холодный воздух просачивался через открытую дверь. Я видел ее дыхание мягкими облаками пара.

- Ты не ранена? - Я отчаянно сопротивлялся желанию коснуться ее, пробежать по ней руками, удостоверяясь лично.

Она кивнула:

- Думаю, нет. А ты как? Он не ранил тебя?

Она попыталась пододвинуться ко мне, но ее полотенце поползло вниз. Я потряс головой:

- Он не ранил меня, - я попытался помочь ей поправить полотенце, потому что ее руки тряслись. Ее аромат сокрушал меня с новой силой, и я сомкнул челюсти, пытаясь обойти обжигающие ощущения. Высокая температура уже не наблюдалась, хрипы в легких почти исчезли, она почти полностью поправилась.

Я еще никогда так долго не морил себя голодом. И нужно насытиться сегодня ночью, иначе моя жажда выйдет из под контроля рядом с Беллой.

Я помог ей подняться, она слегка покачнулась на ослабленных ногах, опираясь руками на мою грудь. Отступив на шаг от меня, что казалось просто целой милей, она опустила застенчивый взгляд на ноги.

- Спасибо!

Я скользнул пальцем по ее нежной, бархатной щечке.

- Для тебя всегда пожалуйста, Белла.

Мы стояли молча, и тишина была очень неловкой. Она вздохнула и облизнула губы.

- Я эммм… Мне лучше одеться. Можешь дать мне несколько минут?

- Конечно, хорошо.

Я еле заставил себя отойти от нее, от ее тепла, от ее аромата. Мой монстр взвыл, убеждая меня вернуться обратно и взять то, что должно принадлежать мне.

Но все же, я совершил убийство ради нее.

Я выпрыгнул в окно, давая ей пространство, которое было необходимо и мне, чтобы подумать. Я слышал шорох одежды и то, как она одевается. Затем до меня донесся щелчок зажигалки и запах тлеющего табачного листа.

Странный звук из спальни Беллы заставил меня вернуться туда. Я застал ее сидящей у стены. Щепки и мусор, в который превратилась мебель во время нашей схватки с Джаспером, заполняли пространство вокруг нее. Зажженная сигарета мирно лежала в пепельнице рядом, тонкий дымок струился, словно призрачная ленточка.

Странным звуком оказалось сдавленное рыдание, рвущееся из ее груди. Она плакала. Я шагнул к ней, раскалывая стекло под ногами. Белла подпрыгнула от этого звука, а когда увидела меня, поспешно вытерла слезы и попыталась быстро встать. Я наблюдал за ее движениями, поднявшись на трясущихся ногах; она прислонилась к стене.

- Извини. Ты не должен видеть меня такой. Это просто… Он просто… - Eе дыхание снова сбилось всхлипом, и она резко вздернула руку, чтобы стереть набегающие слезы.

Я сделал еще один шаг к ней, сокращая между нами расстояние. И снова моя жажда обожгла пожаром. Чем ближе я к ней, тем сильнее обдирало пересохшее горло огнем.

Пей…

Я проглотил яд, наполнивший мой рот, продолжая наблюдать за ней.

- Он прикасался к тебе?

- Да.

Я едва сдержал рык, рвущийся наружу. Я крепко обнял ее, нуждаясь просто прикоснуться к ней, почувствовать ее.

- Где?

- Касался груди. И он еще… эммм, - она запнулась, - он лизнул меня.

Жажда на секунду отступила, и я собственнически прорычал:

- Он больше никогда к тебе не притронется. Ты – моя!

Я прижал ее к себе, и где-то глубоко внутри я осознал, что хочу заверить себя в том, что она жива и невредима. Мои губы искали ее, и ее рот разжигал во мне так много противоречивых инстинктов. Ее язычок встретился с моим. Ее аромат, ее вкус были одновременно и успокаивающим бальзамом и керосином, воспламеняющим мое горло. Мои ладони сжались в кулаки, захватив ткань ее футболки на спине, мне жутко хотелось разорвать на ней одежду, увидеть обнаженной и предложить ее своему внутреннему монстру.

Слишком долго я держался в стороне. Я хотел наверстать упущенное с ней время, смаковать каждый взгляд, каждый звук, ее аромат, так же как и овладеть ею прямо здесь, посреди всей этой разрухи в ее комнате, и выпить.

Я отстранился: она судорожно хватала воздух, вцепившись руками в мои предплечья. Я наклонился и уперся своим лбом в ее, и снова коснулся губами ее губ кратким поцелуем. Я повредил их, я чувствовал, как ее губы потихоньку опухали.

- Прости, если он напугал тебя. Он не вернется сюда снова.

Я действительно извинялся, но не знал, как сделать ситуацию для нее комфортнее. Ее сердцебиение было далеко от умеренного и стабильного. Ее глаза всматривались в разбитое окно.

- Возможно, будет лучше, если ты сегодня не будешь ночевать здесь?

- Джесс на этой неделе уехала к своей маме.

Я смерил ее взглядом.

- Останешься у меня.

- Оу. Ты не обязан этого делать. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным… - Я прижал палец к ее губам и заворожено проследил за тем, как капилляры наполняются кровью под давлением на них.

Пей…

Я моргнул, пытаясь стряхнуть с себя пелену наваждения того желания, что овладело мной в данный момент. Она была одета в какую-то длинную футболку и широкие спортивные штаны.

- Тебе что-нибудь нужно взять из своих вещей отсюда?

Она прикусила губу в задумчивости:

- Эмм. Разреши мне только собрать косметичку. Две минуты.

Я терпеливо ожидал, пока она отправилась в ванную. Оттуда послышался шорох перебираемых в шкафчике вещей. В это время я подобрал осколки стекла, складывая их в угол, и осматривал пол в поисках малозаметных маленьких частиц.

Я как раз нашел последний осколок, когда услышал ее за своей спиной. Она стояла в дверном проеме, ее взгляд блуждал по комнате: по деревянным щепкам, что остались от кровати, по изорванным подушкам к креслу-качалке, которое чудом уцелело в этой разрухе. Она прикусила губу, а ее глаза снова наполнились слезами.

- Ты готова?

Она кивнула и повернулась к лестнице. Я проследовал следом за ней вниз. Спустившись, она обула на ноги пару сникерсов прямо на босу ногу. На перилах висела ее сумка, из которой она выудила ключи, перед тем, как закинуть ее на плечо.

Она открыла дверь и выпустила меня из дома, а затем закрыла и заперла входную дверь за собой. Мы пересекли дорогу и направились к моему дому.

Как только мы оказались внутри, вся тяжесть событий вечера легла на мои плечи. Мои глаза метнулись к остывшему камину с останками.

Выражениe лица Элис промелькнуло в моем сознании, абсолютная опустошенность поразила меня. Своим появлением в моей жизни Белла вытащила на поверхность и обнажила так много всего, что сейчас все выглядело крайне невнятно и малопонятно. Мысли сменяли одна другую со скоростью света, но необходимость быть в здравом уме перевесила.

Я закрыл дверь за Беллой, когда она сделала неуверенный шаг в дом. Медленно она сняла ботинки и отставила в сторону. Выпрямившись, она вновь замерла, ее сердцебиение было ровным. Она была похожа на самку дикого животного, осторожно ступающую на открытое пространство, пробуя воздух на возможную опасность.

Я слышал, как сжалось ее горло, тяжело сглотнув, и она протяжно выдохнула. Она повернула голову и тоскливо посмотрела на фортепиaно в другой комнате. Медленно она направилась к нему, а я стоял, наблюдая за ней.

Она села на скамью, ее темная копна волос колыхнулась по спине. Маленькие плечи ссутулились, когда она слегка пробежалась пальцами по клавишам.

Я вошел в комнату, она обернулась на звук моих шагов по полу.

Ее глаза поймали мой взгляд, умоляя: «Присядь со мной?»

Она подвинулась, и я сел рядом; ее аромат тут же окутал меня, яд наполнил мой рот.

- Сыграешь что-нибудь?

Она была соблазнительницей, отличающей от стандартного понимания Богиней, и я не мог не повиноваться ей. Руки сами поднялись, пальцы медленно опустились на клавиши, и я выбрал первое, что пришло мне на ум.

Горе выливалось нотами «Lacrimosa» Моцарта, наполняя ночь, окутывающую нас. Печальная музыка казалась печальными шагами по воздуху, тягостным маршем. Белла прильнула к моему плечу, двигаясь со мной, пока я играл. Ее дыхание было мягким, ее тепло передавалось мне, а звук ее сердцебиения вторил музыке.

Это было сожалением: я переживал заново какие-то моменты своей жизни в прошлом столетии.

Улыбающийся Джaспер напротив меня за шахматной доской, когда мой Король лег горизонтально в поражении.

Мои пальцы скользили по клавишам, а рука Беллы обосновалась на моем бедре.

Растянутые слова Джаспера, когда он клялся в вечной любви Элис, а я стоял рядом как свидетель.

Я добрался да самых мрачных нот, и Белла тяжело вздохнула. Ее выдох взорвал пространство вокруг меня насыщенным оттенком ее аромата.

Джаспер, прицепившийся ко мне, пытающийся убедить меня вернуться в семью, пытающийся доказать мне, что одинокая жизнь – не самое разумное решение.

Мои руки замерли, не способные больше играть. Ладонь Беллы опустилась на мою руку.

- Ты нужен мне, Эдвард. Ты нужен мне, чтобы я не ощущала больше его прикосновение на себе.

Я закрыл глаза.

Ее вторая ладонь легла мне на щеку, она дрожала, но в ней чувствовалась сила, когда она повернула мое лицо к себе. Ее губы коснулись моих, теплый шепот окутал меня в темноте. Она была неотвратима, ее рука обвилась вокруг моей, пальчики ласкали мой подбородок, язык нежно дразнил мою нижнюю губу.

Да.

Я повернулся на скамейке к ней, ее губы не отпускали мои ни на секунду, и она предлагала мне себя. Я свободно взял то, что она давала. Мой рот откровенно напал на ее, возможно, даже слишком грубо, но она никогда не протестовала. Я наклонился и подтянул ее повыше. Она оседлала мои бедра, оборачивая ноги вокруг меня. Cтон ee желания совпал с моим гортанным. Я почувствовал, насколько уже тверд от возбуждения, когда ее пальчики затеребили пуговицы на моей рубашке.

Она заерзала, пытаясь прижаться бедрами сильнее. Ее мягкие шелковые локоны волос медленно проскальзывали сквозь мои пальцы, и я наслаждался этим снова и снова, пока целовал ее. Ее теплые пальцы распахнули мою рубашку, а ноготки процарапали дорожки вниз по моей коже. Я прикусил ее губу в ответ, ее хрупкая плоть была так восхитительно притягательна под натиском моих острых зубов.

Белла случайно царапнула мой сосок, и я зашипел. Она вздрогнула, отдернув руку, ее губы оторвались от моих.

- Извини.

Я взял ее руку и вернул туда, где она находилась ранее.

- Ты не можешь травмировать меня, Белла, - пробормотал я ей в губы.

Онa продолжила изучать мою кожу на груди, а я легкими поглаживаниями приподнимал на ней майку. Я стянул ткань через голову, нуждаясь видеть больше, чувствовать больше. Она была без бюстгалтера, и ее теплая грудь прекрасно заполнила мои ладони. Я слегка сжал ее, и она, хныкнув, прогнулась в спине.

Она слегка приподнялась, и ее сосок оказался как раз на уровне моего рта. Я слегка наклонился, чтобы обхватить его губами, и обвел его языком, поддразнивая. Она издала соблазнительный низкий, гортанный звук, сжимая пальцами мои волосы.

Мои ладони легли на ее поясницу, я пробежался вверх по позвоночнику, а затем медленно спустился ими по ее бокам. Ощущая, как аромат ее возбуждения стал интенсивнее, я скользнул одной рукой по ее животу, пробираясь под резинку ее спортивных штанов. Она уже была влажной; прикусив от наслаждения этим фактом ее сосок, я скользнул пальцем по ее складочкам, разделяя их, чтобы добраться до чувствительного комочка.

Она потянула мои волосы сильнее, поддаваясь моим ласкам, мое имя слетело с ее истерзанных губ, как хриплый выдох.

Свободной рукой я потянул ее штаны вниз. Я процеловал дорожку от ее груди до живота, углубившись языком в ее соблазнительный пупок, стягивая остатки одежды с ее тела. Приподняв руками ее бедра, я посадил ее на крышку фортепиано.

Раздвинув ее ноги, я опустил их. Ее ступни выдали два неуверенных аккорда одновременно: низкий и высокий, когда я разместился между ее бедер.

Она была возбуждена, я чувствовал этот чистейший, концентрированный, дикий аромат. Попробовать ее на вкус стало просто необходимостью.

Мой рот аккуратно обхватил ее возбуждение, мои пальцы разделяли ее складочки, а язык проникал все глубже, желая большего. Ее пальчики снова обхватили мои волосы, а она сама похныкивала. Бедра начали подрагивать, когда мой язык добрался до ее клитора, поддразнивая его все быстрее и быстрее, срывая ее дыхание на рваный ритм.

Темный аромат ее возбуждения взорвал мои ощущения, но мой монстр затаился в ожидании того, что он скоро насытится. Я наслаждался каждым ее оттенком, ее горячая кожа обжигала, когда мой язык скользил по ней, соблазняя ее каждым прикосновением. Одной рукой я нежно скользнул по ее бедру, обхватывая коленку, чтобы раскрыть ее для себя еще больше. Она повиновалась, но ее ноги слегка тряслись. Я, слегка царапая, мучительно медленно для нас двоих, провел рукой по внутренней стороне ее бедра, продвигаясь к ее возбуждению.

Я заменил свои губы пальцами, скользя все быстрее, приближая ее к оргазму. Продолжая ласки языком, я довел ее почти до пика и, наконец, толкнул его внутрь, убирая пальцы. Звуки, которые она издавала, возбуждали меня все сильнее, мне стало тесно в брюках.

Я продолжать наслаждаться вкусом ее возбуждения до тех пор, пока не понял, что она на самой грани. Я хотел видеть ее в этот момент и отклонился, наслаждаясь зрелищем: ноги широко расставлены; ступни опущены на белые клавиши; ноготочки, выкрашенные черным лаком, соответствующие черным клавишам. Ее грудь покрывал румянец, соски напряжены, волосы рассыпаны по спине. Легкие судорожно хватали воздух, каждый вдох сопровождался легким стоном.

Я ускорил скольжение пальцами и толкнул в нее один, а потом еще один. Пальцы быстро нашли чувствительный участок, я продолжил с большим усердием массажировать его.

Она вскрикнула, скомканные отрывистые звуки моего имени слетели с ее губ, когда она сжалась вокруг моих пальцев. Короткие спазмы внутренних мышц и ускоренная пульсация в моих руках завораживали меня. Она откинулась на спину; я слышал ее учащенное дыхание и легкие постанывания от моих нежных движений пальцами, успокаивающими ее. Она была влажной, чертовски влажной и готовой для меня. Я приподнялся, лизнул языком ее живот, скользнул ладонями по бедрам вверх, пробежался по ребрам и вверх до груди. Щелкнув большими пальцами по напряженным соскам, я выбил из нее игривый визг.

Мои руки оторвались от нее на мгновение лишь для того, чтобы расстегнуть свои джинсы. Я быстро избавился от одежды и вернулся к ней обнаженный.

- Эдвард, ты уверен, что фортепиано…

- Мне плевать, если мы сломаем его, даже если мы уничтожим весь этот дом. Я просто хочу тебя! Всю тебя! Прямо сейчас!

Я начал забираться на инструмент, а она повернулась, чтобы отползти к краю. Вид ее обнаженной попки, такой розовой и теплой, мгновенно оживил мой член, и я больше не мог ждать.

Прошло 884594 секунды с того момента, как я в последний раз был в ней, пил ее кровь. Я не буду отказывать себе в удовольствии.

И прежде, чем она смогла сдвинуться со своего места еще на дюйм, я уже был наверху, позади нее, проникая в ее приветливое теплое тело. Она гортанно выдохнула, почувствовав меня внутри. Это было просто райем среди всех событий этого вечера. Ее тепло было словно неотвратимый натиск, просачивающийся в меня. Я склонился, обвивая ее, целуя ее шею, продолжая двигаться в ней. Ее мягкие вздохи становились все громче, превращаясь с срывающиеся стоны.

Мои руки нежно гуляли по ее телу, лаская каждый изгиб: бедра, талию, грудь… Я сжал ее в ладонях, пока мои бедра врезались в ее. Это было грубо и жестко, я изо всех сил старался сдерживать свою смертельную силу, но меня одолевала жажда обладания ею. Я должен быть внутри нее, глубоко, снова и снова и снова.

Ее теплая спина прижималась к моей груди, глубокий аромат ее возбуждения наполнял мои легкие, пока я двигался в ней. Все это смешалось в момент достижения наивысшей точки с необходимостью настолько сильно, что я растворился в этом ощущении, потеряв себя. Я почувствовал свой рот на ее шее, ее тонкую кожу под своими острыми зубами. Она откинула голову, чтобы предоставить мне больший доступ, и я проткнул ее вену клыками, наслаждаясь теплым ароматом ее крови.

Я убил ради этого, я убил ради нее. Она была моей!

Если я продолжу, если я действительно дам себе волю, то она умрет, а она нужна мне и не просто живая! Мне нужно ее тепло, ее жизнь, пульсирующая вокруг меня, обхватывающая и сжимающая меня внутри себя. Она была прекрасна: ее кожа, покрытая румянцем, скользящая подо мной в момент моего наслаждения вкусом ее крови. Фортепиано застонало, когда я сделал еще один толчок в нее, ураган наслаждения взмыл в моем желудке и, оттолкнувшись от моего оргазма, завращал пространство вокруг нас.

Я перевернулся на спину, притягивая ее к себе, прижимая, остро нуждаясь в прикосновении ее горячей кожи. Ее сердечный ритм ласкал мой слух, он так сильно бился о ее грудную клетку, но уже определенно успокаивался. Она не спала, и я чувствовал прикосновение к своей груди ее порхающих ресниц. Ее пальчики пробежались по моей груди, и я поймал себя на мысли о том, что не могу побороть свое дикое желание прикасаться к ней, ее кожа должна принадлежать только моим прикосновениям, везде!

Через какое-то время она начала подрагивать, и я понял, что она замерзает.

Я слез с фортепиано и сгреб ее в свои объятия. Она прилипла к моей груди, и я отнес ее в гостиную. Усадив ее, я разжег камин, наблюдая, как пламя облизывает свежие дрова. Я вернулся к ней, присев рядом; она устроилась у меня на коленях. Потянув на себя плед с дивана, она укуталась в него в моих объятиях.

- Так теплее?

Она кивнула и улеглась щекой на мою грудь. Я опустил свой подбородок ей на макушку, ее аромат вновь окутал меня, вызывая жажду. Я снова хотел ее, как всегда – мне никогда не будет ее достаточно. Она устала, и к тому же, по вкусу ее крови я понял, что остаточные явления ее болезни все еще цеплялись за ее самочувствие.

Она уткнулась носом в мою грудь, и это ощущение… было приятным?

Она вздохнула за нас двоих, и, сидя в тишине, я наблюдал за тем, как липкая темнота превращается в серые предрассветные сумерки, а языки пламени добивают недогоревшие останки моего покойного брата.

Перевод: lenusin
Редактура: Нотик