Выйдя из машины, я все так же пристроил свою руку ей на талию. Она колебалась между двумя подъездными дорожками. Потом, судорожно развернувшись в моих руках, взглянула с ужасом мне в глаза.

- Эдвард! Эдвард! Я забыла свой клатч у Майка! Он остался лежать на диване!

Я посмотрел на нее.

- Ок.

- Эдвард! Там мои ключи! Я не могу войти в дом!

- Хочешь, мы можем вернуться туда?

- А который час? – нервно прикусив губу, спросила она.

Я взглянул на часы.

- Третий час ночи.

- О, нет! Уже слишком поздно! Что же мне делать?

Она неуклюже присела на корточки, ее узкая юбка не давала свободы движениям.

Монстр внутри меня сложил свои ушки в ожидании триумфа!

- Может, зайдешь ко мне?

- О, Эдвард! Я не могу! Это так мило с твоей стороны. Но я плохо сплю. Обычно я очень долго не могу уснуть, и я просто буду мешать спать тебе.

Ее огромные шоколадные глаза смотрели на меня, а в них читался детский испуг. К ее несчастью, ее ангел милосердия был демоном в обличие беленькой овечки.

- Я тоже не сплю. И обычно просто играю на фортепиано или читаю. Я думаю, мы сможем придумать, чем заняться.

Внутренний монстр ехидно улыбнулся и потер ладонями в противном восхищении.

Я многозначительно посмотрел на нее и наблюдал, как она заливается румянцем и отводит взгляд.

- Белла, я не оставлю тебя здесь на холоде! Побудешь со мной до утра! Пойдем! Дай мне свою руку!

Я протянул руку, и она изучающе уставилась на мои пальцы перед ее лицом. Колеблясь, она робко вложила свои пальчики в мою ладонь, и поднялась. Мы спокойно перешли на мою сторону улицы и направились к дому. Я отпер дверь и повернул ручку. Дверь зловеще заскрипела, открывая перед нами логово глубокой темноты.

- После тебя! - предложил я.

Она, нервничая, взглянула на меня и шагнула в дом. Ее каблучки громко стучали в тишине прихожей. Я закрыл за нами дверь, и мы оказались в полной темноте. Этот момент очень напоминал то самое наэлектризованное состояние, когда мы сидели в темном партере театра. Почти ощутимое электричество, которое жужжало, искрилось и сковывало нас двоих. Это был сладострастный приступ. Окружавший нас ее аромат обжигал горло.

Я слышал ее сердцебиение, ее дыхание, взмах ее ресниц, когда она заморгала, пытаясь привыкнуть к темноте. Она занервничала, как пойманный в ловушку кролик. Мои движения были легким шепотом позади нее, мои руки опустились на ее бедра, мои губы коснулись ее шеи там, где ускоренно пульсировала вена.

Я слегка прикусил мочку ее ушка, прежде чем нежно провести по нему губами.

- Белла…

Она прижалась спиной к моей груди, откинув назад голову. Мой член опять упирался ей в спину. Я протянул руку и щелкнул выключателем, ослепляя ее. Я отошел от нее на шаг.

- Пойдем, я покажу тебе дом.

Я взял ее за руку, и она скованно пошла рядом со мной. Деревянный пол провожал нас из комнаты в комнату. На самом деле, я никогда не придавал особенного значения декорированию дома, поэтому во всех комнатах был темный, деревянный пол и светлые кремовые стены, и минимум мебели. В гостиной был выложенный из камня камин, часть его облицовки поднималась по стене до потолка. Перед камином был постелен на полу огромный ковер из овечьей шерсти. Запах этого ковра и горящего камина, как ни странно, мне очень нравился и дарил ощущение комфорта.

В середине гостиной, напротив друг друга стояли два черных дивана, разделенных черным кофейным столиком.

Через широкий холл, я провел ее в комнату, где стоял рояль. Широкие окна были скрыты за плотными, темными шторами. Так как комната была угловой, то обе ее внешние стены представляли собой огромные окна, выходящие на лес за домом. Когда шторы были открыты, комната казалось светлой и воздушной. Тем не менее, с закрытыми шторами, через которые не пробивался и лучик света, комната была мрачной и темной.

Рояль был огромным, величественным, сияющим монстром. Его клавиши, будто острые зубы, светились в темноте. Белла шагнула ближе к нему. Из приоткрытой двери в комнату сочился свет, рисуя на полу утонченный силуэт ее фигуры.

- Можно? – спросила она, указывая на инструмент.

Я кивнул, и она слегка пробежалась пальчиками по лакированному краю рояля, прежде чем сесть на кожаную скамейку перед ним. Ее пальчик нажал центральную «До» и звук получился чистым и долгим. Я подошел поближе, и она подвинулась на скамейке, оставляя место, чтобы я мог присесть рядом.

- Можно? – спросил я, глядя на нее и указывая на клавиши.

Она задышала через рот, а ее сердце лихорадочно пропустило два удара.

Мои пальцы с нежной лаской порхали по клавишам, она выпрямилась и замерла рядом со мной, прикрыв глаза. Темнота окутывала нас, а звуки рояля обольщали и возбуждали. Они просили, умоляли, цеплялись и тихо кричали о нежности, ласке, удовольствии в удивительном сплетении сладких и острых нот. Она была близко, наши ноги соприкасались, ее тело прижималось к моему, ее запах окутывал меня и дурманил.

Я резко перестал играть.

Ее учащеннее дыхание, как метроном, отсчитывало время! Ее пульс грохотал по венам.

Не глядя на нее, мой хриплый голос прорезал загустевшую тишину.

- Скажи, что ты тоже чувствуешь это.

- Да.

- Белла, я даю тебе шанс подумать и ответить «нет». Поднимись и выйди в гостиную. Уходи от меня. Если ты останешься, я сочту это за согласие и подтверждение того, что мы будем наслаждаться тем, что бы между нами дальше не происходило.

Она продолжала тихо сидеть рядом со мной, и положила свою маленькую ладонь поверх моей на клавишах.

Я сглотнул предательский яд, скопившийся во рту.

- Очень хорошо.

Я поднялся со скамьи так быстро, что она пораженно уставилась на меня. Но мне уже было все равно. Ее резкий вдох сменился судорожным выдохом, когда я подхватил ее на руки и понес в гостиную. Я опустил ее на ковер перед камином. Каблуки ее туфель сразу же утонули в густой шерсти.

Я щелкнул небольшим выключателем у камина, и сразу же зажегся огонь, раскидывая по гостиной танцующие демонические тени. Языки пламени облизывали камни, а я продолжал смотреть на нее. Темный ангел тащил ее в ад. Я стал рядом с ней на колени, и приобнял ее, слушая реакцию ее тела.

Медленно, мучительно медленно я расшнуровывал ее юбку. Темная лента шипела, просачиваясь сквозь отверстия. Я смотрел, как юбка соскальзывает по ее стройным ножкам на пол. Я закрыл глаза. Ее совершенство опаляло мой разум, ее запах обжигал горло. Я поднял руку и приспустил ее кружевные шортики по бедру, оголяя сливочную кожу. Слегка коснувшись пальцами небольших синяков на ее умопомрачительном бедре, я понял, что их причиной был я. Мои собственные пальцы оставили на ней эти темные следы. Я стал на колени и нежно поцеловал каждый след, оставленный своей неудержимой страстью. Мой внутренний демон тихо ликовал, что на ней именно мои собственные отметины.

Ее дыхание сбилось от моих поцелуев, я нежно скользнул руками и обхватил ее круглые ягодицы, а она запустила пальцы в мои волосы. Я целовал ее бедра, ее кожа манила касаться ее. Она резко сжала кулаки в моих волосах, как только мой нос коснулся ее трусиков, и я оставил там легкий поцелуй. Ее сердце заколотилось за нас двоих, когда, пройдясь по краю кружевной отстрочки, я подцепил пальцами ее трусики и резко рванул их вниз, выставляя себе на показ ее обнаженность.

Она тихонько захныкала, и ее руки в какой-то момент хотели прикрыть ее наготу. Я стремительно встал на ноги, глядя ей прямо в глаза. Она удивленно смотрела прямо на меня. Я быстро стряхнул с плеч пиджак, и бросил его на диван позади.

- Сними свой кардиган и топ, Белла.

Ее пальцы теребили застежку, и она сняла с себя все, бросая одежду к ногам. Она шагнула из юбки и кружевного белья, отодвигая их в сторону ногой. Наконец, она стояла передо мной только в туфлях и лифчике. Она наблюдала за тем, как мои пальцы расстегивают рубашку, обнажая для нее мою грудь, мое тело, мое бессмертное совершенство. Я потянул рубашку с плеч, вытаскивая ее из штанов, и бросил поверх пиджака. Её голодный взгляд скользил по моему телу, по моим рельефным мышцам, и она облизнула губы. Ее розовый язычок разбудил мой член.

- Ты можешь прикоснуться ко мне, Белла.

Она посмотрела на меня затравленным взглядом, призрак чего-то темного, скользнул в ее глазах. Как бы я хотел сейчас знать, что творится у нее в мыслях, чтобы понять, что это было сейчас.

Она позабыла о своей наготе, когда протянула свои трясущиеся пальчики и коснулась мышц моего пресса. Ее рука двинулась ниже. Ее пальцы скользнули на v-образные мышцы, которые уходили в трусы, потом проследили дорожку волос, идущую вниз от пупка, а потом нежно поднялись мне на грудь. Я, как зачарованный, наблюдал за путешествием ее рук и поймал себя на мысли о том, что у меня от ее прикосновений подгибаются колени.

Ее пальцы снова двинулись вниз и, лаская кожу прикосновениями, скользнули под пояс брюк. Между ее бровей залегла морщинка, она смотрела на свои руки и была сосредоточена на том, чего касается. Мой член болезненно напрягся под тканью брюк, моля об освобождении.

Мои руки за ее спиной уже расстегивали ее бюстгальтер. Черное кружево соскользнуло вниз, открывая мне вид на ее великолепную, упругую грудь. Она резко вскинула руки, прижимая к себе соскользнувший лифчик. Она опустила глаза, и я опять пожалел, что не могу читать ее мысли.

- Белла?

Я ждал, когда она поднимет на меня взгляд.

- Не прячься от меня.

Я нагнулся и заглянул ей в глаза, направляя всю их темную силу на нее. Она выглядела, как испуганный олень в свете автомобильных фар. Ее руки повиновались и опустили белье. Я расстегнул заколку на ее волосах, и они каскадом рассыпались по ее плечам. Ее лифчик окончательно выскользнул из ее рук на пол. Глаза её смотрели в угол комнаты, подбородок был повернут в сторону. Она стояла и тряслась, обнаженная, как Ева, ожидая осуждения.

Мои руки коснулись ее мягкой кожи, вызывая холодным прикосновением волны мурашек. Ее соски напряглись в неярком каминном освещении, и я, не удержавшись соблазна, нежно коснулся одного большим пальцем. Она вздрогнула, как от боли, и прикусила губу.

- Само совершенство! - прошептал я, притягивая ее к себе.

Мои губы не могли сопротивляться очарованию ее изящной шеи. Мои руки скользнули ей на спину, обнимая и лаская ее шелковую кожу. Мы оба зашипели от ощущений, когда в объятии, ее грудь тесно прижалась к моей. Я знал, что она чувствует мой возбужденный член, прижатый к ее животу. Я медленно и нежно покрывал поцелуями ее шею, подбородок, ушко, пока не обрушился с жадностью на ее пухлые манящие губки.

- Я знаю, что ты чувствуешь это, Белла!

Она попыталась сделать вид, что не поняла, о чем я. Я увидел это в ее взгляде и прижал ее ближе, толкнув вперед бедра, давая понять о своих намерениях.

- Скажи это, Белла! Я хочу услышать, что ты чувствуешь это, Белла!

- Я чувствую, - простонала она.

Я опустил одну руку между нами, и скользнул пальцами по ее складочкам. Она была почти готова, уже влажная от желания.

- Я хочу тебя, Белла. И я чувствую, что ты тоже хочешь меня! Ведь так? – Я целовал ее сладкие губы, мой язык овладевал ее ртом, подчиняя ее.

- Белла, я хочу услышать это от тебя.

- Я хочу тебя, Эдвард.

Я украл ее вдох, накрыв ее губы поцелуем. Ее ладони вцепились в мои плечи, а ногти вонзились в мою идеальную кожу. Она была мягкой, влажной, невероятно теплой в моих руках, и я прижимал к себе ее податливое тело. Я хотел ее, так сильно хотел, что ни один человеческий мозг не воспримет, насколько сильно!

Я жаждал убить ее, насладиться последним всплеском ее жизни, стекающим по моим губам.

Я хотел грубого, бессмысленного и бесконечно долгого секса с ней, до тех пор, пока мое, даже самое крошечное, движение пальцев по ее коже, не будет вызывать в ней новую волну чувствительности.

Но было что-то, что пыталось всплыть на поверхность моего сознания. Что-то, что удерживало меня рядом с ней, что-то, что набирало силы от ее присутствия рядом. И это что-то сейчас убеждало меня ослабить силу своей хватки, иначе я сломаю ее, быть нежным с ее губами, иначе я причиню ей боль, действовать медленнее, наслаждаться букетом вина и смаковать его вкус, а не «наглотаться из горла».

Я освободил ее губы, чтобы посмотреть ей в глаза. Они были прикрыты и темны от желания. Я, дразня, лизнул ее припухшую нижнюю губу.

Ее дыхание было неглубоким и быстрым, настороженный взгляд ожидал, а тело плавилось, как пластилин, под моими руками. Я наклонился, и, подхватив руками ее под колени, взял на руки, прежде чем опустить ее на пушистый ковер. Я осторожно снял с нее туфли, и отбросил их к дивану.

Толчком колена я раздвинул ее ножки в стороны, и устроился между ними, нависая над ней. Она застонала, когда мой член, все еще находящийся в плену ткани брюк, коснулся ее влажных от возбуждения складочек.

Мои пальцы ласкали, поглаживали и дразнили ее до тех пор, пока она не изогнулась дугой подо мной в мучительной истоме.

Я наблюдал, как ее кожа покрывается разгоряченным румянцем, как твердеют от возбуждения соски, как тело начинает гореть от желания.

Картина передо мной заставила меня остановиться: цыганская языческая жертва, возложенная на белой овчине, в ожидании чудовища, которое поглотит ее.

Конечно, поглотит!

Я склонился над ней, лаская ее грудь одной рукой, обхватывая ладонью. Я склонил голову к другой груди, нежно захватив губами горошину соска. Ее руки блуждали в моих волосах, а ноги - крепко обхватили мои бедра, и приподнимались мне навстречу при каждой возможности. Ее стоны молили в отчаянной нужде, и я протянул опять свою руку между нами, чтобы вновь довести ее до края, усилить желание еще больше.

Когда она вновь изогнулась дугой на белом ковре подо мной, выставляя передо мной соблазнительную шею, а ее бедра все так же в отчаянии прижимались ко мне, я понял, что она готова. Я сгорал от желания оказаться внутри нее. Этот сладкий, желанный фрукт, который я так долго запрещал сам себе, наконец-то в моих руках!

Моя рука привычно и легко щелкнула пряжкой ремня, и расстегнула молнию брюк. Я двинул бедрами, стягивая с себя черную ткань брюк. Ее согнутые в коленях ноги в нетерпении ожидали меня, она обхватила ткань моих брюк ступнями, помогая быстрее стянуть ее вниз.

Она приподнялась на локтях, наблюдая за мной. Ее глаза расширились, когда она скользнула ими на мой член. Она нервно закусила губу, наблюдая, как я беру его в руку. Ее бедра, повинуясь своим собственным желаниям, еще больше раскрылись передо мной. Я немного переместил свое тело над ней, и удобно устроился между ее ног.

Я подтолкнул свой каменный член к ее влажной киске, и мой мозг взорвался миллионами мчащихся огней, как при форсаже на скоростном шоссе. Этот момент казалось, создан, сотворен исключительно для нас, для меня и для нее, когда я почувствовал, как мой член входит в нее. Она была тесной, влажной, безумно горячей и обтягивала меня, как перчатка.

И конечно, к моему великому разочарованию и безграничному гневу, в широко распахнутых дверях моего дома, нарисовался мой брат, именно в этот самый момент! 

- Трахаешь соседскую девочку?! Мило!