Глава 18.

Любовь моя, уже очень поздно.



Кажется, что аплодисменты звучали несколько часов. Они просто не прекращались. Они хлопали и горланили, и свистели, и я чувствовал себя как самый большой идиот на земле. Я понятия не имел, почему они всегда так на меня реагировали. Так до сих пор происходит после всех концертов, после всех песен, после всех лет… я не понимал. Это было ирреально. Я был только ничтожным человеком, ни лучше их, ни умнее, ни красивее. Все, что я мог, было менее ценно, чем делали они. Я не был врачом. Я не был инженером. Я не был исследователем, который каким-либо образом изменил мир. Я было только Энт чертов Мейсен, musician extraordinaire (латынь – на примере гомо сапиенс, только тут– музыкант экстроординари), как меня титуловал в последние месяцы нелепый Rolling Stone. Что только думали тупые редакторы… Я никогда не умел ничего другого: Только играть на своем гибсоне и петь. И это не мыло экстраординарным.



- Привет, Лондон! – услышал я голос Эмма заревевший в микрофон. – Вы нереально сумасшедшие!

Еще более громкое улюлюканье, все максимизировались в двойне. Аплодисменты, вопли, свист. Я смотрел на толпу, ослепленный светом, который светил на наши лица, и видел все и ничего. Неопределенная масса, не единого лица. Я не видел никого. Я видел всех. Это было дерьмово. И классно. И лучше чем дорожки, которые я втягивал раньше. Они хотели большего. Им было не достаточно. Перерыв прошел, а они остались. Как всегда. Они были здесь. Все.

- Вы хотите больше?

Стало невозможно громче.

- Даа… Я не слышу вас!

Я был недалек от резкой потери слуха.

- Фак, дааа, народ! Уже хорошо! Уже хорошо! – засмеялся Эмм и несколько раз прошелся по Crashbecken. (http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/38/2006-07-06_splash_10.jpg). Его лицо было переполнено счастьем, его потный лоб блестел, футболка тесно приклеилась к нему. Он выглядел забавно и одновременно совершенно. Как человек, который хорошо себя чувствует. На все чертовы сто процентов. После того как он искупался в нашей искусственно созданной славе, он посмотрел на меня, я кивнул и ответил на его глупую улыбку. Одновременно я ударил пальцами первый аккорд, затем вступил Джей, после него Сэм. В публике снова раздался единичный восторженный свист. Да, ублюдкам нравилась песня. И когда я подошел ближе к микрофону, они успокоились, чтобы послушать меня. Меня.

Меня.

Меня.



- Bite chunks out of me.

You’re a shark and I’m swimming…

(Откуси от меня кусочек.
Ты акула, а я нахожусь в воде.)

Мои глаза были закрыты. Мои мысли были далеко в Нью- Йорке. Я написал песню в своей спальне на кровати. Два дня, после того как она исчезла. Тогда простыни все еще пахли ее сладким парфюмом. Как ваниль, жасмин и мускус. Она исчезла, но как будто еще была там. Под моими веками. В моей голове. Она была духом, который преследовал меня. Она была демоном, который посещал меня. Она одновременно была проклятьем и благословлением. Зачастую больше проклятием, в редкие дни благословлением.

- But it’s fair to say you will still haunt me…

(Но справедливо будет сказать, что
Ты по-прежнему будешь преследовать меня…)

Это было абсурдно. Прошли месяцы. Гребанные долгие месяцы. Из них сложился год. Полтора. А она все еще была здесь. Она все еще была в моей голове. И это сводило меня с ума. Все песни. Все концерты. Все вертелось только вокруг нее. Целый альбом. Все интервью. Она была повсюду. Она была частью их. Она была ключом, чтобы понять. Всё. И никто этого не знал. Никто кроме Джея и Эмма. Они знали, кто была «она». Они знали, о ком я пою. Но они не знали, как сильно я страдал. Как дерьмово я себя чувствовал, когда пел о духе, о девушке, которая исчезла. О женщине, которая никогда не была действительной частью моей жизни.

- Toe to toe, back to back, let’s go, my love it’s very late…

(Лицом к лицу, спиной к спине, начнём.
Любовь моя, уже очень поздно.)

Джей подхватил, и я спел последние слова, и некоторое мгновение оставалась тишина, когда замолкли гитары, прежде чем начались аплодисменты. Мурашки поднимались по моим рукам, и я посмотрел вниз на свое левое запястье. Ее имя вспыхнуло под черным кожаным браслетом, который мне когда-то подарила мать. БЕЛЛА.



***



- Боже, это было невероятно, народ! – крикнула нам Элис и прыгнула на руки Джею.

- Снимите номер! – ответил я нервно и прошел мимо лузеров, которые уже сосались друг с другом, как будто они были пубертатными тинейджерами.

- Ну, же, старик. Эти двое влюблены! – усмехнулся Эмм и положил свою руку мне на плечи.

- И даже если…

Я услышал позади громкий смех Сэма.

- Так бывает, когда медовый период у некоторых несколько дольше, Энт, - прокомментировал он.

- Нам повезло, - сказал я с сарказмом и взял бутылку воды.

- И как долго ты еще собственно собираешься вытирать об меня свой вонючий пот?

- Ну же, бро! Уж так сильно я сейчас не воняю…

- У тебя волосы там, где их не должно быть, Эмм. Мне жаль, что наконец я должен сказать тебе это сейчас, но ты воняешь. Теперь убери свои ласты! Кроме того… там впереди не Роуз? – спросил я и отклонился от его хватки, когда он остановился.

- Где?

- Видимо, ты никогда этому не научишься, - усмехнулся я и прошел в наш гардероб.



***



- За последний концерт!

- За крутой концерт!

- За крутую публику!

- За Лондон!

- За нас!

Пять пар глаз уставились на меня, и я застонал, закатив глаза.

- Разве недостаточно поводов? Чего вы еще хотите?

Роуз посмотрела на меня типично полными ненависти глазами, и яростно сжала губы. Эли как и я, закатила глаза. Сэм усмехнулся. Эм и Джей остались непринужденными.

- Отлично. За горячих фанаток! – улыбнулся я и поднял свою бутылку. – Ваше здоровье, суки!

- Ты только что снова назвал нас суками, мудак? – прошипела Роуз, и Эмм притянул ее к себе, чтобы прошептать ей что-то на ухо. Что-нибудь типа «Роуз, мы это уже обсуждали… он такой… я после все улажу… бла-бла-бла… хнык-хнык-хнык». ЛУЗЕР.

- Да, Эмм. Попридержи-ка свою малышку в узде! Останавливаетесь за счет группы в лучших отелях мира и все же проявляете неблагодарность…

Я подмигнул ей, когда ее взгляд встретился с моим, и внутренне рассмеялся. Было так легко взбесить ее. Уже даже скучно, как легко. Я не забыл, что она запала на группу, прежде чем она нас действительно узнала. Я не забыл, когда ее губы легли вокруг моего члена. Я мог поклясться, что она рассматривала этот момент своей тщедушной жизни как самую большую ошибку… по крайней мере теперь, после того, как она знала, что за дерьмовым мудаком я был.

- Эдвард! – предостерегла меня Эли, но я только отмахнулся и повернулся к Сэму.

- Проверим сучек?

- Каждую, - кивнул он, и мы встали, чтобы пойти в бар. Весь клуб был полон ассистентов, людей из прессы и звукозаписывающей фирмы, так много лиц, которые я не знал. Они называли это дерьмо VIP-Aftershow-Party. Это была настоящая вечеринка шлюх. Кто кого знает? Кто кого видит? Кто, как, что, кого? Я обещал Эл помаячить часок, пожать пару влажных ладоней, поблагодарить, представиться. Все было выполнено. Теперь я хотел самого важного: Домой. Пришло время. Я чувствовал это. Моя грудь сжималась. Это чувство, эта интуиция.



- Две блондинки у бара? – спросил Сэм, и я проследовал за его взглядом.

Они были высокие, стройные, хорошо выглядели. Типичные модели, которые прошли сюда через каких-нибудь своих агентов, чтобы разбавить безобразие и значимость парней и эмансипированных женщин. Я довольно кивнул и на мгновение забыл свою потребность. Вылет домой сегодня ночью можно было бы немного придержать.



***



- Энт.

- Ммм…

Все гудело. Все болело. Каждый вздох причинял боль.

- Привет, бро, давай, вставай…Самолет ждет.

- Ммм…

Вздох. Хлопнула дверь.

- Эй, он проснулся?

- Еще нет. Эй, Энт… ебать, сколько ты принял?

- Он под коксом?

- Очень на то похоже.

Снова вздох. Смыв в туалете. Мой мозг гудит. Ебать.

- Здесь кто-то есть?

- О, привет… Минутку… О, мой Бог! Вы…

Стон. Вздох.

- Да. Ты спала здесь?

- Эээ… да. Подашь мне футболку.

- О…

- Спасибо.

«Ебать. Заткнитесь!» - взревел я мысленно. – «Слишком громко!!!»

- Ты можешь мне сказать, что вы вчера принимали?

- Эээ… Ничего. Я ничего не принимала. Энт весь вечер пил. Возможно, даже мешал. Я не знаю. Но он был совершенно готов.

Стон.

- Сюрприз, сюрприз. Извини, что мы так просто вломились, но наш самолет через три часа, и мы…

- Я должна уйти, не так ли? Дайте мне пять минут.

Спустя несколько минут дверь снова хлопнула. Они исчезли, и я снова погрузился в свой сон.



- ЭДВАРД ЭНТОНИ МЕЙСЕН. ВСТАВАЙ, ЧЕРТОВО ДЕРЬМО!!!

Мои глаза распахнулись, и я в ужасе подскочил.

- Наш самолет ждет. Ты хочешь остаться здесь в Лондоне? Отлично, я не возражаю. А мы летим назад в Нью-Йорк. Ты понимаешь меня, голова с коксом? НЬЮ-ЙОРК. Большое Яблоко. Твой дом.

- Ебать! Прекрати так громко орать!

Мой голос слышался так, как будто бы мои связки натирали наждачкой. Я чувствовал себя обгаженным с ног до головы. И все еще пьяным.

- Какое дерьмо ты снова принимал вчера, а?

- Никакое.

- Не дури меня, Эдвард Мейсен! Что было на этот раз?

- Толька водка и пиво.

- Какой идиот мешает водку с пивом???

- Вот он! – усмехнулся я нагло и указал на себя большими пальцами, прежде чем я снова повалился на подушки.

Вдруг снова воцарилась тишина, и я поприветствовал это состояние. Хоть все и болело, но было спокойно.

- О, Энт, - прошептала Эли вдруг и перепугала меня этим до смерти. Она начала тыкаться в мое лицо, и попыталась положить на меня свои короткие ручки.

- Что за дерьмо, Эл? – спросил я хриплым голосом.

- Тсс… Я только хочу обнять тебя.

- Почему, черт возьми?

- Потому что ты нуждаешься в этом, Энт. Скажи мне, когда тебя в последний раз кто-нибудь обнимал.

- Этой ночью.

- Шлюхи, которых ты подцепил у бара, не считаются.

- А кто считается?

- О, Энт…

Это было оно. Снова. Ее тупой «О, Энт» - вздох.

Я попытался освободиться из ее хватки, но я был слишком слаб, все еще под алкоголем, все еще усталый.

- Отстань, Эл.

- Ты скучаешь по своей маме, да? Мне жаль, что я уже давно тебя не обнимала. Последние месяцы были просто сумасшедшими. Мне действительно жаль. Действительно.

- Эл, отстань. Мне не нужны объятия, ясно? У меня все офигительно. Отстань!

- Мы же оба знаем, что ты врешь. Каждый нуждается в капельке заботы.

- Я нет. Отстань, черт возьми, или клянусь…

Я попытался перекатиться на бок, и это удалось. Я был вдвое тяжелее ее. Конечно, это сработало.

- Энт, пожалуйста. Ты не должен отталкивать от себя всех вокруг…

- Ебать, Мэри Элис. Я же не гребанный хиппи. Если у меня понадобиться потребность в объятиях, я сообщу, хорошо? Но запомни, этого никогда не произойдет. Спасибо. До свидания.

- Отлично, мистер Сварливый. По крайней мере, ты, наконец-то, проснулся. Машина будет здесь через десять минут. Эмм позаботился о твоем багаже. У тебя максимум пятнадцать минут. Тебе достаточно?

Я не ответил ей, а вместо этого побежал в ванну, чтобы, кажется, несколько минут простоять у писсуара.



- А вот и он. Доброе утро, Маленькая Мисс Солнышко.

- Привет, сука, - прошептал я Эмму, потому что громкая речь все еще дерьмово ощущалась. На мне была кепка Yankee, на глазах солнечные очки, толстовка с капюшоном. Я был отрезан от мира и недалек от блевания.

- Где остальные? – спросил я, когда он сел напротив меня.

- Уже уехали. Только Рози пока нет, а потом поедем.

- Минутку, ты хочешь мне сказать, что я мог бы поспать подольше?

Он тихо засмеялся и покачал головой, а я простонал и сделал глоток из моей бутылки с водой. Эта гребанная боль. И этот гребанный аспирин, который не действовал.

- Симпатичную девочку ты вчера подцепил. Она кажется довольно знакомой.

- Без понятия, что ты имеешь в виду.

- Разве она не была в последнем выпуске «Cosmo»?

- И снова. Я понятия не имею, о чем ты.

- Ну, «Cosmo». Журнал, старик.

Я открыл глаза и посмотрел на него.

- Серьезно, Эмм?

- Прости, бро. Ты же знаешь, Рози читает это… - пожал он плечами.

И как будто это было гвоздем программы, открылась дверь, и она села к Эмму.

- Не могла бы ты нанести еще немного больше парфюма, милая? – спросил я наигранно дружелюбно, и начал дышать носом, чтобы не чувствовать отвратительно сладкий запах. Я бы с удовольствием наблевал в ее сумку от Луи Витона цвета дерьма, которую она поставила рядом с собой на свободное сидение. Отсутствовала только крыска чихуахуа.

- О, слишком мало нанесла, дорогой деверь? – спросила она в ответ.

- Я не твой деверь, алчная.

- Пока нет, - улыбнулась она, и я подавил тошноту так… сильно… как только… мог.

- Эй, народ, хватит.

- Да, Эдвард, хватит!

- Прекрати меня так называть, вымогательница.

- Ты назвал меня алчной, идиот.

- Ты назвала меня деверем, сука.

- Прекратите! Сейчас же!

Я уже не помнил, как часто я слышал это предложение от Эмма за последние три месяца, которые нас сопровождает Роуз. Даже в этом гребанном состоянии, я едва мог выразить, как сильно меня раздражала это блондинистая чертовка. Он мог многое мне рассказать. Я не верил ему. Это была не «любовь». Он запал на ее сиськи четвертого размера и остальные ее анатомические качества.



***



- Эй, ты видел это?

- Что?

- Группа Алека попала на двадцать пятое место.

- Они не смогут продержаться долго. Слышал их альбом. Абсолютно средний уровень, - сказал Сэм.

Я осторожно потянулся и выпрямился. Я снова уснул. Это было уже в третий раз. Первый класс туда-сюда. Сидения были абсолютный ужас.

- Мы скоро приедем? – спросил я, и Сэм кивнул.

- Еще три часа.

- Разбуди меня через два часа пятьдесят пять минут.

Он улыбнулся и кивнул, и, отвернувшись, я начал считать овец. Мой желудок все еще вращался.



***



- Ты сделаешь это сам?

- Я выпил бутылку водки, трахнул модель, поспал два часа, своевременно прибыл к отлету, пробился через толпу папсов, выдержал и не наблевал в сумку твоей очаровательной подруги. Думаю, что последние ступени я преодолею сам. Спасибо большое.

Он ухмыльнулся, как чертов чеширский кот, и похлопал меня по плечу.

- Я буду скучать по тебе следующие дни. Выспись!

Я кивнул, прежде чем Дженкс открыл мне дверь, и я второй раз за этот день вышел в по-весеннему прохладный воздух Нью-Йорка.

Добро пожаловать домой!

Это была первая серьезная усмешка раннего дня, когда я оглядел свою квартиру. Все выглядело так, как я и оставил. Гребанное совершенство!

- Желаю Вам хорошего дня, мистер Мейсен, - сказал Дженкс, после того как я запретил ему вытаскивать из багажника свой трещавший по швам рюкзак и свою гитару. У меня все еще были руки и после дерьмовой протеиновой диеты и фитнесса, к которым меня принудила Эли, у меня было достаточно сил, чтобы самому донести свое дерьмо наверх.

- Все ясно. Спасибо. И Вам тоже. Увидимся.

- Эй, Клэр! Пока я не забыл. Следующую пятницу у меня. Не планируй ничего, - крикнул Эмм вслед, а я только махнул, вместо того чтобы обернуться. Вероятно, я все же переоценил свои силы в комбинации с остаточным алкоголем.



Я проспал двенадцать часов нон-стоп. В своей кровати. Это было чертовски восхитительно. После этого я чувствовал себя другим человеком. Хотя все еще дерьмово, но однозначно лучше. Я опустошил свой организм, полчаса стоял под душем, пять минут чистил зубы и выпил пол-литра воды, прежде чем повалился на диван и стал смотреть «Спанч Боба». Самое дерьмовое в многомесячном путешествии было то, что не было ничего поесть. Холодильник, не считая двух бутылок водки в морозилке, был совершенно пуст. У меня даже не было какой-нибудь фигни. Ни хлопьев. Ни крекеров. Даже консервов. Я мог бы выйти за покупками, поесть, но я остался лежать и попытался совершенно отключиться. Наркотики больше не были вариантом, хотя мои пальцы иногда зудели, но я обещал Эмму и Джею. После рецидива, девять месяцев назад, я оставался чист. Ну, если исключить алкоголь и марихуану. В остальном все было отлично и одновременно чертовски трудно. Я никогда не думал, что так тяжело поддерживать дисциплину. Вероятно, это и было причиной, почему некоторые вещи обозначались благодетелью. Психически они требовали все.

Я не знаю, сколько я бездельничал перед плазмой. В какой-то момент позвонили в дверь, и я поднялся с недовольным стоном. Это были мисс Клевэр, симпатичная старушка, которая многие годы жила этажом ниже подо мной со своими тремя кошками.

- Добрый вечер, мистер Мейсен. Я увидела свет и подумала сразу, что Вы вернулись. Как у Вас дела? – спросила она вежливо и осмотрела меня с головы до ног.

- Отлично, а у Вас?

- Очень хорошо, очень хорошо. Я не могу жаловаться.

Я кивнул и посмотрел вниз на пачку писем, которая находилась между ее пальцев.

- Я знаю, что Томми приносил последние месяцы Вашу почту, но иногда его не было здесь, - объяснила она и протянула мне письма разной величины.

- Спасибо.

- Не за что, - улыбнулась она и попрощалась.

В недоумении от этого разговора я закрыл дверь и бросил стопку на стол, когда снова направился в гостиную. Как будто не было у меня ничего лучше, чем просматривать почту…



- Привет, сука. Я уже спрашивал себя, когда же ты позвонишь…

- Ты скучал по мне, сосунок? – спросил я Бена, ухмыльнувшись, и при этом щелкал по каналам.

- Больше, чем по чему-либо на этом свете. Как долго ты спал на этот раз?

- Только двенадцать часов, - пожал я плечами, хотя знал, что он не видел этого.

- Что с тобой случилось? Таким я тебя даже не знаю, - засмеялся он.

- Ты еще кое-что не знаешь. Есть какие-нибудь планы?

- Ты спрашиваешь, есть ли у меня время для свиданий?

- Ты потерял свои яйца, пока меня не было?

Он снова засмеялся и послал меня к черту, в то время как я глупо усмехнулся себе под нос. Он бесил меня своими гомосексуальными подколами еще со старшей школы.

- Позвони Крису и Эмбри. И принеси пива. Я тут умираю от жажды.

- Только если ты позаботишься о пицце.

- Заметано. До скорого.



Прошло девяносто минут, прежде чем ублюдки прибыли. А между этим также объявился Томми с толстой пачкой писем и оставил мне пакетик травки, как Добро пожаловать домой-подарок. Я отблагодарил ледяной бутылкой «Столичной». Он попросил меня расписаться на ней. «Для цыпочек», - сказал он.

И вот стояли три ублюдка в моей квартире, каждый с упаковкой пива в руках и широкими ухмылками на рожах.

- Бон джорно, принцесса. Ты хорошо спала? – спросил Эмбри и отставил пиво.

- Представь себе, киска.

- Отлично, что ты снова здесь. Нью-Йорк просто опустел без тебя, - сказал Крис и хлопнул меня по плечу.

- Довольно сентиментальностей. Расслабьтесь и, эй, снимите обувь.

Эмбри и Бен закатили глаза, но, по меньшей мере, ничего не сказали.

- Где пицца?

- Скоро. Я звонил полчаса назад.

- Ты же знаешь, что им требуется гораздо больше времени.

- Кому?

- Пэтэ.

- Я заказывал у Джойс. У Пэтэ было занято.

- Кто теперь заказывает у Пэтэ? – спросил Бэн и повалился на диван.

- Я, - сказал Крис.

- И я.

- Как будто у него единственная пиццерия на Манхэтене.

- Единственно-хорошая в центре.

- Мы будем и дальше болтать о пиццериях или найдется еще парочка каких-нибудь тем? – спросил я нервно и сел.

- Что случилось, старик? – спросил Бен осторожно.

- Ничего. Это только… ебать… я голоден!

Они начали жать, и я показал им средний палец, прежде чем мы повернулись к плазме.



- Откуда у тебя столько писем?

- Да… кто же столько пишет тебе?

- Это только счета, - пробормотал я и глотнул пива.

- Да их тут сотни, - сказал Бен и взял пару в руки.

- Кто такая Джослин Логан?

- Без понятия, - пожал я плечами.

- О, боже, посмотри-ка. Сердечко. Ты получаешь фан-почту на дом?

- Дай сюда! Снова один из ублюдков отследил мой адрес?

Осмотрел конверт и простонал. Она вместо точки над буквой «i» ставила сердечки.

- А у тебя есть горячие фанатки?

- Самые глупые в большинстве своем самые горячие, - сделал вывод Крис рассеяно, продолжая дальше смотреть на плазму, которая показывала «Форсаж».

- И откуда ты это знаешь? – спросил Бен.

- Реалити-шоу.

- Жертва обмана, - фыркнул я и допил бутылку. И именно в этот момент в дверь позвонили.

- А вот и пицца, твою мать. Принесите салфетки из кухни, мне не нужны пятна на диване! И освободите стол! – провозгласил я, когда встал и пошел к двери. Три семейных пиццы.[url=http://www.allmystery.de/dateien/58850,1299543064,10087620-wagner-pizza-diavolo-developed-with-object-solutions-software.jpg]Три супер острые Funghi-Diavolo [/url]только для нас четверых. Мой желудок сжался в ожидании, когда я почувствовал запах. Первая жратва за день.

- Все вместе 56, 70, сэр, - сказал разносчик, и я сунул две купюры ему в руку.

- Сдачу тебе.

- Спасибо, сэр. – И вот уже я был один на один с лучшим запахом на земле.

- Это пахнет круто или это пахнет круто? – спросил я с ухмылкой, когда снова вошел в гостиную.

Вдруг у меня снова стало хорошим настроение, совершенно расслабленное. У меня был вид на вкусную еду. Бен посмотрел, как я разместил коробки на столе.

- Эй, Энт. Кто такая Мария?

- Что? – спросил я рассеяно, направив свой взгляд на дымящуюся пиццу, которую я только что открыл.

- Кто такая Мария? Фанатка?

- Что? О ком ты говоришь?

Я оторвал свой взгляд и посмотрел на письмо в его руке и его вопрашающее, сбитое с толку лицо.

- Ты читаешь мою почту, ублюдок?

- Нет, я только посмотрел, что адресат отсутствует…

- Дай сюда! - потребовал я и вырвал письмо у него из рук, чтобы как можно скорее его открыть. Он был прав. Адресат отсутствовал. «Мария» стояло наверху слева. Больше ничего. Внутри была открытка. Я просканировал обратную сторону.

Энт.
Мы оба в Париже, и я бы с удовольствием посмотрела на тебя, но все билеты на твой концерт распроданы. Я купила последний альбом. Мне он нравится. Я надеюсь, у тебя все хорошо.
- И.


Изабелла.

Белла.

Ебать.

Моя интуиция не разочаровала меня. Мое сердце стучало так сильно, что казалось выпрыгнет из моей груди. Я вдруг стал нервознее, чем перед своим выступлением. Мои пальцы перевернули открытку. На передней части был вид на Монмартр. Париж под низким облачным небом. А на обратной стороне была она. Больше ничего. Больше никаких слов. Это было все? Это? Когда мы были в Париже? Перед Берлином? После? В ноябре? Почтовый штемпель был датирован концом декабря. Сегодня было 29 марта.

Ебать!

- Просмотри гору это дерьма. Есть еще что-нибудь от нее? – спросил я и начал рыться в гигантской куче. Пока Грей и Фуллер смотрели на нас и не понимали ни слова, я готов был потерять рассудок. Она писала мне. Чертово дерьмо! Она была реальна. Она все еще была здесь.

- Вот! Здесь еще одно!

- Дай сюда, - приказал я и выхватил его.

Она снова адресовала его Энтони Мейсену. Ее адрес отсутствовал. Никаких сердечек над «i». Никаких завитков. Только она.

Энт.
Я думаю о тебе. Очень часто. Каждый чертов день, когда слушаю, как ты поешь. Только не вообрази, что это фанатское письмо. Я только хотела дать тебе знать, что у меня все хорошо…
- И.

Открытка из ЛА. Конец Октября. Она прибыла оттуда.

- Должно быть больше, Бен, - простонал я отчаянно как четырнадцатилетний подросток и сунул открытку назад в конверт.

- Здесь еще одна, - сообщил мне Эмбри и поднял еще одно письмо с пола.

- Марта Дженсон? Это мой налоговый инспектор, ты, тупень, - тявкнул я на него, и он пожал плечами.

- Что мы вообще ищем?

- Забудь! Бен, ищи дальше!

- Что ты думаешь я делаю все это время? – буркнул он в ответ.

А затем я увидел письмо. Ее имя блеснуло из кучи. Мари... Бинго.

Оно было датировано концом июля. За две недели, прежде чем я покинул квартиру. Должно быть, это было первое письмо. Открытка показывала Сиэтл.

Энт,

Слова никогда не смогут выразить то, как благодарна я тебе за то время, которое у нас было, за твое доверие и твою заботу. Мне жаль, что я исчезла, ничего не сказав, но это было необходимо. У тебя своя жизнь, у меня своя. И я не хочу тебя ни во что втягивать. Ты этого не заслужил. Пожалуйста, поверь мне!

- Изабелла.

Она так тесно писала слова друг к другу, чтобы у нее хватило достаточно места на открытке. Я прочитал текст второй раз. Третий раз. Он не имел смысла. Почему, черт возьми, она была в Сиэтле? Почему она не оставила мне свой номер? Что должно значить это непонятное дерьмо? Она надеялась, что у меня все хорошо? Она думала обо мне? Что все это значило? ЕБАТЬ, Женщины!!!!! Она сводила меня с ума.

- Ты нашел еще что-нибудь, Бен?

- Нет, бро. Здесь больше ничего нет. Только счета и реклама.

- Ебать, - выругался я тихо и повалился рядом с ним. Мой голод пропал. Снова все вернулось на круги своя. Моя дерьмовая вялая жизнь вернулась. Я хотел держать свою гитару в руках и перебирать струны. Я хотел высвободить свое разочарование, но я не мог. Я был слишком слаб, чтобы встать, слишком слаб, чтобы думать, слишком слаб, чтобы есть, слишком слаб, чтобы пить.

- Все нормально?

- Ебать, нет, - сказал я тихо и закрыл глаза. Ничего, абсолютно ничего, хорошо было только частично.

Я должен был выдержать четыре долгих часа, пока не смог закрыть дверь за тремя ублюдками. Долгих четыре часа, пока я не взял в руки, наконец, свою гитару. «Killing in the name». Один раз. «Chop Suey» . Два раза. Пока кончики моих пальцев не начинают гореть, и я, наконец, почувствовал, что меня отпустило. Срать на любимую! Своими тупыми открытками она только играет со мной. Как поступают все женщины… Тупые игры. Тупые слова. Тупые намерения. Я отложил гитару в сторону и встал, чтобы поднять оставшиеся письма и выбросить чертову рекламу.

Счета.

Счета.

Реклама. Выкинуть.

Счета.

Фан-почта.

Счета.

Следующие 35 писем.

Реклама. Прочь.

Реклама. Прочь.

Приглашение на день рождения Эдварда Каллена. Прочь.

Фан-почта.

Фан-почта.

Фан-почта.

Откуда у всех этих сталкеров мой чертов адрес? Удивительно, что они не разбили лагерь перед домом.

Фан-почта.

Изабелла.

Изабелла. Вверху слева стояло Изабелла. Я отбросил стопку, которую держал в руках, в сторону и надорвал конверт. Датирован началом января. Начало января. Ебать. Это был Нью-Йорк. Вид Нью-Йорка. Взгляд от Рокфеллер на парк. На обратной стороне были написаны 10 цифр. И ее имя. Изабелла. Больше ничего. Больше ничего. Больше, черт возьми, ничего. Интуитивно я подошел к своему мобильному, который лежал под кроватью в кармане моих джинсов. Заряд аккумулятора на 25%. По хуй.

Я дважды вбил номер с ошибкой и не думал, что я делаю. Когда пошел гудок, я впал в панику. Что я должен сказать? Как я должен реагировать на это все?

Второй гудок. Ебать, будь в норме! Третий, и я убрал трубку от уха, чтобы отключится, но услышал ее.

- Алло.

Это был ее голос. Это была она. Это действительно была она.

- Белла?

- Эдвард?

- Ебать. Разве я тебе не говорил, что ты не должна так называть меня? – прошептал я отчаянно, и она тихо засмеялась. Мое сердце подпрыгнуло. Я чувствовал себя как под кайфом.

- Прости. Привет, Энт. Я не могу поверить, что ты звонишь мне.

- Я не могу поверить, что ты оставила мне номер без единого слова.

- Наконец-то, ты дома, - проигнорировала она меня.

- Со вчерашнего дня.

- Как у тебя дела?

- Ты спрашиваешь как у МЕНЯ дела? – спросил я растеряно. – Ты та, которая сбежала. Я ничего о тебе не слышал. На протяжении 14 гребаных месяцев.

- Я писала тебе.

- Четыре открытки, где-то с пятью словами? Я надеюсь, ты не перетрудилась при этом.

Она глубоко вздохнула, а я ждал.

- Я послала тебе больше, Энт. Первые шесть месяцев я не могла сообщить о себе. Все было немного сложно… но у меня все нормально. Я снова в Нью-Йорке. Я… ждала, пока ты снова вернешься.

Это было слишком много информации вдруг. Она ждала? Меня? И писала больше? Я вбежал обратно в гостиную и начал перерывать оставшиеся письма. Изабелла. Изабелла. Изабелла. Изабелла. Изабелла. Их было девять. Девять писем. Гребаных девять.

- Энт?

- Я еще здесь, - прошептал я и посмотрел на почтовые штемпели. Сентябрь. Ноябрь. Декабрь. Февраль. Март. Март! Я надорвал конверт и заглянул внутрь. Нью-Йорк. Манхэттен. Вид Тайм-Сквер.

- Я ненавижу Тайм-Сквер, - заметил я, и она снова засмеялась.

- Извини, я этого не знала.

На обратной стороне стоял адрес.

42 улица.

- Ты живешь на 42 улице?

- Прямо у Гудзона. На углу 11.

-В Silver Tower?

- Мой отчим хотел продать квартиру, но я ее…

- Ты здесь? В пяти кварталах от меня? – прервал я ее растеряно.

- Да!

- Тогда что я все еще делаю здесь? Ебать… - пробормотал я, и побежал в коридор, чтобы скользнуть в куртку.

- Ты хочешь прийти? Сейчас?

- Ты хочешь подождать еще дольше?

Она помолчала, и вот я получил свой ответ.

- Я в пижаме, - сказала она, и я начал смеяться.

- Не страшно, ты переоденешься.

- Я повешу трубку.

- Белла!

- Ты не захочешь смотреть на это, Энт. Пожалуйста, поверь мне.

- Уверен, я видел тебя в худшем прикиде, нет причин быть нерешительной, - сказала я, а она молчала.

Я уже покинул квартиру. Мой мотоцикл стоял в подземном гараже у Джея. Для смешных пяти кварталов я не мог воспользоваться машиной, тем более на 42-й едва ли была возможность припарковаться. Я проголосовал в надежде поймать такси, которых, конечно же, не было… при моем гребаном везении.

- Черт, я должен отключиться. Я буду через пять минут, - пообещал я и начал бежать.

- Ок, до скорого, - сказала она.

«До скорого», - подумал я, продолжая бежать. Еще раз я поблагодарил Эли и Эмма за фитнес. Хоть я и был конченый, но я мог бегать. Так быстро, что спустя несколько минут я стоял перед ее домом, хватая воздух, но все же я был здесь. Я представился в фойе, и пингвин (п.п.: служащий имеется в виду) сказал мне, что меня ожидают. 17 этаж. И я уже был на пути наверх, когда в моей голове заиграла мелодия, которую я еще никогда не слышал.

Когда лифт остановился, я в последний раз глубоко вздохнул и открыл глаза. Двери разъехались, и я ступил в коридор. Затем налево, как сказал пингвин, пока я не увидел перед собой ее. В ее коротких черных шортиках и белой футболке с длинными рукавами. На ней были изображены маленькие Снупи. Значит, это была пижама. Она отдернула ее, и я усмехнулся. Она никогда не выглядела прекраснее. Так невинно и совершенно.

- Привет! – улыбнулась она нерешительно, и я ответил на приветствие, прежде чем обнял ее, и она затянула меня к себе в квартиру. Она пахла божественно. Как ваниль и жасмин и чистая невинность. И-з-а-б-е-л-л-а.

- Я скучала по тебе, - прошептала она, и я кивнул.

- Никогда больше не делай так, слышишь?

- Обещаю!

- Хорошо! – кивнул я снова и осторожно отпрянул, хотя мог бы провести так весь вечер.

- Ты подстригла волосы, - заметил я. Они были светлее, каштановые. Длиной по плечи.

- Да, наконец-то. Тебе нравится?

- Да, тебе идет, - сказал я честно, в то время как она закрыла за мной дверь.

- Проходи. Хочешь чего-нибудь выпить?

- Нет… я…. Ну… воды!

- Ты всю дорогу бежал?

- Всего-то пять кварталов.

- Прошло только, - она посмотрела на большие настенные часы, - 14 минут.

- Так долго? – спросил я, и она засмеялась.

- Пойдем со мной! – сказала она и взяла меня за руку. И это было превосходно. Она. Здесь. Мы оба. В этот нереальный момент, так неожиданно, и вдруг мы снова были вместе. После долгих месяцев молчания. После долгих жестких месяцев, в которые у меня всегда стояло перед глазами, как я пел о ней. Она была здесь. Живая. Все было так, как должно было быть.

- Что это за песня?

-Keep the streets empty for me .

- Никогда не слышал.

- Fever Ray. Люси, моя кузина, сделала мне сборник. Она довольно хорошая.

Я оставил ее замечания без комментариев и встал тесно позади нее, когда она доставала стакан из шкафа, чтобы наполнить его водой. У меня была жажда. Только не на воду. Мне было плохо. Я был в Сахаре, а она была моим оазисом. Дерьмо, я должен сконцентрироваться. Но это тяжело давалось. Мои пальцы скользили по ее бедрам, нежно и осторожно, пока она наливала воду из бутылки.

- Энт, - прошептала она, а я начал целовать ее в шею. Я слышал, как она отставила бутылку, почувствовал, как она повернулась ко мне. Ее губы вдруг коснулись моих, и ее пальцы нашли мои волосы. Я поднял ее и посадил на стойку, прямо рядом с наполовину заполненным стаканом, не разрывая контакт с ее губами. Она была совершенной на вкус. Именно такой, как я представлял, все те одинокие часы, на разных континентах, во всех странах, в которых я был без нее. Она была счастьем. Она была совершенством, которое я так долго искал. Мне было все равно, кем она была раньше, что она делала. Считается только здесь и сейчас. Эти секунды. Это мгновение. Ее губы на моих, ее язык с моим, ее прикосновения, ее податливость.

- Энт… - простонала она тихо.

- Ммм…

- Разве нам не нужно сначала поговорить?

- О чем? - спросил я.

- Обо всем. О нас.

- Для этого у нас будет время завтра.

- Но…

Я осторожно отпрянул и посмотрел на нее. В ее темные глаза, которые были ненакрашены, но совершенны.

- Ты одна, или? (п.п.: имеется в виду – есть ли у нее парень)

- Да, - улыбнулась она.

- Хотя меня бы это не удержало, если бы ты не была таковой.

- Зачем тогда ты спросил это?

- Чтобы у тебя сложилось впечатление, что я внимательный.

Чтобы потом сразу же разрушить это впечатление?

- Ты же знаешь, что я задница.

- Ты не задница, - прошептала она и потянула меня за воротник ближе к себе. – Ты храбрейший, отважнейший, красивейший мужчина, с которым я когда-либо знакомилась.

- Красивейший только на третьем месте? – спросил я, подразнивая, и она счастливо усмехнулась и закатила глаза.

- Нет, на четвертом месте. Я забыла, что ты также еще и скромный.

- Я такой. На самом деле, - ответил я и снова поцеловал ее. - Я не могу поверить, что ты здесь.

- Я тоже.

- Не уходи больше никогда.

- Не принуждай меня никогда снова покинуть тебя!

- Обещаю, Белла!

- Обещаю, Энт!



перевод: pollli
редакция: ms_olga, LoreleiKaa



Источник: http://robsten.ru/forum/19-1540-1