Легенда берет свое начало здесь, в 1086 году нашей эры – спустя 20 лет после того, как норманны завоевали англо-саксонские земли, ныне известные как Англия…

Топот копыт сотрясал землю под моими ногами. Сначала гул был едва различим, но по мере приближения конных, звук становился все громче. По моему телу пробежала дрожь.

- Милорд!

Я оторвал взгляд от плодородной земли, которую возделывал, от земли, на которой трудился изо дня в день во благо барона и короля. Эта земля никогда не будет по-настоящему моей. Я был рабом и вассалом, но в то же время воином и рыцарем. Я с гордостью трудился на этой земле, и тем самым искренне служил своему господину. Я выполнял все, о чем бы меня ни попросил мой господин: сражался на рыцарских турнирах, защищал в бою его, Бога и короля. Я выполнял любую его волю… но один раз ослушался.

Лошади остановились передо мной. Я чувствовал присутствие жены за спиной. Должно быть, она тоже услышала топот копыт и выбежала из дома, чтобы узнать, в чем дело. Она была любопытной. Тем не менее я не отрывал взгляд от всадника, он был моим самым верным человеком. Он напряженно держался в седле; его волосы и грива его лошади спутались от быстрой езды, взгляды конных были темнее грозовой тучи, а их груди вздымались от напряжения.

- Милорд, барон сегодня возвращается из Лондона! Он едет в замок со своей свитой!

За спиной резко выдохнула моя жена. Но я принял это известие, ничуть не изменившись в лице.

- Спасибо, Джаспер. Я поеду в замок и встречусь с ним.

- Я поеду с тобой, муж.

Услышав слова жены, я повернулся к ней, потому что именно она была причиной этого безумства. Легкий ветерок играл с её длинными темными волосами, струящимися по её плечам и доходящими ей до её стройной талии. Померкнувшее полуденное солнце отражалось в её глубоких карих глазах. Да, она была моей причиной для всего.

- Нет, жена моя, ты останешься здесь.

- Эдвард… - она сжала ладони в кулаки и тут же разжала – она всегда делала так, когда нервничала. Я взял её подрагивающие ладони в свои, мужество и решительность вспыхнули во мне, подобно пламени.

- Беллария, я встречусь с бароном один на один, как мужчина, как рыцарь его земель. – Я приподнял её подбородок. – И как муж его дочери.

- Эдвард, поженившись, мы ослушались моего отца. Тебе известно, как он относится к  неповиновению. Он будет сердит на нас.

- Именно поэтому ты останешься здесь. Я вынесу его гнев один.

В её глазах вспыхнуло негодование, которое вызвало в моей груди и паху одновременно и нетерпение, и желание противостоять ей, потому что я хотел отправиться в путь так же сильно, как хотел бы наполнить её и подавить то сопротивление. Её притягательный взгляд, её сопротивление воле мужчины, даже порой моей воле, её нежелание быть покорной в мире, где от нее ждут покорности… за это и многое другое я любил свою Белларию.

Улыбаясь, я обхватил её прекрасное лицо и прошептал в её непокорные губы.

- Беллария, ты должна подавить желание противостоять мне, - затем я прошептал ей на ухо, - ты не должна ставить под сомнение мое решение ни перед Джаспером, ни перед кем другим, кто находится в возрасте, когда мужчины ищут жен, потому что твое неповиновение заставит их задуматься, чего ждать от женщин.

За спиной раздался сдавленный смех нескольких наездников. Джаспер откашлялся, давая понять, что всем нужно соблюдать приличия. Я отстранился от своей жены и усмехнулся, её прекрасные выразительные глаза не могли скрыть того, что она знала, что я дразню её.

- Они будут ждать, что женщины умны, и они узнают, что настоящие мужчины, такие как ты, не боятся того, что им перечат. Эдвард, я волнуюсь. Отец – жесткий, непреклонный человек, который сначала действует, а потом думает.

- Он жесткий человек, верно, но он знает меня с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и он взял меня в замок как оруженосца. Он видел, как я превратился в сильнейшего рыцаря, в воина, который снова и снова защищает его имя в битвах. Если это не подействует, я обращусь к его любви к власти и могуществу.

В её темных глазах было столько нежности, которая коснулась моей души. Приподнявшись на носочки, она коснулась ладонью моей щеки, проведя большим пальцем по грубой щетине.

- Ты храбро и преданно сражался во имя моего отца, на твоем теле шрамы смелого воина. Твоя доблесть выше всяких похвал. – Её ноздри раздулись. – Если ничего из этого не будет достаточно для моего отца, чтобы дать нам согласие на брак, то послушай меня, мой муж, я боюсь, что он не примет в расчет твои бессчетные рыцарские подвиги, а примет во внимание только то, что ты ослушался его. Возможно, нам нужно бежать, Эдвард, скрыться в лесу и жить среди лесных зверей.

- Я не допущу, чтобы ты жила в глуши. Не беспокойся, жена моя. Наш союз заключен, барон должен его принять, потому что брак не может быть отменен ни лордом, ни королем. Мы муж и жена перед лицом Бога, и что сочетал Бог, того человек да не разлучает (п.п.: вторая часть предложения – цитата из Евангелия от Матфея, гл. 19).

Её полные губы сжались в узкую линию, она боролось с желанием снова противостоять мне.

Я усмехнулся выражению её лица.

- Беллария, на сей раз я добьюсь успеха и расскажу твоему отцу о выгодах нашего союза. Я прямо укажу на то, что этот союз увеличивает мою силу, а, следовательно, и мою ценность для него. Затем он увидит, что ни один герцог, граф или барон не смогут предложить ему такую верность, как я, потому что никто не сможет полюбить его дочь так сильно, как люблю её я.

- Эдвард… - она не отрывала от меня взгляд, изучала мои глаза, а затем поцеловала меня. Её губы были словно огненная река, словно испепеляющий жар. Её не волновало, что Джаспер и другие воины станут свидетелями нашей любви.

- Мы сделаем так, как ты говоришь, мой муж, - согласилась она, выдыхая.

- Беллария, - я произнес её имя так же, как она произнесла мое – как мольбу, потому что мы поклонялись друг другу. -  Все, что я могу сделать, это не поддаться желанию унести тебя в наш дом и не уложить в постель… где я задрал бы твои юбки и проник в тепло твоего тела.

- Знаешь, я была бы рада, - пробормотала она.

Не без труда я отстранился от нее и посмотрел в её глаза.

- Жена, ты испытываешь меня, но сперва я должен поговорить с твоим отцом. Подготовься, вернувшись, я не выпущу тебя из постели.

Показывая свое непреодолимое неповиновение, она приподняла свой благородный подбородок и провела ладонью по моим волосам.

- Я буду ждать, когда ты овладеешь мной, мой муж, потому что мы оба знаем, что я тоже имею власть над тобой.  Ты единственный мужчина, кто сможет меня усмирить… как всегда… и навсегда.

- Как всегда… и навсегда, - повторил я. Целую вечность мы не могли оторвать взгляд друг от друга, говоря взглядами больше, чем могут выразить слова.

- Джаспер, ты и остальные воины остаетесь с моей женой.

- Но милорд, - возразил Джаспер, хватаясь за волосы, - позвольте мне поехать с вами.

- Воин внимает беспрекословно, Джаспер Белокурый, или он никогда не станет рыцарем. - Даже произнеся эти слова, я увидел в них лицемерие, потому что я был рыцарем, который не внимал беспрекословно. Но отец Белларии не оставил мне выбора. – Ты останешься с леди Белларией.

- Да, сэр Эдвард. Я буду защищать мою леди. Принести вам меч и доспехи?

- Нет. Я встречусь с бароном не как воин. Мы встретимся как мужчины.

- Да, милорд.

Прежде чем сесть на коня, я обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на жену. В то же мгновение она повернулась, словно мой взгляд коснулся её нежной кожи. Усилившийся ветер обхватил её тонкий стан и запутался в длинном зеленом платье. Поддавшись порыву ветра, длинные волосы скрыли от меня её ангельское лицо. Когда густой туман, стелющийся от кромки леса, спрятал Белларию от меня, я вскочил на коня и поскакал.