Она настолько сбита с толку, что не может произнести ни слова.

Страх парализует её, когда она понимает, что её привели в замок как пленницу. Страх усиливается, когда она поднимает взгляд и смотрит на стражников, которые ведут её в главный зал замка её отца. Секунду назад её правую руку сжимала мерзкая ладонь лорда Джейкоба, его пальцы впивались в её кожу. Но теперь его нет рядом, вместо него её руку удерживает один из стражников. Она переводит взгляд в другую сторону. Она думает, что из-за страха она упустила, с какой стороны шел лорд Джейкоб.

- Что за фокусы? – непонимающе спрашивает она. Стражники лишь смеются над ней.

Как бы то ни было, у нее больше нет времени на эту загадку, так как её вводят в зал. Она бегло смотрит на собравшихся в поисках своего мужа. Сначала она видит отца, он сидит на самом почетном месте во главе стола. Он тучен и неповоротлив, она видит его усмешку, и в её жилах холодеет кровь. Справа от него… боже, справа от него лорд Джейкоб! Слева от отца она видит мужчину со светлыми волосами и такими ярко-голубыми глазами, что, кажется, они освещают зал. Она в бешенстве смотрит на собравшихся, затем переводит взгляд на удерживающих её стражников и - снова на сидящих за столом.

Все это занимает считанные секунды, потому что она наконец находит взглядом мужа. Несмотря ни на что, она выдыхает с облегчением. Он сидит напротив троих мужчин, и, когда он видит её, в его глазах появляется страх. Ей не удается скрыть дрожь в голосе, когда она зовет его.

- Эдвард!

- Милорд! Милорд! – кричит за её спиной Джаспер, которого вталкивают в зал вслед за ней. – Они ворвались в дом под покровом ночи, их было множество, и все вооружены! Они всех убили! Простите меня, милорд, я не смог защитить свою госпожу.

Сердце её сжимается, когда она слышит виноватый тон Джаспера, но в следующее мгновение все её внимание обращено к мужу, который выкрикивает её имя.

- Беллария!

В следующий миг он вскакивает из-за стола и тянется к своему мечу. Но он оставил меч дома. Ужас снова охватывает её, у неё подгибаются колени. Сердце бешено бьется в груди, к горлу подкатывает ком, когда он, безоружный, бросается на стражников.

- Эдвард! - в ужасе кричит она. – Эдвард!

Он сильный рыцарь, несравненный воин. Он одолевает нескольких стражников голыми руками. Затем он отбирает у одного из них меч и делает то, что должен. Он размахивает мечом умело и ловко, повергая тех, кто осмеливается к нему приблизиться. Надежда теплится в её груди, так как движения мужа захватывают дух. Он храбр. Он благороден.

В отличие от тех, кто толпится вокруг него.

Все оставшиеся стражники яростно и стремительно кидаются на него одного. Она слышит крик, он разносится по всему залу, и лишь через пару мгновений понимает, что кричит она сама. Она не видит мужа за чужими спинами. Она не чувствует ни рук, ни ног, в вертикальном положении её удерживает только стража. Когда стражники, удерживающие её мужа, расходятся, она наконец видит его. Он жив! Её душат слезы. Она испытывает облегчение (он жив!), несмотря на то, что его повалили на пол.

- Отпустите её! – кричит он, силясь освободиться. – Отпустите мою жену!

- Эдвард! – кричит она. – Умоляю, не трогайте его!

- Отпустите её, или я убью вас всех! Отпустите ее!

К ней внезапно возвращаются её сны – в своих кошмарах она видит кровавые реки и своего мужа… своего мужа с глазами того же цвета. Ей хочется сказать ему перестать бороться, чтобы они не причинили ему еще больше боли, но она не смеет смутить его своими страхами. К тому же она знает, что это не приведет ни к чему хорошему. Пока она связана, он изо всех сил будет пытаться освободить её, чтобы сохранить ей жизнь любым возможным способом, так же как и она приложит все силы, чтобы сохранить его жизнь.

Она видит, как он пытается поднять голову, посмотреть на неё. Она зовет его по имени, чтобы заверить его, что с ней все в порядке.

- Эдвард.

Конечно, этого ему не достаточно.

- Клянусь, я раскромсаю вас на кусочки и скормлю свиньям! Отпустите мою жену!

Джаспер совершает огромную ошибку, когда пытается броситься на помощь к рыцарю. Его избивают. Звуки ударов и стоны оруженосца отходят на второй план, когда она видит отца: он медленно приближается к её мужу. Он вальяжно приседает перед рыцарем, у неё перехватывает дыхание. Отец не обратил на нее ни малейшего внимания, это не сулит ничего хорошего. Вместо этого она слышит, как отец делает её мужу самое мерзкое предложение, которое только можно себе представить, лишь бы он отказался от нее.

- Эдвард, нет! – умоляет она.

- Нет, я не стану, - отвечает её муж и пытается дотянуться до шеи её отца, но его удерживают слишком много стражников. Десяток коленей впиваются ему в спину. Она всхлипывает, услышав его выдох.

- Нет, отец! – кричит она. - Я никогда не отрекусь от своего мужа. Я люблю его!

Она молится, чтобы её слова убедили отца в тщетности его попыток разлучить их. Она молится, чтобы он отпустил их или убил обоих, чтобы они были вместе в вечности.

Её отец фыркает как кабан. Впервые за вечер он обращает на нее внимание. Вместо того чтобы отпустить их или убить, он приказывает ввести Кейтлин.

Сделав глубокий вдох, она смотрит на Кейтлин, её вводят стражники. Они идут по бокам от нее, но не прикасаются. Она сделала свой выбор: заключила сделку с дьяволом, и сейчас с ней обращаются как с женщиной благородных кровей. И хотя она плачет, она продолжает стоять и ждет, когда её объявят следующей женой сэра Эдварда.

Без тени сомнения её муж заявляет, что не возьмет в жены ни Кейтлин, ни любую другую девушку. Они должны оставаться верными своей любви. Несмотря на все безумие вокруг них, на её губах появляется улыбка.

- Это ложь, отец! – шипит она. - Я знаю, что вы пытаетесь сделать своей жестокой ложью, но у вас ничего  не получится. Вы не ослабите мою веру в мужа.

Однако лорд Карл продолжает попытки разрушить их союз. Он призывает отца Мишеля, священника, обвенчавшего их. Несколько минут она заверяет отца, что её с Эдвардом союз был доведен до конца всеми возможными способами, но все же священник отменяет их брак.

- Не-е-е-ет! – кричит она в исступлении, потому что если брак отменен, то тогда… тогда…

Все происходит в мгновение ока. Зал растворяется в безумии. Эдвард едва не сходит с ума от ярости. Он проклинает её отца и отказывается подчиниться. Её отец теряет остатки самообладания.

Она кричит в бессильной ярости, её удерживают на месте. Она видит, как избивают её мужа, его прекрасная благородная кровь проливается. Она пытается вырваться, но её крепко держат, хватка настолько сильная, почти нечеловеческая. Она не может ничего поделать, только смотреть, как её муж и её отец борются за неё.

И все это время лорд Джейкоб… или кто-то похожий на лорда Джейкоба сидит за столом, наблюдает за разворачивающейся сценой и усмехается. Он уверен, что победил, когда её отец объявляет, что отдаст её ему, несмотря на протесты Эдварда. Другой человек за столом, тот, у которого ярко-голубые глаза, бесстрастно следит за происходящим. 

Её переполняет ярость, и в тот момент она объявляет то, что держала в секрете, то, в чем до недавнего времени не была уверена, то, что собиралась рассказать дома мужу наедине, когда они бы занялись любовью, когда их тела соединились бы в единое целое так же, как соединились их души. Его сильное семя проникло в нее и создало… жизнь.

- Ты не можешь отдать меня лорду Джейкобу. Я жду ребенка.

Сумасшествие тут же прекращается. Она слышит лишь хриплое дыхание мужа. Возможно, краем глаза она замечает ярость и ненависть лорда Джейкоба, но все её внимание обращено к мужу.

- Я жду ребенка, - повторяет она сквозь слезы. Её сердце разбито, потому что ей приходится сообщать эту новость в таких обстоятельствах. – Я жду ребенка, Эдвард, нашего ребенка.

- Беллария, - выдыхает он. – У нас будет ребенок.

- Нет, не будет!

Через несколько мгновений она оказывается в руках мужа, она чувствует тепло его прикосновений, но там, где его руки не касаются её тела, она чувствует холод. Все лица и голоса превратились для нее в размытое пятно, кроме голоса и лица её мужа. Она слышит его сдавленные рыдания.

- Прости меня, - его теплая ладонь касается её щеки. – Прости меня, моя Беллария.

Она открывает рот, чтобы сказать ему, что теперь она всё видит и всё знает. Но она не может произнести ни звука.

- Дождись меня, моя жена. Дождись меня, как и обещала… всегда и навсегда. Я найду тебя, Беллария, куда бы ты ни отправилась, и мы будем вместе навечно.

Улыбка появляется на её губах. Она прикасается к протянутой к ней крошечной ладошке… а затем… всё исчезает.

***

- Белла… - Эдвард осторожно поднял наши переплетенные руки и прижал их к моему животу. Его лицо исказила боль.

В тот момент перед моими глазами пронеслась сцена в замке. Эта часть прошлой жизни отразилась в моем сознании, в моей памяти, и теперь я знала, что она чувствовала перед смертью, как сильно страдала, я знала, что мы потеряли – не только друг друга, гораздо больше.

- Нет, - выдохнула я. – Боже, нет.

- Ты ждала ребенка, когда тебя убили, - проговорил он. Черты его лица исказились: если бы он мог плакать, то из его глаз покатились бы слезы. – Ты была на раннем сроке, я ничего не знал… а твои сны… твои сны только начинались. Ты предупреждала меня не встречаться с Карлом. Ты хотела сбежать, но я отказался. Если бы я послушался тебя тогда, ничего бы не случилось. Мы бы не потеряли друг друга и нашего ребенка. Теперь ты понимаешь, что я должен был отомстить не только за тебя… но и за нашего ребенка.

Я притянула его к себе и обвила за шею. Я уткнулась лицом ему в плечо и расплакалась.

- Эдвард…

- Белла, мне так жаль. Прости меня, моя любовь. Я подвел вас обоих.

- Ты не подвел нас. Это не твоя вина, Эдвард,- заверила я его сквозь слезы. – Боже, в этом нет твоей вины. Как ты мог остановить то, что происходило? В этом нет твоей вины.

- Как ты можешь говорить так после всего, что я тебе рассказал? – прошипел он.

Я отстранилась и посмотрела ему в глаза.

- Потому что я только что всё увидела, Эдвард, - я все еще тихо плакала. – Я все видела и все чувствовала. И я знаю, что в этом нет твоей вины. Я не верила в это тогда, не верю и сейчас. Боже, прошу не говори мне, что ты почти тысячу лет нес этот груз вины?  

Он опустил взгляд.

- С тем же успехом я мог бы вспороть твою утробу и убить нашего ребенка.

- Нет, - выдохнула я в ужасе, сжимая его волосы и заставляя посмотреть на меня. – Послушай меня, Эдвард Мейсен. Никогда, слышишь, никогда не смей так думать. Я никогда не винила тебя, потому что в том, что произошло, нет твоей вины, - уверенно сказала я. – Нас предали многие люди, моя любовь. Если ты хочешь кого-то обвинить, то можешь обвинить меня.

Его глаза сверкнули.

- Что? – выпалил он.

- Может, мне не стоило говорить, что я жду ребенка. Может, я должна была знать, что барон Карл никогда не примет наш брак.

- И ты бы сделала другой выбор? – прорычал он. – Ты бы вышла замуж за лорда Джейкоба?

- Нет, конечно нет! – ответила я. – Возможно, в этом-то и была суть. Не было никакого решения. Все было подстроено, едва мы вошли в замок. Возможно, нас предали задолго до этого.

Эдвард молча смотрел на меня, изучал, пытался понять, искренне ли я говорю или просто хочу его утешить. Конечно, я говорила искренне, но чувство утраты поглощало меня. Не только из-за того, что мы перенесли эту утрату почти тысячу лет назад, но и потому, что в этой жизни я никогда не задумывалась о детях всерьез. Но в тот момент… в тот момент мне показалось, что мое чрево разорвали в клочья.

Следующие слова Эдварда пронзили мои и без того рухнувшие надежды.

- Белла… ты должна понять, тогда был мой единственный шанс подарить тебе ребенка.

- Возможно, есть какой-то другой способ, - прошептала я.

- Нет, моя любовь, - он медленно покачал головой, а затем обхватил мое лицо ладонями. – Нет. Нет никакого другого способа. Это никогда не случится. Во мне нет ничего живого, Белла. Мой вид не создает жизнь. Мы создаем лишь смерть.

- Но мы бы могли усыновить ребенка, верно? -  с жаром спросила я, удивляясь своей напористости. – Когда все закончится, мы сможем усыновить ребенка и тогда…

- Как мы это сделаем, любовь моя? – перебил он. – Как мы объясним ребенку, что его или её отец вампир? Да, мы можем что-то скрыть, то представь, что мы скажем ребенку, когда я буду возвращаться с охоты с красными светящимися глазами? Как мы объясним ребенку, что мои глаза чернеют от гнева или страсти? Как мы объясним мои холодные прикосновения? Как объясним, что я не старею, как обычные люди?

- Я не знаю, Эдвард! Я не знаю, - всхлипнула я. – Но мы бы что-нибудь придумали.

- Белла… - он сглотнул. – Я хотел бы все изменить, но не могу.

- И все же ты не хочешь обратить меня?

- Нет, - решительно ответил он. – Нет, Белла. Не сейчас. Не так. Белла, я не ангел. Я эгоистичное создание. Единственной чистой вещью в моем существовании была моя любовь к тебе. После солнцестояния, когда все будет позади, мы примем решение. Ты сама выберешь, что ты по-настоящему хочешь. Возможно… лучше для тебя выбрать кого-то, кто сможет дать тебе то, что не смогу дать я.

Он внимательно посмотрел на меня.

Во мне вспыхнуло отчаяние, оно охватило меня подобно огню. Страх сковал мою грудь, мое сердце сжалось. Мне было трудно дышать, но в то же время хотелось кричать о несправедливости.

Несмотря на все творившееся безумие, одну вещь я знала точно.

Когда я сняла блузку и отбросила её в сторону, Эдвард молча смотрел на меня. Я расстегнула бюстгальтер и позволила ему упасть, Эдвард снова не проронил ни слова, лишь смотрел на меня. Я толкнула его, заставляя лечь на кровать, и оседлала его. Одной рукой он поднял мою юбку, другой – расстегнул свои джинсы. Я приподнялась, а затем опустилась на него. Мы выдохнули.

Не медля ни секунды, я начала раскачиваться, прижав ладони к его груди для равновесия. Эдвард схватил меня за бедра.

- Мне нужен только ты, - выдохнула я, не отводя взгляд от его темных глаз.

- Тогда возьми меня, потому что я твой, - хрипло ответил он.

Мы двигались в идеальном безумном ритме, ритме, который за короткое время стал моим утешением, моей силой, безупречным способом потерять себя и забыть о сумасшествии, поглощающем нас. Эдвард приподнял меня, а затем опустил, и так снова и снова. Мне хотелось расплакаться, так сильно я в нем нуждалась. Когда он грубо или нежно, быстро или медленно наполнил меня, я запрокинула голову, его толчки унесли меня туда, где не существовало ничего.

- Эдвард, - выдохнула я. – Эдвард, мне нужна только твоя любовь.

Он сел подо мной, обхватил меня за подбородок. Кончики пальцев другой руки танцевали на моей спине. Наши бедра приближались и отдалялись, моя грудь прижималась к его груди. Мы были так близки, как только могут быть близки люди.

- Возьми её, - прошептал он. – Она твоя.

Мы стонали и выдыхали, его черные глаза проникали в меня, он целовал меня в губы, затем касался губами шеи и груди.

- Эдвард, - прошептала я, мои движения стали отчаяннее. – Эдвард, мне нужна лишь твоя любовь.

Он снова притянул меня за бедра, толкаясь в меня. Наши тела слились воедино, как и наши души. Пружина внутри меня разжалась, тепло разлилось по моему телу. Я вцепилась в волосы Эдварда, чтобы мое сердце не разорвалось.

- Так возьми её, моя любовь. Возьми меня, - выговорил он, пленив мои губы. Он вдохнул мой последний всхлип, рваное дыхание после безупречного оргазма. – Я навеки твой.

- Навсегда, - я выдохнула ему в рот. – Я сделала свой выбор, я выбрала тебя навсегда, Эдвард, ты мой в вечности.

Он вошел в меня, его жар опалил меня. Уткнувшись лицом в мое плечо, он кончил.

- Мы вместе всегда и… навсегда, моя любовь.

***

Через некоторое время я проснулась. Я даже не заметила, как задремала. Я была в объятиях Эдварда, чувствовала его теплое дыхание на своей шее.

- Я хотел попросить тебя кое о чем, - пробормотал он, заметив, что я проснулась.

- О чем? – прошептала я.

- Не возвращайся в свою квартиру. Останься со мной.

Несколько недель назад, даже несколько дней назад его просьба была бы воспринята в штыки, мне бы показалось, что моя свобода ущемлена, и я бы обиделась, что он думает, что я не могу позаботиться о себе.

- Хорошо, - выдохнула я.

Он перевернул меня на спину и навис надо мной. Его глаза, яркие и зеленые, практически светились в темноте комнаты. В моей голове пронеслись совсем другие образы.

Но следующие слова Эдварда прогнали прочь все мысли и воспоминания из моей головы.

- А еще… выходи за меня, Белла. Стань моей женой после солнцестояния. Обо всем остальном мы можем подумать после солнцестояния.

На несколько мгновений я задержала дыхание. Несмотря на всю важность момента, я боялась, как мое согласие остаться могло быть связано с предложением. Да, было глупо все еще ревновать к прошлому, особенно после всего, что я пережила. Прошло несколько секунд, я так ничего и не ответила, Эдвард начал беспокоиться, и в тот момент я улыбнулась и выдохнула.

- Хорошо.

***

Когда тем же вечером мы вышли из спальни, мой папа ждал на террасе. Сквозь стеклянную стену он смотрел на средневековый сад. Его левая рука была перебинтована, а правую он прятал в кармане. То, как он вел себя, не могло не вызывать уважения.

Когда я подошла к отцу, Эдвард не последовал за мной, остался на расстоянии. Эммет и Джаспер сидели за столом в другом конце комнаты.

- Мне сказали, что этот сад был создан для тебя, - начал мой отец, все еще не поворачиваясь ко мне лицом. – Мне сказали… твой дар превосходит то, что я видел или мог представить.

- Да, - тихо ответила я. – Так и есть.

Он тяжело вздохнул.

- Мне непросто осознать всё, что мне рассказали за последние сутки.

- Знаю, папа, но ни о чем не волнуйся. Через пару дней твоей руке станет лучше, и ты сможешь вернуться в Форкс.

- Значит, я должен вернуться в Форкс, возобновить работу и забыть обо всем?

- Так будет лучше, папа. Джаспер говорит, что твое плечо скоро заживет, и ты сможешь просто…

Наконец, он повернулся ко мне лицом, его грудь вздымалась.

- А как же то, что сказала твоя мать? Она сказала отвести тебя в шале, Белла, - он склонился ко мне. – Я не оставлю тебя наедине с тремя… мужчинами, как бы сильно ты им не доверяла.

- Папа, - выдохнула я.

- Сэр, - процедил Эдвард сквозь зубы, - уверяю, что для нас нет ничего важнее…

Не успел Эдвард закончить фразу, как мой отец жестом попросил его замолчать.

- Сынок, мне рассказали, что моя дочь была твоей женой в другой жизни. Твои друзья столько всего мне рассказали, но, как бы безумно это не звучало, больше всего меня потрясло то, что я увидел здесь за последние сутки. Если я не хочу признать, что сошел с ума, я выслушаю то, что ты хочешь мне сказать.

Через всю комнату я чувствовала напряженное негодование Эдварда, которое усилилось, стоило моему отцу перевести на него свой холодный взгляд.

- Но тебе нужно понять одну вещь: возможно, она и была твоей женой тысячу лет назад в другой жизни, но в этой жизни она двадцать четыре года моя дочь. Так что позволь мне поговорить с ней.

Я могла лишь предположить, что Эдвард кивнул, несмотря на неприкрытую ярость. Не сказав Эдварду ни слова, мой отец снова посмотрел на меня.  

- Белла, я не уезжаю, - твердо сказал он. – Те двое других… молодых людей рассказали мне о солнцестоянии и его значении, и мы обсуждали... – он снова глубоко вздохнул и зажмурился. Открыв глаза, он продолжил. - Я думаю, что твоя мать имела в виду нас всех, в том числе этих троих мужчин, - неохотно добавил он, - когда говорила о необходимости спрятаться. Мы бывали там, когда ты была маленькой. Она сказала: «Отведи их в шале».

Я сглотнула.

- Верно, - согласилась я. – Возможно, именно это она и имела в виду.

- Тогда идем! – тут же сказал отец.

- Не сейчас, папа. До конца семестра осталось полторы недели. Я не могу никуда ехать сейчас.

Он снова зажмурился, словно пытаясь сдержаться. Когда он открыл глаза, я не была уверена, что он держит себя в руках.

- Черт возьми, Белла. Для тебя так важно завершить семестр?

- Белла, должен сказать, что согласен с твоим отцом, - вставил Эдвард.

- Я тоже, - добавил Эммет.

- И я, - сказал Джаспер.

- Почему это не должно быть для меня важным? – нахмурилась я. – Если наша цель – пройти через все живыми и невредимыми, то моя карьера важна.

- Может, тебе попросить отпуск, моя любовь, - предложил Эдвард. – Время, которое ты тратишь на университет, лучше потратить на работу над даром. У нас осталось меньше двух недель.

Я повернулась к нему.

- Если мы переедем в шале и будем прятаться там до солнцестояния, то я согласна. Но мне нужно закончить этот семестр. Я буду тренироваться каждую свободную минуту, но мне нужно, чтобы в моей жизни было что-то нормальное, чтобы не сойти с ума.

Эдвард сжал челюсти. И хотя он не был в восторге от моих рассуждений и предпочел бы спрятаться в шале прямо сейчас, он все же уступил и молча кивнул.

-  Хорошо, - сказал мой отец. – В любом случае я не вернусь в Форкс, пока все не закончится. Я возьму отпуск в больнице. Скажу, что упал и собираюсь лечить ушиб, - с сарказмом сказал он.

- Папа, я переезжаю сюда, - предупредила я. – Мы с Эдвардом обсудили это несколько минут назад. И мы… поженимся, - улыбнулась я. – После солнцестояния.

На моих глазах отец побледнел.

- Хорошо. Не уверен, могу ли вас поздравить. Давайте сначала переживем солнцестояние. Я останусь в твоей квартире.

- Возможно, будет лучше, если вы останетесь здесь, сэр, - бесстрастно сказал Эдвард. – На данный момент я бы хотел, чтобы мы все жили под одной крышей.

Я удивленно посмотрела на Эдварда. Он пожал плечами, но через пару мгновений я поняла, в чем смысл его предложения. Я лишь надеялась, что мой отец тоже поймет. Я повернулась к нему.

- Что ты скажешь, пап? Как ты думаешь, ты сможешь жить в одном доме с вампирами до конца семестра, а потом еще пару дней в шале до солнцестояния?

Карлайл Каллен не сразу ответил на мой вопрос. Я могла лишь представить, что творилось в его голове в тот момент. Он столько всего узнал за сутки, что, думаю, он испытал больший шок нежели я. По крайней мере, я узнала о том, что было моим прошлым, а вот мой бедный папа оказался втянут во всю эту историю из-за любви к женщине, которая умерла больше двадцати лет назад. Он снова вздохнул, затем подошел ко мне и положил здоровую руку мне на плечо. Я почувствовала, что мне снова шесть.

- Для тебя, Белла, я и не с таким справлюсь. Знаю, на протяжении многих лет я не был образцовым отцом. Я многое понял неправильно, но ты моя маленькая девочка, и я сделаю все, чтобы защитить тебя.

- О, папа, - я обняла его, стараясь не задеть поврежденное плечо. В его теплых объятиях я чувствовала себя в безопасности.

Это был один из тех редких моментов, которые случаются перед штормом, небольшое затишье, когда на небе появляется солнце. Так случилось, что под одной крышей собрались четыре самых дорогих для меня человека и ради меня они были готовы заключить перемирие. В свою очередь я собиралась научиться использовать свой дар, чтобы защитить их всех и уберечь в своей жизни… навечно.

- Кажется, все-таки хорошо, что её отец здесь, - пробормотал Джаспер.

Я отстранилась от отца и проследила за взглядами всех остальных.

За стеклянной стеной появилось солнце. Тучи рассеялись. Расцвели вишневые деревья. Скрытые за высокими деревьями и решетками в воздухе парили цветы самых разных размеров, форм и цветов. Внутри цветочного круга сверкал фонтан, брызги разлетались во все стороны: от цветка к цветку, словно все они играли в догонялки. Лучи солнца отражались и искрились в каждой капле.

- Ничего себе, - мой отец выдохнул и провел здоровой рукой по моим волосам.

- Ладно!

Все повернулись на громкий возглас Эммета. Он широко улыбался. Заметив, что он привлек наше внимание, Эммет потер ладони.

- Теперь давай покажем твоему папе, что ты еще умеешь, сестренка.  
 

Мы снова вернулись в Средние века и увидели события тысячелетней давности глазами Беллы. Как вы думаете, обратимся ли мы к сцене в замке ещё раз? Или в этот раз можно поставить точку?

Большое спасибо всем, кто поддерживает историю комментариями! Перефразируя цитату из истории - «Вы – наша сила».