Но большом экране лекционного зала появилась фотография, на которой был запечатлен молодой и красивый Ричард Гир в кольчуге. На снимке он целовал длинноволосую Джулию Ормонд. Я сжала руки в кулаки и тут же разжала. Я всегда так делала, когда нервничала. Пока никто в аудитории не видел, я повторила этот жест. Затем глубоко вдохнув, начала лекцию.

- Гвиневра, прекрасная королева Камелота, влюбилась в сэра Ланселота, печально известного рыцаря Круглого стола, и таким образом предала своего мужа короля Артура. Их любовь послужила началом для цепочки событий, которые в итоге положили конец легендарному королевству.

Я незаметно сделала еще один глубокий вдох и переключила презентацию на следующий слайд. На картинке появился рекламный постер канала «Netflix», на котором человек в зеленом трико всматривается в глаза прекрасной длинноволосой девы.

- Робин Гуд грабил богатых людей, а награбленное раздавал бедным крестьянам. Затем он влюбился в деву Мэриан, которая была обещана злобному Шерифу Ноттингемскому. Любовь Робин Гуда к Мэриан стоила ему гораздо больше, чем он только мог представить.

Я снова переключила слайд.

- И, наконец, более правдивая, но столь же легендарная история любви между королем Эдуардом Четвертым и Елизаветой Вудвилл, вдовой с двумя детьми. Их брак потряс всё королевство и привел к знаменитой войне Роз и хаосу внутри королевского двора, в том числе к заговорам против влюбленных и их детей.

Оставив слайд на экране, я обратилась к аудитории.

- Это лишь некоторые романтические легенды, возникшие в эпоху европейской истории, известную как Средневековье или Средние века. Хронологические рамки Средневековья охватывают период с пятого по пятнадцатый век, то есть оно длилось около десяти веков. О чем еще, кроме романтических легенд, вы думаете, как слышите слово «Средневековье»?

- О замках.

- Верно. После вторжения в Англию Вильгельма Завоевателя в 1066 году норманнские аристократы построили огромное количество замков, чтобы обезопасить себя, но в то же время оставить без защиты крестьян и недоброжелателей. В этом семестре мы еще не раз обратимся к средневековым замкам Англии. Что еще?

- Феодальная система.

- Верно, - подтвердила я, почувствовав, как в животе образуется узел. Я могла обсуждать Средневековье двадцать четыре часа в сутки и не устать. – Норманнские завоеватели принесли в средневековую Англию систему феодализма и разделение на классы. В этой системе переход из одного социального слоя в другой был невероятно сложен, если не сказать, что невозможен. Феодализм продолжался много веков, а его последствия мы можем увидеть и в наши дни. Мы будем много говорить и о феодализме. Что еще?

- Горячие рыцари в сияющих доспехах с длинными мощными мечами.

Где-то в середине аудитории несколько девушек глупо захихикали. Их недалекий ответ дал мне ясно понять, чего мне стоит ждать от них на протяжении семестра.

- Я полагаю, что некоторые рыцари, вероятно, и были красивы, но не настолько, какими их показывают в голливудских фильмах. Они были воинами, и у них были шрамы. Их доспехи, скорее всего, не сияли на солнце, потому что были забрызганы кровью. Так или иначе, в этом курсе, обсуждая значение рыцарства в средневековой Англии, мы не будем сосредотачивать внимание на внешности рыцарей или длине их мечей.

Очевидно, настало время развеять навязанные Голливудом образы Средневековья. Я переключила презентацию на следующий слайд. По аудитории пронесся удивленный вздох. На слайде - конные рыцари пронзали мечами невооруженных крестьян, их оружие побагровело от крови; на втором изображении – черно-белом – несколько повешенных, их истощенные лица ужасали. На следующем слайде – женщина-простолюдинка, на лице гримаса ужаса, её юбки задраны, а дворянин прижимается к ней.

В лекционном зале воцарилась тишина. Перед студентами оказались более реалистичные образы Средневековья, кто-то откашлялся. Теперь, когда их внимание было полностью сосредоточено на теме, я продолжила.

- Многие писатели и поэты, как например, Кретьен де Труа, Говард Пайл и, конечно, Шекспир увековечили в истории Средневековье как эпоху романтизма и героизма. – Я уверенно прошлась перед аудиторией. – В их произведениях изображены герои в сияющих доспехах, а если мы вспомним Дисней, то на ум приходят сказки с хорошим концом, где добро всегда побеждает зло, и всё настолько прекрасно, что в их честь строятся замки развлечений с дешевыми сувенирами.

Для большего эффекта я сделала паузу.

- Однако… куда более справедливо было бы назвать Средневековье эпохой буйства жестокости. В Средневековье продолжительность жизни была крайне мала: люди погибали от болезней, от меча завоевателей и угнетений. У людей не было никаких прав, женщины были пешками или машинами для вынашивания наследников… А еще люди были плохо знакомы с гигиеной и не чистили зубы.

Студенты засмеялись, я посмеялась вместе с ними. Шутка прошла даже лучше, чем я ожидала. Это были мои первые занятия со студентами по теме «Феодальное общество» в цикле лекций, посвященных средневековой Англии. Возможно, сейчас я могла немного расслабиться на следующие пятнадцать минут лекции.

Где-то на последнем ряду поднялась рука, и из темноты раздался твёрдый голос:

- Это было непростое время, да… но, вероятно, не совсем верно говорить о том, что в эпоху Средневековья не было любви или что роль женщины заключалась лишь в вынашивании детей.

Мой пульс ускорился, кровь помчалась по венам. Но я улыбнулась своему внезапному внутреннему волнению и голосу в темноте, который не был со мной согласен.

- Вероятно, Средневековье не было полностью лишено любви или уважения к женщинам, но я сомневаюсь, что это было повсеместно распространено, потому что основная проблема большинства людей того времени – прожить больше тридцати лет.

В надежде, что студент, сидящий где-то там в темноте не почувствует себя неловко или смущенно, я улыбнулась. В конце концов, я здесь была преподавателем со степенью по предмету. Студент был только… студентом.

Я увидела, что студент тоже улыбнулся, в тусклом освещении его зубы были ослепительно белыми.

- Может и так.

Мы смотрели друг на друга чуть дольше, чем нужно, прежде чем мне удалось разорвать зрительный контакт. В окутанной тьмой аудитории глаза студентов были такими блестящими, что почти светились в темноте. Зубы и глаза – вот и всё, что я видела. Это немного смущало.

- На чем я остановилась? – спросила я, стараясь успокоить себя, но поняла, что потеряла нить лекции. – Хорошо, давайте пойдем дальше. Сегодня утром я собиралась повторить с вами…

- Но как-то эти истории должны были появиться, согласитесь, доктор Каллен?

Я сжала ладони в кулаки и разжала, и тут же спрятала руки за спиной. Затем, глубоко вдохнув, я снова обратила внимание к скрытому в темноте студенту.

- Мой отец тоже доктор Каллен, - улыбнулась я. – Поэтому для меня странно, когда ко мне обращаются так же. Возможно, это немного непривычно, но я бы предпочла, чтобы вы обращались ко мне по имени – Белла.

- Хорошо… Белла.

И мне вновь было сложно разорвать зрительный контакт с ним. Но я заставила себя моргнуть и поспешила к своему столу, чтобы посмотреть список студентов.

- А вы мистер?..

- Мейсен. Эдвард Мейсен. Но, пожалуйста… Белла, зовите меня Эдвард.

Я подняла взгляд на аудиторию и посмотрела в темноту. Я сжала губы. Во-первых, он представился в манере, как это делал Бонд, Джеймс Бонд, что заставило меня еще сильнее нервничать. От нервов мне захотелось посмеяться над тем, как он произнес свое имя, но я сдержалась и избежала неловкости. Во-вторых, было что-то странное в том, как он произнес моё имя, словно я разрешила ему произнести имя запрещенного божества. В-третьих, и это самое главное, меня удивила моя собственная инстинктивная реакция на его имя. Мое сердце забилось чаще, а ладони вспотели, как будто его имя было мистическим и величественным, а не одним из самых старых имен в английском языке.

Его голос мог быть в эпицентре бури, бушующей во мне. В нем была командирская сталь, словно его обладатель руководил войском, а не находился в тени лекционной аудитории. Казалось, что этот студент старше остальных, более сведущ в том, каким тоном и что говорить, и более… опытен. Более того, его голос проникал в самое сердце. Возможно, он недавно закончил службу в армии и теперь учился на пособие для демобилизованных солдат. Или он получал второе образование.

И почему я проводила столько времени, размышляя над всеми этими вещами? На мгновение я испугалась, что студенты могли прочитать мои запутавшиеся мысли. Я оглядела аудиторию, на меня смотрели лишь с легким нетерпением. Очевидно, все эти мысли пронеслись в моей голове за пару секунд.

Нельзя было отвлекаться. Это мое первое занятие в качестве лектора, и мне нужно было сконцентрироваться на материале, но сделать это было не так-то просто. Мистер Мейсен внимательно смотрел на меня, как будто пытался понять.

- Мистер Мейсен… Эд-вард, - запнулась я на его имени. – Те истории лишь прекрасная фантазия нескольких мыслителей минувших тысячелетий. Чтобы вычленить красоту из такого мрачного периода, нужно обладать изобретательным умом…

- Но их изобретательность появилась откуда-то, не так ли, Белла? Есть что-то, что озарило их, что-то, что пробудило воображение – какая-то основа для творчества.

- Я согласна, но…

- Вернемся, например, к истории Короля Артура, Ланселота и Гвиневры. Вероятно, их легендарная история берет начало в настоящей истории, которая произошла, скажем, четырьмя веками ранее. Возможно, однажды какой-то молодой рыцарь влюбился в молодую прекрасную умную девушку знатных кровей, а король… или лорд, который считал себя королем, был против их брака. – Он замолчал и сглотнул, а затем, прочистив горло, продолжил: - Возможно, в другой версии этой же истории рыцаря звали Робин Гуд, он был молодым человеком, который тайно помогал крестьянам и нищим, но отказался ото всего ради своей возлюбленной Мэриан, потому что, когда он влюбился, ничто больше не имело значения.

- А как же Эдуард Четвертый и Елизавета Вудвилл? – я выгнула бровь. – Вы думаете, что они не существовали, а их жизнь еще одна вариация истории о рыцаре и его несчастной возлюбленной?

- Нет, они существовали, - ответил Эдвард так уверенно, словно мог за них поручиться. – Но возможно, вдохновением для Шекспира послужила не только жизнь Эдуарда Четвертого и его жены, но и те возлюбленные, которые жили и любили друг друга веками ранее. Возможно, Шекспир черпал вдохновение в их истории не только для этой трагедии. Возможно, любовь рыцаря была такой всеобъемлющей, такой прочной, такой… преданной, что из века в век вдохновляла творцов на произведения, даже если первоначальная легенда и её мрачные стороны были забыты.   

Я лишь фыркнула.

- Значит, теперь вы утверждаете, что рыцарь – это только легенда?

Мистер Мейсен… Эдвард усмехнулся.

- Белла, я не говорил, что он – легенда. Я лишь предположил, что его любовь была легендарной.

Я выдохнула.

- Вы говорите так, словно лично знали этого рыцаря.

Он снова усмехнулся.

- Если бы я знал его, то мне бы сейчас была тысяча лет, да?

По лекционному залу пронесся сдавленный смех.

- Ты определенно не выглядишь на тысячу лет.

Идиотки в середине лекционного зала захихикали над глупым комментарием. К моим щекам прилила кровь от злости, что у меня не получается контролировать аудиторию. Я подумала, что было бы неплохо попросить мистера Мейсена покинуть класс, пока он окончательно не перетянул внимание аудитории на свои небылицы.

Однако, несмотря на то, что все смеялись, сам Эдвард Мейсен оставался серьезным. Его ухмылка исчезла, а ярко-зеленые глаза вспыхнули в темноте.

- Белла, простите, что перебил вас своими неуместными размышлениями. Я хотел лишь поделиться мыслями, а не проявить неуважение. Я не собирался спорить с вами.

- Хорошо, - холодно ответила я.

- Тем не менее, я хотел бы добавить еще кое-что, если можно: я убежден, что и среди высших сословий, и среди крестьян были те, кто ежедневно чистил зубы и мылся. Продолжайте, пожалуйста.

- Что ж, мне бы не хотелось, чтобы вы покинули эту аудиторию с неправильными представлениями о средневековой гигиене, так что спасибо за пояснение. – Я злобно улыбнулась ему, давая понять, насколько меня раздражают его комментарии. – Тем не менее, вне зависимости от того, существовал этот рыцарь или нет, как я отмечала ранее, мы не будем обсуждать в этом курсе лекций ни томящихся от любви рыцарей, ни их душераздирающие истории любви.

- Конечно, нет. Еще раз простите, - его покорный тон был так неуместен в сочетании с командным голосом. Я тут же почувствовала себя худшим преподавателем.

Ну же, Белла, он всего лишь студент, который играет роль защитника дьявола.

- Все в порядке, Эд-вард, но давайте не будем далеко отходить от темы лекции. Объем материала, который нам нужно изучить в этом семестре, огромен, а лекций не так много.

- Да, вы правы, Белла.

И когда я вернулась к своему конспекту лекции, больше всего я молилась о том, чтобы мистер Эдвард Мейсен не заметил, как дрогнул мой голос.

ФОРУМ