Жизнь и природа идут рука об руку. Минуты, часы и дни накапливаются и превращаются в недели. Недели становятся годами, которые в мгновение ока перетекают в десятилетия. Десятилетия превращаются в века, жизненный цикл продолжается, потому что однажды так установила Природа. Ни для кого нет исключений. То, что началось с яйца, неотвратимо видоизменится.  У гусеницы нет другого пути, как стать куколкой, которая превратится в бабочку, она даст жизнь другим бабочкам, а затем… умрет.

Однако мы, люди, нередко хотим не повиноваться Природе. Мы проклинаем краткость нашего века и боремся за жизнь: используем диеты и прячемся от солнца. А если ничто не помогает, то хотя бы ботокс дарит нам ощущение того, что время не властно над нами. Но как бы мы ни боролись со временем, цикл жизни неизменен. Мы стареем. Магии, которая могла бы остановить ход времени, не существует.

Вот о чем я думала ранним утром в понедельник, сидя под вишневым деревом в университетском дворике. Признаться честно, эти размышления не были последствием какого-то важного или значимого события. Такие события и не были нужны, так как каждую ночь, начиная с пятницы, я боролась с кошмарами.

Тогда я смотрела за тем, как опадал вишневый цвет деревьев, нежно-розовые лепестки невесомым ковром устилали университетские лужайки. Теперь, неделю спустя, розовые и алые лепестки уступили место зелени листвы, а цветы с их ароматным багровым центром устилали траву и дорожки. Цветы увядали. Близился их час, и я ничего не могла изменить.

Задумчиво вздохнув, я перевела взгляд с вишневых деревьев на книгу, лежащую у меня на коленях. Я взяла её сегодня утром в библиотеке. Открытый ноутбук лежал рядом со мной: на экране – план сегодняшней лекции, который я игнорировала последние несколько дней.

Спустя несколько минут я запустила пальцы в волосы и пробормотала ругательство, захлопнув еще одну бесполезную книгу. Затем я поставила себе на колени ноутбук.

- Ладно, Беллария, если ты хочешь играть в прятки, то тебе придется подождать, потому что мне нужно посмотреть план лекции, которая начнется меньше, чем через час.

Да, в выходные я всегда всё доделывала, но только не в этот раз. Я стала говорить сама с собой, и мне казалось, что я схожу с ума. Следующие полчаса я пыталась сосредоточиться на плане лекции. Я была преподавателем истории, черт возьми, новичком, мне доверили целую аудиторию студентов. Мне нужно было сосредоточиться, чтобы меня не уволили посреди первого семестра.

Да, что бы я ни делала, последняя строфа ЭСМ к «Легенде о двух родословных и происхождении Белларии», в которой сосредоточилась вся преданность автора к его возлюбленной Белларии, снова и снова повторялась у меня в голове. У меня было много вопросов:

Кто такой ЭСМ, и почему он написал легенду?

Как можно объяснить разницу во времени между написанием легенды и временем, когда предположительно жила Беллария?

Что значат слова «Отныне мне известно, зачем я остаюсь» и «я буду ждать тебя, моя любовь»? Были ли эти строки вымыслом?

У меня было много вопросов к каждой строчке. Я читала последнюю строфу про себя вчера вечером, когда готовила запеченный сыр, о котором мечтала все выходные, читала её в душе перед сном… и даже во сне. Стих настолько глубоко проник в меня, что незаметно для себя, я стала набирать его в плане лекции.

- Прекрасно имя твое, Беллария, - прошептала я. – Воспевать его буду я беспрерывно. Музы песнь пронесут…

- …сквозь года, вечной любовь будет моя.

Пальцы замерли над клавишами.

Приближаясь, глубокий сильный голос закончил строку песни. Он выдохнул эти слова мне на ухо. По телу прошла дрожь. Он ласкал каждый слог, как  ласкают нежную щеку или тело. Точно так же он ласкал её имя на прошлой неделе. И так же, как и в первый раз, в темноте лекционного зала, я не слышала его голос, я чувствовала его в своей крови.

- Беллария, ты душа и сердце моё, отринь все сомненья и забытьё. Пусть час пробьет, и жизнь прожита, знай, воспевать тебя буду всегда… Навсегда.

Медленно я повернулась на голос. Я боялась, что это снова всего лишь сон, который рассыплется от любого резкого движения.

- Как и всегда и навсегда, - эти слова мы произнесли вместе. Я тонула в его бездонных глазах и думала, снится ли мне все это, или я просто представляю себе, как Эдвард произносит эти слова.  Утренний легкий ветерок ласкал вишневые цветы, птица взмыла в небо.

- Ты знаешь эту песнь.

Он ответил не сразу. Эдвард закрыл глаза и сглотнул. На его лице пронеслось столько эмоций, что я не успела их прочесть. Когда он наконец открыл глаза, его лицо было бесстрастным, легкая улыбка играла на губах.

- Да, профессор Каллен. Да, я знаю песнь.

Его голос был пустым. Эдвард потянулся и обхватил ветвь вишни. Я следила за каждым его движением: вот он схватил ветвь, пальцы согнулись, запястье коснулось шершавой коры… шрам оплетал его запястье подобно браслету. Должно быть, я слишком долго смотрела на него, потому как Эдвард следил за моим взглядом и хмурился.

- Прости, я не хотела рассматривать. Должно быть, было больно.

- Мне приходилось испытывать и большую боль.

Затем он, не отпуская вишневой ветви, склонился ко мне, все та же блеклая улыбка играла на губах.

- Тебе нравятся эти деревья.

 Он не спрашивал, а утверждал.

- Да. Они – символ жизни и природы, напоминание, как все переплетено.

Он просто кивнул и, вздохнув, посмотрел на вишневое дерево.

- Там, откуда я родом, вишни цвели белым цветом, а деревьям приписывались… особые силы.

- Когда-то они считались деревьями ведьм, - усмехнулась я. – Да, я слышала о средневековом фольклоре.

Он тоже усмехнулся, но звук получился таким же пустым, как и улыбка.

- Конечно же, ты не веришь в сказки? Ты современная женщина. Как прошли выходные, Белла?

- Я была занята.

- Могу представить.

- Нет, не можешь, - фыркнула я.

- Очень даже могу.

Затуманенным взглядом он снова посмотрел на меня.  Он сжимал ветку так сильно, что та могла вот-вот сломаться. Я могла видеть рисунок вен на его сильных руках.

- Ты сейчас сломаешь ветку, - предупредила я.

Он тут же выпустил её и встал ровно.

- Скажи, Белла, как развлекаются в выходные молодые образованные женщины двадцать первого века?

От бесстрастности не осталось и следа, теперь его слова звучали резко и смело.

- Уверена, что точно так же, как и молодые образованные молодые люди двадцать первого века.

Он нахмурился и хохотнул.

- А, конечно же, современное гендерное равенство в лучшем его проявлении.

Теперь нахмурилась я, не понимая его странное поведение этим утром.

- Разве в той части мира, откуда ты родом, женщины и мужчины не равны?

- О, конечно равны… сейчас, - улыбнулся он. – Но когда я там жил, то никакого равенства не было.

- Мне жаль женщин, которые жили там в то время.

Он посмотрел на меня.

- Ты бы удивилась. Там жили женщины, которые знали разницу между истинной храбростью и бессмысленным любопытством, а потому не подвергали себя опасности.

- Ты имеешь в виду то, что они знали свое место, - поморщилась я.

- Нет, - ответил он, мрачно посмотрев на меня, его ноздри чуть раздулись. – Я вовсе не это имел в виду.

Я не успела спросить, что же он имел в виду. Эдвард низко опустил голову, встряхнул её. Спустя мгновение он поднял голову, его взгляд изменился: теперь он был исполнен раскаяния. Он заговорил вновь, переходя на шепот, которому не было места в разговоре между студентом и преподавателем.

- Белла… прости меня, если я был резок или проявил неуважение. У меня были непростые выходные, но это не оправдание для моей грубости, - он выдохнул. – Ты выглядишь… уставшей.

- Как я уже сказала, у меня тоже были непростые выходные.

В моей голове пронеслись события прошедших выходных. Я громко произносила его имя на темной улице под дождем. Я видела маленькую плачущую девочку из античности, которую везли по холмам римской империи под охраной. Я видела его… как мстительного бога, облаченного в доспехи прошлых веков.

Я сглотнула.

- Я надеялась, что встречу тебя сегодня утром до лекции. Я провела небольшое исследование по Белларии в выходные.

- Правда? Ты нашла время для исследования в свои занятые выходные?

И снова этот укоризненный тон.

- Вы правы, мистер Мейсен, я вымотана. Простите, если из-за своей усталости я поняла что-то не так, но у меня складывается такое впечатление, что вы отчитываете меня. Если это так, то у меня нет сил отвечать на ваши выпады. Так что прошу прощения.

С этими словами я поднялась.

- Нет, пожалуйста, - быстро проговорил он, вцепившись себе в волосы. – Прошу, - его голос был едва слышен, - приношу свои глубочайшие извинения.

Я снова села, его плечи поднялись и тут же опустились. Он посмотрел на свободное место рядом со мной.

- Можно я сяду?

Признаться, я согласилась слишком быстро.

- Да.

Эдвард тут же расслабился. Он медленно сел на траву рядом со мной. Несмотря на его странное поведение, мое тело тут же отреагировало на его близость: наши колени почти соприкасались, а его неестественно зеленые глаза теперь были на одном уровне с моими. Он нервно похлопывал себя по коленке.

- Ты никому не позволяешь напугать тебя, да?

- Это то, что ты пытался сделать?

- Нет, Белла, - мягко ответил он, в его голосе я слышала раскаяние. – Конечно, нет. Меньше всего на свете я хотел бы, чтобы ты смотрела на меня с тревогой или… со страхом. Мое сегодняшнее поведение связано только с моими проблемами, моей недальновидностью и моими ошибками, и мне очень жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться.

Я покачала головой.

- Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, но если тебе станет от этого лучше, то мне кажется, что я схожу с ума.

- Нет, от этого мне определенно не станет лучше, - хохотнул он, - и ты не сходишь с ума.

 Я рассмеялась в ответ.

- С тех пор как ты рассказал мне о Белларии, я не могу перестать думать о ней.

- Да, она такая, - мрачно улыбнулся он. Краешком глаза я видела, как он подвинул руку вперед, и одновременно задалась вопросом и боялась того, куда он передвинет её дальше.

- Мистер Мейсен… Эдвард, ты обещал, что поделишься со мной всем, что тебе известно.

- Так было до.

- До чего?

- До того, как я узнал, как оно повлияет на тебя. И до того, как я узнал, что это непросто для тебя.

Я думала, что контролирую ситуацию и слежу за всем, однако, я не заметила, как его рука соскользнула с колена. В одну секунду я видела её краем глаза, а в следующую – подушечка его большого пальца коснулась темных кругов под моими глазами. Я не успела сказать ни единого слова против, даже если бы хотела.

- Ты плохо спала.

Я медленно выдохнула, ощущения облегчения, наслаждения и естественности происходящего смущали меня. А Эдвард… в его бездонных глазах отражались тысячи смешанных эмоций.

 - Да, плохо, - закрывая глаза, пробормотала я, убаюканная нежностью в его голосе и движениях. В тот момент мне было неважно, правильно всё то, что происходит, или неправильно. - Она преследует меня день и ночь. Во снах я вижу вещи, которые не могут быть реальными. Проснувшись, я одержима поисками её и её рыцаря.

- Белла, - его голос прозвучал напряженно и тревожно, словно он хотел сказать что-то важное. Но вместо этого он убрал руку, что сбило меня с толку. – Прости меня, - прошептал он.

- За что? – усмехнулась я, открывая глаза. – Ты же предупреждал меня.

- Возможно, я недостаточно предупредил. Возможно… это было слишком рискованно, зная твое врожденное любопытство и зная, что ты не сможешь этому противостоять. Да, мне следовало знать, что будет непросто, но я был так… окрылен.

- Окрылен чем? – когда он не закончил предложение, во мне вспыхнуло нетерпение. – Зачем ты это делаешь? Зачем ты специально разбудил мое любопытство всеми этими загадочными стихами и этой проклятой легендой, а теперь отказываешься рассказать остальное? Ты пытаешься свести меня с ума? Это какая-то игра?

- Прошу, - прошипел он, прищурив глаза и склонившись ко мне так близко, что я чувствовала, как тону в бездонной глубине его глаз. – Я расскажу все, что смогу. Всё! Я изо всех сил стараюсь не делать этого – не рассказывать все за раз, здесь и сейчас, и проклинаю последствия. – Затем он покачал головой, отодвинулся и сглотнул. – Я не могу. Я не поступлю так с тобой, - сказал он, его грудь тяжело вздымалась. – И теперь я вижу, как меня и предупреждали, всё должно происходить медленно, и именно ты должна находить ответы или ты не сможешь…

- Не смогу что?

Он снова мне не ответил. Запрокинув голову, я неудержимо рассмеялась в потемневшее небо, над нами повисло облако. Оно напомнило мне о Рене и её праведном гневе, о гневе, разрушившем город. Я сжала и разжала ладони, когда первые тяжелые капли дождя достигли земли.

Его сильная рука накрыла мою, пальцы переплелись с моими, до этого скрытыми за ноутбуком и книгами.

- Тс-с-с, - осторожно прошептал он. Сжав руку, он не дал мне нервно сжать и разжать ладонь. – Тише, Белла, тебе нужно успокоиться.

- Я не могу успокоиться. Теперь обратного пути нет, я не остановлюсь, пока не узнаю всё.

- Я не прошу тебя остановить поиски. Доверься мне, - напряженно сказал он. – Я достаточно эгоистичен, чтобы не просить того же от тебя. И я не отказываю тебе. Я лишь говорю, что, возможно, в данный момент я не тот человек, кто даст тебе ответы. Я так сильно хочу, чтобы ты всё узнала, что не могу доверять себе и быть уверенным, что буду идти в нужном темпе.

- Если не ты, то кто?

Он пристально посмотрел на меня.

- Я рассказывал тебе о моих двоюродных братьях.

- Да, они приехали с тобой из Англии.

- Верно, - кивнул он. – Они оба провели… много лет, исследуя эту эпоху.

- Есть публикации?

- Нет, - выдохнул он, – публикаций нет.

 - Что ж, возможно, я знаю их имена по семинарам или симпозиумам. Уверена, что я слышала обо всех основных исследователях.

- Нет, - он криво усмехнулся. – Ты не слышала о них. Они всегда проводили свои исследования конфиденциально, но их знания сложно превзойти.

- Но ты можешь, - сказала я, инстинктивно чувствуя, что это так и есть.

- Я знаю некоторые вещи, о которых им неизвестно, - подтвердил он, – но мы и до этого доберемся. Обещаю. – Он снова сжал мою руку, этим жестом он и давал мне обещание, и старался приободрить. Дождь из тучи, зависшей над нами, прекратился так же внезапно, как и начался.

- Ладно, - выдохнула я. – Но ты думаешь, они согласятся встретиться со мной?

- Я знаю, что они оба почтут за честь встретиться с тобой, но взамен ты должна пообещать мне кое-что, Белла.

- Что?

- Во-первых, до встречи с ними ты должна приложить все усилия, чтобы отдохнуть, выспаться и заняться теми делами, которыми и занималась до того, как я… - он выдохнул, - до того, как я поднял эту тему с исследованием.

- Это будет непросто.

Он выдохнул.

- Пообещай, что постараешься. Я не могу видеть тебя такой.

В каждое произнесенное им слово было вложено столько страсти, словно он знал меня целую вечность, а не одну неделю. Это должно было меня напугать или разозлить, но я не чувствовала ни страха, ни раздражения. Вместо этого я пообещала ему:

- Я постараюсь. Это максимум, что я могу предложить.

- Думаю, мне придется принять этот ответ, - грустно улыбнулся он, но в улыбке была скрыта такая нежность, что сердце щемило. Затем он посмотрел на меня чуть строже.

- Но во второй просьбе я жду только полного повиновения.

- Что?

- Возможно, повиновение неправильное слово, которое следует использовать по отношению к тебе, - согласился он, пристально всматриваясь в мои глаза, а затем рьяно прошептал: - Белла, пожалуйста, как только стемнеет, не выходи на улицу.

Я снова попыталась встать.

- Это уж слишком…

Он крепко держал меня за руку, не давая сдвинуться ни на дюйм.

- Нет, послушай меня, - командным тоном сказал он. – Это важно. Не ходи по улицам в темноте. Пообещай мне, и я клянусь, что объясню все так скоро, как только это будет возможно. Но, пожалуйста, просто пообещай.

Я закрыла глаза и сжала губы, чтобы не закричать.

- Я постараюсь.

- Белла…

Открыв глаза, я посмотрела на него.

- Нет, Эдвард. Без объяснений я могу пообещать тебе только это.

Он недовольно покачал головой.

- Боже, как же это сложно.

-  Ты можешь быть загадочным столько, сколько захочешь, но это не изменит мой ответ.

Он закрыл глаза и выдохнул.

- Ладно. Хорошо. Тогда… еще одна вещь.

- Еще? – я выгнула бровь.

- Закрой глаза.

Я  не закрыла глаза.

- Белла, не откажи мне в удовольствии и послушайся хотя бы в этот раз, - прошептал он, и в его просьбе было так много нежности. Несмотря на все сомнения я все-таки уступила и закрыла глаза, как он и просил. Я заметила, что когда он говорил со мной так или обвинял в том, что я современная женщина, я была не в силах противиться ему.

- Теперь представь, - прошептал он, его голос был сладок, - прекрасный солнечный день, легкий ветерок путается в твоих волосах, щекочет спину. Он ласкает кожу и нашептывает тебе на ухо свою песнь. Представь, что ты стоишь посреди лавандового поля, распростершегося от горизонта до горизонта, цветы покачиваются на ветру, сюда не ступала нога человека. Ты смотришь вокруг с восторгом, вдыхаешь нежный аромат. Представь, что ты покинула поле и оказалась в лесу, где растут дикие вишневые деревья, те самые, которые ты всегда любила и которые тянулись к тебе. Вишни пышно цветут и благоухают, их лепестки опадают, кружат в воздухе вокруг тебя, словно ты призвала их.

Мои глаза были закрыты, я улыбалась, чувствовала, как замедляется пульс. Светило солнце, тучи рассеялись. В кронах деревьев щебетали птицы. Мои плечи были расслаблены, я чувствовала легкость и безмятежность, чего не чувствовала много дней… или никогда прежде.

- Спасибо, ты нарисовал необычайно прекрасную картину.

- Потому что это было необычайно красиво.

Шепот был едва различим, я не была уверена, прозвучали ли эти слова на самом деле или были еще одной моей иллюзией. Когда я открыла глаза, Эдварда не было рядом.

Он незаметно выпустил мою ладонь, и теперь в руке я сжимала сложенный лист бумаги, на котором были написаны два имени и два номера телефона. В эпоху компьютеров и принтеров такая редкость видеть слова, написанные от руки. В сущности все в наше время распечатывалось или предоставлялось в электронном виде. И эта записка, этот идеальный каллиграфический почерк поразил меня, в нем был дух прошлого, и меня накрыло чувство дежавю.

Джаспер: 206-555-4739

Эммет: 206-555-9231

Я вдыхала сладкий запах вишни и его мускусный запах, я свернула записку, огляделась вокруг… я искала…

- Эдвард…

Но не находила. Я встала, но остальные слова, которые необъяснимо и инстинктивно окружали его имя, я не произнесла.