Провинция... До...

Я кретин. Белла меня не любит. Она совершенно ясно дала это понять.

Я в него не влюблена.

Я просыпаюсь на диване от холода рядом с пустой бутылкой. Я держу её надо ртом и наблюдаю, как последняя капля свисает с горлышка, прежде чем обжечь мне язык. Надо было оставить на утро. Или на день. Или, блять, на то, что там сейчас.

Вчера отец исчез вслед за пожарными машинными. Я не увижу его несколько дней. Может, он окажется в какой-нибудь канаве.

Я принимаю душ, потому что больше нечего делать. Я стараюсь не думать о Белле пока дрочу, но это выше моих сил. Я просто хочу быть внутри неё. Хочу ещё раз ощутить под собой её тело. Хочу держать её голые сиськи и трахать её до тех пор, пока она не полюбит меня по-настоящему. Я её ненавижу. Я хотел бы её ненавидеть.

Я всё ещё голый, когда в дверь звонят, и я знаю, что это она. Оставаться на месте почти невозможно, но каким-то образом мне это удаётся.

Через пятьсот пятьдесят семь секунд она уходит.

Я решаю подрочить ещё раз, но не делаю этого. Шла бы она на хуй. Серьёзно: шла бы она на хуй за то, что заставила меня чувствовать.

Она возвращается через час. Я включаю телевизор. На этот раз она сдаётся быстрее. Я идиот, если думал, что она когда-нибудь меня полюбит. В жизни так не бывает.

Я иду к окну, чтобы посмотреть, как она уходит от меня. Но её нигде нет. Лишь чёрная земля и особняк, который смеётся надо мной издалека.

Я пересекаю комнату и распахиваю входную дверь раньше, чем успеваю остановиться. И она там, сидит на кирпичных ступеньках, её распущенные волосы рассыпались по спине.

Она вздрагивает и обвиняет меня взглядом, несмотря на то, что улыбается, а потом встаёт.

- Привет.

- Привет.

- Ты не слышал, как я стучала? – Её улыбка исчезает. Мне хочется причинить ей такую же боль, какую она причинила мне.

- Не хотелось вставать.

- Да? – спрашивает она, подняв брови.

- Ты чего-то хотела?

- Эдвард, ты в порядке? Я заходила до этого.

- В порядке.

Она смотрит на меня как на лжеца.

- Ну, так можно войти?

- Если хочешь. – Я ухожу, оставляя дверь открытой. Я не хочу, чтобы она уходила, но не могу даже посмотреть на неё.

Телевизор работает, и я делаю вид, что меня интересует то, что на экране. Я ложусь на диван, накрываясь вязаным зелёно-белым одеялом. Его связала моя мать. Так мне кажется.

У Беллы уходит больше времени, чем нужно, чтобы подойти. Я изо всех сил стараюсь не смотреть в её направлении.

Наконец, она сидит у меня в ногах. Я не двигаюсь.

- Что смотришь?

- Кино.

Мы молча смотрим телевизор. До тех пор, когда она готова взорваться.

- Эдвард, в чём проблема?

Ты – моя проблема. Блядь, все мои проблемы – это ты.

- Никаких проблем.

Я чувствую на себе её взгляд.

- Ты лжёшь.

- Я не знаю, зачем ты здесь. – Я абсолютно честен.

Она всё еще смотрит на меня с упрёком, словно я чем-то непростительно обидел её. Словно это я сказал те слова, когда мы стояли, покрытые пеплом от пожара.

Она качает головой.

- Так … то, что ты сейчас сделал со мной, это просто так? Никаких объяснений и ничего больше?

- Ты не знаешь, о чём говоришь.

- Так объясни мне. – Она почти умоляет.

- Нечего объяснять.

- Это из-за ужина? Я знаю, что мой отец придурок, но…

- Мне плевать на твоего отца, Белла.

- Тогда что?

- Тогда ничего.

Секунды бегут, и мне хочется, чтобы она ушла, но я так боюсь, что она уйдёт. И никогда не вернётся.

- Тогда, полагаю, увидимся. – Её голос звучит странно. Словно она задыхается, тонет или умирает.

Она встаёт, чтобы уйти, и я должен что-нибудь сказать.

- Между прочим, я тоже в тебя не влюблён, - выпаливаю я. Говоря это, я не смотрю на неё. Телевизору лгать проще.

Она не издаёт ни звука, и я вынужден посмотреть.

Она упёрлась взглядом в дверь. Жуёт свою губу и ковыряет ногти. Я смотрю на неё.

И думаю, что она сейчас заплачет.

Мне хочется загнать её слёзы обратно и запереть на замок.

Она вытирает слезу со щеки. И потом ещё одну. Я довёл её до слёз.

Добился, чего хотел. Но всё равно у меня такой чувство, что это я полностью разбит.

Мне тоже хочется плакать, но я не плачу. Я поднимаюсь. Стою перед ней.

- Не прикасайся ко мне.

Но я должен. Я держу её за бёдра, моё лицо так близко к её лицу.

- Я сказала, не прикасайся ко мне.

Огня в её глазах достаточно, чтобы заставить меня слушать. Я опираюсь на стену за её спиной, запирая её в пространство между моими руками, не прикасаясь к ней.

Она отворачивается от меня, отказываясь смотреть мне в глаза. Мне хочется, чтобы она знала, что даже если она смотрит мне в глаза, я понятия не имею, о чём она думает.

- Скажи мне, что сказать, Белла.

- Думаю, ты достаточно сказал.

- Прости, - говорю я ей в щёку. – Пожалуйста, не плачь.

Но от этих слов она лишь пуще плачет. От этого мне хочется умереть.

- Скажи мне, как всё исправить, - молю я.

Она не заговорит со мной. Она стойкая, и я её не знаю.

- Белла, прости меня. Я не хотел. Пожалуйста.

Она продолжает качать головой.

- Я просто богатая девственница, живущая по соседству, так? Ты просто хотел влюбить меня в себя, а затем трахнуть, чтобы рассказывать об этом.

- Белла…

- Ну, поздравляю, потому что ты добился именно того, чего хотел.

Нет.

- Ничего подобного я не хотел! – Она подпрыгивает от моего тона, её глаза бросаются ко мне, и она уже не отводит взгляд.

Я не в силах отвести взгляд от её ресниц, когда она смаргивает слёзы. Мне необходимо прикоснуться к ней.

Я прижимаюсь лбом к её лбу, и пытаюсь дышать ею.

- Я никогда не думал так о тебе. Ты никогда не была для меня такой.

Ты должна мне поверить.

- Тогда скажи мне. Скажи, что не так? - кричит она. – Почему кажется, что всё кончено?

Я не знаю, смогу ли сказать это вслух. Не знаю, смогу ли. Но, думаю, я должен.

Я держу её лицо в ладонях.

Ты должна знать, что я любил тебя с тех пор, когда мы ещё не были знакомы. Ты должна прекрасно это понимать.

- Ты сказала… ты сказала, что не любишь меня. – Я отвожу взгляд. У меня нет выбора. Когда я снова смотрю на неё, она качает головой. Но я знаю, что я слышал.

- Эдвард, ты думаешь, я тебя не люблю? Думаешь, я не думаю о тебе каждую секунду? Думаешь, это не пугает меня до полусмерти?

- Но ты сказала…

- Я знаю, что я сказала!

Я не понимаю.

- Мы никогда не говорили друг другу этих слов. И мой отец… ты слышал его? Ты слышал, как он со мной говорил? Словно ты чем-то хуже меня.

- Я его слышал.

- Он взял нечто, принадлежащее нам. И со злорадством растоптал это.

- Я не понимаю, что это значит. – Я не понимаю.

- Ну, он не знает, что ты за человек, Эдвард.

Всё, что я слышу – это то, что она считает меня человеком.

- Он и не пытается узнать, потому что уже всё для себя решил. И он ошибается.

Мне нужно быть ближе к ней.

- И какой я человек? – спрашиваю я, проводя руками по её бокам и останавливаясь на талии.

Она поднимает на меня свои мокрые глаза.

- Ты честный и смелый. Ты красивый.

- Я не красивый.

- Мне плевать, что ты думаешь. Ты такой, как я сказала, и вот за что я люблю тебя, даже когда не хочу любить.

Я качаю головой.

- Эдвард, я люблю тебя.

- Ты не можешь. – Она не может.

- Почему не могу?

На то есть тысяча причин.

- Не знаю.

- Это не тебе решать. – Она складывает руки на груди. – А мне.

- Я никогда не хотел трахнуть тебя, чтобы рассказывать об этом. – Ты всегда была гораздо большим. Неужели ты не знаешь? – Я никогда…

- Тогда что? Скажи мне, Эдвард.

- Мне нужно тебя поцеловать. – Это всё, что я знаю. – Можно?

Она не отвечает. Если она сейчас уйдёт, я умру. Моё сердце навсегда перестанет биться.

Я закрываю глаза. Пожалуйста, разреши тебя поцеловать. Пожалуйста.

Я считаю секунды до тех пор, пока не чувствую тепло дыхания на своём лице.

Она сказала, что любит меня. Она не может сейчас уйти.

И затем я чувствую её губы. Её сладкие, нежные губы, когда она целует мои глаза, мои щёки и щетину на подбородке.

- Я люблю тебя, - шепчет она. Я не осмеливаюсь сказать ей это в ответ.

Я позволяю ей целовать каждый дюйм моего лица до тех пор, когда уже не могу больше этого выносить, и мой рот сминает её рот. Губы, зубы, языки.

Мои руки больше мне не принадлежат. Всё принадлежит ей. Я не могу остановиться и не хочу.

Она любит меня. Мне даже плевать, что её причины ненастоящие.

- Ты так мне нужен, - говорит она мне. И всё, что мне нужно – это начать её раздевать. Швырнуть её футболку на пол следом за своей.

У неё такая горячая, нежная, идеальная кожа. Почему, чёрт возьми, она такая нежная?

Я целую её так, словно она – моя единственная причина, чтобы жить. Она целует меня в ответ так, словно я – её единственная причина, и мы будем жить вечно.

Я толкаю её к стене с розовыми обоями, пригвождая бёдрами к месту. Её пальцы движутся по поясу моих джинсов. Я чувствую себя потерявшим управление поездом.

Мои штаны на лодыжках. Думаю, там им и место.

- Эдвард, помедленнее.

Помедленнее.

- Ты не хочешь?

- Просто… помедленнее.

- Ладно.

Может, она не хочет меня так, как я хочу её.

Я смотрю ей в глаза, когда надеваю джинсы обратно. Медленно. Когда застёгиваю их. Медленно.

Когда я тянусь за рубашкой, она хватает её, а затем отшвыривает.

И мы просто смотрим друг на друга. Без рубашек. В окружении розовых стен, ковра и уродской мебели.

Она кладёт руку мне на грудь. Её пальцы на моей коже – это единственное подтверждение, которое мне сейчас нужно.

На месте её рук оказываются её губы, когда она начинает меня целовать. Мне хочется, чтобы она целовала меня вечно. Мне хочется, чтобы она целовала меня до тех пор, пока всё вокруг нас не сгорит дотла.

И когда она перестаёт меня целовать, думаю, я немного умираю. Пока не вижу, что она делает. Я пристально смотрю, пока она снимает лифчик. И всё совсем не так, как в первый раз. Сейчас не темно, мы не под одеялами и я не после трёх пива.

Её сиськи бледные и идеальные. Мне хочется ощутить их ладонями, у щеки и во рту.

Она теребит свои волосы, пытаясь прикрыться. Странно осознавать, что она нервничает. Она не знает, как она красива. Она не знает, как сильно я хочу каждую её частичку.

Однажды она узнает. Однажды.

Я убираю её волосы с груди, прижимаясь губами к её идеальному плечу. Я слышу, ощущаю и пробую на вкус биение её сердца. Она целует моё лицо, нежно и осторожно. Как делала это в зарослях васильков.

И затем она целует меня в губы. И мы никогда не целовались так раньше. Её язык такой медленный и осторожный. Она меня любит. Её руки проводят вверх-вниз по моей спине, и мне почти хочется плакать. Словно я, блядь, нюня.

Мне хочется трахать её, и чтобы она поняла, что она - гораздо большее, чем девушка, которую я целую. Девушка, которую я трахаю. Девушка, которую я люблю.

Я чувствую себя абсолютно голым.

Это как тонуть в небе.

В какой-то момент она ведёт меня к дивану. Всё как в замедленной съёмке. Она ложится на меня сверху, располагаясь между моих ног, и я, блядь, такой твёрдый. Она знает. Должна знать.

Меня переполняют чувства. Я могу взорваться.

Мне нужно снять джинсы. Её и свои.

Она убирает волосы у меня со лба. Мне хочется, чтобы она всегда смотрела на меня так. Словно я важнее всех на свете.

- Ты меня любишь? – спрашиваю я едва слышно.

- Да. – Она краснеет.

- Ты уверена?

- Да, - говорит она мне в губы.

Не стоит любить того, кто тебя уничтожит.

- Я полюбил тебя первым. – Это максимум того, что я могу произнести вслух.

- Это не может быть правдой. – Она улыбается, её глаза светятся. – Ты шёл посреди дороги спиной ко мне. Ты не мог видеть, как я подъезжаю.

Я позволю ей верить, что она влюбилась первой. Если ей так хочется.

- Я хочу поцеловать тебя обнажённой, - говорю я, кусая её нижнюю губу.

Она усмехается, но я серьёзно.

Пока я целую её, она расстёгивает сначала свои джинсы, а потом мои.

Мы медленно снимаем их, наши рты ни на секунду не отрываются друг от друга.

Мне хочется сотней способов показать ей, как сильно я её люблю. Мне хочется, чтобы она почувствовала это и запомнила навсегда.

И когда я, наконец, голый, а на ней нет ничего, кроме нижнего белья и её тёплое тело трётся о моё, нет ничего важнее нас двоих.

- Ты тоже нужна мне, - говорю я, и мои руки движутся вверх-вниз по её гладким-прегладким ногам.

Ты всегда будешь мне нужна.

И это неоспоримая истина.

И затем весь мир рушится, когда я вспоминаю её последние слова.

- Белла, у меня ничего нет.

- Всё нормально. – Она даже не думает об этом.

- Ты уверена? – Пожалуйста, будь уверена.

Её рука движется вниз и берёт меня, и вот тебе «пожалуйста, будь уверена». Я хочу быть внутри неё. Больше, чем когда-либо хотел чего-либо.

Она дразнит меня, прижимая к ткани своих трусиков.

И затем каким-то образом бельё исчезает. И она дразнит уже по-другому. И только сейчас я замечаю каждую мелочь, связанную с ней. Словно вижу её в первый раз.

Мне мало её плеча. И того, как оно покрыто веснушками.

Я двигаюсь губами вдоль её ключицы и вниз по руке. Я целую её локоть и продолжаю двигаться дальше, пока не добираюсь до кисти. Я целую каждую костяшку её пальцев.

Она проводит руками по моим волосам, и её тело снова приходит в движение вместе с моим. Её пальцы находят мой шрам, а затем она хватает меня сзади за шею.

- Блядь, мне так приятно, - со стоном говорю я, стараясь держать глаза открытыми. Не прекращай меня трогать.

Я чувствую, как сильно она меня хочет.

Наши языки сплелись, я позволяю ей взять контроль. Она продолжает извиваться надо мной до тех пор, пока я не начинаю проникать в неё.

Мы не сводим глаз друг с друга, когда она отодвигается ровно настолько, чтобы потерять связь, и это почти жестоко. Когда это происходит во второй раз, я не в силах отвечать за звуки, что слетают с моих губ.

Я смотрю на её лицо, и она точно знает, что делает со мной. Потому что, думаю, она чувствует то же, что чувствую я.

Я смотрю ей в лицо. И я люблю это лицо.

И она в третий раз позволяет этому случиться. Я медленно толкаюсь в неё. Очень, чёрт возьми, медленно. Я смотрю, как открывается её рот, и этого почти достаточно, чтобы убить меня.

И когда я погружаюсь в неё, она снова начинает целовать меня как до этого. Целовать так, словно любит меня. И я не думаю, что это трах.

Я невольно начинаю двигаться. И затем она двигается со мной, оседлав меня.

- Я не знаю, как это делать, - признаётся она, и её щеки мило розовеют. Блядь, она так красива и даже не знает об этом.

- Тебе хорошо?

Она кивает, её рот приоткрывается, и у меня уходят все силы, чтобы не врезаться в неё.

- Просто будь со мной, Белла. Просто будь со мной.

Я провожу большим пальцем по её нижней губе, и она снова начинает двигаться. Медленно. Мучительно медленно.

У неё чертовски сексуальные сиськи, и я должен почувствовать их во рту. И от звуков, которые она издаёт, когда мой язык на её соске, я чуть не кончаю.

Мы находим ритм, легко двигаясь вместе. Как океан. Каким я его себе представляю.

Она не издаёт ни звука, а мне хочется слышать её.

Я продолжаю повторять её имя. До тех пор, когда она тоже произносит моё имя. И стон, с которым она произносит его, заставляет меня чувствовать себя таким живым.

Мне жаль. Мне очень-очень жаль.

Мы раскачиваемся вместе на диване – её тело над моим – кажется, вечность.

Она начинает двигаться быстрее, и – клянусь – я чувствую, как она теряет контроль. Я чувствую её.

Она не отводит от меня свои прикрытые глаза, и почти кажется, что я вижу в её глазах то, что она видит во мне. И на долю секунды я чувствую себя тем человеком.

Я чувствую это, вижу это, вдыхаю это.

Она дышит так, словно её не хватает воздуха. И, возможно, мы тонем.

Положив руки ей на задницу, я наблюдаю, как она теряет контроль. Она еще красивее и больше моя, чем когда-либо.

Она замирает, прежде чем всем телом рухнуть мне на грудь.

И на этот раз мне не нужно гадать, было ли ей хорошо.

Она целует меня в шею, и снова начинает двигаться, и я так близко, что это почти пытка.

Мои бёдра движутся с ней, мне хочется трахать её до самой смерти. Мне хочется трахать её, трахать и трахать.

Мне хочется, чтобы это длилось вечно.

Я не могу жить без неё.

- Ты так хорошо трахаешься, - хриплю я ей в сиськи. – Очень, очень хорошо.

Я стараюсь быть с ней нежным, мои пальцы хватают её плоть вдоль позвоночника. Мне хочется жить в её коже, вдребезги разбить её кости и чувствовать изнутри биение её сердца.

Я не могу думать. Я просто двигаюсь. До тех пор, пока мы не оказываемся стоя у диванных подушек. И я прижимаю её к ним.

Её волосы прилипли к коже, её руки цепляются за мои рёбра, я смотрю ей в глаза и умоляю:

- Никогда не уходи от меня, - выдыхаю я как раз перед тем, как потеряться внутри неё.

Трахай меня. Люби меня. Трахай меня. Люби меня.

Люби меня. Люби меня. Люби меня. Никогда-никогда не уходи от меня.

Она шепчет мне в рот:

- Я буду любить тебя вечно, Эдвард Каллен. – И я почти верю, что она говорит правду.