Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Честный лжец: Глава 25. Ива

От переводчика: Пожалуй, именно сейчас (а не в последней главе, как задумывалось мной ранее) пора познакомить вас с любимой командой автора (собственно, кто-то наверняка давно знаком):



Город... После ...

Я двадцатидевятилетний студент. Я осматриваю помещение, ища хоть что-нибудь, что убедит меня, что я здесь не лишний. Но чувствую себя представителем другого вида.
И всё же почему-то мне приятно здесь быть. Более того, это кажется важным. Или, может, я чувствую себя важным, делая это.
У меня есть рюкзак, тетрадь, сотня ручек в пенале, и во всех кончилась паста. Мои руки не выглядят такими грубыми как раньше, но они всегда будут руками рабочего человека.
Я всё записываю. Всё.
Парень, сидящий рядом, продолжает смотреть на меня так, словно у меня две головы, но ему всё равно. Я могу это сделать. Я хочу это сделать.
После урока в группе говорят о том, что вечером у кого-то дома вечеринка. Секунду я волнуюсь о том, что сказать, если кто-нибудь меня пригласит. Но никто не приглашает старика на студенческую вечеринку. Я чуть не смеюсь от этой мысли.
У меня не такая жизнь и я не хочу её.
Я останавливаюсь, чтобы купить настоящую чашку кофе, а затем еду на встречу. Несколько постоянных участников не приходят, и я провожу всё время, гадая, где они и что сейчас глотают. Когда я прихожу домой, уже поздно. Слишком поздно, чтобы звонить Белле.
Я ворочаюсь на раскладном диване у Джаспера, по венам словно пустили ток.
Я чувствую это. Всем своим телом. Страстное желание никогда не возвращаться в ту аудиторию. Мне там не место.
Мой разум – предатель. Джаспер называет это самосаботажем.
Мне очень многое не удалось. Я не хочу провалить и это. Не могу.
Когда я, наконец, засыпаю, мне снится другая жизнь.
И утром я полон уверенности.
Я прижимаю пальцы обеих рук друг к другу и держу их так перед лицом до тех пор, пока не чувствую в руках своё сердцебиение. Решив, что хватит быть трусом, я набираю номер Беллы. Она берёт трубку после первого гудка.
Я улыбаюсь при звуке её голоса. Может, потому, что знаю, что она уже улыбается, и мне нравится, когда мы делаем одно и то же.
- Вчера у меня было первое занятие.
- Я знаю. – Она смеётся. – Как прошло? – Иногда я забываю, что она слушает каждое слово, что я говорю.
- Хорошо, думаю. Не знаю. Было вроде как странно находиться там с кучкой ребятишек.
- Эдвард?
- Да?
- Я горжусь тобой.
Я улыбаюсь так широко, что, наверное, выгляжу как дурак. Я не знаю, что ответить, но она заставляет меня чувствовать себя смелым.
- Что вы делаете завтра?
- Нет никаких планов.
- Думаешь… думаешь, я мог бы её увидеть?
- Эдвард…
- Белла, ты сказала. Это ты сказала, что я мог бы её увидеть. - Ты сказала.
- Я знаю.
- Может, мы могли бы пойти на пляж.
Она не отвечает.
- В смысле, не обязательно. Она слишком мала, чтобы ходить на пляж? – Я не разбираюсь в таких вещах. Как бы мне хотелось видеть сейчас лицо Беллы.
- Она любит пляж. – Она дочь Беллы.
Повисает неловкая пауза, и я это терпеть не могу.
- Белла, скажи мне, чего ты боишься.
Она не отвечает вечность. Я боюсь её страхов.
- Я боюсь, что она полюбит тебя, Эдвард. Я знаю, каково это – терять тебя и отказываюсь делать это с ней.
Мне хочется пообещать её миллион вещей, но я не осмеливаюсь.
Я слышу вопль на заднем фоне. И я молюсь, чтобы я мог услышать звук голоса моей дочери ближе, чем лишь на том конце провода.
- Дай мне обдумать это, ладно? У меня тут кое-какие дела. Я позвоню тебе после обеда, когда она спит, и мы поговорим.
Мы прощаемся, и я стараюсь не чувствовать поражения. Она боится меня.
Джаспера нет, и его дом кажется мне чужим. Мне не хватает своего собственного места. Я скучаю по своей кровати. Я скучаю по той одной ночи, когда Белла лежала рядом со мной. Подо мной. И надо мной.
Между нами всё остаётся неопределённым. Вероятно, по моей вине. Я пригласил её на ужин. Я поцеловал её на прощание. Я не знаю, как сказать ей то, что я хочу. Потому что я хочу всё, а она не готова это слышать. И может никогда не быть готова.
Мне нужно выбраться из этого чужого дома, пока я не доведу себя до безумия.
Я еду через весь город в продуктовый магазин, потому что там лучшие багеты. Меня волнуют такие вещи, как багеты, и я почти уверен, что не притворяюсь.
В магазине полно народа, в проходах толпятся другие придурки, которые закупают продукты по субботам.
Я иду прямо в тот ряд, где стоят хлопья. Я переел множество хлопьев. Мне нравятся те, что на средней полке, хлопья, которые предназначены для детей ясельного возраста.
Внезапно я чувствую, словно миллион иголок вонзается мне в кожу. Я стою как статуя, боясь пошевелиться, дышать, проявлять признаки жизни.
Я знаю этот голос.
- Эй, Уилл, какие ты хочешь?
Белла стоит спиной ко мне, держа в руках две коробки хлопьев. Но мои глаза сосредоточены не на ней.
Я стою, парализованный, люди проталкиваются мимо меня со своими корзинками, полными продуктов. Потому что в той тележке спереди сидит маленькая девочка без отца.
И её лицо.
Я умираю. Я умру прямо здесь и никогда уже не окажусь к ней ближе, чем сейчас.
Её лицо.
Она с серьезным видом переводит взгляд с одной коробки хлопьев на другую, её тоненькие волосы упали её на глаза. У неё самое идеальное лицо маленькой девочки.
Она их изучает. До тех пор, когда она уже не смотрит на коробки. Она выглядывает из-за них.
Она смотрит прямо на меня.
И затем её пухлые ручки тянутся, и указывают на меня.
- Это мой папочка.
- Что ты сказала? – шепчу я. Словно она может меня слышать. И это не может происходить на самом деле. Потому что она не должна меня знать.
Белла медленно оборачивается с выпученными глазами.
Здесь мало воздуха. Мы трое стоим на противоположных концах ряда, глядя друг на друга, и ни один из нас не говорит ни слова. И когда я смотрю на эту маленькую девочку, она тоже смотрит. Но не на меня. Она не сводит глаз с Беллы.
Я тысячу раз представлял себе этот момент. Я представлял себе её глаза, волосы, нос. Я часами смотрел в потолок, гадая, что она сделает, когда увидит меня впервые. Не обратит на меня внимания, или возненавидит, или решит, что не хочет, чтобы я у неё был.
Но я никак не мог представить себе такого. В окружении незнакомых людей.
Я никак не мог представить, что она посмотрит на меня один раз и узнает.
Я заставляю свои ноги двигаться. Потому что это происходит. Это происходит прямо сейчас, и я не хочу это пропустить.
Я впервые знакомлюсь со своей дочерью перед хлопьями «Чириос».
Белла достаёт её из тележки и держит, прижимая к своему бедру. Практически защищая. Словно я чужой человек. Так и есть. Я чужой человек. Но она меня узнала.
Она такая маленькая и такая серьёзная, с выражением лица как у её матери. Белла не посмотрит на меня, она лишь смотрит на нашу дочь с тревогой на лице.
Малюсенькие ручки тянутся к лицу Беллы, к её глазам. Белла смотрит на неё с улыбкой, но я вижу беспокойство.
Эти маленькие ручки заставляют Беллу посмотреть на меня.
- Это мой папочка? – спрашивает она.
- Да, - говорит ей Белла спокойнее, чем мне бы хотелось.
- У моего папочки волосы на лице?
- Да.
- Как на моем фото?
- Да.
Её глаза возвращаются ко мне.
- Папочка, а где твоя голубая рубашка?
Папочка.
Я понятия не имею, о чем она говорит, но я бы хотел, чтобы на мне была голубая рубашка.
- Привет, Уиллоу*.
Она снова указывает на меня.
- Это мой папочка. – Но она говорит это не Белле. Она говорит это мне.
- Привет, малышка.
Она качает головой:
- Я большая.
Я плачу. Потому что она не хочет, чтобы её называли малышкой. Потому что я пропустил эту часть.
- Папочке грустно? – спрашивает она снова и снова, ожидая ответа.
- Нет, малышка, мне не грустно.
И я чувствую улыбку на своём лице. И я не могу ни остановиться, ни изменить этого, ничего.
Я прямо перед ней, в нескольких дюймах от её глаз. Я не могу оказаться достаточно близко.
Она тянется ко мне, обхватывая ладошками моё лицо. Её глаза широко раскрыты, когда она проводит пальцами по моей щетине. И затем она смеётся. Она смеётся, и я влюбляюсь в неё всем сердцем, и по ощущениям это как тонуть. Мне хочется крепко обнять её.
Прежде чем я понимаю, что происходит, её маленькие ручки обвивают меня за шею. Белла ещё держит её, когда Уиллоу подносит губы к моему уху и громко шепчет:
- Тебе понадобилось много времени.
- Я знаю.
Она не отпускает меня, и я не знаю, что делать со своими руками.
Поэтому я хватаю их обеих. Свою дочь и жену. Я обнимаю их изо всех сил.
Всё моё тело дрожит.
- Она красивая, - говорю я Белле в волосы, едва способный произносить слова.
- Мы не должны делать это здесь. Посреди магазина. Люди смотрят.
- Пусть смотрят. Мне всё равно.
Я крепко их сжимаю, мои руки обнимают Беллу, а наша дочь зажата между нами.
А затем она обнимает меня в ответ, и я уверен, что мне это не кажется.
Уиллоу прислоняется к моей груди, ухом к моей шее. Она резко отстраняется, и снова берёт моё лицо в ладони.
- Тебе нравятся «Чириос»? Тебе нравятся «Чириос», папочка?
- Да, мне нравятся «Чириос».
Она поворачивается к Белле:
- Папочке нравятся «Чириос».
- Ладно, ты хочешь «Чириос»?
- Папочке нравятся «Чириос».
У Беллы на глаза наворачиваются слёзы, когда она кладёт в тележку эти хлопья, что стали их причиной.
Каким-то образом я отпускаю их обеих, и всё, чего мне хочется – это снова схватить их.
Белла пытается снова усадить Уиллоу в тележку, но та начинает брыкаться, наотрез отказываясь усаживаться.
-Уилл, я не могу нести тебя и везти тележку.
- Меня возьмёт папочка, - говорит она так, словно это самое очевидное решение на свете.
Она тянется ко мне, и я тянусь к ней. И тогда мы с Беллой обе держимся за неё, словно это какое-то нелепое перетягивание каната.
- Пожалуйста, - молю я её. – Пожалуйста.
Белла неохотно отпускает её, и в её глазах слишком много эмоций. Она улыбается, но я не могу сказать, искренне ли.
Я держу свою дочь. Она обнимает меня как маленькая обезьянка, и это лучше всего на свете.
Она продолжает смотреть на меня, а затем снова кладёт голову мне на плечо. Я невольно смеюсь. И затем она тоже смеётся, и это похоже на шутку только для нас двоих.
Я оставляю свою пустую тележку и иду за Беллой к очереди в кассу, даже, несмотря на то, что не купил ничего из того, за чем приходил.
Потому что у меня есть всё, за чем я приходил.
Я иду за Беллой к их машине, тёплое маленькое тело цепляется за мою рубашку.
Белла забирает у меня нашу малышку так, словно это пустяк. Я отпускаю её, но не хочу этого. Наблюдаю, как она пристёгивает её в автокресле. Загружаю их продукты на заднее сиденье, и это та жизнь, которая могла бы у меня быть.
Я не знаю, что теперь делать, кроме как бежать за их машиной. Я прислоняюсь к дверце, словно это каким-то образом удержит Беллу, и она не уедет.
- Папочка, садись! – кричит наша дочь через открытое окно, смеясь так, словно я самый смешной человек, что она видела.
Мы с Беллой смотрим друг на друга через крышу машины, и вся моя жизнь в её руках.
Она прикусывает щёку изнутри.
- Хочешь заехать?
- Да. – Думаю, я говорю это даже раньше, чем она заканчивает вопрос. – Да. – На случай, если она не расслышала с первого раза.
- Она будет спать.
Она знает все эти вещи о том, как быть мамой.
- Я просто поеду за тобой?
Она кивает и тянется к дверной ручке.
- Белла, подожди.
Я бросаюсь к ней, и крепко обнимаю её за то, что на только что мне подарила. Она не сразу реагирует. Но затем её руки ложатся ниже моих рук, ладони сжимают мои ключицы, и она зарывается лицом мне в грудь.
И мы просто дышим. До тех пор, пока она меня не выпускает. Я просовываю голову в окно и улыбаюсь своей дочери. Она улыбается мне в ответ и закрывает лицо руками.
Думаю, я улыбаюсь всю дорогу, пока еду за ними домой. Я впервые сворачиваю на их подъездную дорожку, выбираюсь из своей машины и мгновенно оказываюсь возле них.
- Мамы нет дома.
- О. – Она живёт с ними.
Я наблюдаю, как она отстегивает Уилл и держит её, прижимая к бедру. Я несу пакеты с продуктами, и всё почти кажется реальным.
Я пытаюсь не рассматривать каждое фото на стене. Я пытаюсь просто быть здесь с ними. Потому что я уже очень многое пропустил.
Уилл не спит. Она бегает по гостиной и таскает все свои игрушки, показывая мне каждую, а затем роняет их мне на колени, чтобы пойти найти следующую.
- Она выделывается.
У меня болит лицо от улыбки.
Мы заказываем пиццу, даже, несмотря на то, что у Беллы полный холодильник продуктов. Уилл едва съедает два зевка, и затем снова бегает. Она не перестаёт двигаться.
- Пора надевать пижаму, Уилл.
Она несётся в коридор и исчезает в спальне, снова появляется через минуту в пижаме с нарисованными гоночными машинами.
Она забирается ко мне на колени и оттуда на место между мной и Беллой. Я не один такой, кто улыбается как дурак.
- Расскажи мне маленькую историю, - говорит она, кладя руки мне на предплечье.
- Ей нравится слушать истории с тех пор, как она была маленькой девочкой, - пытается объяснить Белла. – Она называет их маленькими историями.
- Я расскажу тебе одну, - говорит она Уилл.
- Нет, папочка расскажет.
Я улыбаюсь ей, пытаясь скрыть панику. Я не могу припомнить ни одной истории из своего детства, которую действительно хотел бы рассказать своей дочери.
Но под всем плохим там скрывалось что-то хорошее. Действительно.
- Ты не обязан, - говорит Белла, пытаясь освободить меня. Но я не хочу.
- Когда я был маленьким мальчиком, мой папа однажды взял меня на гоночный трек.
Уилл одобрительно кивает, её глаза большие и сияют. Я не смотрю на Беллу.
- Мы с моим папой сидели высоко на трибуне, он купил мне коробку «Крекер Джекс»**. И мы смотрели на машины на грязном треке, пока не защипало глаза. Мы просидели там до последнего вечернего заезда, а затем пошли в гараж и познакомились с гонщиками.
Уилл прислоняется ко мне сбоку, и я могу это сделать.
- Там был один гонщик, и у него был такой огромный приз, даже больше меня. Он дал мне потрогать свой шлем и посидеть на водительском кресле в его машине. Он просто поднял меня, и я залез через окно и держал руль обеими руками.
Мой папа сказал, что пора домой, было уже поздно. Но тот гонщик, он позвал меня и сказал наблюдать за птицами на небе. Так он научился водить.
И я решил, что он был прав насчёт птиц. Поэтому я наблюдал и наблюдал за ними, и после школы я садился на свой велосипед и пытался гоняться за машинами. – Меня накрывает паника. – Но никогда так не делай. Это небезопасно – гоняться за машинами на велосипеде.
Я смотрю на её лицо, жалея, что вообще рассказал ей эту историю. Но она крепко спит. Её маленькое тело приваливается к моему боку, и я не готов к этому ощущению. Я не ожидал, что полюблю её так сильно и так быстро.
Я просто смотрю на её лицо во сне.
- Это действительно происходит? – спрашивает Белла, её глаза блестят от слёз. А я почти забыл, что она здесь.
- Белла, я не собираюсь ей лгать. Даже в такой фигне, как эта.
- Это не фигня.
- Да, ну…
- Я отнесу её в кровать, - шепчет Белла.
Прежде чем я набираюсь смелости спросить, могу ли я это сделать, она берёт нашу дочь на руки. Я смотрю, как они исчезают из комнаты, и в моих лёгких усиливается ложная боль.
Я хочу пойти за ними, но не иду. Остаюсь на месте. Это не мой дом.
Белла возвращается через несколько минут, выражение её лица нечитаемое. Мне хочется прочесть её мысли, забраться ей под кожу и увидеть её глазами.
- Уже поздно, - говорит она.
- Белла, скажи мне, что сейчас творится у тебя в голове. Пожалуйста.
Я привык к тому, что это я держу всё в себе. Я не знаю, как быть, когда она такая, даже если это моя фишка.
- Нереально видеть тебя с ней.
- Как галлюцинация?
- Да.
- Тогда я скажу, что это нереально – быть с ней.
Мы говорим о нашей дочери. Её зовут Уиллоу. Ей почти три года и она красивая. Она – всё, чего, как я думал, я не заслуживаю.
- Уже поздно.
- Могу я просто попрощаться с ней?
- Эдвард, она спит.
- Я знаю. Я просто хочу увидеть её перед уходом. Белла, пожалуйста.
- Хорошо.
Я иду за ней по коридору. Она стоит в дверях, пропуская меня внутрь.
У неё фиолетовая комната.
Она спит в большой кровати.
Я сажусь на край её кровати, надеясь, что не разбужу её, но втайне мечтая об этом. У неё розовые щёки, волосы торчат во все стороны. Она уже почти сбросила все одеяла.
Рядом с её кроватью фото в рамке. Мужчины, которого я знал. На нём голубая рубашка.
Я тянусь, чтобы коснуться лица Уиллоу, но медлю.
- Ты такая большая. Прости, что пропустил это.
Когда я оборачиваюсь, Белла выглядит очень противоречиво.
Я иду к ней.
- Ты в порядке?
Она валится на меня.
- Белла, что с тобой?
- Я не знаю.
- Это был вроде как большой день.
Её руки сжаты в кулаки у моей рубашки, и мне бы хотелось бы, чтобы она поговорила со мной.
Я целую её волосы.
- Пожалуйста, скажи, что творится у тебя в голове.
- Всё, что я чувствую – это огромную вину.
Что?
- Я была неправа?
- В чём?
- Я была неправа, желая держать её подальше от тебя?
- Нет, - заверяю я её, целуя её лицо. – Нет.
- Как ты можешь так говорить?
- Ты её защищала.
- Что, если я защищала только себя?
- Не делай этого, Белла.
Она качает головой и продолжает держать крепко под замком остальные свои мысли. Я иду за ней обратно в гостиную и вышагиваю, пока она сидит.
Она проводит руками по своему лицу.
- Ты уверен, что хочешь быть в её жизни?
- Я никогда ни в чём не был уверен сильнее.
- Ты можешь передумать. – Она поднимает на меня глаза, так широко раскрытые, и в них отчаяние.
- Она проснётся и спросит о тебе, и она собирается насыпать тебе чашку «Чириос», и мне нужно знать, что сказать ей, то, что не будет ложью.
- Скажи ей, я приду через десять минут, Белла. Блядь, скажи ей, что она может позвонить мне в любое время, и я приду на «Чириос».
- Она слишком мала, чтобы звонить по телефону, Эдвард.
Блядь.
- Я знаю. Просто, пожалуйста.
Вместо того чтобы ответить мне, она проводит рукой по волосам.
- Спокойной ночи, Эдвард. – Так просто.
- Да. Диван меня ждёт. – Я не знаю, на что я рассчитывал. Но я знаю, на что я надеялся.
- Кто я для тебя? – спрашиваю я её точно так же, как она спрашивала меня много лет назад. До сегодняшнего дня мне казалось, что у нас прогресс, но в этот момент мне кажется, что мы никто.
Она качает головой, и с её губ срывается безрадостный смех.
- Я просто мужчина, которого ты целуешь?
- Нет.
Но мне нужно больше, чем это.
- Я просто отец твоего ребёнка?
Снова «нет».
- Я – любовь твоей жизни или тот, кто разбил тебе сердце?
- И то и другое, Эдвард. Ты – всё это.
Я киваю, слова застревают в горле.
- Скажи мне, чего ты сейчас хочешь.
Она отворачивается от меня.
- Я хочу быть той, с кем ты говоришь, когда всё летит в тартарары.
- Хорошо, - говорю я ей, двигаясь ближе. – Что ещё?
- Я хочу, чтобы ты был там, когда у Уилл вспышка гнева, когда я чувствую, что схожу с ума.
- Хорошо. – Я стою прямо позади неё, не прикасаясь, даже, несмотря на то, что её прикосновения – это всё, о чём я могу думать.
- Я хочу, чтобы ты был там, когда ужин давно окончен и посуда вымыта.
Она хочет, чтобы я был там.
Она поворачивается, пряча лицо у меня на груди.
- Я хочу чувствовать тебя каждым дюймом своей кожи, и чтобы это был не сон, когда я проснулась утром.
Я обнимаю её и крепко прижимаю к себе.
- Я тоже этого хочу.
- Чего именно?
- Всего этого. Я хочу заботиться о тебе. – Но большего, чем это. – Я хочу, чтобы ты мне позволила.
Я смотрю на её рот. Её зубы скользят взад-вперёд по верхней губе. Я люблю её зубы. И её губы. И её лицо. И её кости. Я люблю её всю жизнь.
- Я хочу, чтобы ты заботился обо мне, даже когда я тебе не позволяю, - шепчет она, глядя мне в грудь, а потом поднимая на меня глаза.
Я обнимаю её за плечи.
- Я не знаю, что это значит. Скажи мне, что это значит.
- Это значит, что я не хочу, чтобы ты сдавался.
Я выдыхаю. Она не хочет, чтобы я сдавался. Может, это всё, чего она когда-либо от меня хотела.
- Но чего ты хочешь? – спрашивает она так, словно ей крайне важно это знать.
Я должен получить это право. Я открываю рот и закрываю его сотню раз.
- Это вопрос без подвоха, Эдвард. Я лишь прошу тебя сказать правду.
Правду.
- Я хочу тебя. Я хочу её. Я хочу сказать больше слов, но, думаю, эти – самые главные.
Она смеётся, даже, несмотря на то, что я не пытаюсь быть смешным. У неё морщинки в уголках глаз. Я стираю непрошеную слезу с её щеки, обхватывая её лицо ладонью. Она накрывает мою руку своей рукой, прижимая меня к себе.
- У нас дочь, - говорю я ей. Словно она забыла.
- Я знаю. – Она снова смеётся. Бежит ещё одна слеза, исчезая под моим большим пальцем.
Мои руки забираются ей в волосы, когда она кладёт голову мне под подбородок.
- Позвонишь мне, когда она проснется? И я приду на «Чириос».
Её губы движутся по моей шее.
- Останься.

[hide]
* willow (англ.) – ива; надеюсь, вы простите мне желание сохранить интригу чуть дольше ;)
** марка сладкого попкорна с маленькой игрушкой внутри



Источник: http://robsten.ru/forum/73-1614-1
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: LeaPles (16.02.2015) | Автор: Перевод: helenforester
Просмотров: 1483 | Комментарии: 18 | Рейтинг: 4.9/31
Всего комментариев: 181 2 »
0
18   [Материал]
  Спасибо . fund02016

0
17   [Материал]
  Огромное спасибо!!! Очень расстрогали.

2
16   [Материал]
  Спасибо за такую трогательную главу! cray good Так бы хотелось, чтобы у них, наконец, все наладилось!  Такая трогательна встречать магазине... Теперь они полноценная семья! Я счастлива за них. Они заслужили быть счастливыми. Эдвард, наконец, осознал что ему надо от жизни... Буду ждать продолжения! 1_012

0
15   [Материал]
  спасибо за потрясающую главу!

0
14   [Материал]
  lovi06032

0
13   [Материал]
  Спасибо! У него наметился значительный прогресс. Сейчас его эмоциональное состояние настолько шатко, что если что-то пойдет не так он сорвется и опять покатится в безду. Но Белла настолько тонко его чувствует

1
12   [Материал]
  Как тяжело и как радостно , что есть надежда

0
11   [Материал]
  Девочка чудо! Эдвард, я надеюсь, все сделает правильно!
Спасибо!

1
10   [Материал]
  Спасибо! Что то сдвинулось у них и это радостно. Так я не поняла,жто все таки от него дочка! girl_blush2 жду продолжкния lovi06032

0
9   [Материал]
  Спасибо за главу!

1-10 11-18
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]